Лука помолчал. Чем ближе они подъезжали к дому Бронте, тем сильнее он нервничал.
Скоро он впервые увидит свою маленькую дочь. Он сможет к ней прикоснуться, обнять, приласкать маленькое тельце.
Он уже ее любил.
Лука удивлялся тому, что чувствует. Желание защитить дочь и обеспечить ей благополучную жизнь было настолько сильным, что он не мог думать ни о чем другом. Он был полон решимости дать малышке все, что можно купить за деньги. Подарить ей счастливое детство, самое лучшее образование, вырастить ее красивой и умеющей сострадать людям.
— Третий дом по левой стороне, — подсказала Бронте. — Тот, вокруг которого нет забора.
Лука припарковался напротив маленького домика. Насколько он мог видеть, дом был аккуратный, но отнюдь не роскошный. Скромный — самое подходящее слово. Сада около дома не было, только газон и несколько азалий и камелий вдоль стен.
У входа стоял автомобиль Бронте, на заднем сиденье которого было закреплено детское автомобильное кресло. Не было ни навеса, ни гаража. Ее автомобилю не менее пятнадцати лет, шины давно следует заменить. Хотя условия жизни Бронте изумили Луку, он решил отложить разговор об этом на другое время.
Лука чувствовал, как растут опасения Бронте, пока шел вместе с ней к дому. Одна из штор отодвинулась в сторону, и он увидел женщину, очевидно мать Бронте. Она смотрела на него широко раскрытыми взволнованными глазами.
Бронте открыла дверь и пропустила Луку внутрь. Ее мать вышла навстречу, выражение ее лица было холодным и недружелюбным.
— Вы, должно быть, Лука, — сказала она, демонстративно игнорируя его протянутую руку.
— Правильно, — произнес он, опустив руку.
— Мама… — Бронте страдальчески посмотрела на мать. — Ты не против, если…
Тина Беннет не пожелала выслушать дочь и, прервав ее, обратилась к Луке:
— То, что вы сотворили с Бронте, непростительно. Вы оставили ее беременную и в одиночестве. Ей было всего двадцать три года. У нее была вся жизнь впереди, а вы сломали ее судьбу.
— Мама, пожалуйста…
Тина продолжала неустрашимо атаковать Луку:
— Вы никогда не задумывались о том, что случилось с ней после того, как вы прогнали ее? Или вы немедленно забыли о ней и занялись очередной шлюхой? Предпочли женщину, которая больше вам подходит?
Лука держался очень достойно, не выказывая никаких признаков злости.
— Миссис Беннет… — начал он.
— Я мисс, — рявкнула Тина. — Какова мать, такова и дочь, мистер Саббатини. Когда я забеременела Бронте, меня тоже бросил мужчина, которого я любила. Я никогда не была замужем. Быть матерью-одиночкой нелегко, потому что не каждый мужчина готов любить твоего ребенка, как своего собственного. Вы можете расспросить об этом Бронте. Она была всего на одном свидании, которое устроила ее подруга Рейчел, но оно оказалось скучным и ни к чему не привело.
— Мама, — твердо произнесла Бронте, — я хочу побыть наедине с Лукой. Нам нужно кое-что обсудить между собой. Спасибо за то, что присмотрела за Эллой.
Тина сжала губы, одаривая Луку взглядом львицы, защищающей своего детеныша.
— Я не позволю вам снова причинить ей боль, — заявила она. — Вы можете быть в этом уверены, мистер Саббатини. Бронте и Элла — все, что у меня осталось. Я не собираюсь стоять и смотреть, как богатенький избалованный плейбой отбирает их у меня.
— Я не намерен никого обижать, — хладнокровно и спокойно проговорил Лука. — Я здесь для того, чтобы увидеть свою дочь. Пока я хочу только этого. Как только мы с Бронте договоримся, вы будете первой, кому мы сообщим о своем решении.
Тина собиралась еще что-то сказать, но, увидев очередной умоляющий взгляд Бронте, развернулась на каблуках и ушла.
Глава 7
Лука перевел взгляд на Бронте; выражение его лица было печальным.
— Что-то подсказывает мне, что я не произвел на твою мать благоприятного впечатления.
— Жаль, что я не предупредила ее о твоем приезде, — бросила Бронте с упреком.
— Ну, уж в этом я точно не виноват, — парировал он. — Кстати, вчера у меня была только одна обязанность — моя работа. А теперь я обнаружил, что являюсь отцом четырнадцатимесячной малышки.
Бронте с трудом выдержала его обвиняющий взгляд:
— Я понимаю, что ты шокирован. И сожалею о том, что наговорила мама, но она просто защищает меня, как любая мать. Она испугалась неопределенности. Кто знает, что произойдет дальше?
— Ей следует пугаться, — заметил Лука, нахмурившись.
Бронте почувствовала, как от волнения у нее засосало под ложечкой.
— Ч-что ты имеешь в виду? — спросила она.
Он смотрел на нее в упор, в его глазах читались горечь, гнев и мстительность.
— Посмотри на это жилище. — Лука обвел рукой небольшую комнату с простой мебелью. — Я не хочу, чтобы здесь рос мой ребенок. Вокруг дома даже нет забора. Что будет, если Элла захочет выйти на дорогу? Ты задумывалась об этом?
Бронте призвала на помощь свою гордость.
— В этом жилище нет ничего плохого, — произнесла она. — Забор вокруг дома появится тогда, когда у нас появятся деньги. В любом случае Элла только-только начала ходить и никогда не остается без присмотра. Ни на минуту.
— Это не аргумент, — бросил он. — Моя дочь заслуживает самого лучшего, и я постараюсь обеспечить ей достойные условия жизни. Теперь, пожалуйста, веди меня к ней. Я хочу ее увидеть.
Бронте поджала губы и молча провела его в маленькую спальню. Синий ночник в форме ангела мягко освещал комнату. Элла лежала на спине, раскинув ручки и приоткрыв ротик. Бронте осторожно подтянула вверх одеяло, укрывая дочь. Лука стоял рядом с ней и рассматривал спящего младенца.
В комнате слышалось только тихое сопение Эллы.
Лука посмотрел на ангельское личико своего ребенка и почувствовал, как сдавило его грудь. Мужчину переполняли эмоции. Он сглотнул подступивший к горлу ком и с удивлением ощутил навернувшиеся на глаза жгучие слезы. Моргнув, он протянул дрожащую руку и провел пальцем по бархатистой и мягкой щечке Эллы. Девочка тихонько причмокнула и вздохнула.
Лука взял ее за ручку. Она инстинктивно обхватила его палец, словно подсознательно признавая родство с ним. Луку переполняли совершенно неведомые ему прежде чувства.
Он представлял, как в первый раз отвезет свою дочь в школу, как научит девочку кататься на велосипеде, как поведет к алтарю, где ее будет ждать возлюбленный…
— Ты можешь взять ее на руки, если хочешь, — прошептала за его спиной Бронте. — Обычно она спит очень крепко.
— Можно? — Он неуверенно взглянул на Бронте. Ее глаза были подозрительно влажными.
— Конечно, — сказала она, отодвигая одеяло Эллы.
Лука не знал точно, как следует держать на руках ребенка, но он был слишком горд, чтобы просить о помощи. Порой он сажал на колени детишек своих приятелей, но никогда не брал на руки спящего ребенка.
— Просто придерживай ее под плечи и колени, — подсказала Бронте, почувствовав его растерянность.
— В-верно… — Он сделал так, как она говорила, и его маленькая дочка прижалась к нему, когда он вынул ее из кроватки.
— Вот стул. — Бронте поставила перед Лукой стул, и он присел, прижимая Эллу к груди.
Лука не мог отвести от девочки глаз. Его поразило ее совершенство. У Эллы было самое красивое лицо на свете — как у ангела. Она была очень похожа на свою мать, но, внимательно разглядев Эллу, Лука увидел в ней черты своей собственной матери и давно умершей сестры. От нее так сладко пахло! Он нежно обвел пальцем ее крошечные брови, мягкий и курносый носик, как у Бронте. Его переполняла любовь к этому ребенку.
— Хочешь остаться с ней наедине? — спросила Бронте после долгого молчания.
— Все в порядке, — сказал Лука, осторожно поднявшись и уложив Эллу обратно в кроватку. Он накрыл ее одеялом и подоткнул его с боков. — Я не хочу ее будить. Она испугается, если проснется и увидит незнакомого человека.
Он отошел от кроватки и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, прежде чем приблизиться к Бронте.
— Нам надо поговорить.
Она кивнула и покорно вышла из комнаты.
Кухня-гостиная, в которой они расположились, напомнила Луке кукольный домик. Такие крохотные комнаты его, мягко говоря, пугали.
Бронте была тронута тем, как Лука повел себя с Эллой. Увидев, с какой любовью он смотрит на своего ребенка, она еще сильнее убедилась в том, что он не собирается отказываться от маленькой дочери. Он захочет принимать активное участие в ее воспитании. Единственная проблема заключается в том, какое место в его жизни будет занимать Бронте.
— Хочешь чаю? — предложила она, нарушая тишину.
— Никакого чая, — отрезал он.
Она указала на диван:
— Хочешь присесть?
— Нет, но тебе лучше присесть, — зловеще произнес Лука.
Бронте села на диван и обхватила колени дрожащими руками.
— Не забирай ее у меня, Лука, пожалуйста, прошу тебя, — проговорила она, запинаясь. — Я так ее люблю! Я готова сделать все, что ты захочешь, только не забирай ее. Конечно, я должна была обо всем тебе рассказать. Я совершила ошибку. Но я не вынесу, если ты… — Бронте умолкла, слезы покатились у нее из глаз. Ее душили рыдания, она закрыла лицо руками.
— Слезами ты ничего от меня не добьешься, Бронте, — процедил Лука сквозь зубы. — Я потерял больше года жизни моего ребенка. Ты хотя бы представляешь, что я сейчас испытываю?
Она посмотрела на него покрасневшими глазами:
— Я понимаю, ты расстроен…
— Ты и половины не понимаешь, — заявил он. — Я смотрю на Эллу, и мне больно сознавать, сколько времени я потерял зря, не видя ее.
— У меня есть фотографии и домашнее видео. Я покажу тебе…
— Ради бога, Бронте, перестань. Жизнь ребенка не похожа на кино, которое я пропустил в местном кинотеатре, — сказал Лука, проводя рукой по волосам. — Мне никогда не вернуть пропущенное время. Я никогда не смогу сказать, что видел новорожденную дочь. Я никогда не смогу поведать ей о том, что гладил твой живот и чувствовал, как она шевелится. Я не смогу соврать дочке, утверждая, что видел, как она сделала первый шаг или впервые улыбнулась.
— Она еще очень мала, — попыталась успокоить его Бронте. — Она даже не вспомнит, что ты не сразу появился в ее жизни. Дети не помнят, что происходило с ними до трех лет. У тебя достаточно времени, чтобы восполнить то, что ты потерял.
— И как ты предлагаешь это сделать? — поинтересовался Лука. — Ты ничего не забыла?
Бронте поджала губы. Она догадывалась, что он сейчас скажет, поэтому вздохнула, чтобы подготовиться к неизбежному.
— Вы живете в Австралии, — начал Лука. — Я половину времени провожу в Италии, а вторую половину — в Лондоне.
— Я… я знаю… — еле слышно прошептала молодая женщина.
— Это означает, что один из нас должен переехать.
Бронте округлила глаза, во рту у нее пересохло.
— Ты переедешь ближе к Элле? — спросила она.
Выражение его лица стало насмешливым.
— Не я, Бронте, а ты.
— Я? — пискнула она.
— Конечно, ты, — подтвердил Лука. — Я не могу управлять огромной корпорацией из Австралии. А ты можешь обучать детей балету в любом месте.
Бронте взволнованно вскочила:
— Ты сошел с ума? Я не могу переехать в Италию по твоему желанию. Я делаю в Австралии карьеру. Здесь моя мать и мои друзья. Их поддержка очень важна для меня.
Лука упрямо нахмурился:
— Либо ты переезжаешь, либо расстаешься с Эллой, — отрезал он. — Я не собираюсь летать туда и обратно, чтобы навестить свою дочь. Я хочу принимать активное участие в ее жизни и переговоры по этому вопросу вести не намерен.
Бронте открыла и закрыла рот, пытаясь придумать отговорки. Она не могла поверить, что Лука настолько упрям. Неужели он действительно думает, что она готова подчиняться его приказам?
— Я хочу, чтобы моя семья познакомилась с Эллой как можно скорее, — заявил Лука. — И само собой разумеется, мы должны будем пожениться, как только я подготовлю свадьбу.
Бронте уставилась на него в оцепенении:
— Ты свихнулся?!
— Я не собираюсь спорить с тобой, Бронте, — ответил он. — Элла принадлежит к роду Саббатини. У нее есть определенные права и привилегии — как внучки и наследницы. Я не желаю, чтобы ее считали внебрачным ребенком. Она будет носить мою фамилию.
— Она может носить твою фамилию, даже если я не выйду за тебя замуж, — возразила Бронте. — Я могу указать тебя как ее отца в свидетельстве о рождении.
— Бронте, позволь мне кое-что как следует разъяснить тебе. — Лука был непреклонен. — На нас лежит ответственность за нашего ребенка. Ему нужны и мать, и отец. Мы сможем обеспечить ей нормальную жизнь только в том случае, если поженимся и создадим семью.
— Но я не люблю тебя, — произнесла Бронте, хотя не была уверена в том, что говорит правду. Она не знала, какие чувства испытывает к Луке. Ее охватила растерянность. Лука стремительно ворвался в жизнь Бронте и грозил лишить ее всего того, за что она цеплялась, стараясь обеспечить себе безопасность и стабильность. Ей было очень больно, когда Лука бросил ее два года назад, поэтому сейчас она пребывала в ужасе, ожидая, что он снова причинит ей боль.
— Я не требую твоей любви, — бросил он. — Мне известно множество удачных браков, основанных на взаимном уважении и общих интересах. Мы начнем именно с этого, а потом посмотрим, что получится.
Бронте с вызовом взглянула на него:
— Я надеюсь, ты не ждешь, что я стану спать с тобой, потому что я не собираюсь делать это. Если мне придется выйти за тебя замуж, то брак будет фиктивным.
Его глаза сверкали, как темные бриллианты, когда он уставился на нее в упор.
— Условия здесь ставишь не только ты, — заметил Лука. — Ты будешь моей женой в полном смысле этого слова.
Сердце Бронте нервно екнуло, когда она увидела страсть в каждой черточке его лица. Лука хочет ее, и он не собирается отказываться от своего желания. Бронте страшилась близости с Лукой потому, что была уверена: она влюбится в него снова.
— Похоже, ты уже все решил, — произнесла она, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Так будет лучше, Бронте, — заверил он. — Со временем ты в этом убедишься. Я знаю, что прошу о многом, заставляя тебя переехать, но твоя мать может приезжать к нам в любое время. И ты сможешь приезжать к ней. Я не собираюсь держать тебя под замком.
Бронте принялась мерить шагами небольшое пространство комнаты.
— Мне нужно время, чтобы подумать, — сказала она, прижимая руку к виску, где пульсировала напряженная жилка.
— Времени нет, — предупредил Лука. — Мы должны уладить все как можно скорее. Следует организовать свадьбу. Я хочу, чтобы церемония была пышной, как полагается.
Бронте повернулась к нему:
— Я не говорила, что выйду за тебя замуж, Лука. Не торопи меня. Я предупредила, что мне нужно время, чтобы подумать.
Он подошел к ней, и она, пытаясь отодвинуться, прислонилась к стене.
— Если ты не выйдешь за меня замуж, — размеренно проговорил Лука, — то больше никогда не увидишь свою дочь. Я достаточно ясно выражаюсь?
От негодования Бронте ощетинилась.
— Негодяй! — прорычала она. — Высокомерный, жестокий, бездушный ублюдок!
Ее глаза блестели — от ярости и ощущения разгоряченного мужского тела. Бронте понимала, что ей некуда бежать. Лука буквально прижал ее к стене. Сердце женщины забарабанило, как отбойный молоток, когда он уперся руками в стену по обе стороны от ее головы. Она нервно облизнулась и с изумлением почувствовала, как ее охватывает сильное возбуждение.
Горящий взгляд Луки опустился на ее губы, и она затаила дыхание. Когда же он наконец припал к ее губам, она ощутила бурное вожделение. Бронте разомкнула губы под напором собственнического поцелуя Луки. Ее потрясло осознание того, как сильно она его хочет. И одновременно ошеломило желание, с которым Лука целовал ее.
Продолжая целовать Бронте, он потянул вверх ее платье. Она выгнула спину, побуждая его продолжать желанные ласки.
Бронте могла бы оттолкнуть Луку. Она могла бы остановиться, пока они оба не зашли слишком далеко. Вместо этого она впилась ноготками в его ягодицы, призывая поторопиться.