– Ну что мы, теперь будем всю жизнь шарахаться? – спросила Алька. – Если так, то лучше вообще из дома не выходить. Доктор, между прочим, рекомендует не бегать от страхов.
– Отец мне голову свернет, – сказал я.
– А мы никому не скажем, – успокоила Алька. – Скажем, что в кино ходили. Сейчас, кстати, мульт отличный идет.
Я молчал.
Алька задумалась, а потом сказала:
– Ладно. Скажем так. Ты куда-то там пошел по своим делам, а я за тобой увязалась. Так что если что влетит, то мне. Ты, как всегда, невиноватый. А вообще сегодня какой день?
– Вторник вроде.
– Сегодня родители поздно будут, – сказала Алька. – Часов в восемь, не раньше. Если вторник, то мама с утра отправилась с Мелким в реабилитационный центр. Пробудут там часов до шести, потом их заберет папка, потом они поедут в кафе… Короче, они раньше девяти не вернутся, а последний рейс со стороны Мамонтовки в восемь пятьдесят. Успеем.
– Откуда ты знаешь про рейс?
– Посмотрела расписание. Гоша, пойдем, а? Не хочу сидеть тут до вечера. Мне страшно…
И Алька сделала испуганное лицо. Врет. А может, и не врет…
– Давай, Гош, что мы все дома-то сидим, поедем?
Одним словом, я согласился, и через час мы уже были у реки, на пристани.
Саша подошла через минуту. С целым ворохом пустых пластиковых бутылок коричневого цвета, уложенных в объемную авоську.
– Привет, Саш.
Алька кинулась ей на шею, повисла, лошадь. На самом деле лошадь, ростом почти с Сашу, длинная у нас Аглая, чуть не уронила.
– Я тоже рада вас видеть, – сказала Саша.
Алька опустилась на землю.
Саша была наряжена в камуфляжный костюм. И в сапоги. В платке. За грибами вроде как собралась. Все велико на три размера, выглядит смешно.
– Ты умеешь резать пластик? – спросила Саша.
– Как это? – не поняла Алька.
– Ножницами. Ничего сложного, я научу. Мы с Юлькой проект один хотим попробовать.
Саша потрясла бутылками.
– Игорь будет крышу починять, а мы с тобой… Ну, увидишь. Пойдемте, корыто скоро отходит.
Мы поспешили к пристани.
Возле причала болтался старый речной трамвайчик, похожий на старую же субмарину – настолько глубоко он сидел в воде. На палубе было уже изрядно народа, все ждали отправки, перетаптывались с ноги на ногу, и в такт их перетаптыванию покачивался катерок.
– Он надежный? – спросила Алька.
– Как «Титаник», – ответила Саша.
Я не понял, пошутила она или нет. Алька хихикнула. Мы купили билеты и погрузились. С Гердой это оказалось легко, от нее все расступались в стороны, перед нами освобождалось пространство, Альке это нравилось, она держала Герду за ошейник и поглядывала на окружающих с превосходством.
На реке оказалось хорошо. Свеженько так, ветер дул с разных сторон, хотелось сидеть и дремать, и плыть куда-нибудь, глядя на берега, тысячу километров, плыть, останавливаясь на песчаных отмелях, ловить рыбу, варить уху, греть спину у огня, смотреть, как суетятся в воздухе чайки… У Симбирцевых, кажется, есть яхта, только не помню, морская или речная, наверное, всякая.
Саша достала тыквенных семечек, и мы начали грызть. Семечки были пожарены необычайно, с солью и еще с чем-то, со вкусом хлеба и подсолнечного масла. Алька спросила, где такие семечки продают, Саша ответила, что такие нигде, это фирменный рецепт ее матери.
– Каждую осень три мешка покупает, а потом жарит по-старинному. Продает у поезда.
– Классные семечки, – Алька стряхнула с губ кожуру. – Они… Я бы, наверное, килограмм съела.
– Ну и ешь, – Саша оттянула Алькин карман и насыпала семечек в него. – От семечек лучше мозг работает. И от глистов полезно. Главное, язык не натереть, самые противные мозоли.
Стали грызть семечки. Оказалось, что под семечки очень хорошо думается, все двадцать минут переправы я думал. О том, что как-то это все… вроде бы мне эта Саша и не нравится особо, а зачем-то за реку поехал.
Вторым приятным моментом было то, что очистки можно было сплевывать прямо за борт, а не собирать в ладонь или в пакет.
От семечек захотелось пить, но воды никакой на катере, само собой, не продавали, я мучился и думал – если сбросить за борт трубку, можно ли будет втянуть через нее воду? Вряд ли, не хватит легких. Ну и еще какие-то глупые мысли, совсем необязательные, простые, но от которых было хорошо и спокойно.
На Сашу поглядывал. С чего-то вдруг позвонила…
Трамвайчик причалил к песчаному берегу по-простому – ткнулся носом, подсел на мель. На сушу сбросили трап, и народ по нему стал спускаться, и мы тоже сошли. Герда спрыгнула сама, плюхнулась в воду, выбрела на берег. Альку снял я, Саше подал руку, она не отказалась.
На берегу Алька напряглась немного, поглядела на Герду. Но та была спокойна, сидела у воды и чесалась. Люди, высаживавшиеся с катера, тоже были вполне себе не опасные с виду, обычные дачники, так что я стал думать, что мы сюда не зря поехали, Алька права, нечего дома страхи засиживать. Так что вот.
Дачный поселок Мамонтовка оказался тоже вполне себе приличным. Располагался вдоль реки в два ряда, между водой и непонятными сопками. Домики выглядели достойно, с разноцветными черепичными крышами, с яблонями на участках, с мансардами. И народу много, копаются на своих участках, возделывают урожай, шашлыками пахнет, бензопила ревет.
И Юля шагала нам навстречу. Худая и синяя. Рядом с ней даже Саша упитанной кажется. А потом у Саши волосы красивые, а у Юли жидкие, точно она облысела от голода. Нет, на самом деле, бледная, как королева вампиров. Стали обниматься. Сначала девчонки, потом, к совершенному моему удивлению, точно так же Юля обняла меня. Она была выше почти на полголовы и повисла на мне, как искусственный скелет, а я растерялся и тоже ее обнял, Юля всхлипнула. Расчувствовалась, кажется.
Герду обнимать не стала, просто погладила ее по голове.
– Рада вас видеть, – сказала Юля. – Рада. Нам туда. Метров триста тут. Может, восемьсот.
– Юль, а почему Мамонтовка? – спросила Алька. – Здесь останки мамонтов обнаруживали?
– Не знаю, может, и обнаруживали. Здесь много чего есть. А название из-за сопок.
Юля махнула в сторону холмов.
– В лучах заката они на мамонтов похожи.
Мы поглядели на сопки. Не знаю, сопки сопками, на мамонтов совсем никак не тянут, хотя местным, наверное, виднее. Так, холмы.
– Они красивые, – сообщила Юля. – А вон мой дом. Недалеко ведь, да? Километр всего.
Недалеко, точно, не километр, полкилометра. В крыше дома издалека виднелась дыра. Размером с баскетбольный мяч, крокодил средних размеров пролезет.
– Это как? – Я указал на дыру.
– Метеорит упал, – пояснила печально Юля. – Небольшой такой, с орех.
Продемонстрировала кулак.
И тут же засмеялась своему юмору. Саша ее поддержала, а Алька поддержала Сашу, вот так они и рассмеялись все, и я присоединился.
– На самом деле неизвестно, что это, – сказала Саша. – Что-то упало, а что именно, мы так и не поняли. Может, на самом деле метеорит.
Подошли к дому. Юля выдала мне трухлявую лестницу, и я полез на крышу, а девчонки принялись что-то строить из бутылок.
Оказалось, что чинить крышу не так уж и сложно, главная трудность – не свалиться, а так все вполне себе просто. Я починял крышу, поглядывал вниз, дышал речным воздухом.
Алька вооружилась граблями и сгребала листья, причем старательно, с интересом. Саши и Юли видно не было, они за углом возились с пластиковыми бутылками и хихикали. Зато мне сверху отлично виделась Герда, она тоже была занята делом, грызла поливочный шланг. То есть не особо грызла даже, а так, философски кусала, с одной стороны в пасть входил зеленый шланг, с другой стороны вываливались разрезанные куски. Развлечение что надо.
Крыша чинилась хорошо, я от себя не ожидал. Ну, если честно, это было не сложно, сметай старый мусор, подтягивай съехавшие пластины и подбивай их гвоздиками, чувствуй себя при этом мастером.
Забавно все-таки. Я ведь ее как-то совсем почти не знаю, два раза встречались, а потом раз – и согласился чинить крышу. Точно мы сто лет знакомы. И вот сижу на крыше, откуда можно свалиться…
Но я не упал. Более того, залатал дыру как надо. Ну, может, не совсем идеально, но и не позорно, сойдет для первого раза. Спустился осторожно.
Девчонки построили пальму. Из пластиковых бутылок. Пальма выглядела несколько ширпотребно, но в качестве украшения ландшафта вполне могла сойти. Да вообще, во дворе Юлиной дачи она смотрелась вполне себе живописно. И рядом с Юлей живописно.
– Отличная пальма, – похвалил я.
– Угу, – уныло кивнула Юлька. – Защищаться по ней буду.
– То есть?
– Диплом. «Ландшафтная среда малых городских поселений: новая парадигма дизайна». Короче, как своими руками украсить улицу. Пластиковые пальмы, картонные одноразовые скамейки, можно много чего еще придумать, у меня там в конце план.
– Мы этот план в комитет по благоустройству отправили, – сообщила Саша. – И там рассматривают вполне серьезно…
– В городе будут пальмы из бутылок? – спросил я.
– Не, – хлюпнула носом Юлька. – Пока только для дошкольных учреждений. Разрешили два садика оформить, но это уже хорошо.
– Она из покрышек чудесных лебедей вырезает, – сообщила Саша.
– Из покрышек? – спросила Алька. – У нас полно покрышек, может, у нас в саду лебедей поставить? А то у нас там газон пустой…
Я представил вырезанных из покрышек лебедей в нашем саду и подумал, что мать не одобрит. Лебеди из покрышек. Гномы. Однажды нам подарили гнома с дудкой, мама его на следующий день случайно разбила. Ибо мещанство.
– У нас мама птиц не любит, – сказал я. – Ее в детстве вороны поклевали.
– Так мы лебедей поставим, – возразила Алька. – При чем тут вороны?
– Мать не любит всех птиц, – напомнил я. – Лучше не рисковать.
Саша хмыкнула.
Мимо пробежала Герда со шлангом, волокла его за шею, как дохлую длинную змею.
– Теперь и поесть можно, – сказала Саша. – Крышу починили, пальму построили, хозяйка – тащи бутерброды.
– Бутерброды! – захлопала в ладоши Алька. – Ура! Бутерброды! Я люблю с креветочным желе и с маслинами…
Юлька и Саша переглянулись и дружно хихикнули.
– У нас только с докторской, – сказала Саша. – С колбасой будешь?
– Буду.
Герда тоже бутерброды с колбасой одобрила, возникла, облизнулась и стала нюхать воздух. Юлька кашлянула и посмотрела в сторону реки.
– Что такое? – насторожилась Саша. – Я же с утра бутербродов понаделала, и огурцы малосольные еще…
– Так я тут… – Юлька кивнула в сторону поленницы. – Я тут решила немного дров с утра порубить… Порубила, а потом аппетит разыгрался, ну я и это… Да все равно колбаса была как резиновая.
Алька вздохнула.
Герда тоже вздохнула.
– Утешила, – рассерженно сказала Саша. – А хлеб? Буханка целая была, можно на огне пожарить.
– Хлеб очень вкусный был, – улыбнулась Юлька. – Настоящий, лухский. Он так вкусно пах, что я не удержалась…
– Так ты что, все слопала? – перебила Саша.
Юлька пожала плечами.
– Кушать хочется, – сообщила Алька. – Может, огурцов хотя бы. Ну, невзирая…
– Огурцы прокисли, – Юлька хлюпнула носом. – Но я их все равно съела. Есть очень хотелось… Так получилось, короче.
– Тощая, а прожорливая до ужаса, – Сашка почесала лоб. – Все слопала. У тебя дома что есть?
– Вряд ли, – помотала головой Юля. – Мы еще после зимы толком не были. Может, с прошлого года чего завалялось…
– Ну, так поищи.
Юлька направилась в дом и не возвращалась долго. Я предположил, что она там потихонечку подъедает найденные прошлогодние сухари, или сушеные грибы, или еще что.
– Она всегда такая, – пояснила Саша. – Покушать любит. Булимия в легкой степени, кажется. В кулинарное училище поступала…
– И как? – спросил я. – Учится?
– Нет, конечно же. Выгнали еще с первого курса.
– Догадываюсь, из-за чего.
– Ага, – подтвердила Саша. – Она там все порции половинила. Ну, это еще ладно, так она однажды умудрилась в морозильное отделение забраться… Короче, выписали ее из техникума, так она так расстроилась, что целый год дома просидела, на улицу вообще не выходила. Ну, пока дома сидела, стала поделки разные мастерить, так до дизайна и докатилась. Довольна, кажется.
– А ты где учишься? – спросил я. – В какой школе?
– Я? Я на бухгалтера, в колледже.
– Хорошая профессия.
Саша пожала плечами.
– Ты правда хочешь стать бухгалтером? – спросил я серьезно.
– Не знаю, – Саша улыбнулась. – Надо где-то учиться… То есть я, конечно…
Она замолчала.
– Короче, мать четыре года деньги откладывала, – сказала Саша. – Ну, у нее… надежды, короче, а я не могу…
Саша отвернулась.
Это понятно. У мамы надежды, она копила деньги, недоедала, недосыпала, и, как ни крути, это надо уважать, серьезно это.
– Хочется сделать что-то настоящее, – сказала вдруг Саша. – Что-то… большое. А что большое может сделать бухгалтер?
– А я вертолетчицей хочу стать, – вмешалась Алька.
– Зачем?
– Это здорово. Летай себе туда-сюда и никаких пробок. За вертолетами перспектива, так что я заранее на курсы записалась. Надо смотреть в будущее, я смотрю. А вы?
– Я?
– Ну да, ты и Юля. Вы смотрите? Вот Гоша не смотрит, он у нас пустоцвет, о будущем совсем не думает. А надо. Ведь надо?
– Надо, – согласилась Саша. – Я думаю. И Юлька тоже… Она стипендию откладывает.
– Зачем?
– Это тайна. Наверное, «Логан» себе прикупить хочет.
Показалась Юля. С разочарованным видом. Впрочем, она, похоже, всегда с разочарованным видом бродит. Наверное, она все-таки булимичка. Как она с таким настроением может строить пальмы? И я совсем не пустоцвет.
– Ну что, ничего не нашла? – спросила Саша.
Юлька печально кивнула. Уныло. А мне ее жалко даже стало. У нее явно был талант, кажется. Только непонятно какой – кулинарный или дизайнерский. А может, какой-то общий, дизайно-кулинарный. А еще руки она держала за спиной, ну, я сразу подумал, что у нее там топор. Возьмет и убьет всех, закопает в погребе с прошлогодней картошкой.
Но это оказался не топор.
– Вот, – сказала Юля.
И достала из-за спины желтую жестяную банку. Без этикетки, немного проржавевшую, немного помятую.
– Сгущенка! – обрадовалась Алька. – Давайте сварим! Обожаю вареную сгущенку, а ма редко покупает!
Саша повертела банку и так и сяк, поболтала ею, прислушиваясь. Банка выглядела несъедобно, но есть хотелось.
– Непонятно… Это что?
Юлька пожала плечами.
– В подвале нашла. Там больше ничего нет, только это.
– А вдруг там тушенка? – предположила Саша. – Или горошек?
– Не булькает ведь, – сказала Юля. – Значит, скорее всего, сгущенка. Старая, наверное, уже засахарилась.
– Банка странная, – заметила Саша. – Сгущенку в такой не выпускали.
– Выпускали, – возразила Юля. – Я точно помню, выпускали, я ела.
– Возражения снимаются.
– Это, наверное, не сгущенное молоко, это, наверное, сгущенные сливки. Я помню…
Юля облизнулась.
– За час сварится, – сказала Саша. – Разжигайте мангал, сейчас сковородку притащу.
Юля опять побрела в дом. Так же уныло, как мертвая. Ей бы в зомби-трэш, можно вполне без грима, большая экономия средств.
– Огонь надо развести, – сказала Саша. – Если хотите варить.
– Хотим, – за меня ответила Алька. – Хотим. Хотим.
Саша отправилась к колодцу доставать воду, а я развел в мангале огонь. Причем с первой попытки – у Юли дома оказались охотничьи спички, они горят и под водой, а в мангале особо хорошо. Взял три полена, залил парафиновой растопкой, кинул спичку.
Алька захлопала в ладоши. Герда поморщилась от запаха серы и отступила, Саша принесла ведерко с водой и поставила его на барбекюшницу.
– Будем варить, – сказала Саша. – Все равно делать нечего, а так хоть время пройдет. Иногда время исключительно гадкая вещь. А иногда наоборот.
Вода в ведре не закипала долго, мы стояли вокруг и смотрели в него, грели руки над огнем, и это почему-то было интересно. Я подкладывал в мангал дрова, и вот вода закипела, в ведре забили горячие ключи, Юля засекла время и сказала, что так нужно почти час варить, а пока мы можем спокойно пойти посмотреть окаменелости, здесь недалеко, в карьере.