Боруэлла - Наталья Евдокимова 12 стр.


Воспитательница была высокой-высокой, как трубочка для напитков. Оттуда, с огромной высоты, она вещала:

— За тобой вечером придут. А пока что иди, знакомься с ребятами. Меня, кстати, зовут Вероникой Андреевной.

Она наклонилась ко мне и погладила по голове (на которой в этот раз не было ни косичек, ни бантиков). А потом легонько подтолкнула ко входу в комнату… или как это в садиках называется? Не помню точно. Кунсткамерами, что ли…

Ко мне подошёл мальчик и потащил меня за руку:

— Подём. Там иглуски. Подём иглаться. Ты будесь маяком.

Мальчик был на голову ниже меня. Он был маленьким! Чуть больше трёх лет, наверное… Тут все были такими! Меня куда определили? В ясельки, что ли? Борин папа, конечно, человек с юмором, но не до такой же степени!

— Подём, — сказала я голосом мальчика. — Я буду вампилом.

И зарычала. Мальчик радостно взвизгнул, забавно передёрнул плечами и руками, и побежал. Я — за ним. Увидев такое веселье, завизжали все дети в группе и набросились на меня.

— Она вампил! — сообщил на бегу мальчик.

Меня повалили с ног, кто-то пытался укусить за шею. И укусил-таки! И не раз! Как же так, кусаться — это моя привилегия! Вбежала воспитательница, в два счёта разобрала кучу малу. Кто-то начал плакать, а нескольких человек, которые пытались вырваться ко мне, воспитательница держала за руки. По несколько ладошек в каждой руке.

— Вампиры ушли! — серьёзным, сильным голосом крикнула воспитательница. — Город очищен от зла!

Она отпустила детей, но никто уже ко мне не рвался. И у всех был грустновато-радостный вид. Ко мне подошёл знакомый мальчишка, ткнул пальцем в тигрёнка на футболке и спросил:

— А тепель ты кто?

— Заключённая, — понуро сказала я и вздохнула.

На самом деле всё было не так уж плохо. Вернее, чуть лучше, чем я ожидала… Дети меня полюбили.

Они ходили за мной стайками от двух человек до всей группы целиком, просили поиграть с ними, что-то рассказать. «Страшную историю! Хотим страшную историю!» — кричали они наперебой.

— Шёл-шёл и умер, — говорила я, а они радостно визжали.

Дети даже выпили моё молоко, от которого я наотрез отказалась! И котлету съели, хотя этого я не просила. Пришлось пройтись по тарелкам и восполнить утраченное в десятикратном размере.

Я подумала, что из детей такого возраста я наверняка могла бы собрать настоящую армию — сильную, могучую, непобедимую! Иногда плачущую и вопящую, но всё же очень обаятельную. И если пустить их на битву c Борькиными родителями или самим Борькой, который от похода в детский сад меня так и не спас, то психической травмы противникам было бы не избежать.

Воспитательница, по-моему, со своими прямыми обязанностями совсем не справлялась. Она только со стороны наблюдала, как мы играем в Маугли (после того, как меня долго уговаривали поиграть, я выбрала из всех игр самую безобидную. Дети же!).

А играли мы так: в группе было двадцать человек, поэтому в игре оказалось десять Маугли и десять волчат (естественно, «Мауглями» хотели быть все, но я восстановила справедливость). Я была волчицей, и воспитывала своих «детей», отпустив их поиграться во чистое поле. Те радостно кувыркались, рычали, охотились на хищников, бабочек и мух…

Наблюдая за этим безобразием, я случайно встретилась взглядом с воспитательницей. Мы не выдержали и рассмеялись… Спустя несколько минут она подошла ко мне и тихонько спросила:

— Эля, я выйду ненадолго, посидишь с детками? У тебя неплохо получается.

И подмигнула.

Где Эля? Какая Эля? Поскольку обращались ко мне, я сказала:

— Ошибочный запрос. Человека с такой кличкой в окрестностях не обнаружено. Проверьте правильность произношения и повторите поиск. Слова на жаргоне работников детского сада не рассматриваются.

Когда через пятнадцать минут мы выяснили все противоречия, я осталась по эту сторону двери, а воспитательница исчезла в неизвестном направлении, навеки унося с собой тайну необходимости столь внезапного самоудаления.

Дети повели себя странно. Они сразу же прекратили играть, оделись (ну, Маугли же в одних трусах всегда ходил…) и выстроили маленькие стульчики полукругом, уселись на них, сложив руки на коленях, а меня усадили напротив. Я не сопротивлялась — от удивления иногда со мной такое бывает.

Несколько секунд дети молчали. Наконец кто-то попросил:

— Почитай нам книжку…

А другой:

— Расскажи нам сказку!

А третий:

— Хочу домой…

— Дорогие подопечные! — громко сказала я. Дети доверчиво заулыбались. — Волею судеб вы вверены мне в мои самые честные, справедливые и добрые руки. А это значит, что я сейчас же, незамедлительно, должна начать процесс воспитания. Воспитание — это очень интересный процесс, потому что для одной стороны — это эксперимент, а для другой, так сказать, подопытной овечки…

Услышав слово «овечка», кто-то отчётливо заблеял, остальные засмеялись.

— Не так, — укоризненно сказала я и воспроизвела нужный звук. — Вот как надо.

Малолетний народ сразу активизировался, и со всех сторон посыпалось:

— Покажи корову!

— Собачку, собачку!

— Как мой папа храпит!

— Ворону покажи!

— Голодного котёнка!

— Р-р-р-ажжъярённого льва!

— Газировку!

— Покажи, покажи, покажи!..

Слова и визг, как град, рушились на мою голову. Тысячи рук тянулись ко мне, миллионы глаз смотрели выжидающе, жалобно…

— Спасите! — закричала я и бросилась к двери, дёрнула на себя…

— Аня! — радостно закричала я. — Анютка!

И бросилась моей спасительнице на шею.

Прибежавшую на мой крик воспитательницу мы уговорили довольно быстро, и вскоре я оказалась на свободе. Вероника Андреевна просто не могла противостоять фактам!

— Ты знаешь эту девочку? — заботливо спросила воспитательница.

— Конечно, знаю! Это знакомая сестричка.

Воспитательница немного растерялась:

— Это как?

Ну и что мне ей говорить? Уважаемая Вероника Андреевна, представляю вам лучшую предсказательницу всех времён и народов, потенциально опасную для общества девочку, с которой мы познакомились позавчера, а она случайно оказалась родственницей моего хорошего знакомого Вадика, а именно двоюродной сестрой. Сестра моего знакомого — значит, знакомая сестра! Что непонятного?

— Ну, просто, знакомая сестричка, — повторила я. — Это значит, что в некоторой степени она сестра и в некоторой степени я её знаю!

Воспитательница приготовилась сказать ещё что-то, но тут подбежали две девочки приблизительно моего возраста.

— Вероника Андреевна, там ваш Сашка опять сбежал! Мы в окно видели! Только что!

— Ох! — взволнованно сказала Вероника Андреевна и направилась к двери. — Опять Сашка! Догнать бы… и три часа в углу без права амнистии!

— А мы? — спросила я. — Мне можно идти?

— Да, — небрежно бросила воспитательница и добавила тише. — Тоже в угол…

Но я сделала вид, будто не услышала. И не услышала ещё и окончание этой фразы, произнесённое уже за дверью, на бегу:

— Всех… в угол!

Во всей этой истории меня огорчило одно — когда я бросилась на шею спасительнице, Аня этому совсем не обрадовалась.

— Опять ты? — сказала она тогда с едва уловимой досадой (и с кислой миной притом).

— А кого ты ожидала увидеть? — возмутилась я. — Разъярённого льва? Так вон он, на тумбочке. Разъярённого тигра? Так вот он, рядом со мной! — и выпятила грудь. — А если стадо разъярённых африканских слонов, так им тут совсем не место — дети растопчут!

— Да просто новая фраза возникла — детский сад такой-то, группа такая-то… Думала, что-то новенькое, а тут…

— Такая у тебя судьба, — старческим, дрожащим голосом сказала я. — Не противься, покорись ей, дитя моё.

— Ой! — удивилась Аня. — А как у тебя это получается?

— Много будешь знать — скоро состаришься, — сказала я тем же голосом, после чего перешла на свой собственный. — А что касается чего-то новенького, так это я, я и ещё раз я! Мне всего несколько дней отроду…

— Эта шутка лет на пять устарела, не меньше, — улыбнулась Аня.

31. Никогда не ужинайте натощак!

Аня передала меня, как эстафетную палочку, Борьке. Даже дождаться его смогла — у неё уроки сегодня позже начинались. Ждал с нами и Вадик, и эти родственники пользовались мною, как переговорным устройством.

Борька сразу же потащил меня домой, потому что хотел за вечер все уроки сделать. Впереди были выходные, и Борька жаждал абсолютной свободы. Я запротестовала. Второй день в домашнем заточении — это слишком! Неужели Борька не хочет, как позавчера, повеселиться, побродить, погулять, навести страху на город? Борька на это ответил, что как раз завтра собирается выгулять всех нас по полной программе. Я опротестовала слово «выгулять», но когда Борька добавил, что себя он тоже выгуливать собирается, я немного успокоилась. Да и Вадик гулять сегодня тоже не мог — шёл на танцы…

— Я сегодня ещё один схожу, вдруг Вика вернётся, хорошо? — спросил он меня шёпотом.

А как раньше было — летай, где хочешь, твори, что угодно! Для меня был открыт весь мир! Все канализационные люки, все квартиры, города, страны! А теперь — один учит уроки, другой идёт на танцы, и ты не можешь сделать ни одного самостоятельного шага. Ну я же не маленькая в конце концов!

— Петя, — использовала я последнюю возможность вырваться. — Пойдём погуляем, а?

— С тобой? — спросил Петька. — Не-е-етушки!

Я захотела крикнуть, чтобы они в таком случае превратили меня обратно и отпустили восвояси, но посмотрела на ничего не подозревающую Аню, и осеклась.

Странно, Аня — единственный человек в этой бандитской группировке, который ничего не подозревает! Вроде бы и причин скрывать моё высокое положение нет. Даже наоборот, это полезно! Ведь в таком случае, спасая меня в очередной раз, Аня не будет ныть, а скажет:

— Как я рада, Боруэлла, что могу спасать тебя в миллион первый раз от грозящей опасности! Для меня — обычной, ничем не выдающейся девчонки, это огромная честь! Поставь мне, пожалуйста, автограф на футболке, а то твои автографы уже некуда ставить.

— Ну что ты, Аня, — снисходительно скажу я, небрежно расписываясь. — Ты тоже немножко необычная. Вот предсказания, например, или твоя нелюбовь к мытью посуды в горячей воде. Это особенные качества, не у каждой девочки они есть.

— То — качества, — мечтательно скажет Аня. — А быть туманом можешь только ты…

…Перед ставшим привычным семейным ужином у меня почему-то начал глаз дёргаться. Я спросила у Борьки, бывают ли у людей такие проступания голода на лицо, но он только хмыкнул и сказал: «Если не лечиться, то бывают».

Бывают… А он хоть раз задумывался, бывают ли нормальные ужины в его драгоценной семье? То они меня чуть не убивают едой (её количеством), то приглашают в гости Петьку (наверное, листочек дают с указанием времени, когда в дверь звонить), то в детский сад меня сплавляют… Мы, кстати, когда добрались домой, позвонили Бориной маме на работу. Я голосом воспитательницы сказала, что Боруэлла отпущена восвояси с подозрительным типом по имени Боря.

Надеюсь, ужин будет спокойным. Пусть смеются, поют, кричат, хлопают друг дружку ложками по голове, рассказывают страшные истории из рабочих будней, расспрашивают меня о том, как я сумела сдружиться с детками почти пелёночного возраста, но только не надо никаких происшествий! Это опасно для пищеварения!

В общем, я успела только ложку ко рту поднести (на ней покоился борщ, выпускающий пар, а с краёв ложки свешивалась капуста), как зазвенел дверной звонок.

— Не открывайте! — крикнула я. — Это опасно!

— Почему? — спросила тётя Надя, поднимаясь.

— Не почему, а для чего, — объяснила я, надувшись. — Для пищеварения.

Тётя Надя качнула головой и пошла в прихожую.

— Не открывайте! — ещё раз крикнула я вслед, потом побежала догонять Борину маму. — Это нам сегодня в садике рассказывали за завтраком. Говорят, если не доешь, то еда будет за тобой весь день гоняться. А знаете, тётя Надя, что я не доела?

Тётя Надя всё-таки остановилась и вопросительно посмотрела на меня, ожидающе приподняв брови. Я состроила самый жалостливый взгляд, на который была способна (смотрела потом на этот взгляд в зеркало — жуть!).

— Я там всё не доела. Всё, что давали. Сначала смешала, а потом не доела. Вы только представьте себе: там, за дверью, стоит громадный такой кисель с котлетой вместо головы и кусками хлеба вместо рук. Столовые приборы я тоже не доела, поэтому в одной руке у него вилка, в другой — ложка, а в третьей — ножик, который я у нянечки стянула. А вместо ног у него — каша.

В дверь позвонили ещё раз, и тётя Надя сказала:

— Сказки сказками, а дверь дверью, — и решительно двинулась вперёд.

Я глубоко вздохнула и крикнула вслед:

— Предупреждаю в последний раз — оно вас съест!

А в это время на кухне дядя Миша, наслушавшись моих кулинарных откровений, хихикая, рассказывал Борьке (я с интересом прислушивалась):

— Эх, Борька, было время-золото, а в нём лотерея «Шесть из тридцати шести». Купил. Понюхал. Стал зачёркивать — 1, 8, 2, 4, 5, 2. Присмотрелся. Счастливый билетик оказался, Борька! Делать нечего — съел подлеца! Желание загадал сокровенное — в лотерее выиграть. И, представляешь, все шесть цифр совпали! Одна беда — выигрышный билет-то уже переварился. Вот не доел бы я тогда хоть кусочек…

В дверь вошли мужчина и женщина. Я пока не знала, хорошего от них ждать или плохого, и поэтому на всякий случай показала им язык. Женщина — высокая, худая и кудрявая. Она неприятно посмотрела на меня поверх очков. Мужчина — такой, если женщину пополам сложить и очки снять. Ну, и побрить до лысины.

— Добрый день, — сухо сказала женщина и сразу пошла в комнату, цокая каблуками по паркету.

— Простите… — удивлённо сказала тётя Надя.

— Пройдёмте! — властно сказала женщина и поставила сумочку на диван. Мужчина последовал за ней мелкими шажками.

Дядя Миша, перестав хихикать, пришёл посмотреть на это зрелище, и стоял с каменным лицом, по которому угадывалась фраза: «Не будет нормального объяснения подобному хамству, полетите в форточку. По очереди».

После минуты молчания женщина произнесла с надрывом:

— Это же просто безобразие!

А мужчина закивал.

— Мне тоже так кажется, — спокойно сказал дядя Миша. — Может быть, вы объясните в конце концов, что здесь происходит? К чему эта трагедия?

— Я сейчас вам объясню, — угрожающе сказала женщина, поджав губы. — Всё объясню!

А мужчина поднял пухлый палец вверх.

— Возможно, вам не объясняли, как нужно воспитывать детей, — немного помолчав, процедила женщина.

Мужчина грустно посмотрел на Бориных родителей.

— Может быть, в вашем доме даже ни одного ремня нет, ни одного угла, ни одного воспитательного слова, — продолжала женщина.

А мужчина развёл руками.

— Но если вы уж воспитали подлеца, тунеядца, отброса общества, то вам придётся за это поплатиться, — сказала женщина.

— Кровью! — тихо добавил мужчина.

— Не болтай, — резко сказала женщина. — Так вот, я любой ценой избавлю своего сына от тлетворного влияния вашего ненаглядного отпрыска. Не хватало ещё, чтобы моё сокровище связалось с какой-то шайкой, — женщина всхлипнула.

А мужчина приложил руку к сердцу.

— А главарь шайки, конечно же, Боря, да? — сказал дядя Миша, багровея на глазах.

— Конечно! — сказала женщина. — Сначала прогулы, потом выгонят из школы, потом пойдут воровать! Мне звонил классный руководитель — ваш Боря заставил моего сына прогулять уроки три дня подряд! Это преступление!

А мужчина на этот раз промолчал.

«Это кто?» — тихо-тихо шепнул дядя Миша краем губ. «Не знаю, — сказала тётя Надя. — Сколько раз тебе говорила — ходи на родительские собрания».

— При вас говорю! — продолжала женщина. — Вот не сойти мне с этого места, но я не разрешу больше моему ребёнку видеться с вашим сыном!

Назад Дальше