— Волнения стихнут, все забудется и образуется, — понимающе кивнул герцог, неспешно проходя к своему креслу и с комфортом устраиваясь. — Любопытно, Анабель, любопытно… И, если допустить, что ты мне не врешь, и Герлистэн заперт братьями, послал тебя ко мне отнюдь не он. Ландалиан, верно? Спешит подтолкнуть меня к нужным ему действиям твоими очаровательными устами, пока Южный Ветер и в самом деле не вырвался? Что ж, это многое объясняет. Герлистэну сильфа нужна живой, Ландалиану — мертвой… Что так, не подскажешь? Отчего нет единства меж темными братьями?
— Ревность, зависть… Не знаю! Да какая сейчас вообще разница? Пусть дерутся! Пойми, тебе эта Роуз нужна мертвая, только так ты сумеешь сохранить свою жизнь. Только так утихнет начавшееся в народе безумие.
— Твой хозяин мне это обещает? Так может, и не Герлистэн в ответе за безумие? Может, это меня так братья его поторапливают?
— Может быть, не знаю. Не важно. Пойми, вы сейчас на одной стороне!
— Я и демоны? Верится слабо. Но я готов послушать подробности про Черный замок. Про планы Герлистэна на меня и на эту сильфу. Про то, чем эти планы так резко мешают братьям.
— Я не знаю, я уже говорила.
— А как же «могущество» и «власть над миром», что ты только что упоминала?
— Так говорил Ландалиан. Я не знаю большего.
— Вот пусть и дальше говорит Ландалиан, я совсем не против.
— Я не он! — обиженно поджав губы, сильфа стремительно отлетела к окну и зависла там, безмолвно глядя в темнеющее небо.
Герцог ждал. Торопиться ему было некуда.
— Герлистэн хочет власти, — отозвалась, наконец, Анабель лишенным эмоций голосом. — Власти над прочими сыттарами. Эту власть ему даст та сила, что он надеется получить у Черной Богини. Роуз — ключ. Она — дитя Лилит. Дитя особое, долгожданное, отмеченное…
— Что именно находится в Черном Замке?
— Врата Ада. Их может открыть лишь потомок Лилит, принеся в жертву потомка того, кто эти врата запирал… Согласись, после того, что ты с ней сделал, Роуз с задачей справится.
— Если я ей позволю.
— Так не позволь, о том и речь! — к нему вновь обернулась Анабель, порывистая, импульсивная. Такая красивая…
— Это все, зачем тебя посылали? — устало поинтересовался герцог.
— Я пришла сама. Пойми, мне нет дела, кто станет или не станет там главным. Я просто хочу спасти того, кого я люблю!
— Это я понял, Ана. Ты не улетай пока, если можешь. Посиди.
Она послушно села на подоконник. Красиво расправила платье, красиво расправила локоны, вновь взяла в руки букетик фиалок. А он сидел, и просто на нее любовался. Устал. В конце концов, пять минут бездействия он может себе позволить.
— Так ты убьешь ее? — сильфа не выдержала первой.
— Непременно, — кивнул Александр, прикрывая веки.
— Скоро?
— Да, очень скоро. Уже сейчас, — пообещал герцог, не трогаясь с места.
— И? — торопили его.
— И ужасно хочется спать…
Хорошо, что они не могли залезть ему в голову. Прочесть его мысли, или вынудить к действиям. Приходилось искать обходные пути, подсылать к нему обворожительных дев… Вот только эта уловка могла сработать лишь однажды. Однажды она и сработала.
Анабель была искренна, он даже не сомневался. Вот только она знала лишь то, что ей позволили знать, а значит, коварный Ветер Юга, якобы с трудом удерживаемый братьями, нужен ему все больше. Очень бы хотелось услышать и вторую версию происходящего.
А Роуз казнить нельзя. Ни в коем случае, что-то с этим нечисто. Выйдет поймать сыттара, нет, девчонке — помилование и размеренная жизнь в одном из монастырей, где святые молитвы и мощь храмовых амулетов позволят ей оставаться в человеческом теле, несмотря на уже произошедшие с ней необратимые изменения. Пока так, а дальше уже посмотрим.
ГЛАВА 16.
Он все же уснул прямо в кресле, хотя собирался всего лишь хорошенько обдумать услышанное. А проснулся уже на рассвете от осторожного, но настойчивого стука в дверь.
— Срочный вестник из столицы, ваше высочество.
— Давай, — он протянул руку, не ожидая ничего особо хорошего. Но того, что все будет настолько плохо, он даже и представить себе не мог. Его величество Георг Двенадцатый был убит ночью в своей постели собственной фавориткой. Причину своего поступка легкомысленная красавица, нанесшая королю восемнадцать ножевых ранений, сообщить уже не могла. Поскольку была застрелена на месте вбежавшим на крик монарха дежурным гвардейцем. Который, однако, на достигнутом не остановился, и начал стрелять во всех, кто сунулся в королевскую спальню за ним следом. Гвардейца, понятно, убили, но безумие это не остановило. Слуги бросились убивать хозяев, жены — мужей, любовницы — жен. Наследный принц попытался остановить вакханалию, но был тоже убит. «Кем-то из толпы», — сообщала бумага.
Оставалось лишь радоваться, что двух младших принцев сейчас в Иглезии нет, они в Марбуре на смотринах невесты. А впрочем, не рано ли радоваться, едва ли разбушевавшихся демонов остановит граница?
Дэус, где же ты, почему ты допускаешь подобное? Откуда у демонов столько сил, ты ж их запер? И что же там реально стоит на кону, раз демоны так неистовствуют?
— Доволен? — с усмешкой поинтересовался Ланс, голосом низким, словно рычание дикого зверя.
— Ты! — герцог вскочил, отточенным движением накрывая оборотня сетью. Тот успел лишь удивленно поднять глаза, и тут же рухнул под ноги победителю.
— Зачем же ты так со своим слугой, Алекс? — все тем же голосом вопросил его появившийся в проеме двери монах.
На ответ тратить время не стал, выхватив из кармана свисток, огласил дом условленной трелью.
— Звучно, — согласился монах, проходя в покои и закрывая дверь у себя за спиной. — Значит, сейчас они все как прибегут, прибегут… И начнут меня изгонять. Или ловить?
— Или убивать, — мрачно пообещал герцог, доставая заговоренный кинжал.
— Или убивать, — спокойно кивнул монах, никак не реагируя на воинственный намерения собеседника. — А я, собственно, бумажку тебе одну принес почитать. Ты ведь, я смотрю, любишь читать по утрам бумажки, — он кивнул на оброненное герцогом донесение из столицы и достал из широкого рукава пожелтевший от времени свиток. — Прошу, — с легким поклоном протянул его герцогу.
— Благодарю, — под ребра монаха кинжал вошел хорошо, по самую рукоять. Монах глухо охнул и тяжело осел на пол. Взгляд его остекленел, на одежде заалела кровь.
— Напрасно, он был безобиден, — ненавистный голос раздался вновь, но уже из-за спины. Резко обернувшись, герцог обнаружил своего очередного незваного гостя невозмутимо восседающим в том самом кресле, которое он, вскочив, отбросил прочь. Лощеный великосветский красавец с ярко-рыжими кудрями и изумрудной зеленью глаз смотрел на герцога с откровенным презрением.
— Он не был монахом. Те носят священное Око Дэуса поверх одежды, — симпатий к незваному гостю Александр тоже не выражал.
— Носят, — кивнул незнакомец. — Пока их не отправят усмирять беснующуюся толпу. А в толпе за амулетом уследить сложно, чуть зазевался — и уже сорвали.
— Значит, не стоило зевать. Что теперь, демон? Исходя из того, что в моем окружении подобного вельможи не было, а в беснующейся толпе он вряд ли сохранил бы в неприкосновенности белоснежное кружево своих манжет, этот облик мне предлагается принять как твой.
— Облик вторичен. Ты можешь уничтожить и этот, возникнет еще один. А суть моего предложения не изменится: прочти свиток.
— К чему такие сложности? Все, что считаешь нужным, ты можешь сообщить мне и устно, — отвлекаться на чтение, оставшись с демоном один на один, разумным герцогу не показалось.
В двери глухо ударили, пытаясь ворваться. Безуспешно.
— Не переживай, силой не откроют, — «успокоил» герцога демон. — Пусть молитвы читают, громко и с выражением. Глядишь, поможет чем.
— Ваше высочество! Ваше высочество, вы там? Вы в порядке?
— Да! Он пришел! Ломайте! И усилить охрану арестованной — это может быть отвлекающий маневр! Любого, кто приблизится к камере без защитного амулета на шее считать пособником демона и поступать соответственно! Не щадить! Не слушать!
— Да, в уничтожении собственных людей, я вижу, помощь тебе не нужна, — демон задумчиво полюбовался перстнями, нанизанными на его пальцы прямо поверх перчаток. — Потому давай вернемся к вопросам спасения мира. Свиток, Алекс. Изучай, пока не случилось непоправимого. Незнание порой губительно.
— Иные знания губительны не меньше. Что в свитке?
— Объяснение происходящих сейчас событий. И описание последствий принятых тобой решений.
— Расплывчато.
— Нет, предельно ясно. Это Статут Преми, герцог. Подлинник. Мне говорили, ты очень его разыскивал.
Не сводя напряженного взгляда с гостя, Александр, склонившись, забрал свиток из безвольной руки монаха. Развернул, убеждаясь в наличии на документе божественного сияния Дэуса и подписи легендарного короля Арта.
И тут же вздрогнул от резкого удара в окно. Оконное стекло тоже вздрогнуло, когда спустившийся с крыши на веревке гвардеец попытался пробить его ногами и ворваться в комнату. И гвардеец вздрогнул, когда маневр не удался, стекло даже не треснуло, а вот ноги пронзила сильнейшая боль.
— Да, плоховато ты подготовился к моему визиту. Изрисовал пентаграммами все дворы и подвалы, а собственные покои практически ничем от меня не защитил, — прокомментировал происходящее незнакомец. — Ну, разве что ты полагал, что я буду пробиваться к тебе через двор с толпой обезумевшего народа.
— Я слышал, будто ты и сам обезумел, Ветер Юга, именуемый Герлистэном, — раз уж гость упорно не желал представляться, герцог поименовал его сам.
— Любопытная версия, — от данного ему имени визитер не отказался. — Ты читай, не отвлекайся. Я прослежу, чтобы нас не беспокоили.
* * *Он читал. Читал и бледнел, и перечитывал еще и еще раз. Стены дома дрожали от ударов топора и ударов святых молений, сыттар (или тот, чьими устами демон желал сейчас говорить) невозмутимо сидел в его кресле, а герцог продолжал изучать документ, позволивший сыттарам фактически погубить королевство.
Договор, полюбовный договор, заключенный по воле и под покровительством Божественного Дэуса его Рыцарями с одной стороны и восьмью Вольными Ветрами с другой. Договор, в котором подробно прописывалось, как, когда и на каких условиях благодарный за помощь Дэус позволяет сыттарам отныне проникать в человеческий мир. Прежде вовсе лишенные такой возможности, теперь они могли раз в сто лет лично являться к людям, дабы выбрать себе невесту из рода Лилит и, с одобрения родителей, совершить с ней брак по законам земного мира — пред очами Пресветлого Дэуса. Гарантом и свидетелем совершения брака, человеческим воплощением нечеловеческой и нематериальной сущности жениха, хранителем брачной клятвы становился при этом один из Рыцарей Дэуса, отдавая таким образом долг своим нечистивым союзникам, без которых не было бы победы в Войне Богов.
И в приложении к Статуту, той самой брачной клятве, что смог прочитать, но не смог понять полуграмотный священник из Сторинской церкви, и в самом деле дополнена была всего одна фраза: «…в лице моего отражения в зеркале ветра и во исполнение Статута Преми…» А все остальное там было стандартно: «Я (Александр) беру тебя (Роуз)» и много-много правильных слов. Но «я беру тебя» — в лице своего двойника, «я буду мужем тебе» — в лице своего двойника. И лишь брачные клятвы хранить не отражению — живому.
Во исполнение Статута Преми.
А Статут уже прямым текстом объявлял связанного брачной клятвой Рыцаря Гарантом и Хранителям союза сыттара и его будущей сильфы, чья задача «оберегать, хранить и поддерживать» этот противоестественный союз. Особенно «в переходный период», когда природа юной новобрачной «двойственна», и она «особенно уязвима». И, конечно же, Гарант не может чинить препятствий к осуществлению супружеских прав, не может насильно разлучать супругов. И уж тем более не может убивать ту, что Договор обязывает его хранить.
— Как видишь, договор уже нарушен, — негромко произнес сыттар, прерывая затянувшееся молчание. — И это дало сыттарам возможность нарушить свою часть — о «невмешательстве в дела людей в иной форме, нежели это указано в Договоре».
— Ты сам прислал ее ко мне!
— Прислал жену к мужу, что ни букве, ни духу не противоречит. Находясь между двумя мирами, обладая двойственной природой, Роуз, фактически, является сейчас женой двух мужей. И ее человеческая половина — твоя по праву, — невозмутимо отозвался сыттар, по-прежнему неподвижно сидящий в кресле. Вот только взгляд его невозмутимым не был — изумрудная зелень, казалось, горела огнем. Призрачным зеленым огнем, обещавшим лишь разложение и смерть. — Ты мог бы принять ее, как жену, договор допускает такое прочтение. Твоя — покуда жива, моя — после.
— И зачем тебе это могло понадобиться? — хрипло поинтересовался герцог, не сводя с сыттара напряженного взгляда.
— Роуз боялась умирать, — чуть пожал тот плечами. — Боялась меня — такого, каков я есть без этой приторной маски. Хотел ей показать, что бояться стоит не внешности — твоя идеальна. Вот только жизнь с тобой очень быстро научила бы ее, что ценить стоит не форму, а содержание. Не важно, как называется твое бытие — жизнью или не-жизнью, не важно, проходит твоя рука сквозь мебель, или твердо держится за нее. Важно лишь то, что именно ты творишь. От того, мой любезный герцог, что творишь в этой жизни ты, она очень быстро бежала бы в ужасе. Ко мне. Растеряв все сомнения. И была бы счастлива.
— Все, что я делал с тех пор, как из юноши превратился в мужчину — это защищал интересы государства, демон, и боролся с его врагами, — Александр лишь брезгливо поморщился. — Ну ладно, допустим. Допустим, демон, я в это поверю. Роуз наивна, поешь ты сладко, и моей строгости она, возможно, и предпочла бы твои нежные речи. Вот только при чем здесь замок?
— Не причем. Он не для тебя.
— Да? А как же «врата Ада», что откроет принесение меня в жертву, как любезно сообщил мне давеча твой белоснежный брат?
— Врата ада уже открыты, просто взгляни в окно. Тобой, если ты до сих пор этого не понял. Но братьям этого мало. Договор нарушен, но не разорван, алтарный камень еще не треснул. А знаешь, что будет, когда это случится? Когда мы станем свободны от клятвы, которой сковал нас Дэус? Когда Вольные Ветра действительно станут вольными?
— Дэус сковал? Да по этому Договору он и так дал вам больше, чем вы имели!
— Но меньше, чем обещал! Меньше, чем отняла у нас его Дэя! — он все же вскочил. И глаза полыхнули уже не зеленым — алым. — Но ты почти исправил несправедливость, Рыцарь. Почти справился. Тебе остался один только шаг! И Вольный Северный Ветер, «мой белоснежный брат», принесет вам стужу зимы, от которой воздух будет замерзать прямо в легких! А когда ему надоест, Ветер Юга — у которого не останется причин жалеть здесь кого бы то ни было — принесет выжившим зной пустыни, и кожа тех, кто сумел уберечься от холода, начнет покрываться волдырями от нестерпимого жара, а реки и колодцы пересохнут, лишая страждущих даже глотка вожделенной влаги. Впрочем, влага придет — вместе с Вольным Ветром Востока, обрушится на ваши берега цунами, затопит наводнениями посевы. Надоест ему — придет Ветер Запада, самый легкий, самый приятный. Он принесет чуму и холеру, горячку и проказу, оспу и чахотку…
— Прекрати запугивать меня!
— Разве я тебя запугиваю, мальчик? Пугают тебя они, — сыттар кивнул на окно, за которым святое воинство с трудом, но все еще сдерживало напор безумной толпы. — Торопят, мешая думать и вынуждая совершить роковую ошибку.
— И что же, все прекратится, едва я отдам тебе Роуз? — поинтересовался герцог, практически не сомневаясь в ответе.
— Нет, — с ответом не угадал. — Сыттары отступят, да. Но само оно не прекратится. Слишком много крови уже пролилось. Будут бунты, междоусобица, борьба за власть, вторжение извне. Марбур поддержит младшего принца, чтоб посадить на трон свою дочь, бароны закричат, что королевская власть в принципе ни на что более не способна… Но у государства все же останется шанс. И у Дэуса. А вот вырвавшиеся на свободу сыттары предательства ему не простят.