Лорд Джим. Тайфун (сборник) - Джозеф Конрад 44 стр.


– Погодите, – повторил он, подвигаясь к Джаксу и балансируя широкими взмахами.

– Вы думаете, еще будет игра? – спросил Джакс с детским любопытством.

– Думаю?.. Я ничего не думаю. Вы меня на слове не поймаете, – отрезал второй помощник с таким презрительно-самодовольным и лукавым видом, как будто вопрос Джакса был хитро расставленной ловушкой. – Э, нет! Никто из вас не заставит меня свалять дурака, – пробормотал он себе под нос.

Джакс тут же решил, что второй помощник – форменная скотина, и в глубине души пожалел, что бедный Джек Аллен разбился о плашкоут. Густой мрак далеко впереди судна казался другой ночью, видимой сквозь звездную ночь земли, – беззвездной ночью бесконечности, простершейся за пределами мироздания: потрясающее безмолвие ее просвечивало сквозь расщелину мерцающей сферы, окружающей землю, как плод свое ядро.

– Что бы нас ни ожидало, – сказал Джакс, – мы идем навстречу ему полным ходом.

– Это вы сказали, – спохватился второй помощник, все еще спиной к Джаксу. – Вы это сказали, заметьте, не я.

– Поди ты к лешему! – бесцеремонно сказал Джакс, на что тот ответил отрывистым торжествующим хихиканьем.

– Это вы сказали, – повторил он.

– Ну так что же из того?

– Я знал действительно порядочных людей, которые имели неприятности от своих шкиперов за меньшую ерунду.

– Вы, как видно, до черта боитесь выдать себя, – сказал Джакс, окончательно расстроенный такой нелепостью. – Я не боюсь говорить то, что я думаю.

– Подумаешь! Это не фокус! Я – ничто и хорошо это знаю.

Корабль, после нескольких минут сравнительной устойчивости, снова стал раскачиваться на волнах; качка усиливалась с каждой секундой, и Джакс, старавшийся сохранить равновесие, был слишком занят, чтобы ответить. Как только яростная качка несколько утихла, он проговорил:

– Пожалуй, это уже слишком. Хорошенького понемногу! Надвигается что или нет, а все-таки, мне кажется, следует повернуть судно против волны. Старик только что пошел прилечь. Пойду-ка я поговорю с ним.

Открыв дверь штурманской рубки, он увидел, что капитан читает книгу. Капитан Мак-Вер не лежал, а стоял, уцепившись одной рукой за книжную полку, а в другой держа перед собой раскрытый толстый том. Лампа вертелась в карданном подвесе, книги перекатывались на полке, длинный барометр порывисто описывал круги, стол каждую секунду менял наклон. Среди этих движущихся и вертящихся предметов стоял, держась за полку, капитан Мак-Вер; подняв глаза, он спросил:

– В чем дело?

– Качка усиливается, сэр.

– Я заметил отсюда, – проворчал капитан. – Что-нибудь не в порядке?

Джакс, смущенный серьезностью устремленного на него поверх книги взгляда, принужденно улыбнулся.

– Качается, как старая калоша, – робко ответил он.

– Сильно качает, очень сильно. Что вам угодно?

При этом вопросе Джакс потерял почву под ногами и стал путаться.

– Я подумал о наших пассажирах, – проворчал он с видом утопающего, хватающегося за соломинку.

– Пассажирах? – степенно удивился капитан Мак-Вер. – Каких пассажирах?

– Да о китайцах, сэр, – пояснил Джакс, жалея о том, что заговорил.

– О китайцах! Так почему вы так прямо и не скажете? Мне и невдомек, о чем вы толкуете. Никогда не слыхал, чтобы кули называли пассажирами. Пассажиры! Что это на вас нашло!

Капитан Мак-Вер заложил книгу указательным пальцем, закрыл ее и опустил руку. Вид у него был недоумевающий.

– Почему вы думаете о китайцах, мистер Джакс? – осведомился он.

Джакс, припертый к стенке, выпалил свое мнение:

– Палубу заливает водой, сэр. Я подумал, что вы, может быть, повернете пароход… на время. Пока это волнение немножко не затихнет. А затихнет, я полагаю, очень скоро… Повернете на восток… Я еще не видывал такой качки.

Он едва устоял на пороге, а капитан Мак-Вер, чувствуя, что за полку ему не удержаться, поспешил ее выпустить и тяжело рухнул на диван.

– Повернуть на восток? – спросил он, пытаясь сесть. – Это больше чем на четыре румба от курса.

– Да, сэр. Пятьдесят градусов… Как раз повернуть носом так, чтобы встретить…

– На восток? – переспросил капитан с возрастающим изумлением. – Хм… куда мы вообще идем, как вы думаете? Вы предлагаете мне отвести сильный пароход на четыре румба от его курса для удобства каких-то китайцев? Ну, знаете ли, приходилось мне слышать, какие безумства творятся на свете, но такого… Не знай я вас, Джакс, я бы подумал, что вы пьяны. Повернуть на четыре румба… А потом что? Повернуть на четыре румба, чтобы плавание было приятно… Как вам пришло в голову, что я стану вести пароход так, словно это парусник?

– Великое счастье, что это не парусник, – с горькой готовностью вставил Джакс. – За этот вечер мы потеряли бы все мачты.

– Да! А вам оставалось бы только стоять и смотреть, как их уносит, – сказал капитан Мак-Вер, как будто несколько оживляясь. – Сейчас мертвый штиль, не так ли?

– Да, сэр. Но, несомненно, надвигается что-то необыкновенное.

– Возможно. Вы, видимо, думали, что я постараюсь увернуться с пути, – сказал капитан Мак-Вер.

И манеры его, и тон были до крайности просты, он не спускал тяжелого взгляда с непромокаемого плаща, валявшегося на полу. Вот почему он не заметил смущения Джакса, а тот был не только раздосадован, но и удивлен; он почувствовал уважение к капитану.

– Видите эту книгу? – серьезно продолжал капитан Мак-Вер, хлопая себя закрытым томом по ляжке. – Я читал здесь главу о штормах.

Это была правда. Он действительно читал главу о штормах. Входя в штурманскую рубку, он не имел намерения браться за эту книгу. Что-то – быть может, то же предчувствие, какое побудило стюарда, не дожидаясь приказания, принести в рубку морские сапоги и непромокаемое пальто капитана, – заставило его руку потянуться к полке; не теряя времени на то, чтобы сесть, он добросовестно силился вникнуть в терминологию, но потерялся среди полукругов, левых и правых квадрантов, возможного местонахождения центра, перемен ветра и показаний барометрической шкалы. Он пытался связать прочитанное с создавшимся положением и кончил тем, что почувствовал презрение и гнев, увидев в нагромождении слов и советов лишь одни измышления и предположения без малейшего проблеска уверенности.

– Это чертовская штука, Джакс! – сказал он. – Если верить всему, что здесь сказано, придется большую часть своей жизни носиться по морю, стараясь зайти в тыл непогоде.

Он снова хлопнул книгой по ляжке, а Джакс открыл рот, но ничего не сказал.

– Зайти в тыл непогоде! Вы это понимаете, мистер Джакс? Величайшее безумие! – восклицал капитан Мак-Вер, делая паузы и глубокомысленно уставившись в пол. – Можно подумать, что это писала старая баба. Это превосходит мое понимание. Если книга преследовала какие-нибудь полезные цели, то понимать их нужно так: я должен немедленно изменить курс, свернуть к черту в сторону и явиться в Фучжоу с севера, тащась в хвосте этой бури, которая, видимо, бродит где-то на нашем пути. С севера! Вы понимаете, мистер Джакс? Триста лишних миль, и в результате – недурной счет за уголь. Если бы каждое слово здесь было святой истиной, я все-таки не мог бы так поступить, мистер Джакс. Не ждите этого от меня…

Джакс молча дивился такому красноречивому взрыву чувств.

– Но суть в том, что вы не знаете, прав ли этот парень. Как вы можете определить, что это за буря, пока вы на нее не натолкнулись? Ведь парня-то на борту здесь нет, не так ли? Отлично! Вот здесь он говорит, что центр таких бурь находится на восемь румбов от ветра, но никакого ветра у нас нет, несмотря на падение барометра. Где же теперь его центр?

– Ветер сейчас подымется, – пробормотал Джакс.

– И пусть подымется! – сказал капитан Мак-Вер с благородным негодованием. – Отсюда вы можете заключить, мистер Джакс, что в книгах всего не найдешь. Все эти правила, как увернуться от ветра и обойти бурю, мистер Джакс, кажутся мне сущим вздором, если здраво смотреть на дело.

Он поднял глаза, увидел недоверчивую физиономию Джакса и постарался пояснить сказанное на примере:

– Это так же нелепо, как и ваше необычайное предложение повернуть судно, изменив курс неизвестно на сколько времени, ради удобства китайцев. Если погода меня задержит – отлично! На то имеется ваш судовой журнал, чтобы ясно говорить о погоде. Но, допустим, я изменю курс и прибуду на два дня позже, а они меня спросят: «Где же это вы были, капитан?» Что я им скажу? «Старался улизнуть от непогоды», – пришлось бы мне ответить. «Должно быть, погода была чертовски скверная?» – спросили бы они. «Не знаю, – ответил бы я. – Я ловко от нее улизнул». Вы понимаете, Джакс? Я весь вечер об этом размышлял.

Он снова поднял глаза. Никто еще не слыхивал от него такой длинной тирады. Джакс, держась руками за притолоку, походил на человека, созерцающего чудо. В глазах его отражалось безграничное изумление, а физиономия казалась недоверчивой.

– Буря есть буря, мистер Джакс, – продолжал капитан, – и добрый, сильный пароход должен встретить ее лицом к лицу. Подлой погоды везде достаточно расплескано по свету, и самое верное – это пробиться сквозь нее безо всякой «штормовой стратегии», как выражается капитан Вильсон с «Мелиты». Недавно на берегу я слыхал, как он распространялся на эту тему перед несколькими шкиперами за столиком рядом с моим. Мне это показалось величайшим вздором. Он рассказывал им, как он «отманеврировал» – так, кажется, он выразился – от ужасного урагана, так что тот никак не мог подобраться к нему ближе чем на пятьдесят миль. Хорошо, говорит, поработал мозгами. Никак не возьму в толк, откуда ему могло быть известно, что за пятьдесят миль от него разыгрался ужасный ураган? Казалось, что слушаешь болтовню сумасшедшего. Я полагал, что капитан Вильсон достаточно стар, чтобы сочинять такие сказки.

Капитан Мак-Вер помолчал с минуту и спросил:

– Сегодня ваша вахта внизу, мистер Джакс?

Джакс быстро очнулся:

– Да, сэр.

– Распорядитесь позвать меня при малейшей перемене, – сказал капитан. Он протянул руку, чтобы поставить книгу на место, и подобрал ноги на кушетку. – Захлопните как следует дверь, чтобы она не открывалась, пожалуйста. Не переношу, когда хлопают. Черт знает какие замки поставили на судне, право.

Капитан Мак-Вер закрыл глаза.

Он хотел отдохнуть. Он устал и чувствовал себя духовно опустошенным; такое состояние наступает после утомительной беседы, когда человек высказал свои глубочайшие верования, созревавшие в течение долгих лет. Действительно, он, сам того не подозревая, выразил свое кредо, и на Джакса это произвело столь сильное впечатление, что он долго стоял по другую сторону двери и почесывал голову.

Капитан Мак-Вер открыл глаза.

Он подумал, что, должно быть, спал. Что это за оглушительный шум? Ветер? Почему же его не позвали? Лампа вертелась в карданном подвесе; барометр описывал круги; стол каждую секунду наклонялся то в одну, то в другую сторону; пара морских сапог с осевшими голенищами скользила мимо дивана. Он быстро протянул руку и поймал один сапог.

В приоткрытой двери показалось лицо Джакса, – только одно лицо, очень красное, с вытаращенными глазами. Пламя лампы затрепетало; обрывок бумаги взлетел к потолку; поток воздуха охватил капитана Мак-Вера. Натягивая сапог, он вопросительно уставился на распухшее, возбужденное лицо Джакса.

– Началось вдруг, – крикнул Джакс, – пять минут назад… совсем неожиданно!

Дверь хлопнула, и голова исчезла, за закрытой дверью послышались плеск и падение тяжелых капель, словно кто-то выплеснул на стену рубки ведро с расплавленным свинцом. В глухом вибрирующем шуме снаружи можно было расслышать свист. Сквозной ветер разгуливал в душной рубке, словно под открытым со всех сторон навесом. Капитан Мак-Вер ухватил второй сапог, проносившийся по полу. Он не был взволнован, однако не сразу мог просунуть ногу. Башмаки, которые он сбросил, метались по каюте, игриво наскакивая друг на друга, словно щенки. Поднявшись на ноги, он злобно лягнул их, но промахнулся.

Встав в позу фехтовальщика, он потянулся за своим непромокаемым пальто, а затем, натягивая его, топтался по тесной каюте. Широко расставив ноги и вытянув шею, очень серьезный, он начал старательно завязывать под подбородком тесемки своей зюйдвестки; толстые пальцы его слегка дрожали. Он походил на женщину, надевающую перед зеркалом капор, когда, прислушиваясь с напряженным вниманием, он, казалось, ждал с минуты на минуту услышать свое имя в гуле, внезапно наполнившем его судно. Шум все усиливался, оглушая его, пока он готовился выйти и встретиться с неизвестным. Шум был грохочущий и очень громкий: натиск ветра, удары волн и длительная, глухая вибрация воздуха, словно далекие раскаты барабана, предвещающие атаку бури.

Секунду он стоял, освещенный лампой, толстый, неуклюжий, бесформенный в своих доспехах, с напряженным, красным лицом.

– Здоровая тяжесть, – пробормотал он.

Едва он попытался открыть дверь, как ветер овладел ею. Капитан цеплялся за ручку, но ветер вынес его из рубки через порог, и сразу он вступил в единоборство с ветром, поставив себе целью закрыть дверь. В последний момент струя воздуха ворвалась в рубку и слизнула пламя лампы.

Впереди, за носом корабля, он увидел великую тьму, нависшую над белыми вспышками пены; с правого борта тускло мерцали несколько изумительных звезд над необъятным взбаламученным пространством, просвечивающим сквозь бешено крутящееся облако дыма.

На мостике смутно виднелась группа людей, с невероятными усилиями выполнявших какую-то работу; тусклый свет из окон рулевой рубки падал на их головы и спины. Вдруг одно окно потемнело, затем другое. Голоса исчезнувших в темноте людей доносились до его слуха отрывистыми выкриками, как обычно бывает при сильном ветре. Внезапно подле него появился Джакс; он стоял с опущенной головой и орал:

– Вахта… закрыть… ставни… рулевая рубка… боялся, как бы стекла… не вылетели.

Джакс расслышал упрек своего капитана:

– Почему… не позвали… меня… когда началось?

Он попытался объяснить, а рев бури, казалось, зажимал ему рот:

– Легкий ветерок… оставался… мостике… вдруг… северо-востока… думал… услышите…

Они зашли под прикрытие брезента и могли разговаривать, повысив голос, словно ссорясь.

– Я велел команде закрыть все вентиляторы. Хорошо, что я остался на палубе. Я не думал, что вы заснете… Что вы сказали, сэр? Что?

– Ничего! – крикнул капитан Мак-Вер. – Я сказал, хорошо!

– На этот раз мы наскочили! – заорал Джакс.

– Вы не изменили курса? – осведомился капитан Мак-Вер, напрягая голос.

– Нет, сэр. Конечно нет. Мы идем прямо против ветра. А вот идет волна с носа.

Судно нырнуло, приостановилось и дрогнуло, словно наткнулось на что-то твердое. На один момент все затихло, затем порыв ветра и высоко взлетевшие брызги хлестнули их по лицу.

– Держитесь все время этого курса! – крикнул капитан Мак-Вер.

Когда Джакс вытер с лица соленую воду, все звезды на небе уже исчезли.

Глава III

Джакс был парень ловкий и находчивый и мог бы заткнуть за пояс полдюжины молодых штурманов, что ловятся закинутой в море сетью; хотя ошеломляющая ярость первого шквала застала его немного врасплох, он быстро взял себя в руки, вызвал всех наверх и заставил закрыть все отверстия на палубе, которые не были заколочены с вечера. Покрикивая своим свежим сильным голосом: «Попрыгивай, ребята, пошевеливайся!» – он был впереди всех, успокаивая себя все время тем, что «он этого ожидал».

Тем не менее он постепенно стал убеждаться, что тут было побольше, чем он ожидал. После первого порыва ветра, ударившего его в лицо, шторм быстро получил стремительность лавины. Громадные волны перекатывались по палубе «Нань-Шаня», а с носа на корму, и вдруг, среди своей равномерной качки, он стал метаться и нырять, словно сошел с ума от страха.

«Дело пошло не на шутку», – подумал Джакс. Когда он обменивался пояснительными выкриками с капитаном, внезапно усилившийся мрак плотно окутал их, как нечто осязаемое. Казалось, будто скрытые огни мира были не сразу потушены. Джакс был искренне рад, что капитан под рукой. Присутствие капитана его успокаивало, словно этот человек, выйдя на палубу, принял на свои плечи всю тяжесть бури. В этом – престиж, привилегия и бремя командования.

Назад Дальше