Да ради бога! Я взял одну из коробок, набитую пакетиками с закрепителем, — это фиксаж, выражаясь литературно, — и понес ее на помойку. А там несколько пакетиков сунул в карман. Потому что этот фиксаж и есть основной компонент для создания «Вонючки». А другой — только я не скажу какой, чтобы никто не смог им воспользоваться, — очень обычные таблетки, которые продаются в любой аптеке, даже без рецепта.
Фотограф уже уехал — его звезды незакатные ждут, — а я снова зашел в нашу бывшую лабораторию и будущий тир. Там я вскрыл один пакетик и высыпал его содержимое на полку в шкафу. На переменке я успею сбегать в аптеку, и проблема с комиссией будет решена.
Но, оказалось, эту проблему уже решил наш отважный директор. Едва прозвенел звонок, как включилась наша школьная трансляция и прозвучал сначала сигнал тревоги, а затем строгий командирский голос директора:
— Слушать приказ по школе! Учебная тревога! Всем подразделениям провести эвакуацию. Минутная готовность. Время пошло!
Через минуту стройными толпами вся школа потекла на улицу через главный подъезд и запасные выходы.
Через две минуты Семен Михалыч непреклонно объяснял у главного подъезда членам высокой комиссии:
— Ничего не могу поделать, уважаемые дамы и господа офицеры. Плановое мероприятие. По согласованию с правоохранительными органами и МЧС. Согласно ситуации здание школы обесточено, перекрыты газо — и водоснабжение. Придется отложить нашу встречу до лучших времен. — И добавил как —то нелепо, не удержался, наверное: — Все свободны.
Пофыркивая от неудовольствия, члены комиссии расселись по машинам и исчезли до лучших времен.
Много позже мы узнали, что эту встречу сорвал сам Семен Михалыч, объявив по школе учебную тревогу. Никакую не плановую и ни с кем не согласованную. Дело в том, что эта комиссия должна была пообщаться не только с нами, но и обсудить с нашими педагогами качество новых учебников, рекомендованных средней школе. А нашим учителям кое —какие эти новые рекомендованные учебники не понравились. Активно не понравились, выражаясь литературно. Особенно — Бонифацию. Это наш учитель литературы, зацикленный на мировой классике. Он уверен сам и пытается убедить всех, что самое главное в истории человечества, в его прошлом, настоящем и будущем — это литература. Все хорошее в мире и все плохое зависит от нее. Плохое от плохой литературы, хорошее — от хорошей.
Недавно на одном из уроков он доказывал нам, что все катастрофы на Земле, а особенно у нас — в России, происходят из —за того, что руководители и специалисты перестали читать классику, а читают всякую пошлую дрянь.
— Настоящее художественное произведение воспитывает в человеке чувство ответственности за свое дело. А плохая литература воспитывает чувство безответственности.
И новые учебники литературы вызвали в нашем Бонифации чувство активной неприязни. Выражаясь литературно. И, конечно, на этом собеседовании мог вспыхнуть крутой скандал. А директору это надо
Так что все уладилось и без меня. Без этой террористической «Вонючки». Но я про нее не забыл, и она кому —то очень пригодилась в трудную и опасную минуту…
В тот же день к нам Корзинка пришла. Или пришел Такой скромный мальчик по имени Шурик. По прозвищу Корзинка. Он пришел к нам в сопровождении дамы примерно среднего возраста. Эта дама была его мамой. В красивой шляпке с вуалью (черная сеточка такая с черными кружочками в виде конфетти) и в красивых черных перчатках с фигурными дырочками и без пальцев.
— Здравствуйте, — сказала она маме, откинув вуаль с лица на макушку шляпы. — Давно мечтаю познакомиться с вашим семейством. Ваш Алексей — очаровательное дитя…
Мама с таким изумлением взглянула на Алешку, что наше «очаровательное дитя» даже смутилось. А такое очень редко бывает.
— Он, представляете, взял нашего застенчивого Шарика под свое покровительство. Наш Шарик очень неуютно чувствует себя в новом коллективе. Особенно в таком ужасном, как этот третий «А». Сплошные плебеи. Наш Шарик да ваш Оболенский — вот и вся классная аристократия. Я так рада, что они подружились.
Тут у меня в голове что —то немного поехало. И у Лешки, кажется, тоже что —то сдвинулось. Шурик… Шарик… Подружились… Мы оба уставились на большую сумку, которую дама с вуалью, войдя, поставила на пол, — нам подумалось, что Шурик — это одно, а в сумке совсем другое — маленький лохматый и молчаливый песик по кличке Шарик.
А вот мама Корзинкина вовремя врубилась и мелодично рассмеялась.
— Шурик в раннем детстве был такой кругленький, что мы прозвали его Шариком.
Мы оба уставились теперь на покрасневшего Ша… то есть Шурика. С раннего детства он, похоже, все —таки не шибко изменился. Не похудел, по крайней мере.
— Хотите чаю — вовремя спросила мама.
— С удовольствием! Но я в это время пью кофе. У вас кофе со сливками
— С простоквашей, — ляпнул Алешка.
Дама —мама звонко расхохоталась.
— Как он остроумен! — И сменила тему. Осмотрелась. — Скромно у вас. Но со вкусом. И уютно. Сразу видно, что здесь живут потомки древнего дворянского рода.
— А мы не настоящие Оболенские, — простодушно призналась мама.
— Как это — Дама с таким разочарованием тряхнула головой, что ее вуаль в черных горошках свалилась с головы и закрыла лицо, как рыцарское забрало.
Мне показалось, что она сейчас ухватит Шурика за руку и вместе с Шариком оскорбленно покинет наш простецкий дом.
— Прабабушка моего мужа, — начала объяснять мама, — она приемная дочь Оболенских. — И она начала шептать даме в ухо.
У дамы (вуаль она снова откинула) сделались совершенно круглые глаза. И засветились непомерным восторгом.
— Так вы, значит, потомки Романовых Российских императоров Так это еще круче! Я буду в вашем доме пить кофе с простоквашей! А на вас я любуюсь — сразу видна благородная дворянская кровь.
— Конечно, видна, — улыбнулась мама. — Особенно на кухне, в фартуке.
— Что ж, — жеманно вздохнула дама Корзинкина, — такова наша доля. Наши мужья — князья, а мы с вами кухарки.
— А ваш муж, — осторожно спросила мама. — Господин Корзинкин…
— О! Он не просто князь. Он граф! Ему даже свидетельство скоро дадут. В Дворянском собрании. — Тут она спохватилась. — Мальчики, идите в детскую, поиграйте, пообщайтесь. Можете заодно и уроки сделать. — И тут она еще раз спохватилась и сказала маме: — Я не представилась, меня зовут Лилия Борисовна. А вас
— Пойдем, Шарик, — сказал Алешка, — пообщаемся. — Он не сводил с тети Лилии глаз, полных иронического восторга.
А в тоскливых глазах Шурика сразу вспыхнул нормальный огонек…
Вот так все и началось. По Алешкиному сценарию Шурик Корзинкин стал частенько заходить к нам. Алешка тоже удостаивался посещения шикарной квартиры Корзинкиных. Папа Корзинкин был не только граф с будущим дипломом, но и депутат областной Думы. Мама Корзинкина не чаяла души в Алешке и все время его хвалила. Нашей маме это было очень приятно. И удивительно. Она столько нового об Алешке узнала. Хотя знакома с ним уже десять лет. Он и умный, и остроумный, и воспитанный. Утонченный, словом, элегантный. Дворянская кость, голубая кровь. Или наоборот.
И эта хитрая «голубая кость» зачем —то все активнее входила в семейство «графьев» Корзинкиных. Я это вхождение назвал бы оперативным термином «внедрение». Что —то такое Лешка унюхал своим курносым любопытным носиком.
И вскоре он заслужил такое доверие и признание Корзинкиных, которое дало ему возможность вести разведку на всей территории их недвижимого имущества — выражаясь адвокатским языком.
Вот как это произошло.
В один прекрасный день после уроков Алешка неожиданно исчез — умотался куда —то с этим Шуриком вроде Шарика. И заявился домой уже в седьмом часу. Я на него наорал. Алешка на мой ор — ноль внимания. Но зато — много возмущения:
— Где был, где был Делом занимался, не то что ты. У тебя, кроме уроков, никаких проблем. Я у Корзинки был. Клизму ставил.
— Корзинкину — искренне удивился я.
— Да нет, — небрежно, но очень мутно пояснил Алешка. — Одному князю.
Ни фига себе! Ну и князья нынче пошли. Запорные какие —то.
…А дело было так. Когда они вышли из школы, Алешка спросил:
— Ты чего такой
— Собака у меня болеет, — грустно ответил Шурик. — Мой единственный друг.
Собака, конечно, друг человека. Очень хороший, надежный и преданный друг. (У Алешки этих друзей — целый парк, где тусуются бродячие собаки.) Но если, кроме собаки, у человека больше нет друзей, то это не очень здорово. Да еще если этот верный друг болеет — это вообще грустно.
— А чего с ним — спросил Алешка.
— Не знаю. Два дня уже не ест, все время лежит. Носик сухой и горячий.
— Прививки делали
— А как же! У нас свой семейный ветеринар! — это Шурик сказал с фамильной гордостью.
Не ручаюсь, что Алешка не подумал с тайным смешком: не слабо, в человеческой семье врач — семейный ветеринар.
— Пошли! — решительно сказал Алешка.
— А ты что, Леш, умеешь собак лечить
Умеет. Я уже сколько раз говорил, что у Алешки с собаками — полное взаимопонимание. Какой —то свой язык и полное доверие. Алешка своим собачьим друзьям не дает никаких команд, а просто разговаривает с ними по —человечески. Иногда только взглядом. Или беззвучной мыслью.
— Квартира у них, Дим, классная, евроремонтная. Полно всяких дворян на стенах. Они у них везде висят, даже в собачьей комнате. И во всех туалетах. Их у них три штуки.
— И ты во всех побывал — усмехнулся я.
— Нет, только в одном. В самом интересном. Там, Дим, такая автоматика! Входишь — свет сам загорается, а когда выходишь, сам гаснет. Клево Только иногда он путается, наоборот делает. И я, Дим, в темноте не в ту дверь прямо лбом вышел. Там шкафчик какой —то был, со всякими склянками. Хорошо еще — пописал куда надо.
Очень мило! Классная квартирка — туалеты на автоматике и дворяне на стенах висят! Сначала мне их стало жалко, а потом я сообразил, что на стенах висят не настоящие дворяне, а их портреты.
У собаки дворян Корзинкиных была своя комната. Там, в углу, стоял маленький домик, вроде как пряничный, и были разбросаны покусанные и растрепанные детские резиновые игрушки: собачки, кошечки, обезьянки и крокодилы.
На коврике возле домика безучастно лежал на боку шоколадный спаниель с длинными ушами. И странно, когда Алешка вошел в комнату, спаниель приподнял голову и даже постучал хвостом по подстилке.
Алешка присел с ним рядом и спросил:
— Что же ты валяешься Такая погода хорошая, настоящая собачья. Золотая осень, бабкино лето. Знаешь, как здорово! Уже не жарко и еще не холодно. Листья под ногами шуршат, а под листьями мышки бегают. — Алешка потрогал его нос — песик лизнул ему руку — и легонько коснулся живота. Песик вздрогнул и опять лизнул ему руку.
Тут вошла Корзинкина —мама тетя Лилия. На этот раз она была не под вуалью, а почему —то с полотенцем на голове. И все время прижимала пальцы к вискам.
— Вот еще забота, — сказала она. — Бедная собачка…
— Как его зовут — спросил Алешка.
— У него хорошее имя — Князь!
— Имя… — Алешка скептически нахмурился. — Это у людей имя, а у собак — клички.
— Это не простая собака, — возразила тетя Лилия.
— Дворянская — Алешка чуть заметно усмехнулся. И подумал: странные люди. У собаки — имя, да еще такое гордое, а у сыночка — собачья кличка. Типа Шарика.
Алешка опять присел возле больной собаки и стал тихонько говорить:
— Ну что, Князек, погулять хочется — Князь слабо стукнул хвостом и сказал виноватыми глазами: «Очень хочется, да не могу». — А что вам врач сказал — спросил Алешка Корзинкину —маму тетю Лилию.
— А он ничего не говорит! Он только делает. Анализ крови сделал, УЗИ, капельницу сегодня приедет ставить. Уже такие деньги с нас содрал! А все без толку. — И тетя Лилия снова тронула пальцами виски, будто отдавала честь обеими руками. — У меня от всего этого мигрень разыгралась.
— А чем вы его кормили — спросил Алешка.
— Кого Ветеринара Еще не хватало!
— Собаку.
— А я знаю — И она крикнула: — Мариша! Иди сюда.
Пришла девушка в переднике и в белом чепчике.
— Что Князь кушал — строго спросила ее тетя Лилия.
— Нынче ничего не жрал… не кушал. И вчерась тоже.
— А позавчерась — спросил Алешка.
— Как заведено. Сухарики свои погрыз. Ну, сухой корм, рояльскую конину. А потом Матреша ему косточки дала.
— На десерт, — пояснила тетя Лилия. — Как у приличных людей.
— Какие косточки — спросил Алешка.
— Хорошие, — сказала Мариша. — Сама бы грызла. Голяшки свиные, Матреша стюдень варила, косточки и отдала.
— Свиные — ахнул Алешка. — Все ясно! У него запор.
— И чего делать — это тетя Лилия спросила. Будто не знает, что в таких случаях делают.
— Клизму, — Алешка пожал плечами.
— Собаке — изумилась Корзинкина. — А как
Спросила бы еще — куда
Ну да, они ведь дворяне, им такие низкие проблемы неведомы. И Алешка взял дело полностью в свои руки.
— Шурик! — скомандовал он. — Банка с тепленькой водичкой, детский крем, клизма. И пошли на улицу.
Хорошо еще, что в этом дворянском гнезде нашлись и клизма, и детский крем.
— Ну что, Князек, — Алешка присел с ним рядом, — надо идти гулять.
Князек стукнул хвостом в пол, с трудом поднялся и, заплетаясь всеми лапами, пошел к двери, постанывая.
Два пацана и больная собака вышли во двор. Алешка огляделся. Местечко было, говоря литературно, цивильное. Всюду одна красота в виде стояночек, асфальтиков, газончиков, площадочек и других, говоря литературно, инфраструктур. В общем, ставить клизму было негде. Разве что у самого въезда на территорию, напротив стеклянной будки охранника. Но вряд ли ему это понравится. Хотя, с другой стороны, не ему ведь будут клизму ставить.
— Леш, — сказал Шурик, — там, за домом, у нас собачья площадка. Пойдем туда.
Собачья площадка была классная. Лучше, чем наши детские площадки. Вся огорожена, вся заставлена собачьими развлечениями — тут и бум, и барьер, и лестница, и подвешенные на веревочках мячики. И даже контейнер для собачьих какашек. К этому контейнеру был «присобачен» ящичек с пакетами, и висел рядом совочек. Для чистоты. И все это заасфальтировано, чтобы было легко убирать.
— Клево, — сказал Алешка. — Задери ему хвост.
Князек терпеливо, будто понимая, что ему это нужно, выдержал процедуру и отошел в сторонку.
— Ожил! — обрадовался Шурик.
Князек приостановился, из него сначала хлынула вода, как из крана, а потом застучали и запрыгали по асфальту белые катышки, твердые как цемент. Они даже не раскалывались, ударяясь в асфальт.
А Князек, почувствовав себя здоровым, сначала помчался по кругу (вода из него еще лилась), а потом взлетел на лестницу, пробежал по буму, перемахнул барьер и с радостным лаем бросился к Алешке.
— Эх ты, — ласково сказал Алешка, — запорник. — И почесал его за ушами.
…Такая вот получилась история. Благодаря этой клизме Алешка стал просто незаменимым в дворянской семье Корзинкиных.
— Когда ваш Алекс рядом с нами, — говорила мама Корзинкина маме Оболенской, — я спокойна и за Шарика, и за Князя.
Вот так вот!
Глава V
ТАИНСТВЕННАЯ РЕЧКА
В один прекрасный день Алешка ворвался в дом, как шальная ракета. — Ура! — заорал он. — Свинячий грипп! Эпидемия!
— Что ты орешь, как на параде — одернула его мама.
Но он заорал «ура!» еще громче, чем на параде.
— Мам! Эпидемия!
— Ну что ты орешь Чему ты радуешься Эпидемия — это очень плохо.
— Это вам очень плохо. А нам очень хорошо.
Выяснилось, что в младших классах объявили карантин. Пока на две недели.