– Это газ, – стал объяснять капитан. – Чем сильнее на него давишь, тем быстрее едешь. Это тормоз. Чем сильнее давишь, тем быстрее остановишься. Все ясно? Первую бочку объезжаете справа, вторую – слева и так далее – зигзагами, – капитан для убедительности повилял ладонью, как рыбка хвостиком. – Вперед!
Даша надавила на газ и закрыла глаза от страха. Машина так прыгнула вперед, что капитан стукнулся затылком об подголовник.
Солдаты с восхищением смотрели, как лихо несется «уазик», круто объезжая бочки, изо всех сил визжа шинами. Правда, визжали не шины, а Даша. От страха и восторга.
Проскочив и благополучно миновав все препятствия, машина вырвалась на простор, пролетела через весь плац, врезалась в забор, выбив бампером несколько досок, и заглохла.
Даша открыла глаза. Капитан перевел дыхание.
«Удрать хотела, – подумал он тяжелой от волнения головой, – видно, что-то почуяла. Хорошо, забор у нас крепкий».
Последние две капли сомнения растворились в его бдительной голове.
После обеда старшина попросил Дашу зайти за письмами в канцелярию. Там она увидела на столе телефон.
– Это городской? – спросила она дневального.
Тот кивнул.
– Работает?
Опять кивок.
– Можно позвонить?
– Если нужно, то, конечно, можно, – ответил дневальный. – Через восьмерку.
Даша сняла трубку, но вместо гудка услышала чей-то знакомый голос. Телефон был параллельный с тем, который стоял в караулке, на столе капитана.
– ...Машину водит классно, сделала попытку выехать за территорию сквозь забор, – докладывал капитан полковнику. – А как она ножом владеет!
– Все, – подытожил полковник. – Вези ее в город, с охраной. Сдавай в контрразведку.
– Все, – сказала Даша, но не вслух. – Надо удирать.
Глава XII
УБРАТЬ КАРПУХИНА!
Будете сидеть под замком! – объявил нам Карлсон. – Если не цените хорошего отношения.
– Еще чего! – возмутился Алешка. – Хорошее отношение! Чего вы нас здесь держите?
– А я вас сюда не звал, – ответил Карлсон. – А теперь вы слишком много знаете. И представляете опасность для меня и моей мамочки.
– И для меня, – обиделся Карпухин, что его забыли.
Как мы выяснили, этот глупый в быту человек был главный в банде Карлсона угонщик. У него такой был талант: он любую машину мог завести и угнать без всяких ключей. Чем он и занимался. А шеф ему за это платил. Ну и механикам, которые разбирали машины на запчасти, тоже.
И я подумал: если выдернуть Карпухина из этой команды, весь воровской бизнес Карлсона потерпит крах. Чего они тогда станут разбирать и продавать? Не Карлсону же угонять иномарки. Он и на своей «Ниве» – то толком ездить не умеет.
Но тут мои мысли прервала Баба Яга.
– Марш в подвал, скверные дети! Я закрою вас на замок. Вместе с вашим соратником.
Наш Майский «соратник», когда мы спустились в подвал, в его лабораторию, грустно сидел на верстаке и вздыхал.
– Вот, – сказал он, – Даша заблудилась... Вам побег не удался... Видимо, сидеть нам здесь до весны...
– А весной что? – спросил Алешка, вспомнив роль Майского – Деда Мороза. – Вы растаете, что ли?
– К весне я подкоп закончу. Так я рассчитал. И по компасу проверил. Он нас прямо к отделению милиции выведет.
– Если по компасу, – иронически согласился я, – то – конечно. Выведет. Куда-нибудь в Соединенные Штаты Америки.
Подкоп он придумал! Граф Монте-Кристо!
Но Алешка идею подхватил. Ему лишь бы не скучно было.
– А покажите, – попросил он. – Интересно...
Майский спрыгнул с верстака и прошел в угол лаборатории.
– Идите сюда.
Там он отодвинул небольшой шкафчик с инструментами, вроде тумбочки. За шкафчиком была таинственная дверца, похожая на печную заслонку, только побольше.
Майский открыл ее. Мы заглянули внутрь. За дверцей начинался и уходил вдаль какой-то кошачий лаз. В виде жестяного короба.
– Ну и что? – спросили мы.
– Это система вентиляции подвального этажа. Она идет по периметру всего дома. И вот за тем изгибом, видите, где темно, я вынул несколько кирпичей. Там уже можно копать. Как раз в сторону отделения милиции.
Да, подумал я, иногда и талантливых ученых посещают не очень умные мысли. А по Алешкиным глазам понял, что и он подумал о том же.
Но вслух Алешка ничего такого не сказал. А вежливо попросил:
– Можно туда слазить? Интересно ведь.
– Да лезь, не жалко, – согласился Майский и дал ему фонарик.
Лешка шмыгнул в этот короб, только пятки мелькнули. И затихло вдали (или в глуби) его сопение.
Вернулся он быстро, я подумал даже, что он испугался. Но, когда увидел его распахнутые глаза и поднявшийся на макушке хохолок, сразу понял: у младшего брата опять есть идея. И получше, чем до весны копать подкоп в Соединенные Штаты.
– Что я узнал! – прошептал он, выбравшись из короба. И почему-то поскорее захлопнул дверцу. Будто за ним кто-то гнался. – Что я услышал!
– Что? – спросили мы с Майским в тревоге.
– Голоса!
– Какие голоса?
– Настоящие! Карлсона и Карпухина.
– Ну ты даешь! – не выдержал я. – Что они там делали?
– И как они туда попали? – удивился Майский.
Тут Алешка посмотрел на нас с таким презрением, что нам стало стыдно.
– Ну да, – пробормотал Майский. – Что ж такого... Залезли и все... Мало ли... Они ведь бандиты, люди странные...
И тут Алешка не выдержал:
– Дураки вы оба! Их там нет. Только голоса слышны. Там наверх труба идет, и из нее все слышно!
– Ах, вот оно что! – догадался Майский. – Так бы сразу и сказал. Чего проще: это вытяжка. Чтобы вентиляция лучше работала.
Тут и до меня дошло. Но только Алешка оценил всю практическую пользу своего открытия.
– Ничего вы не поняли! – закричал было он и тут же зажал себе рот и продолжил шепотом: – Мы теперь будем подслушивать их разговоры. И будем знать про все их планы. И срывать все их происки!
– Это как же?
– Да папе сообщим – и все! Как в письме, про Алехина.
– Писать нам больше Карлсон не даст, – сказал я. – Надо что-то другое придумать.
– Вот ты и придумай, – справедливо распорядился Леха.
– Был бы телефон... – мечтательно протянул Майский.
– Был бы телефон, – продолжил я, – здесь давно уже были бы и омоновцы, и спецназовцы. А нас бы уже давно здесь не было.
В это время заскрипел ключ в замке. Мы быстренько вернули тумбочку, вроде шкафчика, на место и сели, кто где успел: Лешка – на стул, я – на пол, а Майский – на столик от установки.
Дверь распахнулась, и вошел Карпухин с подносом.
– Жрать теперь здесь будете! – вредным голосом сказал он и поставил поднос на верстак. – А я бы вас вообще не кормил.
– Голодовку не объявим, не надейся, – сказал я.
Карпухин вдруг побледнел и заорал, как укушенный:
– Э! Э! А ну слезай! Ишь, что придумал! Шеф! Шеф! Они опять за свое!
Застучали по ступеням башмаки Карлсона.
– В чем дело?
– Смотри, шеф! Они опять... Это... В невидимки хотят!.. – И он дрожащей рукой ухватил Майского, потянул его со столика.
Наконец мы догадались, в чем дело. Вот дурак-то! Решил, что Майский, по примеру Даши, пытается стать невидимкой и удрать за подмогой.
Карпухин и Карлсон переглянулись: вот еще им забота. Как же они об этом не подумали?
– Ладно, – решил Карлсон. – Будешь здесь с ними жить. Круглые сутки.
– Еще чего!
– А тебя никто и не спрашивает, – высунула голову из-за плеча Карлсона его мамочка.
А уж нас это тем более не устраивало. Он нам все планы нарушит.
И тут Майский сообразил:
– Зря вы беспокоитесь. Установка неисправна. А если вы все-таки сомневаетесь, я могу вам дать честное слово.
Они переглянулись и успокоились.
Да, если бы честное слово дал Карлсон, я бы сто раз подумал и все равно ему не поверил бы.
Когда они ушли, я вспомнил о своем решении взять в свои руки руководство по борьбе с бандой Карлсона и наше освобождение из плена.
И сказал:
– Мы теперь должны очень хорошо себя вести...
– Опять? – тут же перебил меня Лешка ехидным вопросом: – Прыгать двумя ногами вместе, да?
– Надо будет – попрыгаем, – сурово обрезал его я. – Мы должны усыпить их бдительность, сделать вид, что смирились со своей судьбой и поняли всю бесполезность борьбы с такими ловкими и умными людьми...
– Как Карпухин, например? – опять перебил меня братец со смешком.
– Алексей, – пожурил его Майский, – Дима правильно советует, не спорь с ним.
– «В спорах рождается истина», – важно процитировал кого-то Алешка.
– Нередко в спорах она и гибнет, – Майский многозначительно поднял указательный палец. – История знает тому массу примеров.
– Будем прыгать двумя ногами вместе, будем заново собирать установку. И снег с сарая сбрасывать. Даже, если надо, будем дрова колоть и посуду мыть.
– Лучше наоборот, – опять хихикнул Алешка. Что-то он сегодня разболтался. Не иначе – что-то задумал.
И я прямо спросил его об этом.
И он прямо и скромно ответил:
– Я придумал, как нам удрать. Ни на машине, ни пешком они нас не догонят.
– А как? – нетерпеливо спросил Майский.
Алешка хмыкнул и пообещал:
– В свое время узнаете.
– Это когда?
– Когда пора придет!
Все, больше он ничего по этому поводу не скажет, я-то его знаю. Пока все не обдумает и не подготовит.
И я опять взял власть в свои руки.
– В этой дырке, – я показал на то место, где начинался короб, – будем дежурить по очереди и подслушивать все их разговоры. И когда что-нибудь узнаем...
– То что-нибудь такое натворим! – пообещал Алешка, блестя глазами и грозя хохолком.
За это я отправил его подслушивать первым.
Он с радостью согласился. Только потребовал у Майского его пальто:
– А то там холодновато, подстелю и буду слушать.
Он забрал фонарик, втащил за собой пальто, повозился и затих.
Мы с Майским собрали посуду на поднос и постучали в дверь.
Тотчас затопал по лестнице Карпухин, сквозь зубы ругая свои шнурки.
– Спасибо, – вежливо сказали мы, отдавая ему поднос. – Все было очень вкусно. Особенно «мармалад».
И постарались не пускать его дальше дверей, чтобы он не заметил Лешкиного отсутствия.
– Раскладушечку нам, пожалуйста, еще одну предоставьте, – еще вежливее попросили мы. – А лучше две.
– Обойдетесь, – тоже очень вежливо ответил Карпухин и застучал ботинками по лестнице.
– Передай шефу, – крикнул я ему в спину, – что мы осознали свою вину и раскаиваемся в своем поведении.
– И больше так не будем, – добавил и Майский.
На всякий случай мы изобразили на раскладушке Майского спящего человека, с головой укрытого одеялом. Голову изображала мохнатая шапка Майского.
– Я все-таки думаю, – сказал я, – как нам одурачить Карлсона с этой волшебной установкой?
– Не понял...
– Я еще сам толком не осознал, – сказал я. – Ну, что-то вроде того: убедить его, что он стал невидимым. Пускай идет в банк, хватает деньги, а охрана схватит его на месте. Тогда уж не отвертится.
– Нет, – подумав, не согласился Майский. – Не получится.
– Почему?
– Потому что невозможно.
– Это не ответ, – вспомнил я любимый довод младшего брата.
– Дима, вы почти взрослый человек... Ну, представьте: выходит из машины Карлсон, уверенный в своей невидимости, нахально шагает в банк, пытается его ограбить... Но ведь люди кругом его видят. А вдруг кто-нибудь посторонится, пропуская его в дверях, или что-нибудь у него спросит? А? Он же сразу догадается об обмане. Чепуха все это! Я уверен!
– А я – нет! Можно все обдумать и...
В это время на лестнице опять застучали ботинки Карпухина и задребезжала по ступеням раскладушка.
– Держите, – сказал он. – Даже одеяло вам шеф выделил.
– Ему это зачтется, – пробормотал я.
– А где малец? – вдруг встревожился Карпухин.
– Не ори, разбудишь! Он уже спит давно, – и я показал ему, как крепко спит Алешка, укрывшись с головой. Почти. Потому что из-под края одеяла торчало немного шапкиного меха.
– Чегой-то он? – удивился Карпухин.
– Устал!
– Я не про то, – он нахмурился. – Был вроде все время блондин, а теперь «брунет» стал.
Внутри меня все ахнуло. Точно, мы не сообразили – Алешка-то у нас светловолосый, а шапка у Майского из черной собаки.
– С вами не только почернеешь, – сварливо заметил Майский, – поседеешь до времени. Довели ребенка?
– Ладно, ладно, поговори мне, – отстал, наконец, Карпухин и, выйдя за дверь, запер замок. – Сиди и помалкивай.
Мы перевели дух. Засунули на всякий случай шапку подальше под одеяло. И вспомнили, что пора сменять нашего первого «слухача».
Я заглянул в короб – там было темно и тихо – и шепотом позвал Алешку.
Он не ответил.
Майский опустился рядом со мной на колени и тихонько постучал по железу гаечным ключом.
Никакой реакции.
И мы немного испугались.
– Может быть, он где-нибудь там на волю выбрался? – прошептал Майский.
– Или где-нибудь застрял, – прошептал я. – У вас еще фонарик есть?
– Нет, только один.
– Все равно, я пополз, – я не мог больше оставаться в неизвестности.
И нырнул в кошачий лаз.
Прислушался – тихо, только где-то наверху неразборчиво бубнят голоса. Осторожно пополз вперед и вскоре наткнулся на что-то мягкое. Пальто – догадался я. Протянул руку вперед и нащупал на этот раз что-то твердое. Алешкин сапог. Тут же – второй. И обе ноги в них.
Я подергал его за ногу. Нога вырвалась из моей руки и подтянулась куда-то вперед...
И тут я догадался, в чем дело!
И стал пятиться обратно в лабораторию, крепко ухватив край пальто.
Я вытащил безмятежно спящего Алешку из этой норы. От яркого света он проснулся, заморгал и сел.
– Что случилось? – спросил он, зевая. – Вставать пора?
Майский рассмеялся:
– Скорее наоборот.
Лешка ни капли не смутился от того, что уснул на посту.
– Они там ничего интересного не говорили. Баба Яга их ругала, а они огрызались. Вот и все. Теперь, Дим, твоя очередь.
– А фонарик где?
– В кармане пальто, – Алешка еще резвее зевнул, даже зубами щелкнул, и бухнулся на раскладушку.
Я сменил его на посту. И, надо признаться, история повторилась. Ничего интересного я не услышал, лежать в темноте было скучно. Но уютно. И я проснулся от того, что за ногу меня дергал очередной сменщик – Майский.
Но он уснуть в коробе не успел. Потому что обитатели теремка разошлись по своим комнатам спать, и подслушивать больше было некого.
В тот вечер мы так ничего интересного и не узнали.
А вот на следующий день мне повезло.
Едва я расправил под собой пальто и погасил фонарик, как послышался возбужденный голос Карлсона. Как я понял, он только что получил очень важное сообщение по телефону. И начал торопливо объяснять Карпухину.
Вот что я слышал:
«Карлсон: Сегодня вечером большой прием в Посольстве. Съедутся дипломаты на прекрасных машинах. Одна из них – белый „Линкольн“.
Карпухин: Класс! К ней запчасти дороже стоят, чем сама машина!
Карлсон: Сможешь угнать?
Карпухин: Я даже паровоз могу угнать.
Карлсон: Паровоз не надо. Куда я его дену? У меня и рельсов-то нет.
Карпухин: Когда там это сборище?
Карлсон: В восемь вечера.
Карпухин: В десять вечера буду здесь. На прекрасном длинном белом „Линкольне“».
Когда я это услышал, то сразу понял, что нам дается великолепный шанс надолго убрать Карпухина – знаменитого угонщика. Которого наш папочка никак не может задержать.
Но как ему сообщить? Вот в чем вопрос.
Я шустро выбрался из норы и рассказал своим сообщникам о готовящемся преступлении.
– Как нам бате сообщить? – спросил я.
– Был бы телефон, – грустно развел руками ученый.