- Ладно, не кричи только.
Элидес покосилась вниз и заметила, что ворот ее домашнего платья съехал вниз, грудь словно на блюдо выложили, разве что не до конца оголили. Она судорожно принялась запахиваться.
Он тут же отвёл глаза и отвернулся.
- Ладно, я пойду.
И чего приходил?
Стоило ему скрыться, как малышня успокоилась, разошлась и засвистела, требуя еды и играть. Одна тут же полезла на головы остальным и радостно запищала, когда ей это удалось.
Боже мой, что же с ним делать?
Лаборатории у профессора ещё не было, в первую очередь строили жилые блоки и только-только начали подсобные помещения, а тут ещё новые жители! Поэтому Никамбеков, недолго думая, устроил лабораторию в собственной комнате. Благо кровать была откидная и в сложенном виде освобождала достаточно места. Конечно, не хватало многих полезных приборов, особенно сложных анализаторов, но зато энтузиазма было хоть отбавляй! Живые парваусы, надо же!
Профессор уже успел сделать все возможные анализы и теперь составлял программу исследований - что и в какой последовательности изучать. Сложней всего было с их манерой общаться. Как уловить телепатические волны? Эльфы их улавливали, потому что обладали особыми способностями слушать живое, но заявлять о подобном предположении Элидес бесполезно. Почему-то она игнорирует теорию Никамбекова о существовании особой расы, которая кроме внешних особенностей обладает необъяснимыми психическими способностями. Как игнорирует и капитан, хотя всем остальным это понятно. Лири легко призналась, что знает, когда животным больно и может снимать эту боль. Что она постоянно делала так в питомнике, но никому не рассказывала, потому что никому дела до её умений не было. Только парни подкатывали со своими интересами, но их мысли и намерения были такими вязко-грязными, что Лири их игнорировала.
Армир хоть напрямую и не признался, но смотрел так трезво и слушал предположение Никамбекова так внимательно, будто прекрасно понимал, о чём речь.
Так что кроме парваусов под боком у профессора оказались ещё и эльфы, которыми тоже неплохо бы заняться.
В общем, дел невпроворот, только работай. А работать Никамбеков любил, это придавало смысл его существованию.
Приезд гостей его график не нарушил, после обеда он отправился в комнату-лабораторию и, мурлыча под нос неторопливые песенки, в сотый раз рассматривал анализы крови и мочи парваусов, выискивая разницу с человеческими. Конечно, она была. Первое и самое главное отличие -большое количество строительного кальция, усиленного железом. У малышей на груди, спине и животе над мышцами стали проявляться пластины - уплотнения, которые укрепляли костяк и позволяли взрослым парваусам собирать из самих себя огромные жизнеспособные конструкции. Взрослые могли как-то контролировать появление пластин, малыши нет.
Ещё немного и малышки будут складываться в целое легко, словно детский конструктор.
Тиходол явился под вечер и сразу перешёл к делу. Вот что профессору в нём нравилось - не тратилось время на пустые разговоры. Короткое приветствие и поехали.
- У меня к вам несколько вопросов, профессор. Это даже не вопросы, а полноценная консультация, поэтому могу её оплатить, если требуется. Мы ведь не настолько знакомы, несмотря на моё глубочайшее уважение, чтобы я мог требовать от вас тратить на меня своё время зря.
- О, не берите в голову, денег у меня предостаточно! Тем более получение оплаты подразумевает, что я обязан отвечать и дать полный ответ на любой вопрос. Но, учитывая все обстоятельства, я хотел бы оставит за собой право отказаться.
- Разумно. - Тепло улыбнулся Тиходол.
- Спрашивайте, капитан, не стесняйтесь.
- Я больше не капитан, я подал в отставку.
- О, оставьте мне мои привычки. Для меня вы капитан навсегда. -Пошутил профессор. - Так чего вы хотите?
Тиходол решительно вздохнул.
- Предположим. Прошу не воспринимать моё предположение в штыки. Вы учёный, значит, умеете думать холодной головой. Предположим, найденные парваусы имеют некий скрытый механизм выживания. Могут каким-то образом воздействовать на разумных существ, находящихся поблизости, в нашем случае на Элидес. Например, что-то сродни гипнозу или выделению каких-то ферментов, вызывающих привыкание. Что-то, бьющее по её тайным страхам или желаниям, привязывающее к ним её материнский инстинкт. Заставляющее защищать себя даже ценой жизни. Посмотрите на её поведение - бросила всё, дом, положение наследницы, каких-никаких знакомых и друзей, вмиг отказалась от прежней жизни и спряталась одна чёрти где, не думая о собственной безопасности, только чтобы парваусам ничего не угрожало. Не совсем типичное для девушки поведение, верно?
- Ну, Эли всегда была решительной. Да и что она бросила? Я знаю её довольно хорошо, в отличие от вас. Так вот, в её прошлой жизни не было ничего ценного, кроме разве что родителей, но они давно не живут вместе.
- Ладно, я допускаю, что такой поступок просто в её характере. Но я допускаю также и другой вариант, противоположный. А вы? Теоретически вы допускаете, что неизвестные нашей науке существа могут обладать подобным механизмом, обеспечивающим выживание в любых условиях, в среде разумных существ, подвластных психическому влиянию?
- Ну и вопросы вы задаете!
Профессор изумлённо вздохнул, устало потёр переносицу. Потом нехотя ответил:
- Вы правы, капитан, такой механизм исключить нельзя.
- Если. я подчёркиваю, если такое воздействие применяется, каким образом мы можем защитить Эли?
- Вы же не имеете в виду, что физическое устранение детенышей самый верный способ?
- Нет, не имею. Этот способ мне и без вас хорошо известен, консультации по нему мне требуются меньше всего. Как нам проверить, если ли в моём предположении хотя бы зерно истины, не причиняя им вреда?
- Капитан, капитан, ну и задачи вы ставите!
- Так что вы мне ответите?
- Мне нужно подумать. Такие задачи с прыжка не решают.
- Сколько?
- Сколько? Да кто его знает!
- Ладно, - неожиданно мирно отреагировал Тиходол. - Вы подумаете?
- Да уж теперь подумаю, даже если бы не хотел. - Буркнул Никамбеков. Такие задачки, раз появившись, его голову без решения не покидали.
- Хорошо. Теперь второй вопрос.
- Однако! У вас есть ещё и второй? Слушаю, - вздохнул Никамбеков.
- Вы изучаете парваусов.
- С чего вы взяли?
- Ну, вы как настоящий учёный нипочём не смогли бы находиться поблизости от таких ценных объектов и этого не делать, правильно? -Усмехнулся Тиходол.
Профессор молча покачал головой.
- Так вот. Элидес принимает в штыки любое предложение по детёнышам. Конечно, причины так поступать у неё есть. Вы знаете, что произошло в пещере?
- Да. - Коротко ответил профессор. Тиходол кивнул.
- Тогда можете представить, что она ответит, предложи я передавать Федерации результаты ваших исследований военным. Она никогда не согласиться. Поэтому я обращаюсь к вам, к вашей логике. Её разум затуманен, не знаю, чем, то ли материнским инстинктом, то ли их воздействием, но она не может думать разумно. Вы понимаете, что эта информации очень важна? И что если мы не будем давать Федерации хотя бы малость, они наплюют на всё, придут и возьмут её сами? Вместе с парваусами. Любой закон можно отменить в период военных действий. Эта защита, установленная на Плесирке, не поможет, если Федерация решит сюда попасть. Снесут и не заметят, поверьте уж капитану военного корабля, пусть и бывшему.
- Вы только прилетели, а уже такую деятельность развели. - Сказал профессор, но было видно, что он обдумывает услышанное.
- У меня было время подумать, пока мы сюда добирались. Проще всего рассорить нас и заставить меня уйти. Полностью завладеть её вниманием, подчинить своим надобностям. Но я не могу бросить жену. пусть даже случайную жену одну на произвол судьбы.
- Случайную жену? - На губах Никамбекова появилась понимающая улыбка. Тиходол нервно сглотнул.
- Неважно. Бросить её один на один с неизвестными существами я не могу! И не уходите от разговора. Федерации нужна информация о парваусах, вся, что вам удастся получить.
- А ведь вы правы, капитан. - Устало вздохнул профессор. - Долго нам держать этих детёнышей не позволят. Без отклика.
- Поэтому я прошу вас отправлять результаты ваших осмотров и анализов военным.
- В обход Элидес?
- Ну. вы её не спрашивали, можно ли так делать, значит, и отказа не получали. Просто делайте это, если правда всплывёт на поверхность, я сам с ней поговорю.
- Это как-то нехорошо, - пробормотал профессор. - За её спиной.
- Иногда приходится делать нехорошо. Лучше за её спиной сливать данные, чем ждать, пока сюда явится военный флот и сожжёт базу дотла вместе с нами, как с ненужными свидетелями.
- И с вами?
- И с нами, профессор. Мы с Армиром пока не получали приказа насчёт парваусов, но не сомневайтесь, вначале будут действовать через нас. А если мы откажемся - то перейдём на сторону противника, это предательство, позор, который смывают смертью. Подумайте об этом. А ещё подумайте о том, что отказываться я не считаю правильным. Все аналитики могут ошибаться, и парваусы могут вернуться! И убьют много людей. Теперь, когда в наших руках есть способ попробовать узнать их лучше и остановить раньше, чем случится очередное несчастье, мы за эти смерти так же будем в ответе.
- Я понял, капитан. - В глазах Никамбекова сверкнуло уважение, выросшее в разы. Он и раньше смотрел на Тиходола с почтением, которое сейчас неизмеримо выросло. - По первому вопросу мне нужно время, а насчёт второго могу ответить сразу. Вы совершенно правы, я буду отправлять данные Федерации. Дадите адрес?
- Да, я свяжусь с адмиралом и сообщу ему о желании Элидес на добровольной основе делиться информацией о подопечных.
Первый отчёт Никамбеков отправил следующим утром. Постарался дать полезные данные, но не все, если отдать сразу всё, на потом ничего не останется.
- Прости меня, Эли, - вздохнул он, убедившись, что файлы зашифровались в соответствии с присланной инструкцией и ушли по адресу. - Но капитан прав, так будет лучше.
Ему, как и любому неискушенному в обмане человеку казалось, стоит попасться ей на глаза и она сразу поймет, по лицу прочитает, что сделал профессор. Но ничего не произошло - Эли ещё очень долго ничего не знала.
Глава 18.
Два дня, прошедшие после появления незваных гостей Элидес старательно пряталась в детской. Тиходол здесь больше не появлялся, а вот Армир заходил. В первый раз он спросил разрешение за обедом и Элидес, подумав, разрешила. Тиходол весь обед молчал, только обжигал её взглядами, которых Эли не понимала. Он смотрел так, вроде в чём-то её подозревал. Но при этом словно и не смотреть не мог. Пялился да пялился. А иногда, после особо пристального взгляда вдруг резко краснел и отворачивался. Элидес вспыхивала. Это о чём он думает, когда краснеет? Неужели что-то неприличное представляет?
Больше она не выходила ни обедать, ни ужинать, перекусывала на кухне, чем придётся. Проводила всё время или в комнате, или в детской. Очень хотелось бывать на улице, но профессор пока не закончил исследование Плесирки и не рекомендовал долго находиться на нефильтрованном воздухе.
Армир на парваусов смотрел издалека. Вошёл в детскую вроде с улыбкой, но улыбка быстро погасла. Смотрел словно сквозь них, как будто вернулся в прошлое и видел что-то другое. Элидес наблюдала. Малышки волновались, их немного пугал этот новый человек, но хотя бы не до слёз.
Правильно она сделала, что убралась подальше от населённых планет! Как можно держать там парваусов? На них так сильно влияет отношение других людей. Их на базе всего ничего и то малышки постоянно на взводе, а будь дело в городе? Они бы там за пару дней свихнулись!
Армир не подошёл к ним в тот раз, молча и тихо пропал.
А вот собаки и Мигль, которого привезли со Скрепки, оставшейся на орбите, приводили малышек в восторг. Мигль часто залезал к ним в манеж и висел на сетке, а они лезли в него, как в гамак и свиристели от восторга. Собаки бегали вокруг и совали носы в дырки сетки манежа, и парваусы свиристели ещё громче. С животными они чувствовали себя такими счастливыми, что у Эли глаза так и слезились. Какая я впечатлительная стала, думала Эли.
И вот, явившись в очередной раз на кухню, она нашла на столе красивую синюю тарелку, накрытую прозрачным колпаком. Красиво украшенное блюдо, перед которым белая карточка с надписью: «греть 2 минуты», написанная незнакомым почерком. Кто бы это не приготовил, обошёлся он явно без биопринтера, мерзкий вкус блюд которого ни с чем не спутаешь. Уже опустошив тарелку, Элидес позволила себе предположить, что это был Тиходол. Никто другой не стал бы оставлять записки, просто прошёл бы в детскую и лично бы сказал всё, что хотел. А он как раз решил учиться готовить, об этом как-то упомянул Армир. Видимо, научился.
Это интриговало. Элидес не хотела себя тревожить, возвращаться к каким-то нелепым надеждам на будущее и заново испытывать влюблённость, хотела просто растить девочек и чтобы сердце всегда оставалось в покое, в некоем безопасном стазисе. Но не выходило. Капитан незваным -непрошеным снова проник в голову, вернее, и не убирался никогда, разве что более насущные проблемы загораживали его образ. А теперь, при личной встрече, образ вернулся куда более чётким.
А очередным утром, когда Элидес вышла из комнаты, на кухне её ждал Тиходол собственной персоной. Сама серьёзность и собранность. Он молча поставил перед ней тарелку с горячим омлетом и налил свежий кофе. Пахло просто бесподобно! Не отказываться же от роскошного завтрака, очень похожего на попытку извинения? Элидес кивнула в знак благодарности и съела всё до последней крошки. Вчерашний ужин, сегодняшний завтрак. она не отказалось бы от подобных знаков внимания и впредь. Жаль только капитан молчит и смотрит всё время куда-то мимо. Нет чтобы рассказать смешную историю, сделать приятный комплимент, просто хоть как-то попытаться перестать изображать чурбана!
Уже отключаясь, путаясь в мыслях и не в силах поднять тяжёлую голову со стола, Элидес поняла - завтрак был совсем не знаком внимания, чего уж говорить про извинение! В еду что-то подсыпали!
Искусственный сон был в тягость. Хотелось куда-то бежать, кого-то спасать, но тело не слушалось, даже голова не поднималась. Это было очень мерзко, обидно, страшно. От обиды хотелось плакать, но не слушались даже слёзы. Как можно спасти дорогих тебе людей, если ты сам просто кусок мяса?
Её качало, качало, поблизости гудел включённый двигатель. Даже во сне затекли ноги и руки, болела шея.
Потом она услышала голос.
- Всё, просыпайся.
Как по команде Элидес открыла глаза.
- Можешь вставать.
Она приподнялась, опираясь на коричневую обивку сидения. Обзорные окна катера не скрывали окрестностей - бледная зелень, облако небольших, зазубренных по краям листьев. Базы в поле видимости нет. Катер стоял посреди местного леса - низкого, не выше двух метров кустарника со множеством тонких ветвей, направленных вверх. Ветви упирались в окна, значит, катер опустился прямо в заросли. Сидящий на водительском сидении Тиходол выключил двигатель, вынул и забрал ключи, потом с трудом открыл дверцу и выпрыгнул наружу. Раздался звук, будто хрустнула сразу тысяча яичных скорлупок.
Голова не соображала. Он обошёл катер, шумно раздвигая заросли, отодвинул ветки, частично их обломав, и открыл дверцу со стороны Элидес. С усилием раскрыл шире, деревья протестующе хрустели, смятая зелень пахла мятой.
Раскрыв дверь пошире, Тиходол схватил её за руку и потянул на себя.
- Давай, выходи.
Она хотела спросить. что-то спросить, но вместо этого накренилась на бок и практически вывалилась наружу. Он подхватил её за талию, выволок из катера и поставил на ноги. Пошатал взад - вперёд.