– Да никто. Только милиция. И полиция. – Тут Чижов поскреб макушку и задумался. Но не надолго. – Шкарлатина!
Алешка даже немного испугался. Подумал, что детская скарлатина отбила дядьке память.
– Точно – Шкарлатина! Он, гад, что придумал. Он говорит: ты, Чижов, все равно свою зарплату в один день пропьешь. Так я, говорит, буду тебе ее высылать на домашний адрес, по частям. Пока, мол, придет перевод, пока сходишь на почту – вот и протрезвеешь. Ну не гад, скажи, пацан?
– Гад, гад, – закивал Алешка. – А кто он такой?
– Начальник. Дома строит. – Опять поскреб макушку, поправился: – Оно не так. Мы строим, а он деньгу гребет. Шкарлатина и есть!
– Длинный такой? – спросил Алешка, умышленно сказав неправильно. – Голову книзу держит. Будто сто рублей потерял, да?
– А вот и нет! Не длинный, но широкий. А нос держит кверху и глазами всех презирает.
Похож, подумалось Алешке, или все скарлатины одинаковые?
– Это что ж? – все распалялся дядька Чижов. – Это он мне вместо зарплаты письмо прислал? От Карлсона? Слышь, а это кто такой будет? Спонсор? Или олигарх? Вот у него-то рублишек стрельнуть, а? Где ж он живет?
Алешка снова сунул ему под нос письмо:
– Тут написано.
Чижов долго вчитывался, потом вздохнул:
– Мой адрес. Однако на моих метрах такие не проживают. Слышь, у тебя рубель есть? На пиво не хватает. Нет? Ну и шагай отседова.
Алешка не стал спорить. Но последнее слово оставил за собой.
– Только вы неправильно говорите – Шкарлатина. Нужно говорить – Скарлатина.
– Ты второгодник, да? Двоечник? Пойми: скарлатина – это болезь, а Шкарлатина – это гад. Понял? Ну и шагай отседова. – Все-таки последнее слово за ним осталось.
С этого дня опасные и загадочные события посыпались, как осенняя листва с деревьев. Будто ветром их сорвало и понесло…
В школе у нас ЧП. Никто из учителей нам, конечно, об этом не сказал, но все равно мы об этом узнали.
Глубокой ночью кто-то постучал в школьные двери. Наш охранник дядя Лева разглядел сквозь стекло, забранное решеткой, какого-то взволнованного и испуганного парня.
– Эй! – кричал тот. – Помоги, мужик! На меня напали!
Дяде Леве показалось, что лицо парня залито кровью. Но дядя Лева был опытный человек, он хорошо знал всякие такие штучки. Хотя в то же время, может, и правда парень нуждается в помощи. Поэтому, отпирая дверь, дядя Лева был настороже. И не ошибся. Он сразу понял, что лицо парня не в крови, а измазано кетчупом, как это делают в детективных сериалах. И поэтому, когда тот выхватил из кармана газовый баллончик, дядя Лева вывернул ему руку, и вся злая газовая струя попала парню в лицо. Он рухнул на пол.
Зажав рот и нос платком, дядя Лева распахнул окно и вызвал полицию.
Наш Алешка позвонил папе на работу и похвалился:
– А к нам в школу жулик забрался!
– Знаю, – сказал папа, – я сводку происшествий смотрел.
– И что ему у нас понадобилось? – схитрил Алешка. – У нас в школе никаких ценностей нет. Кроме знаний.
– Я звонил в отделение, – усмехнулся папа его хитрости. – Задержанный пояснил, что намеревался похитить компьютер.
– Я так и думал, – сказал Алешка. – Привет тебе от мамы. – Положил трубку. – Мам! Я пошел за веником, я его в ремонт сдал.
Когда Алешка начинал явно что-то врать, мама обычно «выключалась» и старалась его не слышать. Она только отвечала на его враки невпопад.– Да, – сказала она, – только не заблудись.
Сначала Алешка в самом деле пошел разыскивать веник, лазил в кустах по пояс в снегу, веник подобрал (теперь уж точно он нуждался в ремонте), но на этом не остановился. Пошел по снежным следам «Карлсона» – благо они были глубокие и широкие.
Алешка вышел по этим следам на другую сторону оврага, где следы человека кончились, а появился след внедорожника. Он, видимо, стоял здесь долго, ждал Карлсона: возле него в снегу валялось несколько сигаретных окурков.
Потом Лешка пошел в школу.
– Ты чего с веником? – спросил его дядя Лева.
– Следы заметаю, – сказал Алешка.
– Хорошая у нас школа. Позавчера завуч с метлой приходила.
– Она на ней летает, – объяснил Алешка.
– Да, – согласился дядя Лева. – Похожа она чем-то на Бабу-ягу.
– Да что вы, дядя Лев, я совсем не об этом. Она у нас в спектакле ведьму будет играть.
– В самый раз, – вздохнул дядя Лева.
– Да, – задумчиво сказал Лешка, – хорошая у нас школа. Какие-то жулики в нее лазают, компьютеры ищут… – И замолчал, ожидая.
Дядя Лева его понял.
– Нет, Леша, ничего такого не было. Только послышалось мне, как со стадиона с нашего машина отъехала. Тебе это важно?
– А то!
– Веник-то захвати. Ты им дрался, что ли?
– Я на нем летал.
На нашем стадионе зимой – только лыжня для физкультуры и уборная для собак. Поэтому место, где стояла ночью машина и потом отъехала, нашлось сразу. Нашлись здесь и окурки. А за сугробом, которым были завалены футбольные ворота, нашлась и бутылочка из-под кетчупа.
– Знаешь, Дим, – сказал мне вечером Алешка, – ему-то зачем это надо?
– Кому? – удивился я.– Кому-кому… Ему!
Вечером мама нас порадовала:
– Завтра буду делать куриные котлеты!
– Ура! – сказал папа. – Наконец-то!
– Здорово! – сказал я. – Дождались!
– Вот еще! – пренебрежительно фыркнул Алеша.
Маму это очень удивило. Куриные котлеты для Алешки всегда были любимым лакомством. Как для Карлсона плюшки.
– Ты не заболел? – беспокойно спросила мама.
– Нет, мне курицу жалко.
– Ладно, – «посочувствовала» ему мама, – я для тебя специально овсянку сварю. На воде. И без соли. «Геркулес» тебе не жалко?
Алешка немного растерялся. Или расстроился? Но почему-то не уступил.
Впрочем, Алешка, как всегда, оказался в выигрыше. При загадочных, как всегда, обстоятельствах. Следующим днем он, морщась и ворча, съел, как и обещала мама, свою овсянку, а с куриными котлетами случился облом – курица сбежала.
– Господи, – удивлялась мама перед распахнутой морозилкой, – я сама ее вчера здесь видела! И где она?
– Наверное, – предположил папа, – Алешка ее спас. Наверное, он выпустил ее на травку, попастись.
– Что вы мне голову морочите? Куры не пасутся! Тем более зимой! Куда вы ее спрятали?
(Курица в конце концов нашлась. Много позже. Когда вся эта история благополучно подошла к концу. Она нашлась в морозилке старенького холодильника дяди Федора. Лешка сдал ее на хранение. Зачем? Почему? Скоро станет ясно.)
– Овсянка-то хоть осталась? – с надеждой спросил папа.
– Как же! – сказала мама и стала делать яичницу. – Посмотри на его щеки!
– Щеки как щеки, – проворчал Алешка. – Овсяночные. – Он хотел сказать что-то еще, но в прихожей зазвонил телефон, и Алешка помчался первым схватить трубку.
– Эта Марлинка, – с улыбкой сказала мама, – очень хорошо влияет на Алешку. Он стал такой собранный…
– Ага, – согласился папа. – Мороженых кур ворует. Овсянки даже отцу не оставил… Ты что, Алексей?
Я первый раз увидел Алешку растерявшимся.
– Пап, это Маринкина мама звонила. Про нее спрашивала…
– Ну и что?
– Она пропала, пап. Пошла в магазин и не вернулась.
– Так, – сказал папа. – Давно пошла? Впрочем, набери-ка мне их квартиру.
Папа пошел в кабинет, где у него был другой, параллельный аппарат. Мы, конечно, взяли трубку в прихожей.
Сначала папа постарался успокоить Маринкину маму и сказал, что в полицию обращаться еще рано, в крайнем случае – подождать до вечера. Потом спросил, как Маринка была одета, сколько было у нее денег и в какой магазин она пошла. И еще раз успокоил. А потом позвонил нашему участковому.
Мы его хорошо знаем, он еще молодой и не очень опытный и часто обращается к папе за советом. «Я у вас, товарищ полковник, учусь оперативному мастерству». Вот папа и дал ему указания по оперативно-розыскным мероприятиям. А потом сказал нам:
– Я знаю, что вы подслушиваете. Собирайтесь, поедем вместе опрашивать население.И мы поехали на Ленинский.
Опрашивать население мы начали в магазине. Опрашивали, конечно, не мы с Алешкой, опрашивал папа, а мы стояли рядом и хлопали глазами и слушали ушами.
Одна из кассирш вспомнила Маринку.
– Как же! Заметила я ее, приятная девочка, вежливая. И говорок такой заманчивый – ровно ручеек по камешкам журчит. Творлог, говорит, крлупа, фоколадка.
– Вы не обратили внимания, – спросил папа, – кто-нибудь из взрослых с ней был?
– Никого, самостоятельная девочка.
Повезло нам немного, когда мы уже вышли из магазина. Возле дверей курил парень-узбек, он в торговом зале продукты по полкам развозит. Папа и его спросил. Парень рассказал:
– Который девочка? Такой маленький? С большой сумка? Приезжал. И обратно уезжал. Машина который? Весь черный, колеса круглый, пять штук. Марка это что? Марат не знай. Номер? Зачем смотреть – курю и думаю.
– Если я вам фотографию покажу, – спросил папа, – сумеете машину узнать?
– Один раз!
Тут как раз подошел наш участковый. И развел руками.
– Вот что, – сказал папа. – Езжай вот по этому адресу, – он дал ему чью-то визитку, – спросишь Илью Абрамовича. Подожди, сейчас я с ним свяжусь.
Дядя Илья – это папин знакомый, он торгует машинами.
– Привет, Илья. Как бизнес? Я рад. Слушай, сейчас к тебе подъедет мой человек. Дай ему каталог по иномаркам, часа на два. Вернем, конечно, вернем. Спасибо.
Участковый уехал.
– Пап, – сказал Алешка, – Маринка не могла на машине приехать. Никакой машины у них нет.
– А она и не приезжала на машине. Марат видел, как она уехала – вот и решил, что она и приезжала на машине.
– Ее похитили? – прямо спросил Алешка о том, чего мы больше всего боялись.
– Пока не знаю. Все это может быть вполне невинно. Подъехал кто-нибудь из знакомых, пригласил в гости… Волноваться еще рано.
Но мне показалось, что папа уже давно волнуется, только не показывает своего волнения.
– Пошли-ка на ту сторону, там еще поспрашиваем.
Через дорогу вытянулись в ряд всякие мелкие торговые точки: «Цветы», «Печать», «Табак» и прочие. Мы походили по ним, в одном месте нам опять повезло.
– Здравствуйте, – сказал папа продавщице и показал ей свое удостоверение. – Вам ведь хорошо виден вход в магазин?
– Да я с него глаз не спускаю! Там моя подружка Райка работает. Мы с ней кофе ходим пить, вон в ту кафешку. Она, как освободится, так с крыльца мне машет.
– Это очень хорошо, – сказал папа. – Может, вы обратили внимание на девочку, которая садилась в машину? Десяти лет, в дубленой курточке, красная шапочка…
– Видала, видала! – обрадовалась продавщица. – Она как с «Пятерки» вышла, тут возле ней машина стала. Мужчина из дверцы выглянул и что-то девочке сказал – она тут же в заднюю дверь и шмыгнула. Так и уехали.
– Какая машина, не вспомните?
– Черная, иномарка, пятиколесная.
Опять пять колес! Что ж за машина такая? Иномарка или инопланетяшка?
– Значит, вы утверждаете, что девочка сама села в машину? Никто ее не принуждал?
– Сама, сама! Еще смеялась.
– Номер вы, конечно, не заметили? – это папа без всякой надежды спросил.
– Да я его и не видела.
– А куда машина поехала? Вправо, влево?
– Прямо, вон в ту сторону.
Папа нахмурился. И мы с Алешкой поняли почему: налево и направо – выезд на проспекты, наш и Ленинский, а прямо – это в сторону области, за город.
Папа сказал продавщице «спасибо», и мы вернулись к магазину. Тут же подъехал наш участковый и привез с собой довольно толстую и разноцветную книгу. В ней были собраны фотографии всех новых машин со всего мира.
В магазине папа что-то шепнул охраннику, и тот провел нас в маленькую комнатку. Тут сидел еще один охранник, пил пиво и наблюдал по экранам видеокамер торговый зал. Чтобы пенсионеры не крали спички.
Первый охранник сходил за Маратом, папа усадил его за стол и раскрыл перед ним каталог на разделе внедорожников.
Марат очень долго и старательно разглядывал фотографии – как ребенок занимательные картинки в книге сказок. Мне даже подумалось, что он забыл, зачем его позвали, и просто размечтался – выбирает для себя машину, на которой вернется на родину в свой родной кишлак. Но я ошибся.
– Один раз! – громко и уверенно сказал Марат и ткнул пальцем в фото. – Который машина этот девочка сидел. Пять колес.
Мы тоже свои носы сунули: джип «Wrangler». И колес в самом деле пять. Пятое на дверце багажника. Как мы сами не догадались? Красивая машинка! И больше того – знакомая. Впрочем, таких машин сейчас больше, чем бездомных собак в нашем парке.
– Точно? – спросил папа.
– Совсем точно. Один раз!
– А водителя вы видели?– Который водитель, как видели? Стекло черный совсем.
Глава VII «Хочешь, скажу?»
Когда мы вернулись домой, папа еще раз позвонил Серегиным. Сказал: если Маринка до двенадцати ночи не объявится, нужно заявить в полицию.
– А я со своей стороны, – добавил папа, – ваше заявление поддержу.
– Неужели Маринку похитили? – волновалась мама. – Такая славная девочка.
– Да, – согласился Алешка. – Очень славная, за нее много денег потребуют.
– Дурлак Лефка! – рассердилась мама.
Но она не права. Ох и не дурак же!
– Мам, – сказал он, – что-то мы давно нашу бабушку не навещали. Совсем ее забыли. Сходил бы кто-нибудь ее проведать, правда? Отнес бы ей кто-нибудь пирожок и горшочек маслица.
– Вот и отнес бы, – сказала мама. И взглянула на часы. – Правда, время уже позднее.
– А я у нее останусь, – сказал Алешка. – Утром съем пирожок и горшочек с маслицем – и в школу. Клево?
– Клево, – мама машинально кивнула. – Но подозрительно.
Мне это тоже показалось подозрительным. Дело в том, что наша бабушка – зубной врач. Когда она уходила на пенсию, ей отдали на память ее старинное зубное кресло. Алешка его с самого детства боится.
Навещать нашу бабушку – целая проблема. Она сразу усаживает нас по очереди в свое страшное кресло и «обследует полость рта». Мы, конечно, терпим, потому что ей скучно без любимого дела. Алешка, правда, брыкается больше всех и предпочитает навещать бабушку по телефону, а тут вдруг такой героизм. Горшочек с маслицем.
– Все-таки поздновато уже, – сказала мама.
– Меня дядя Федор отвезет.
Быстро и ловко все у него получается. Но все равно подозрительно. А еще подозрительнее то, что он нашептал мне в прихожей.
– Дим, ты мне друг? Тогда, если я в школу опоздаю, соври что-нибудь Любаше. Чтобы она маме не вздумала звонить. Усек?
Ничего я не усек. Но это мне очень не понравилось.
– Что ты задумал?
– Потом расскажу.
Тут в прихожую вышла мама с пакетом, в который она собрала, кроме пирожка и горшочка, всякие плюшки и другие продовольственные продукты.
Дядя Федор согласился ехать без всяких слов, только спросил: «Куда?»
– Маринку выручать. Ее похитили. Она на даче у Шкарлатины.
– А… знаю. Бывал я у него, проводку ему исправлял. Мурзика возьмем?
– Сами справимся. Только сначала к бабушке заедем, пирожок ей отвезем.
– Это хорошее дело, – одобрил дядя Федор. – Бабушек надо подкармливать, особенно пирожками. А с чем пирожки-то?
– Еще не знаю. Сейчас посмотрим.
Чайник у дяди Федора был уже горячий, они быстренько «посмотрели» по пирожку с яйцом и по пирожку с вареньем.
– А давай, Леха, бабушке в гостинцы сосисок доложим. У меня их цельная морозилка набралась – куда их девать?
Сосисок доложили «без сто грамм кило», а Лешка, покопавшись в пакете, отложил кое-что для Мурзика и Шарика, и они поехали к нашей зубной бабушке.
– Ба, – с порога соврал Алешка, – у Ваньки…
– У Ванечки, – строго поправила его бабушка.
– У Ванечки родители на дачу уехали. Он меня в гости позвал.
Бабушка у нас продвинутая, сразу врубилась.
– Оттянуться собираетесь? По полной программе? И чтоб родители не знали?
– А то!
– Ладно, – сказала бабушка, – прикрою. – И взяла трубку: – Эй, Оболенские! Здесь Штирлиц. Принимайте шифровку. Алекс прибыл. Пьем чай и играем в карты. Просим не беспокоить. До связи. Юстас.