— Таков был мой опыт с ними, но я не уверен, что ты тоже к ним относишься, — возражает Зи, уклоняясь от Эви, которая пытается проткнуть его своими дротиками.
Она быстрая, намного быстрее меня, и у нее прирожденная способность к поиску его слабых мест. Я навряд ли могу отследить траекторию полета ее копья, пока оно, рассекая воздух, летит к цели.
Ее ангельская скорость, делает ее точной и смертоносной.
Я знаю, что она развита лучше меня, но до сих пор иногда мне кажется, что в нее это заложено природой, или, может, она просто хотела выжить.
С другой стороны, я тоже должен бороться.
— Я имею ввиду то, как люди смотрят на ангелов, как идеальных существ… я знаю, словно все в твоем виде добрые и благожелательные. А на самом деле вы вредные и злобные, — говорю я, пытаясь выпрямить пальцы.
— Тебе не приходило в голову, что ты выглядишь отвратительным? Я никогда не был похож на ребенка, не говоря уж о детях, и еще — на ангельских детях все и заканчивается. Это оскорбительно, — говорит Зефир, не успевая увернуться, и Эви задевает своим копьем его крыло.
— Молодец, Рыжик! — восклицаю я, наблюдая за тем, как перья из крыльев Зи падают на землю.
Мне нужно ограничиться братским похлопыванием по спине, словно товарища из футбольной команды, иначе это может обернуться тем, что мою грудь пронзит копье.
— Рассел, ты отвлекаешь его. Это не справедливо, — говорит она, но я вижу, как уголок ее рта поднимается в улыбке.
— Так ты никогда не был ребенком, да? Как ты выглядел, когда был ребенком? — спрашиваю я, потому что мне кажется, что я ничего не знаю о их виде и не могу подобрать лучшего термина.
— Я выглядел практически также, как и сейчас, только без крыльев. Они появились позже, так же, как это будет у тебя, — говорит он, уклоняясь от очередного удара Эви.
— Так что, детей херувимчиков на самом деле нет, да? — с сарказмом спрашиваю я.
— Нет, но есть другая разновидность ангелов, близкая по рангу с Эви — Серафим, их называют Херувимы, но они не похожи на детей. Хотя, было бы интересно посмотреть на то, чтобы они бы сделали, если бы кто-нибудь сравнил их с детьми, — с ухмылкой говорит Знфир.
— Так, что это за история с Херувимами? Чем они занимаются? — спрашиваю я, чтобы потянуть время и унять жжение в моих костяшках, а потом снова забрать свое копье.
— Они защитники душ в Раю. Они защищают деревья и ведут списки душ, — рассеяно говорит он, сосредоточившись на тренировке с Эви. — Ты распознал бы их по их окраске. Голубым крыльям.
— О, а еще они похожи на львов.
Эви сжимает свой дротик и с благоговением смотрит на Зефира.
— Что ты имеешь ввиду, говоря, что они похожи на львов? — спрашиваю я.
— Как львы, — все еще глядя на Зифира, медленно говорит Эви.
— Так Херувимы — это львы с голубыми крыльями, которые охраняют души в Раю и ведут их перепись? — спрашиваю я. — Что за записи?
— Грехов, — мило мне улыбаясь, говорит Зефир, но от его слов по моему позвоночнику проходит дрожь.
— Как Злой Санта, да? — говорит Эви, переводя это в шутку, и получает смешок от Зефира. — Так что, Ради Бога, будь хорошим, — говорит она мне.
Я бледнею, а Зефир продолжает.
— Ну, я бы не сказал, что они выглядят точно также, как львы, скорее в них присутствуют черты льва и ангела.
— А здесь мы можем столкнуться с кем-нибудь из них? — спрашиваю я, все-таки не очень приятно узнать, что где-то на небесах есть полу-лев полу-ангел, который подсчитывает мои грехи.
— Возможно, но это может быть не только кто-то из Рая, а также это может быть кто-то из Шеола, — отвечает Зефир, и от его заявления у меня по спине побежали мурашки.
Как мне объяснили ранее, Шеол — это одно из названий Ада. Монах тоже несколько раз мне говорил, что однажды я тоже могу попасть туда, и я не могу не думать о том, чтобы они были не правы в своем предположении. Что подтверждается новым значением слова «грех»
— Как я пойму, кто Падший, а кто нет? — спрашиваю я, потому что лучше узнать об этом прежде, чем они придут и увидят меня, хотя и о встрече со львом человеком, тоже лучше быть предупрежденным заранее.
— Падшие помечены… на них что-то типа темного мазка. Но когда твоя эволюция будет более полной, то ты даже без этого сможешь узнать их — их запах, будет жечь твои легкие, словно кислота, — говорит он. Вижу, Эви знает, о чем он говорит, так как от его слов она бледнеет. — Некоторые из них могут маскировать свой запах, так как прошло уже некоторое время после того, как они были призваны в Шеол, но если они только вышли оттуда, то ты обязательно почувствуешь их.
— Этот темный мазок — как аура, или что-то в этом роде? — с беспокойством спрашивает его Эви.
— Нет, это больше похоже на пятно — это лучшее из того, как я могу описать это. У ангелов нет аур, это человеческие особенности — особенности их душ.
Объясняет Зефир, наблюдая за реакцией Эви на его слова.
— Так поэтому мы им мозолим глаза, да? — с поникшими плечами говорит Эви, видимо понимая кое-что еще. — Ангелы с аурой горят словно неоновая вывеска: с подписью «Злобный Уродец».
— Неоновая вывеска — да, «Злобный Уродец» — нет, — прерывая, говорит Зефир.
— Тогда при чем здесь вывеска? — спрашивает Зефира Эви.
Я рад, что она спросила об этом, потому что очень важно знать, как они видят нас.
— Твоя вывеска гласит: «Опасный» — отвечает он. Дротик Эви скользит сквозь ее пальцы.
Она отворачивается, чтобы попить воды и скрыть страх в глазах. Я подыскиваю то, что можно сказать, чтобы ее рассмешить.
— Полагаю, это лучше, чем: «Выпендрежник»
— Это не так, Рассел, — поворачиваясь ко мне, говорит Эви. — Если бы оно это означало, тогда мы бы оставили все как есть.
Для обоих видов ангелов, как для добра, так и для зла, «Опасный» — было бы более правдоподобно.
— Чтобы сделать тебя для нас такой неотразимой, нужно пройти не один уровень, а достаточно много, — говорит Зефир, садясь на землю и втягивая крылья в состояния отдыха.
Эви вопросительно выгибает бровь.
— Есть и другие уровни?
— Будучи ангелом, ты так похожа на нас, но ты никогда не поступаешь так же как мы. Ты постоянно веселишь меня: что ты думаешь, как ты чувствуешь, что для тебя важно, а что ты считаешь странным, — посмеиваясь, объясняет он нам.
— Я рассуждаю, как пятилетней ребенок, да? Мои представления о вселенной ограничены жизненным опытом и, следовательно, считаются бесценными, — спокойно говорит Эви.
— Может быть, у меня нет никакого опыта с детьми. Но я сомневаюсь, что нахождение ребенка на любом уровне — это опасно, — возражает он. — И я бы не использовал слово «Драгоценный», чтобы описать Рассела. — Продолжает Зефир, морща нос.
— Ты не очень-то ласков к себе, генерал, — притворяясь, что обиделся, отвечаю я. — Для меня эта девушка не кажется проблемой. Брауни и Булочка считают меня обворожительным.
— Да, из-за души, так как получают их почти ежедневно, — самодовольной улыбкой отвечает Зефир.
— Забавно, не думаю, что им интересна только моя душа, но и ангельская часть тоже, — с высокомерной улыбкой отвечаю я, а затем инстинктивно продолжаю обороняться, когда слышу низкий рык Зефира. На мгновение, я и забыл, что Зефиру нравиться Булочка, и, кажется, это взаимно. — Ааа, да ладно Зи, я не это имел ввиду! Я просто хотел сказать, что они не считают меня странным, как считают все остальные здесь.
Зефир продолжает сопеть, несмотря на мои слова. Я посмотрел на Эви, которая смотрела на Зефира изучая его реакцию.
— Зи, ты ревнуешь? — проницательно спрашивает его Эви, в ее глазах играли маленькие смешинки, но губы оставались нейтральными.
— Не смеши меня, — быстро отвечает Зефир, что заставляет Эви обернуться ко мне и скептически поднять брови.
Зефир поднимает упавшее копье Эви и начинает вращать его в руке, выписывая замысловатые узоры, так быстро, что для меня эти движения начинают казаться расплывчатыми.
— Зи, если бы ты мог, ты бы хотел поменяться местами с Расселом? — задумчиво спрашивает его Эви, будто не зная, как поступить, но могу сказать, что она хочет сковырнуть эту болячку и посмотреть пойдет ли из нее кровь.
— Поменяться местами с Расселом? — усмехается Зефир, переставая вращать копье. — Это невозможно. И разве мне вообще нужна душа? — спрашивает он, а затем снова начинает упражняться с копьем. — Хотя, если бы я хотел вытащить Падших, то мне бы пригодилась твоя душа. Тогда бы они приходили ко мне. Мне бы не пришлось вечно следить за ними и преследовать их. Они бы не смогли сопротивляться своему соблазну, ангельской душе — опасность, которую она представляет.
— И что, к тебе бы обращались? — спрашивает Эви.
— Конечно. Я ведь убийца. Это было бы плюсом в мой арсенал. Для них я бы был окончательным тупиком — непреодолимой ловушкой, — задумчиво отвечает Зефир.
— Ты не боишься, что у других возникнет постоянное желание покончить с тобой? — спрашивает его Эви.
— Разве не в этом заключается их задача — они бы должны были хотя бы попытаться, разве нет? — с широкой улыбкой отвечает он.
— Вау, Зи! Это немного ненормально, — хмуро говорит Эви.
— Это не ненормально. Просто я очень хорош в том, что я делаю. Охочусь на Падших. Это позволит легко привлечь их, — с легкостью отвечает он.
— Но ты бы тоже заполучил сторонников на свою сторону. Как бы ты справился с ними? — спрашивая Эви, изучая его.
— Я могу быть очень убедительным. Вероятно, что и у Рассела тоже крылья Серафимов. Это бы помогло в переговорах, — говорит он, будто бы в восторге от того, что они будут не восторге от его присутствия.
— Но у меня не было бы никакой роскоши, если бы я забрал его душу. Но я должен был бы это делать, потому что таковы законы Власти.
— Но что, если бы ты сейчас поменялся местами с Расселом, который сейчас без сил, ты бы обладал теми же боевыми навыками, которыми обладаешь сейчас? — хмуро спрашивает она.
— Я бы воспользовался этим. Однажды, он станет очень могущественным существом, может быть даже таким же могущественным как я, — ухмыляясь говорит Зефир. От его высокомерия я не могу удержаться от улыбки. — И он, конечно, превзойдет меня, если не встанет у меня на пути. С тех пор как я начал тренировать его, я узнал все его слабые места. Он знает все мои слабые стороны, которых на данный момент очень много.
Вместо того, чтобы обратить на него внимания, я смотрю на Эви и вижу, как она бледнеет. Эви поднимает ранее брошенную палку, а на ее лице читается зверская решимость. Я никогда раньше не видел у нее такого взгляда; у нее такой-же взгляд, как у Рида, когда тот думал об убийстве Себастьяна. Смертоносный. Держа копье перед собой, она начинает с такой же огромной скоростью вращать копье — точно так же, как это пару секунд назад делал Зефир.
Она приближается к Зефиру и приставляет наконечник копья к его горлу.
Обхватив копье таким образом, при котором любое движение Зефира, проткнет ему горло, она спрашивает смертельно спокойным голосом:
— Почему ты помогаешь нам? Какая в этом польза для тебя?
— Ты спрашиваешь о моей мотивации? — без эмоций спрашивает он ровным голосом.
— Ответь на вопрос, — рычит она, но теряет терпение, это видно потому, как дрожит ее рука.
— Эви? — спрашиваю я, потому что она сейчас так отличается от девушки, которую я знаю, и это смущает меня.
— Рассел, ничего не делается просто так, — хмурясь, рявкает она мне. Затем спрашивает Зефира. — Что ты ожидаешь получить от своей помощи нам? Потому что, если ты только попытаешься забрать его душу, я убью тебя — обещаю.
Ее рука дрожит, пока она сканирует лицо Зефира. Она немного нажимает на копье и острее входит немного глубже, я в шоке смотрю на нее, а она смотрит на Зефира, словно он наш враг.
Она застала его врасплох, но он даже не пытается двигаться или отстраниться. Он изучает ее лицо и отвечает:
— Я обещаю тебе, я никогда не попытаюсь убить Рассела, чтобы забрать его душу. Это не по мне, поэтому я оставлю все как есть. Я не зло — и я не Альфред.
Кажется, Эви верит ему. Она ослабляет захват, немного отступив назад, но все еще полностью не убирая копье.
— Почему? — снова спрашивает она.
— Потому что я вынужден помогать тебе. Я не знаю, как тебе это объяснить. Когда мы впервые встретились, и я не смог убить тебя, ты стала первой жертвой, которая выжила. За века. Ты моя первая незавершенная миссия. Ты выжила только потому, кто ты есть, и я просто хочу посмотреть то же будет дальше… и… — он умолкает.
— И что? — шепчет она, от переполнявших ее эмоций, ее руки дрожат.
— И я не ожидал, что найду здесь самых близких — найду семью. Вообще, я думал, что члены семьи должны быть добры друг к другу, — говорит он, но в его голосе промелькнули нотки поддразнивания.
Глаза Эви наполняются слезами, а нижняя губа начинает дрожать.
Я делаю шаг в ее сторону чтобы обнять, но Зефир делает жест, чтобы я остановился.
— Я знаю что ты не Альфред… Прости, Зи. Я просто не могу позволить себе ошибиться, — шепчет Эви. Она опускает дротик. — Я так запуталась. Я так ошибалась на счет Альфреда. Я думала он был моим другом, но в действительности он никогда не был… ты был хорошим для меня, для нас, — говорит Эви, указывая рукой на себя и меня. — Я просто… Я просто, — она замолкает.
Зефир заключает ее в объятия и позволяет ей расплакаться на своей груди.
— Урок, который преподал тебе Альфред, был очень жестоким. Зло может хорошо скрываться. Падшие — воплощение обмана, — тихо говорит Зефир. — Некоторое время ты будешь бороться, помня об этом уроке.
— Альфред забрался в мою голову, и у меня такое ощущение, или я найду ответы на все вопросы, или он победит, — шепчет Эви, прижимаясь к груди Зефира.
Зефир мрачно на меня посмотрел.
— Предательство очень сложно пережить. Тебе придется с этим смириться, потому что в нашем случае, эмоции — это роскошь. Ты должна уметь смотреть на вещи с объективной точки зрения, иначе можешь принять неправильное решение, — похлопывая ее по спине, мягко говорит он. — Теперь, возьми эту ситуацию как пример. Я позволил тебе застать меня врасплох, потому что мне комфортно с тем, кем я тебя считаю, я и забыл, что ты настолько непостижима в своей тактике, что когда увидела во мне угрозу, то отреагировала так, как реагировал я, когда еще был неопытен. Я видел какой угрозой для тебя, обернулись мои слова. То, что я сказал тебе, чтобы ты не вела себя как ангел, не делает тебя неортодоксальной.
— Прости Зи! — грустно шепчет Эви.
— Эви, это был комплимент. Я горжусь тобой. Ты нашла слабое место и воспользовалась этим. Стратегически, это отлично, — улыбается Зефир, я учу его сленговой речи, чтобы он мог смешаться с толпой, он должен стать частью человеческого мира — Я тоже постараюсь не чувствовать себя плохо, обучаясь подростковому сленгу, — поднимая брови говорит он, думая, правильно ли он сказал. Я киваю, и ударяю своим кулаком о его, ему это дается немного с трудом, и он отстраняет кулак немного раньше. — Теперь, когда меня предупредили, я постараюсь сделать все так, как нужно.
— Зи, сколько времени ты проводишь с Расселом? Потому что ты начинаешь говорить, как он, — выпрямляясь спрашивает Эви, на ее лице уже нет слез.
— Слишком много, — отвечает Зефир, и мы все смеемся. — Эви, ты хочешь попробовать что-то новое? Думаю, у тебя получится подвешивание копья. Я хочу попробовать что-нибудь из балансировки.
Хочу показать вам, чего я от вас хочу. — Говорит Зефир, приглашая нас в центр площадки. — Я собираюсь бежать, и ты не сможешь встать на моем пути.
Зефир подходит к краю комнаты. Он кладет руку на стену, покрытую штукатуркой, над деревянной вагонкой и начинает бегать по комнате, с каждым разом наращивая темп. Когда в моих глазах он стал размытым пятном, он прыгает на стену, бросая вызов гравитации, он бежит к центру замыкая круг, но вместо того, чтобы бегать по полу, он бежит по стене. Он отталкивается от стены, пролетая над нашими головами, взмахивает крыльями и опускается на землю.
Святое дерьмо, открыв рот, думаю я, когда Зефир оказался на землю.
— Эви, ты быстрее меня, поэтому для тебя это не должно быть проблемой. Когда ты побежишь, я буду в центре и хочу, чтобы ты сделала вид, что нападаешь на меня, и я поймаю тебя, — продолжил Зефир.