Лука откинулся на спинку дивана и высокомерно взглянул на Бронте.
— А что я имею в виду? — спросил он.
Она шумно выдохнула:
— Ты уверен, что я плохая мать. Я вижу это по твоим глазам. Ты думаешь, что я неорганизованный человек и не могу быть хорошей матерью.
Лука поднялся и встал рядом с Бронте, нависая над ней. Ей показалось, что гостиная уменьшилась в размерах.
— Ты проецируешь на меня собственную неуверенность, — заявил он. — Только ты сама считаешь себя плохой матерью. Я так не считаю.
Бронте стало не по себе, поскольку Лука интуитивно понял все ее страхи.
— Ты ничего не знаешь о воспитании детей, — ответила она. — Ты понятия не имеешь, каково это — стараться заработать на жизнь и воспитывать ребенка. Тебе невдомек, что такое ужасная усталость в конце дня или тошнота и взвинченные до предела нервы. И все равно приходится вставать среди ночи, когда заплачет ребенок. Ты живешь как в вате, Лука. Ведь тебе не приходится даже застилать собственную постель.
Он стоял, поджав губы, и молчал. В воздухе повисло напряжение.
— Я признаю, что должен многому научиться, — сказал Лука, нарушая тишину. — Но, по крайней мере, я готов это сделать. Многие мужчины просто уклоняются от своих обязанностей. Но я так не поступлю. Я хочу стать частью жизни Эллы.
Бронте повернулась к нему:
— Ну, а почему бы тебе не начать прямо здесь и сейчас?
Лука нахмурился, а Бронте практически сунула ему в руки пакет с вещами для Эллы, раздраженно и гневно сверкая глазами.
— В твоем распоряжении весь вечер, — произнесла она. — Ты сможешь ее покормить, поменять ей подгузник и успокоить, когда она начнет капризничать. Я вернусь через пару часов.
Лука вздрогнул, когда за Бронте захлопнулась дверь. Он протяжно выдохнул и провел рукой по волосам. Услышав тихое хныканье, донесшееся из спальни, он понял, что Элла проснулась.
Девочка сидела в центре кровати, в окружении подушек, по ее щекам катились две крупные слезинки.
— Мама? — Она подняла на Луку голубые глаза. При виде ее несчастного вида у него болезненно сжалось сердце. — Мамы нет?
— Мама ушла на некоторое время, моя малышка, — сказал он и осторожно поднял ее. — Но папа здесь. Папа всегда будет с тобой. Ты никогда не останешься одна, моя маленькая…
Элла улыбнулась сквозь слезы и погладила его лицо пухлыми ручками:
— Папа.
Лука прижал девочку к себе. От нее пахло… честно говоря, от нее не слишком хорошо пахло. Он увидел мокрое пятно на кровати и скривился, когда почувствовал, как влага, просочившаяся сквозь розовые колготки Эллы, течет по его рукам.
— Я не думаю, что ты сможешь рассказать мне о процессе смены памперсов, — сухо заметил Лука, пока нес малышку в гостиную, где оставил пакет с вещами.
Взяв пакет свободной рукой, Лука понес Эллу в ванную комнату. Он поставил девочку на пол, но не успел даже распаковать сумку или снять с Эллы колготки, как она решила от него сбежать.
— Элла, подожди, — попросил Лука, глядя, как она шагает прочь и хихикает.
Лука поймал Эллу в тот момент, когда она сбросила статуэтку с журнального столика, пытаясь под ним спрятаться. К счастью, статуэтка лишь глухо ударилась о ковер, но не разбилась.
— Да ты настоящая шалунья, — сказал он с улыбкой, взяв девочку за лодыжки и вытаскивая ее из-под столика, а затем обнял ее и прижал к себе.
Элла рассмеялась и еще раз погладила его по лицу:
— Папа насой.
Лука улыбнулся:
— Да, Элла, папа нашел тебя.
Он снова отнес малышку в ванную комнату и на этот раз удерживал ее одной рукой, а другой пытался открыть сумку. Элла извивалась и вырывалась, но каким-то образом Луке удалось достать новый памперс и чистую одежду.
Он набрал в ванну воды, тщательно проверив температуру. Элла смеялась и дрыгала ногами, забрызгав Луку. Он пожалел о том, что не купил ей игрушки для купания. А ведь у него в детстве была игрушечная резиновая утка, маленькие чашки и кувшин. Лука взял на заметку, что нужно купить такие игрушки, детскую ванночку и специальное мыло для детей, которое не так сильно ароматизировано, как пена для ванны в отеле.
Теперь он удивлялся тому, как Бронте удается все успевать.
— Все! — заявила Элла, подняв ручки.
— Э-э-э… Правильно, — согласился Лука, протягивая руку к пушистому белому полотенцу. Он завернул в него девочку и тщательно ее вытер. Она была недовольна, когда он принялся ее одевать, но каким-то образом ему удалось убедить Эллу надеть новый памперс, чистые колготки и платьице.
— Кушать! — потребовала Элла как ни в чем не бывало.
Лука задался вопросом: есть ли в отеле блюда для маленьких детей? Кстати, что едят дети в этом возрасте? Зубы у нее имеются; он любовался блестящими жемчужными зубками, когда Элла озорно ему улыбалась. Оставалось надеяться, что у нее нет аллергии.
Отнеся девочку в гостиную, Лука усадил ее на пол и позволил ей поиграть со своим мобильным телефоном, а сам воспользовался телефоном отеля и заказал еду в номер. Спустя очень короткое время официант доставил в номер люкс еду для малышей, и Лука приступил к кормлению.
Большая часть еды оказалась на полу, а не во рту малышки, и Лука всерьез задумался над тем, не стоит искупать ли ее еще раз. Элла перемазала йогуртом платье, не говоря уже о личике и руках.
Лука стал решать, что делать дальше. Не слишком ли она мала для того, чтобы читать ей книжки? Кроме того, детских книг у него нет.
Усадив Эллу на колено, он стал рассказывать ей сказку. Она смотрела на него с улыбкой, а затем положила темноволосую головку ему на грудь. Элла засунула пальчик в рот, но Лука решил ей не противоречить. Он продолжал рассказывать сказку до тех пор, пока девочка наконец не уснула в его объятиях.
Он еще долго прижимал Эллу к себе, сожалея о том, что не видел ее новорожденной. Сумеет ли Бронте когда-нибудь его простить за то, что он так резко порвал с ней? Два года назад Лука не сомневался, что поступает правильно, но теперь ему пришлось признать, что обычный телефонный звонок изменил бы все. Если кто и виноват, так только он. Бронте сделала все, что могла. Даже если бы она написала ему письмо, он не вскрыл бы его. Он заключил договор с самим собой, отчего и пострадал.
Элла вздохнула и слегка пососала пальчик, прежде чем погрузиться в глубокий и спокойный сон.
Лука погладил ее по головке, его глаза застилали слезы. Мужчина размышлял о том, сколько времени потерял. Он приложит все усилия для того, чтобы теперь все шло как положено.
Во что бы то ни стало.
Бронте вернулась в отель, чувствуя себя виноватой. Вспышка гнева — такая глупость! Она беспокоилась об Элле с тех пор, как уехала.
Решив не открывать дверь пентхауса ключом, молодая женщина тихонько постучала, не желая будить Эллу, если девочка спит.
Ответа не последовало.
Бронте подождала минуту, а затем все же воспользовалась ключом. Она вошла в гостиную и увидела, что Лука крепко спит, сидя на диване и прижимая малышку к груди. Пентхаус выглядел так, словно по нему пронесся вихрь. Повсюду были разбросаны игрушки и детская одежда, на одном из журнальных столиков красовались остатки ужина Эллы.
Лука открыл глаза и свободной рукой быстро потер лицо.
— Когда ты вернулась? — спросил он.
— Недавно, — сказала Бронте, переминаясь с ноги на ногу. — Слушай, извини за то, что я вылетела из номера.
Он усмехнулся:
— Ты сделала мне одолжение, Бронте. Я провел время с пользой.
Она закусила нижнюю губу, глядя на пятна йогурта на его дорогой рубашке.
— Я надеюсь, твое обучение не проходило в слишком суровых условиях, — улыбнулась она. — Элла иногда упрямится.
— Она настоящая Саббатини, — произнес Лука с усмешкой. — Мы все немного упрямы и любим поступать по-своему.
— Да, по этому вопросу я не собираюсь с тобой спорить, — заметила Бронте, скрестив руки на груди.
Лука посмотрел на спящего ребенка.
— Она замечательная, — вздохнул он. — Жаль только, что я не видел ее с самого рождения.
— Таков был твой выбор. Именно ты прервал все контакты.
Он взглянул на нее:
— Да, и я беру на себя полную ответственность за то, что случилось.
Бронте нахмурилась:
— Значит, ты… ты просишь прощения?
Лука слегка пожал плечами:
— Что-то изменится, если я попрошу прощения?
Бронте напряженно глотнула воздух:
— Может быть, да, а может быть, нет.
Лука осторожно уложил Эллу на диван, окружив подушками. Затем он поднялся и подошел к Бронте.
— Что касается вчерашнего вечера… — начал он.
У Бронте покраснели щеки.
— Я бы не хотела об этом говорить, — прервала его она и попыталась отойти, но Лука схватил ее за руку и удержал на месте.
— А я думаю, нам следует поговорить, — произнес он.
— Мы просто занимались сексом. — Она искоса посмотрела на него.
Его взгляд стал страстным, когда он принялся нежно ласкать ее запястье пальцем.
— С тобой я не просто занимаюсь сексом, Бронте.
Она вздернула подбородок:
— Я могла измениться за то время, пока мы не виделись.
Он поднес ее запястье ко рту и нежно поцеловал чувствительную кожу. При этом Лука глаз не сводил с Бронте, словно гипнотизируя.
— Если ты вчера продемонстрировала мне, насколько изменилась, значит, наш брак без проблем станет настоящим, — заявил он. — И мы будем заниматься сексом.
Бронте ощутила дискомфорт, угодив в ловушку.
— Я догадываюсь, что ты пытаешься сделать, — пробормотала она, высвобождая руку. — Ты пытаешься заставить меня снова в тебя влюбиться.
— Я пытаюсь доказать тебе, как хорошо нам будет вместе, — постарался убедить ее Лука. — Я знаю, что тебе нелегко. Ты не доверяешь мне и боишься, что я опять тебя брошу. Но я уже не тот человек, каким был два года назад, Бронте.
Она округлила глаза:
— Люди не меняются кардинально, Лука. Ты должен будешь доказывать это не словами, а поступками.
Он сурово взглянул на нее:
— Не забывай, с кем ты имеешь дело, Бронте. Позволь напомнить, что я могу усложнить тебе жизнь, если ты откажешься выйти за меня замуж и переехать в Италию.
И в этот момент Элла захныкала. Бронте взяла ее на руки и прижала к себе с таким видом, будто Лука собирался отобрать у нее дочь.
— Ты можешь заставить меня выйти за тебя замуж, Лука, — отчеканила она. — Ты даже можешь принудить меня жить в чужой стране и исполнять роль преданной жены. Но тебе придется запомнить одну вещь: что бы ты ни делал, тебе не удастся заставить меня снова тебя полюбить.
Лука наблюдал за тем, как она складывает вещи Эллы. Судя по резким движениям, Бронте переполняли злость и ненависть.
— Я хотел бы видеть Эллу каждый день, прежде чем мы уедем отсюда, — процедил он сквозь зубы.
— Хорошо, — сказала она, бросив на него сердитый взгляд через плечо, пока шла к двери.
— Бронте!
Она резко выдохнула и посмотрела на него с раздражением:
— Да?
Он впился в нее взглядом:
— Вчера вечером был не просто секс. Во всяком случае, для меня.
Бронте явно была озадачена; она прикусила полную губу белыми зубами. Затем снова надела маску безразличия.
— Бьюсь об заклад, ты говоришь так всем своим любовницам, — заявила она и ушла вместе с малышкой, оставив после себя лишь аромат духов.
Глава 9
Следующие три недели прошли в суматохе. Голова Бронте шла кругом от споров с матерью по поводу предложения Луки. Но в конце концов Бронте отказалась ей уступить, зная, что если она не выйдет замуж за Луку, то никогда больше не увидит Эллу.
Все это время Лука проявлял сдержанность. Их разговоры с Бронте были краткими и только по делу. Он не прикасался к ней и даже не целовал ее на прощание. С Эллой он был нежным и внимательным. Сердце Бронте сжималось всякий раз, когда она видела, как голубоглазая Элла доверчиво смотрит на Луку. Отношения между дочерью и отцом так быстро крепли, что Бронте стало казаться, будто Элла предпочитает проводить время с папой, а не с мамой.
Лука организовал для Бронте встречу с лучшим дизайнером одежды. Придя в бутик, она примерила изысканное подвенечное платье, стоимость которого если не равнялась стоимости всей Вселенной, то, вполне возможно, равнялась стоимости ее половины. Остальные вещи — роскошные платья, кружевное белье, игрушки и одежду для Эллы — доставляли в дом Бронте и в балетную студию.
За два дня до отъезда Лука предложил Бронте поужинать у нее дома. Он хотел снова искупать и покормить Эллу. Когда он приехал, мать Бронте уже уходила. Тина одарила будущего зятя убийственным взглядом, проходя мимо него. Но Лука остановил ее, протянув конверт.
— Что это? — с подозрением спросила она.
— Оплата расходов на поездку в Италию на свадьбу вашей дочери, — сказал он. — Я надеюсь, что это будет первый, но далеко не последний ваш визит на мою родину.
Тина поджала губы и оглядела конверт так, словно боялась, что он загорится.
— Я хочу принимать участие в жизни Эллы.
Лука кивнул:
— Вы ее бабушка. Вы оказывали на нее большое влияние. Я ничего не собираюсь менять.
Бронте наблюдала, как на глаза матери навернулись слезы. Тина взяла конверт, ворчливо поблагодарила Луку и удалилась.
Лука закрыл дверь и повернулся к Бронте:
— Как ты думаешь, она приедет?
Бронте заправила за ухо прядь волос:
— Я говорила с мамой об этом. У нее есть загранпаспорт, но она никогда не использовала его. Два года назад мама планировала навестить меня в Лондоне, но я вернулась домой прежде, чем она смогла туда попасть.
Лука нахмурился и помрачнел.
— Ты все время будешь напоминать мне о том, как я тебя подвел? — спросил он.
— Я не делала ничего подобного, — возразила Бронте. — Я просто объяснила тебе…
— Папа! — Элла затопала к Луке, волоча по полу подаренного им плюшевого медведя, который был почти одного размера с ней. — Папа!
Лука улыбнулся и взял ее на руки.
— Малышка моя, — произнес он нараспев. — Как поживает моя девочка?
— Она часто вспоминает папу, — сказала Бронте. — Особенно когда видит игрушки, которые ты ей купил.
Лука улыбнулся и поцеловал мягкий носик Эллы.
— Я намерен дать ей все, что можно купить за деньги, — заявил он.
— Лука… Я не думаю, что следует так ее баловать. Элла еще очень мала. Я не хочу, чтобы она привыкла получать все, что пожелает. Ей нужно научиться ценить вещи.
Лука свирепо уставился на Бронте.
— Не учи меня тому, что я могу и что не могу делать с моим собственным ребенком, — отрезал он.
Бронте не отступала:
— Она маленькая, Лука. Ей нет и полутора лет. Элла не нуждается в большом количестве дорогой одежды и игрушек. Она нуждается в любви, внимании и защищенности.
— Она все получит, — пообещал Лука, опустив извивающуюся девочку на пол, чтобы она могла заняться своими игрушками.
— Я не представляю, как она будет чувствовать себя защищенной с родителями, которые живут вместе без любви и страсти, — заметила Бронте, скрестив руки на груди.
Встретив взгляд Луки, она почувствовала, как покалывает ее позвоночник.
— Ты думаешь, в нашем браке не будет страсти? — поинтересовался он.
Бронте почувствовала, что краснеет:
— Я не знаю, что и думать. Ты все организовал с головокружительной скоростью. Ты потребовал от меня отказаться от привычной жизни, но я не могу предугадать, что ждет меня в будущем.
После долгой паузы Лука протяжно вздохнул.
— Я понимаю, как тебе трудно, Бронте, — сказал он. — Трудно будет всем нам. Я сочувствую твоей матери, действительно сочувствую. Я сочувствую моей матери, братьям и деду, которые упустили возможность увидеть первые дни жизни девочки. Но ты мать Эллы, а я ее отец. Выбора у нас нет.
Бронте почувствовала, как на глаза наворачиваются жгучие слезы, но сдержала их.
— Ты хочешь, чтобы все было по-твоему. Ты желаешь полностью контролировать ситуацию. Я тебя понимаю, но ты прав: мне трудно. Я очень упорно работала, чтобы сделать карьеру. А теперь я должна от всего отказаться ради брака, который обречен на провал.