– Ты распустила волосы. Мне так больше нравится.
– Спасибо.
Одним шагом он преодолел разделяющее их расстояние и заглянул в карие глаза девушки. Эмма вдруг пожалела, что решила одеть такой теплый свитер, потому что сейчас внутри ее бушевало пламя.
– Я так ждал этого ужина.
– Я тоже, – прошептала в ответ девушка. – Я очень голодна.
– Я тоже. – Одна рука Гидеона обвила талию девушки, притягивая ее ближе, а другая запуталась в ее рыжих кудрях. – И начнем мы, пожалуй, с десерта.
Глава 9
Хинкли не мигая смотрел на Эмму, он растянулся у нее на коленях, больше заботясь о том, чтобы его продолжали чесать, чем о сочувствии к запутавшейся девушке. Прошло три дня с тех пор, как миссис Кент попала в больницу. И три ночи с Гидеоном. И каждый день Эмма прокручивала в своей голове один и тот же монолог – о том, что отношения с Гидеоном – это очень плохая идея. С большой буквы «П».
– У нашего с ним корабля есть лишь один путь – на дно, и, если у меня осталась хоть капля здравого смысла, я должна сойти с него до того, как утону. – Вот только Эмма совсем не была уверена в ее наличии.
Девушка подняла голову и вгляделась в алые разводы, окрасившие горизонт. Гидеон все еще спал внизу, в каюте. По крайней мере, когда час назад она выскользнула из-под одеяла, она слышала его тихое похрапывание. За последние несколько дней ее привычкой стало подниматься на палубу и смотреть, как солнце медленно поднимается из-за горизонта. Этим утром дул влажный, пробирающий до костей ветер, принесший с моря остатки тумана, и Эмма дрожала от холода. Окончательно замерзнув, девушка попыталась поплотнее закутаться в вязаный свитер и тут же задрожала еще сильнее, но уже по другой причине: шерсть была пропитана запахом Гидеона. Может, он позволит ей оставить этот свитер себе, когда уйдет. «Он уйдет, – со вздохом напомнила себе Эмма, – и это неизбежно». Ее сердце болезненно сжалось. Хоть она и пыталась жить сегодняшним днем и гнать от себя мысли об их скором расставании, они приходили вновь. Возвращая ее на палубу на рассвете.
Хинкли ласково потерся о руку девушки, требуя внимания.
– Ты прав, мой хороший, пора прекратить волноваться и найти себе занятие получше, – вымученно улыбнулась девушка, поглаживая пушистую спину. Ответное громогласное мурлыканье заглушило звук моторов проплывающих мимо рыбацких лодок. – Жаль, что я не могу быть такой же безмятежной, как ты, – вздохнула девушка.
– Хватит, Эмма, мир не вынесет таких печальных глаз.
Гидеон поднялся на палубу, держа в каждой руке по кружке горячего кофе, Эмма растаяла под его ласковой улыбкой. Господи, как он может быть таким красивым в такой ранний час?
– Я надеялся, что найду тебя здесь. Похоже, ты превращаешься в настоящего морского волка.
– Я и представить себе не могла, как прекрасен залив на рассвете. Здесь так хорошо и спокойно.
– Это так, – улыбнулся он, усаживаясь рядом с девушкой и внося свой вклад в почесывание Хинкли. Кот радостно выгнулся, чтобы у большего количества рук было больше пространства для деятельности. Гидеон хитро улыбнулся. – Это его движение напоминает мне кого-то еще. Видимо, все дело в моих волшебных руках.
Он, несомненно, прав, но это не значит, что его следует поощрять.
– Думаю, все дело в неожиданном количестве рук на его спине.
– Наверное, да. Но как же он будет жить, когда ему опять придется довольствоваться вниманием лишь одного человека?
Эмма замерла, услышав эти слова. То есть когда Гидеон покинет Бостон? Они не говорили о его отъезде, но скоро миссис Кент выписывают из больницы, а значит, ничто больше не будет его здесь удерживать.
– Хинкли переживет, он уже и так достаточно избалован.
– Да, он уже привык к неожиданным ударам судьбы. – Похоже, они уже обсуждают не Хинкли.
Солнце тем временем оторвалось от поверхности воды.
– Оно такое красное, – заметила девушка, вглядываясь в горизонт. – У моряков это считается дурной приметой, да?
– Ты знаешь моряцкие байки? Скоро ты начнешь пить ром и распевать песни про сундук мертвеца.
– Не забудь про попугая на моем плече – мне ведь нужны подходящие аксессуары.
– Ты будешь прекрасна.
Так они и общались: когда их разговор переходил в ненужное русло, они быстро меняли тему, словно знали, что ни к чему хорошему подобные беседы не приведут.
– Скажи, Эмма, – заговорил Гидеон, укладывая голову на плечо девушки. – Этот твой новый имидж означает, что ты готова принять мое предложение? – Он имел в виду уроки хождения под парусом, которые он предложил ей прошлой ночью.
Эмма покачала головой:
– Нет, спасибо. Я же сказала тебе, океан слишком холодный в это время года.
– А я сказал тебе, что мы можем отправиться на Сент-Мартин. Me casa es su casa [2], дорогая Эмма.
– А мне казалось, что там в ходу французский язык.
– Хорошо, ma mansion est vorte maison [3]. Или лучше сказать ma boteau est vorte boteau.
«Моя лодка – это твоя лодка», – перевела про себя Эмма. Девушка не могла придумать ничего более соблазнительного, чем жизнь вместе с Гидеоном на его паруснике на каком-нибудь тропическом острове. Она была бы совершенно счастлива, если бы он говорил серьезно, но это было не так.
– Спасибо, но я чувствую себя увереннее на суше.
– А мне показалось, что ты прекрасно чувствуешь движение воды.
У Эммы запылали щеки: Гидеон говорил о том, как они вчера занимались любовью под шум волн. Мужчина осторожно, за подбородок, поднял голову девушки и запечатал ее губы страстным поцелуем. Это было так приятно, что девушка даже удивилась, что не замурлыкала, как Хинкли.
– Ты стала бы чертовски хорошим помощником капитана, – прошептал Гидеон ей на ухо.
Повинуясь инстинкту, Эмма нежно провела рукой по щеке мужчины, чуть коснувшись кончиками пальцев его чувственных губ. Затем ее рука спустилась вниз по шее и скользнула под воротник белой рубашки.
– Ты собираешься на работу?
– Небольшое семейное совещание за завтраком, назначенное волевым решением Марии на сегодняшнее утро.
– Да, прости, я забыла. – Организация этого завтрака была одним из первых заданий, которое миссис Кент дала Эмме, выписавшись из больницы. – Пойду приму душ. – Эмма собралась вставать, но Гидеон поймал ее за запястье:
– Тише, некуда спешить.
– Ты шутишь? Когда твоя бабушка что-то требует, все это выполняют.
– Но это касается лишь ее сыновей и меня. Тебе же совершенно некуда торопиться. Тебе и так предстоит весь день выполнять ее поручения, так что сейчас ты можешь выпить еще одну чашку кофе и приласкать Хинкли. А мне стоит подумать о том, как вечером получше приласкать тебя.
С этими словами он нежно поцеловал девушку, крепко прижав ее к себе. Его губы были на вкус как кофе, и перечная мята, и что-то еще пряное и терпкое. Ощущение было совершенно невероятным, оно вызвало в груди Эммы настоящий шквал эмоций. Похоже, его поцелуи стали для нее настоящим наркотиком.
– Теперь мне совсем не хочется идти на этот завтрак, – прошептал Гидеон, наконец оторвавшись от губ девушки. Эмма готова была полностью поддержать его нежелание.
– Но твоя бабушка…
– Да, ты права. – Гидеон со стоном отстранился. – Мы продолжим вечером, хорошо?
Эмма кивнула в ответ, она не смогла бы отказаться, даже если бы захотела.
Боже, когда это его дядюшка успел стать таким надутым засранцем? Гидеон устало откинулся на спинку кресла, стараясь не прислушиваться к рассуждениям Эндрю о молотом кофе и яичной маске для лица. Может быть, это дурное влияние Сюзанны? Гидеон попытался представить Эмму с подобной маской на лице, но не преуспел. Зато он тут же вспомнил, как очаровательно она выглядела сегодня утром. Она была почти целиком укутана в его свитер, из которого виднелись только ее личико и рыжие кудри. И еще бесконечно длинные, соблазнительные ножки, от которых было невозможно отвести глаз. Как он хотел бы сейчас оказаться на лодке вместе с Эммой.
Странно, когда их отношения с Эммой только начинались, Гидеону казалось, что они быстро ему наскучат. Но последние три дня лишь еще сильнее распалили его страсть. Кроме того, они предоставили Эмме обширную информацию о его умении заниматься любовью, а он узнал, что она хочет его так же сильно, как и он ее. Но тогда почему она не желает отправиться с ним на Сент-Мартин? Они бы прекрасно провели время вместе под жарким тропическим солнцем. Он бы показал ей все те прекрасные места, о которых рассказывал, а ее глаза сияли бы от восторга, как в том момент, когда он…
– Гидеон?
– Хмм? – Он постарался сосредоточить свое внимание на Марии.
– Я хотела узнать, что еще сказал тебе Росс во время вашей встречи в Нью-Йорке.
– Ничего, о чем я бы тебе уже не рассказал. Мой рассказ о скором и неизбежном процветании «Отелей Кентов» его полностью удовлетворил. А что?
– Вчера я получила письмо от Герарда Амбитея, который заботливо интересовался моим здоровьем.
– Помнишь, мама, у тебя был сердечный приступ, – сказал Эндрю. – Это просто вежливость.
– Глупости, Герард Амбитей не знает такого слова. От этого письма дурно пахнет. И поэтому нужно еще раз убедиться в полной лояльности Росса Чемберлена. А что бы было, если бы мой сердечный приступ случился на двадцать четыре часа раньше? В этот раз нам повезло, но никто не знает, что будет в следующий раз.
Апельсиновый сок Гидеона вдруг утратил свой вкус – ему совсем не хотелось думать о том, что проблемы со здоровьем или бизнесом у Марии могут продолжиться. И его душевному спокойствию совсем не помогал тот факт, что Джонатан в течение всего завтрака просидел как каменное изваяние. Бросив на него быстрый взгляд, Гидеон убедился, что отец полностью поглощен изучением своего омлета и, судя по всему, не собирается отрывать от него взгляд в ближайшее время. Гидеон почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Как только этот чертов завтрак закончится, нужно будет поехать куда-нибудь с Эммой на долгую, расслабляющую прогулку.
– Кроме того, есть ведь и другие держатели акций! Что делать с ними?
– Большинство из них члены семьи, – заметил Эндрю.
– Да, но даже родство не гарантирует их лояльности. Особенно если вспомнить, во что превратилась наша семья за последние несколько лет. Они с легкостью продадут нас, если не будут уверены, что наша компания в надежных руках.
– И как мы их в этом убедим?
Мария уставилась на Гидеона и медленно произнесла:
– Все просто. Мы назовем им имя наследника компании.
* * *– Гидеон, подожди.
Эмма собиралась уходить из офиса, когда услышала голос Джонатана. Она выглянула из-за двери своего кабинета, не зная, что делать.
– Да? – холодно ответил Гидеон.
– Я так и не поблагодарил тебя за все то, что ты сделал для бабушки: быстро вызвал помощь, привел в чувство Эндрю.
– Этого не требуется, я делал то, что должен был делать.
Эмме показалось, что Гидеон улыбается.
– Но если бы ты не приехал в Бостон…
В воздухе повисла тишина. Не в силах сдержать любопытство, девушка вышла из-за двери и тут же увидела их: отец и сын стояли лицом к лицу, гораздо ближе друг к другу, чем можно было представить по их голосам. Старший Кент стоял, опустив голову и изучая взглядом пушистый итальянский ковер.
– Мария не сказала мне, что ты возвращаешься. Возможно, она считала, что меня это не порадует?
– Я очень удивлен, что это не так.
– Думаю, я это заслужил. Мы с тобой давно не виделись.
– Десять лет.
– И ты прекрасно справлялся без помощи семьи.
– А ты внимательно следил за моими успехами?
– Конечно, я же должен был быть уверен, что у тебя все в порядке. Почему ты думал, что я этого не делал?
– Прошло десять лет, – с нажимом повторил Гидеон.
Эмма понимала, что этот личный разговор отца с сыном не предназначен для ее ушей и ей нужно было немедленно возвращаться в свой офис. Но она не могла пошевелиться.
– Ты, наверное, скоро вернешься на Сент-Мартин? – спросил Джонатан, не поднимая глаз.
– Но ведь у меня нет причин, чтобы задерживаться в Бостоне, да?
Сердце Эммы сжалось от боли, когда она услышала эти слова.
– А как же предложение Марии? Может быть, ты передумаешь. Семья… – Старший Кент смущенно откашлялся. – Твоя семья нуждается в тебе.
– Моясемья? – Голос Гидеона был полон цинизма.
– Да, твоя семья. Мы нуждаемся в тебе. – Чуть помедлив, Джонатан положил руку на плечо Гидеона. – Я знаю, о чем ты думаешь, но, несмотря ни на что, твоя фамилия всегда будет Кент. А значит, Кенты – это твоя семья. Это значит, что ты часть моейсемьи.
Гидеон молчал, глядя на руку на своем плече.
– Я должен был собраться с духом и сказать тебе это много лет назад. Но ты уехал раньше, чем я решился, а потом я ждал удачного момента, а потом… – Джонатан сокрушенно покачал головой. – Чем больше проходило времени, тем меньше я надеялся на то, что ты станешь меня слушать.
– Почему? – Голос Гидеона был хриплым от переполнявших его эмоций. – Почему сейчас?
– Из-за матери. Ее сердечный приступ показал мне, насколько скоротечна жизнь, я понял, как легко можно упустить шанс, опоздать. В следующий раз мне могло бы и не хватить смелости.
И снова молчание. Затем Гидеон поднял взгляд на отца:
– Ты уверен, что это не имеет отношения к предложению Марии?
– Чуть-чуть, может быть. Но ты должен быть там, где твое сердце, Гидеон.
– А ты думаешь, что мое сердце в Бостоне?
Эмма застыла в ожидании ответа.
– Думаю, только ты сам можешь ответить на этот вопрос. Но подумай сам, зачем иначе ты вернулся?
– Потому что Мария попросила меня об этом.
– А почему ты все еще здесь?
Вопрос вновь остался без ответа. Джонатан молча направился к лифту, а Эмма, увидев это, спряталась за угол, надеясь, что Гидеон ее не заметил. Но когда она услышала голос Гидеона, то не смогла сдержаться и вновь выглянула из своего укрытия.
– Джо… Папа, подожди! – Гидеон приблизился к остановившемуся мужчине. – Я буду здесь еще пару дней, может, выпьем вместе по чашке кофе или поужинаем? – На лице Джонатана появилась улыбка, которую Эмма никогда не видела раньше.
– С удовольствием, сынок. Ты сейчас свободен?
– Да, – ответил Гидеон почти шепотом. – Я свободен.
Двери лифта закрылись, оставив Эмму в одиночестве. Ничто больше не мешало девушке оставить свое укрытие, но она не могла пошевелиться. «У меня нет причин, чтобы задержаться в Бостоне. Ты думаешь, что здесь мое сердце?»– эти слова продолжали звучать в ушах девушки, как звонок будильника. Или как истошный вопль сирены системы безопасности.
Не сказать, чтобы Эмма ожидала от Гидеона каких-то других слов. По крайней мере, теперь она знала, когда их любовный корабль пойдет на дно – через пару дней.
Еще несколько дней, и сказка закончится.
* * *Но к реальности ей пришлось вернуться гораздо раньше, чем она ожидала: примерно через шесть часов, когда мать вбежала в ее квартиру, как всегда, в слезах и с разбитым сердцем.
– Ты знаешь, между мной и Тони было что-то особенное, душевная связь, если хочешь. – Джанет, завернувшись в плед, сжалась в комочек на краю дивана Эммы, держа тонкую сигарету в дрожащей руке и не обращая внимания на то, как по ее заплаканному лицу стекают остатки макияжа.
– Да, мама. – У нее со всеми ухажерами была душевная связь.
– Он был таким милым, – всхлипнув, продолжила мать. – Я говорила тебе, что у него есть яхта? Он так хотел меня на ней покатать. Что я сделала не так?
– Ничего, мама. Ты, как и всегда, слишком многого ждала от этого знакомства. Он просто придурок.
– Но он мне правда очень нравился. – Они все ей нравились, и чем старше она становилась, тем быстрее она влюблялась и тем скоропостижнее эти отношения заканчивались.
– Это нечестно, – сказала Джанет. – Почему они все время бросают меня?