Я поехал с небольшим отрядом вперед, в холмы — посмотреть, не появился ли там враг, но мир вокруг казался по-прежнему пустым. Летали грачи, танцевали зайцы, в лесах куковали кукушки, повсюду густо росли колокольчики, но датчан нигде не было видно.
Я двинулся вдоль высокого хребта, пристально глядя на север, но так никого и не увидел, а когда солнце поднялось высоко, повернул на восток. В моем отряде было десять воинов, нашим проводником был уроженец Вилтунскира, хорошо знавший эту местность, — он вел нас к долине Вилиг, где стоял Камень Эгберта.
Не доезжая до долины примерно мили, мы заметили к югу от нас всадников. Мы галопом пересекли нетронутое пастбище — и увидели, что это Альфред в сопровождении Леофрика, пятерых воинов и четырех священников.
— Вы были у камня? — нетерпеливо окликнул нас Альфред, когда мы приблизились.
— Нет, мой господин.
— Там, без сомнения, кто-то есть, — сказал он, разочарованный, что я не привез новостей.
— Я никого не видел, датчан тоже не видел, мой господин.
— У датчан уйдет два дня на то, чтобы подготовиться к походу, — отмахнулся Альфред. — Но они придут! Они непременно придут! И мы их победим! — Он повернулся в седле, чтобы посмотреть на Беокку, бывшего в числе его священников. — Ты устал, святой отец?
— Страшно устал, мой господин.
— Ты не наездник, Беокка, не наездник, но ехать осталось уже немного. Уже немного, и тогда ты сможешь отдохнуть!
Альфред был в каком-то лихорадочном состоянии.
— Отдохнуть перед боем, да! Отдохнуть и помолиться, святой отец. Потом снова помолиться — и в бой. Молиться и сражаться!
Он пришпорил лошадь, пустив ее галопом, и мы поскакали за ним по яблоневому саду в розовом цвету, а потом — вверх по склону, через длинную вершину холма, где на свежей траве лежали кости павшего скота. Белые ландыши окаймляли леса у подножия холма, ястреб улетел прочь при виде нас, заскользив через долину к обуглившимся развалинам сарая.
— Это прямо за холмом, господин! — крикнул мне наш проводник.
— Про что именно ты говоришь?
— Про Дефереал, господин!
Дефереалом называлось поселение в долине реки Вилиг, где нас ждал Камень Эгберта, и Альфред погнал свою лошадь так, что его голубой плащ развевался за плечами. Мы все пустились галопом, рассыпавшись по вершине холма, стараясь перегнать друг друга и первыми очутиться на хребте, чтобы увидеть войско саксов.
А потом лошадь отца Беокки споткнулась. Он был, как и сказал Альфред, плохим наездником (что неудивительно, ведь он хромал, а одна рука у него не действовала), и, когда его лошадь качнулась вперед, Беокка вылетел из седла. Увидев, как он покатился по траве, я повернул своего коня.
— Я цел! — закричал он мне. — Цел! Почти цел! Езжай, Утред, езжай!
Я поймал его лошадь. Беокка был уже на ногах и похромал как можно быстрей туда, где Альфред и другие всадники выстроились цепочкой и глядели вниз, в долину.
— Мы должны были захватить с собой знамена, — сказал Беокка, когда я отдал ему поводья.
— Знамена? Зачем?
— Чтобы фирд знал, что явился их король, — не в силах отдышаться, объяснил он. — Люди должны видеть королевские знамена на фоне неба, Утред, и знать, что Альфред пришел. Крест и дракон, a? In hoc signo![3] Альфред станет новым Константином, Утред, воином креста! In hoc signo, Бог будет восхвален, Бог будет восхвален, Бог воистину будет восхвален!
Я понятия не имел, о чем Беокка толкует, но мне было на это плевать, потому что я тоже достиг вершины холма и мог посмотреть вниз, на красивую долину Вилига.
Долину, которая была пуста.
Там не было ни одного человека. Только река, ивы, заливные луга, летящая цапля, гнущаяся под ветром трава и знаменитый Камень (вернее, целых три камня) Эгберта на склоне над Вилигом, где должна была собраться армии. Но я не увидел там ни одного человека. Вокруг вообще не было никого. Долина была пуста.
* * *Люди, которых мы привели с Этелингаэга, стали вразброд спускаться в долину, а с ними — фирд Суморсэта. Все вместе они составляли чуть больше тысячи человек, и примерно половина из них были снаряжены для боя в «стене щитов», тогда как остальные годились только на то, чтобы подталкивать передние ряды или справляться с раненым, а скорее всего, с умирающим врагом.
Было больно смотреть на разочарованного Альфреда. Он ничего не сказал, но его худое лицо побледнело и осунулось.
Пока он решал, где должны встать лагерем наши тысяча человек и где должны пастись наши кони, я поскакал вверх, на холм, лежавший к северу от лагеря, взяв с собой десяток людей, в том числе Леофрика, Стеапу и отца Пирлига. Холм был крутым, но это не помешало тем людям, что обитали тут в старину, оставить высоко на его склоне одну из своих странных могил. Могила представляла собой длинную насыпь, и Пирлиг сделал большой крюк, чтобы ее объехать.
— Там полно драконов, — объяснил он.
— А ты когда-нибудь видел дракона? — заинтересовался я.
— Если б я его хоть раз видел, то сейчас бы тут с тобой не разговаривал! Невозможно увидеть дракона и уцелеть!
Я повернулся в седле и посмотрел на насыпь.
— Я думал, там похоронены люди.
— Так и есть! И их сокровища тоже! Поэтому драконы и охраняют клад, они вечно этим занимаются! Закопай золото — и высидишь дракона, понятно?
Лошади с трудом поднимались на крутой склон, но, забравшись на вершину, мы были вознаграждены, обнаружив там участок плотного дерна; да и вдобавок с вершины этой открывался прекрасный вид на север. Я вскарабкался сюда, чтобы понаблюдать за датчанами. Хотя Альфред был уверен, что мы увидим врагов только через два-три дня, но я полагал, что их разведчики где-то близко. И возможно, датские военные отряды попытаются причинить неприятности тем, кто разбил лагерь у реки Вилиг.
Однако я не увидел ни одного датчанина. На северо-востоке тянулись огромные возвышенности, крутые холмы, а прямо перед нами располагалась низина, где тени облаков бежали по полям, полным цветущих ландышей, и затемняли ярко-зеленую свежую листву.
— И что теперь будет? — спросил меня Леофрик.
— А ты сам как думаешь?
— У нас тысяча человек? Мы не сможем сражаться с датчанами, имея столь малое войско.
Я не ответил.
Далеко на севере на горизонте собрались темные облака.
— Да и оставаться здесь тоже нельзя! — продолжал Леофрик. — Ну и куда мы пойдем?
— Назад, к болоту? — предположил отец Пирлиг.
— Датчане приведут новые корабли, — сказал я, — и рано или поздно займут болото. Если они пошлют сотню кораблей вверх по рекам, болото окажется у них в руках.
— Отправимся в Дефнаскир, — прорычал Стеапа.
«Там будет то же самое, — подумал я. — На некоторое время мы окажемся в безопасности среди беспорядочных дефнаскирских холмов и лесов, но датчане неизбежно придут, и после нескольких небольших боев, мало-помалу, Альфред истечет кровью. И как только оставшиеся за морем датчане узнают, что наш король загнан в угол Уэссекса, они приведут новые корабли, чтобы получить хорошие земли, которые он не смог удержать. Вот почему Альфред абсолютно правильно делает, пытаясь покончить с войной одним ударом. Он не может допустить, чтобы все узнали, насколько слаб Уэссекс».
А мы и вправду были очень слабы: всего тысяча человек. Да что там, мы были жалки. Мы были сном наяву — и внезапно я начал смеяться.
— Ты чего? — спросил Леофрик.
— Я подумал: вот Альфред настоял, чтобы я научился читать. И зачем?
Леофрик улыбнулся, вспомнив это. То было одним из правил Альфреда: чтобы каждый из его командиров был человеком грамотным, хотя он и сделал исключение для Леофрика. В тот миг это показалось мне забавным: сколько усилий я приложил, чтобы научиться читать приказы короля, а он так и не послал мне ни одного. Ни одного.
— Это полезно — уметь читать, — сказал Пирлиг.
— Да и чем же именно?
Он поразмыслил. Порыв ветра взъерошил его волосы и бороду.
— Ну, грамотный человек может прочесть все поучительные истории в Евангелии, — радостно объявил он, — и жизнеописания святых! Там много интересных вещей, очень много. Вот, например, святая Данвен — она была красивой женщиной и дала своему возлюбленному питье, от которого он превратился в лед.
— А зачем она это сделала? — полюбопытствовал Леофрик.
— Она не хотела выходить за него замуж, понимаешь? — ответил Пирлиг, стараясь нас развеселить, но никто не пожелал больше слушать о фригидной святой Данвен, и он, повернувшись, стал смотреть на север.
— Датчане придут оттуда, да? — спросил он.
— Скорее всего, — ответил я.
А потом я их увидел, если только мне не померещилось. На дальних холмах я заметил какое-то движение, что-то шевельнулось среди теней, падающих от облаков, и я пожалел, что со мной нет Исеулт — вот у кого было удивительно острое зрение. Но ей бы понадобилась лошадь, чтобы взобраться на холм, а лишних лошадей для женщин у нас не было. Датчане же имели тысячи лошадей, у них были и те животные, которых они отбили у Альфреда в Сиппанхамме, и те, которых они угоняли по всему Уэссексу, — и теперь я наблюдал за группой всадников на далеком холме. Наверное, разведчики. И они, должно быть, тоже видели нас. Потом они исчезли. Что-то промелькнуло вдали, не более того, причем так далеко, что я не был уверен, что именно видел.
— А может быть, датчане вообще не придут, — продолжал я, — может, они обойдут нас, а потом возьмут Винтанкестер и все остальное.
— Не сомневайся, эти ублюдки придут, — мрачно сказал Леофрик, и я подумал: он, наверное, прав. Датчане узнают, что мы здесь, и захотят нас уничтожить, после чего легко завоюют весь Уэссекс.
Пирлиг повернул лошадь, как будто собрался поскакать обратно, вниз в долину, но затем остановился.
— Значит, я так понимаю, положение у нас безнадежное? — спросил он.
— Их больше, чем нас, в четыре или пять раз, — вздохнул я.
— Тогда нам просто придется драться лучше!
Я улыбнулся.
— Каждый датчанин, напавший на Британию, — опытный воин, святой отец, — объясни я. — Воин! Мирные землепашцы остаются в Дании, а сюда приходят лишь смелые и дерзкие люди. А мы? В нашем же войске, наоборот, почти все сплошь крестьяне, и дай бог, чтобы они втроем или вчетвером сумели уложить одного воина.
— Но вы-то воины, — ответил Пирлиг. — Все вы! Ты воин, Утред! Ты прекрасно умеешь сражаться. Ты можешь вдохновить людей, повести их за собой и разбить врагов. И Бог на вашей стороне. А если на твоей стороне сам Бог, то кто может тебя победить, а? Ты хочешь получить знак свыше?
— Очень хочу, — признался я.
— Тогда смотри! — показал он вниз, в долину Вилига.
Я повернул лошадь — и там, под полуденным солнцем, увидел настоящее чудо.
Там шли люди. Сотни людей. Они двигались с востока и юга, людские потоки текли вниз по холмам: то был саксонский фирд, подданные, явившиеся под знамена своего короля с востока, чтобы спасти страну.
— Теперь на одного воина приходятся всего два крестьянина, — радостно провозгласил Пирлиг.
— И все равно мы в дерьме по самые задницы, — угрюмо сказал Леофрик.
Но теперь мы были уже не одни.
Собирался фирд.
Часть третья
Фирд
Глава двенадцатая
Люди в основном являлись крупными отрядами под предводительством своих танов, кое-кто приходил маленькими группами, но все вместе они сливались в армию. Арнульф, олдермен Суз Сеакса, привел около четырехсот человек и извинялся, что не смог привести больше — у его берегов появились датские корабли, и ему пришлось оставить часть фирда, чтобы защищать побережье.
Вульфер велел жителям Вилтунскира присоединиться к армии Гутрума, но тамошний шериф, угрюмый человек по имени Осрик, прочесал южную часть графства, и больше восьмисот человек, не обратив внимания на призыв олдермена, пришли вместо этого к Альфреду. Немало народу прибыло из отдаленных уголков Суморсэта, чтобы влиться в фирд Виглафа, насчитывающий теперь тысячу человек, и многие пришли из Хамптонскира, в том числе гарнизон Бургварда, в котором были Эадрик и Кенвульф, члены экипажа «Хеахенгеля». Оба дружески обняли меня. С ними был и отец Виллибальд, возбужденный и явно нервничающий.
Почти все явились пешком, усталые и голодные, в разваливающейся обуви, но с мечами, топорами, копьями и щитами. После полудня в долине Вилига собралось около трех тысяч человек, и, когда я ехал к далеким холмам, где предположительно видел разведчиков датчан, люди всё прибывали и прибывали.
Альфред отправил меня в холмы на разведку, и в последний момент отец Пирлиг вызвался меня сопровождать. Альфреда это, казалось, удивило, он мгновение размышлял, потом кивнул, давая свое позволение.
— Только смотри приведи Утреда домой в целости и сохранности, святой отец, — натянуто проговорил он.
Я молчал, пока мы ехали через все увеличивающийся лагерь, но вскоре остались одни, и тогда, хмуро посмотрев на Пирлига, я заявил:
— Вы все это подстроили.
— Ты про что?
— Про то, что ты якобы в последний момент решил отправиться со мной. У Альфреда уже была наготове твоя оседланная лошадь! Ну же, признавайся, чего он хочет?
— Ясно чего, — ухмыльнулся Пирлиг. — Альфред хочет, чтобы я уговорил тебя принять христианство. Король питает огромную веру в мое красноречие.
— Я и так христианин, — ответил я.
— Да неужели?
— Я был крещен, причем дважды, так уж вышло.
— Дважды! Да ты у нас почти святой, а? И как же это получилось, что тебя крестили дважды?
— В детстве мне сменили имя, и моя мачеха подумала, что Небеса не узнают меня под старым именем.
— Итак, — засмеялся он, — в первый раз из тебя вымыли дьявола и влили его обратно при втором крещении?
Я ничего не ответил, и некоторое время Пирлиг ехал молча.
— Альфред желает, чтобы я сделал из тебя хорошего христианина, — наконец сказал он. — Потому что он хочет получить Божье благословение.
— Никак король боится, что Бог проклянет нас, раз я дерусь на его стороне?
— Пойми, Утред, — покачал головой Пирлиг, — наши враги датчане — язычники. Если они победят, то и Христос потерпит поражение. Это не просто война из-за земли, это война из-за Бога. А Альфред, бедняга, — слуга Иисуса, поэтому он сделает все, что угодно, ради своего господина. В том числе попытается превратить тебя в образец благочестия и христианского смирения. Если он сможет поставить на колени тебя, тогда ему будет легко заставить пресмыкаться и датчан.
Я засмеялся. Пирлиг как раз и хотел меня рассмешить.
— Если это так нужно Альфреду, то скажи ему, что я добрый христианин, — разрешил я.
— Я в любом случае собираюсь ему это сказать, — ответил Пирлиг, — просто чтобы подбодрить его, но, по правде говоря, я и сам очень хотел поехать с тобой.
— Почему?
— Потому что скучаю по такой жизни. Господи, как я по ней скучаю! Мне нравилось быть воином. Вот это жизнь! Убивай, делай женщин вдовами, пугай детей! А за все отвечает командир! И скажу тебе, я всегда был прекрасным разведчиком. Мы видели, как вы, саксы, топаете мимо, как свиньи, а вы никогда нас не замечали, пока мы следили за вами исподтишка. Не беспокойся, Утред, я вовсе не собираюсь уговаривать тебя стать христианином, чего бы там ни хотел король.
Нашей задачей было найти датчан, если они находились где-то поблизости. Альфред явился в долину Вилига, собираясь помешать любому продвижению Гутрума в сердце Уэссекса, но все-таки боялся, что датчане воспротивятся искушению уничтожить его маленькую армию и вместо этого обойдут нас, чтобы завоевать юг страны. Это поставило бы нас в трудное положение, в окружении датских гарнизонов.
Этой неопределенностью и объяснялось стремление Альфреда как можно скорее получить известия о врагах, поэтому Пирлиг и я ехали по долине на северо-восток, пока не очутились там, где река поменьше текла на юг, чтобы влиться в Вилиг. Мы поехали по ее берегу, мимо большой деревни, сожженной дотла. Речушка протекала по плодородным землям, но нигде не было видно ни коров, ни овец, а поля остались невозделанными и густо поросли сорняками.