— Говорил. Так же, как и то, что этот парень безобразно вел себя с подчиненными и не раз имел предупреждения. Алехандро не гомофоб. Я никогда от него ничего такого не слышала. Он не разделяет предубеждений доньи Гортензии. — Она сделала паузу. — Я ни о чем не прошу тебя, Марко. Просто предупреждаю — если не скажешь ты, то это сделаю я! Я не собираюсь хранить твою тайну, если это будет угрожать моим отношениям с Алехандро, моему счастью и счастью моего сына.
— Ты шантажируешь меня… — злобно пробормотал Марко.
— Я не обязана перед тобой извиняться, после того как ты поступил с Алехандро. Я не должна тебе ни-че-го!
Убедившись, что она не собирается отступать, Марко потерял терпение. Бросив на нее полный ненависти взгляд, он выругался и, пинком распахнув дверь, выбежал из комнаты. Джемайма сделала несколько глубоких вдохов, постаралась успокоиться и через некоторое время снова вернулась к прерванному занятию.
Позже к ней присоединилась Беатрис, положительно оценив произошедшие изменения. Она заметила, что более гармоничные пропорции делают комнату теплее, а это будет особенно приятно в холодные зимние месяцы, когда начнут топить камин. Несколько минут в обществе Беатрис, и Джемайме уже стало казаться, что безобразная сцена с Марко — лишь плод ее воображения.
Об их прежней дружбе оставалось только сожалеть. К тому же то, что она сейчас узнала, заставило ее несколько по-другому взглянуть на прошлое. Марко продолжал быть финансово зависимым от своей матери, и признание могло привести к последствиям, которые больно ударили бы по его карману. Не потому ли Марко всегда так тщательно скрывал свою тайну? Не служили ли деньги основной причиной его молчания? Да, похоже, в отношениях с Марко она оказалась на редкость наивной.
Сохранение его тайны дорого ей обошлось, слишком много приходилось скрывать от Алехандро. Марко использовал ее в качестве прикрытия — посещал с Джемаймой места, где бы он не рисковал появляться без женского общества. Его друг, итальянец Дарио, часто присоединялся к их компании…
Что произошло тогда с ее открытой, честной натурой, теми качествами, которыми она так гордилась? Почти с самого начала их брака у нее появились секреты от Алехандро.
Эта мысль заставила Джемайму упасть духом и снова вернуться к тем дням, о которых ей не хотелось бы и вспоминать. Прошлое лучше не трогать. Ей все равно не удастся все выяснить. Алехандро в первый момент, может, и почувствовал бы облегчение, если бы она сказала, как поступила с той суммой, которую сняла с их общего счета. Однако через пару минут он бы наверняка решил, что лучше бы она этого не говорила. Это лишь в очередной раз доказало бы, как далека Джемайма от совершенства и как недостойна его. Она не думала, что их брак вынесет еще один такой удар.
— Марко такой вспыльчивый! — озабоченно заметила Беатрис, заметив тревогу на лице Джемаймы. — Не надо обращать внимания на его настроение, он скоро успокоится. Просто его слишком избаловали в детстве.
В комнату вошла Мария — передать сообщение от Алехандро. Он сказал, что и на эту ночь тоже останется в Севилье. Только сейчас Джемайма поняла, как сильно надеялась увидеть его вечером. К тому же было обидно, что он сам ей не позвонил.
— Послушай, а почему бы тебе не съездить в Севилью? — спросила вдруг Беатрис. — Об Альфи я позабочусь. Искупаю его, а потом почитаю книжку. К тому же, если ты не против, после обеда я могла бы съездить с ним к моей подруге. У Серафины тоже есть малыш.
Доверив Беатрис развлекать своего сына, Джемайма отправилась наверх переодеться. Ей понравилась идея удивить Алехандро неожиданным визитом. Раньше она никогда не делала таких вещей. Наоборот, она старалась скрывать свои чувства к нему, но та связь, что возникла между ними после ее возвращения в Испанию, сделала ее эмоции сильнее и глубже. «Нет ничего плохого в моих уверенности и оптимизме, — убеждала она себя. — Если Марко стал причиной тому, что над моим браком нависло облако, ему придется сделать так, чтобы это облако рассеялось».
Она была в спальне, когда зазвонил телефон. Повернувшись к зеркалу, чтобы посмотреть, как сидит на ней легкое шелковое платье, подчеркивающее тонкую талию, Джемайма сняла трубку.
— Джем… это ты? — услышала она хриплый голос. — Женщина сказала, что соединит меня прямо с тобой.
Джемайма замерла. Оживление на ее лице сменилось маской отчаяния. Она едва не упала на постель, ослабевшие ноги просто отказывались ее держать. Она надеялась больше никогда, никогда не услышать этот голос! Но судьба не захотела быть к ней милосердной.
— Как ты узнал, где искать меня? — проговорила она.
— Твоя кузина увидела в журнале фотографию, ну и показала ее мне. Подумать только, моя маленькая Джем среди всех этих звезд! Так, значит, ты… э-э-э… снова сошлась со своим графом и даже и слова мне не сказала?
— А с какой стати? — удивилась Джемайма.
— Там еще было написано, что у тебя есть ребенок — мой внук, а я даже не видел его, — жалобно проскулил Стефан Грей. — Может, мне стоит навестить тебя? Подумай, детка. Тебе есть что терять.
— У меня нет денег. Я не дам тебе ни-че-го! И хватит мне угрожать!
Она повесила трубку. Нет, она не позволит ему снова начать эту игру! В этот раз она не будет трусихой и сумеет постоять за себя, не поддастся на угрозы. И в то же время где-то в самом дальнем уголке своего сознания Джемайма начала лихорадочно соображать, хватит ли денег на ее счете, чтобы заставить замолчать ее отца?
Это был злой, жестокий человек, оскорблявший своих родных грязными словами, осыпавший их побоями и наконец выгнавший дочь-подростка на улицу. Ей пришлось самой пробивать дорогу в жизни — спасибо Стефану Грею. У него не было никакого права требовать с нее денег. Никакого! Но она знала — он снова позвонит или, еще хуже, приедет, как уже сделал однажды. Ей пришлось заплатить ему, чтобы старик оставил ее в покое, и теперь он надеялся, что она повторит ту же ошибку…
Она оказалась в этой ситуации из-за одной невинной лжи в самом начале ее отношений с Алехандро. Тогда это казалось таким разумным решением — скрыть столь неприглядную правду. Алехандро происходил из очень уважаемой семьи, и Джемайме не хотелось тащить за собой грязное белье из ее унизительного прошлого. Ей невыносимо было даже представить, как она будет рассказывать Алехандро, что ее отец то и дело попадал в тюрьму и частенько поколачивал ее мать. Она росла несчастным, запуганным ребенком с матерью, которая напивалась до бесчувствия, чтобы забыть и про мир, и про мужа, с которым она не знала, как жить…
В Севилье Джемайма припарковала машину возле тридцатиэтажного здания, где находился офис Алехандро. Поднявшись на верхний этаж, она узнала, что Алехандро на совещании. Возможно, это было не такой уж хорошей идеей — вот так взять и свалиться как снег на голову, когда он так занят. Мимо проходили двое менеджеров и, узнав ее, остановились поболтать.
Выгодный контракт был обсужден и подписан. Алехандро проводил своих коллег к выходу, попрощался и только тогда увидел Джемайму. А рядом с ней — двоих своих менеджеров. «Она притягивает к себе всех словно маленький, но очень сильный магнит», — пришло ему в голову невольное сравнение, когда он смотрел, каким заразительным весельем вспыхнули ее синие глаза, когда она засмеялась. Легкий жакет на ней был расстегнут, демонстрируя ее стройное тело под тонким шелком платья, которое не скрывало, а лишь подчеркивало соблазнительные изгибы. Его губы сжались.
Взгляд Джемаймы упал на Алехандро, она улыбнулась ему. Как всегда, он выглядел безупречно, но она сразу же заметила, что он напряжен, и приписала это трудному дню.
— Ты слишком занят для меня? — спросила она.
— Сомневаюсь, что в этом здании найдется хоть один мужчина, который был бы для тебя слишком занят, querida, — буркнул он, кивнув в сторону менеджеров, которые сразу же отправились по своим делам. — Перед тобой просто невозможно устоять, особенно когда ты в этом платье, — добавил он, блеснув ослепительной улыбкой.
Джемайму кольнуло сладкое предчувствие. Когда он провожал ее к лифту, придерживая рукой за талию, что заставляло трепетать все ее тело, она бросила быстрый взгляд на его профиль. Словно вспышка молнии, перед ее глазами возник образ его сильного тела, изгибающегося над ней в судорогах оргазма. Она не была жаворонком, но Алехандро удалось изменить и это. Одно то, что она просыпалась рядом с его горячим телом, вызывало у нее желание. Одно его прикосновение — и она уже готова для него. Воображение все дальше и дальше увлекало ее чередой эротических образов, но, очнувшись от этого сна наяву, Джемайма вдруг с беспокойством почувствовала, что он не собирается нарушать затянувшееся молчание.
— Твой рабочий день уже закончился? — спросила она. — Я хочу сказать, у меня не было намерения помешать тебе.
Двери лифта открылись на подземном этаже парковочной стоянки.
— Я уже и так собирался уходить. Ты где оставила машину? Здесь?
— Да.
Через несколько секунд к ним подъехал черный «мерседес». За рулем сидел его шофер.
— Ну и что тебя привело в Севилью? — спросил Алехандро, когда они сели в машину.
Джемайма покраснела:
— Ты… Я хотела увидеть тебя…
Алехандро насмешливо поднял брови.
— Dios mio!Может, ты хочешь мне что-то рассказать? — вкрадчиво спросил Алехандро.
Джемайма замялась. Что за странный вопрос!
— Нет… Что я могла бы тебе рассказать?
— Только ты сама можешь ответить на этот вопрос, — холодно процедил Алехандро.
Джемайма бросила на него тревожный взгляд, в очередной раз подумав, что если он предпочитал играть намеками, то ей лучше прямо.
— Я не очень хорошо понимаю эти наводящие вопросы. Скажи лучше просто, что не так?
Его лицо было напряжено, веки опущены. В оглушающей тишине салона она ждала его ответа.
— Ну что ж, это послужит мне уроком: мне больше не стоит приходить к тебе в офис, — произнесла она, стараясь скрыть боль от столь холодного приема.
— А чего ты ожидала? — Он стрельнул на нее взглядом, блеснувшим, как золотой огонь.
Машина остановилась. Дальше нужно было идти по пешеходной зоне старой части города. Квартира Васкуэзов находилась в старинном доме с импозантной лепниной, который, казалось, обладал собственным характером.
Злость, которую Алехандро больше не мог сдерживать, обрушилась на Джемайму словно огненная струя на незащищенную кожу. Они вышли из машины и долго пробирались по узким улочкам между домами, построенными еще два века назад, пока наконец не подошли к знакомым чугунным воротам. К тому времени ее сердце выбивало барабанную дробь, на коже выступила испарина. Пройдя через арку, они вошли в вымощенный камнем внутренний дворик.
— Почему ты злишься на меня? — не выдержала она.
— Потому что ты лгунья! И я не могу оставаться женатым на женщине, которой нельзя доверять!
Они вошли в старомодный лифт с витым чугунным литьем. Джемайма судорожно соображала: «Я лгунья, и он не может мне доверять? Ни с того ни с сего он угрожает закончить отношения?» Ей пришло в голову только одно возможное объяснение.
Оказавшись в прохладной квартире, по площади равной двум домам, Джемайма украдкой бросила взгляд на Алехандро и быстро спросила:
— Тебе известно, что я виделась с Марко. Откуда?
— Когда я звонил, чтобы поговорить с тобой, Мария сказала, Марко у тебя.
Алехандро прошел в гостиную. На светлом кафельном полу танцевали острые пики — тени листьев пальмы, растущей во дворе. И опять все здесь оказалось новым для нее, темные тона исчезли, уступив место легким светлым оттенкам.
— Он просто пришел, не спросив разрешения, — сказала Джемайма. — Возможно, потому, что я не ответила ни на его звонок, ни на его сообщение.
Его рот скривился в презрительной гримасе.
— Об этом ты мне тоже решила не говорить?
— Если честно, я не хотела, чтобы какое-то дурацкое сообщение и пропущенный звонок испортили нам вечер.
Алехандро смерил ее тяжелым взглядом.
— Без доверия я не могу жить с тобой, — выдохнул он, заставив ее вздрогнуть. — Мне казалось, мы уже чего-то достигли, но сегодня я узнал, что ты была с Марко, несмотря на нашу договоренность.
Джемайма почувствовала, как к ее горлу подступает тошнота. Казалось, с самого детства она не была такой испуганной и беззащитной, как сейчас. Она чувствовала его силу, его волю и непоколебимую уверенность. Если он решил, что уйти от нее будет правильным, он так и сделает. Несмотря ни на что. Она обещала ему не видеться с Марко и нарушила свое обещание. Как ей теперь защитить себя? Можно просто сказать ему, что он не прав, что Марко, как член семьи, мог спокойно прийти в их дом и избежать встречи было невозможно. Но Алехандро находился сейчас не в том состоянии, чтобы слушать ее логические доводы. Эмоции разрывали его на части. Она причинила ему боль, и он решил отказаться от нее. От нее и от их брака. Джемайма была так поражена, когда он заговорил о расставании, что едва могла нормально соображать. Получить Алехандро обратно, почувствовать вкус счастья, чтобы потом снова все это потерять? Нет, этого она не могла вынести!
Слишком поздно Джемайма поняла, в чем ее ошибка. Она сильно недооценила, чего стоило Алехандро убеждение, что жена ему изменила. Она совершила эту ошибку, потому что знала — она невиновна. Однако из его убеждения следовало, что ей нельзя доверять. Тем не менее она умела быстро учиться. Когда Джемайма поняла, что может потерять Алехандро, уже ничто не могло ее остановить.
— Между твоим братом и мной никогда ничего не могло быть! — выпалила Джемайма, не в силах больше держать это в себе. — Он обещал поговорить с тобой об этом в конце недели.
Алехандро только хмуро посмотрел на нее.
— Марко сказал, он никогда не говорил тебе, что у нас был роман. Он просто не стал ничего отрицать. И к концу недели либо он, либо я скажем тебе, почему это было невозможно…
— Хватит говорить со мной загадками!
— Я дала Марко слово, что разрешу ему поговорить с тобой первым.
Его ноздри гневно расширились.
— Если я должен это знать, то требую сказать мне все сейчас!
Их окутало молчание, густое и тягучее, как патока.
— Марко — гей, — едва выговорила Джемайма, почти прошептала, нарушив клятву, чувствуя и жалость, и вину, даже если и отказывалась быть ими связанной. — Между нами просто не могло ничего быть.
Алехандро оторопело смотрел на нее:
— Ты пытаешься придумать новое объяснение своей истории? Да это просто ложь! Возмутительная ложь! Как только подобное могло прийти тебе в голову?
— Понимаю, это шок для тебя, но я не лгу и ничего не придумываю.
— Мой брат встречался с девушками, и со многими… Да и в любом случае мы бы это уже знали…
— Марко делал все возможное, чтобы скрывать свою склонность, к тому же он и сам узнал об этом только в университете. А девушки были для него лишь прикрытием. Тебя никогда не удивляло, почему он ни с одной из них не встречался больше пары недель?
— Не так уж многие в его возрасте хотят серьезных отношений.
Джемайма невесело рассмеялась:
— Думаешь, я морочу тебе голову? Ты не веришь мне, но я говорю правду. Марко не хотел, чтобы кто-то знал об этом. Ни ты, ни особенно донья Гортензия! Я знаю взгляды его матери, и Марко не зря боится, что она может лишить его финансовой поддержки.
— Мой брат — гей?! Господи, какая чушь! Тут даже и обсуждать нечего. Надо же опуститься до такой лжи!
Побледнев, Джемайма сделала еще одну попытку убедить его:
— Насколько мне известно, Марко часто бывает с Дарио Ортини.
— Ну и что из этого? Они вместе учились. Они старые друзья.
— Они не только друзья. Они, можно сказать, неразлучны. Тебе не кажется странным, что Дарио вдруг тоже захотелось отправиться в Нью-Йорк?
Алехандро открыл было рот, но потом нахмурился и промолчал. Ей казалось, она слышит, как работает его мозг, снова и снова прокручивая ее слова, переходя из состояния возмущенного неприятия к состоянию тревожного недоумения.