Холидей недоверчиво оглядел кирасу.
– С виду тяжелая.
– Легче железа, – заверил его Бантлайн.
– Я слабый больной человек, – продолжил Холидей. – Клэнтоны не станут ждать, пока я облачусь в броню на подъезде к ранчо. Так что придется надеть ее сразу, в ней и ехать. Не знаю, – снова поморщился он, – выдержу ли.
– Примерьте хотя бы, – предложил Бантлайн.
Холидей снял сюртук и с помощью Бантлайна надел кирасу.
– Похоже на очень жесткий жилет, – заметил дантист. Он расправил плечи и свесил руки по бокам. Потом резко выхватил револьвер, покрутил на пальце и снова убрал в кобуру. Повторил маневр дважды.
– Ну как? – спросил Бантлайн.
– Пока неплохо, но мне до ранчо скакать минут двадцать, а броня как будто постепенно тяжелеет. Если только… – вслух подумал он.
– Если только что?
– Если только я не отправлюсь к ранчо на самоходном дилижансе и, подъехав, надену броню еще внутри экипажа.
Бантлайн покачал головой.
– Мне жаль, Док, но «Бант лайн» располагает пока только четырьмя экипажами, и все они сейчас в рейсах. Послезавтра один освободится. Вот если обождете…
Холидей покачал головой.
– Нет, я хочу разобраться побыстрее. Помогите снять, пожалуйста.
Бантлайн помог Холидею разоблачиться и убрал броню на место.
– Что-нибудь еще?
Холидей пожал плечами.
– А что у вас есть?
– Я сказал Уайетту, что могу снабдить вас точно таким же револьвером, каким вооружил его, но он передал, будто вы нашли оружие чересчур тяжеловесным. Я поработал над облегченной версией. Погодите немного.
Бантлайн скрылся за латунной дверью и вскоре вернулся с револьвером в руках. Правда, в отличие от четырехдульного револьвера Уайетта, этот был снабжен всего двумя вертикально расположенными стволами.
– Думаю, вам подойдет, – сказал Бантлайн, показывая новинку Холидею. – У револьвера Уайетта стволы вращаются как у пулемета Гатлинга, у этого же они закреплены намертво. Точность огня не снижается, если только не стреляете с большого расстояния, но на то есть винтовки, верно? Заряд – двенадцать патронов, по шесть для каждого ствола, между которыми не надо переключаться. Как только в одном барабане патроны закончатся, в дело вступает второй.
– Можно? – спросил Холидей, протягивая руку за револьвером.
– Для вас и сделано, – ответил Бантлайн.
Холидей бережно взял новое оружие, тщательно изучил его опытным глазом, взвесил на руке, заглянул в оба дула, прицелился в воображаемую цель и наконец, отдав Бантлайну старый ствол, сунул в кобуру новый.
– Надо же, сел, – удивленно произнес дантист.
– Он спроектирован так, чтобы умещаться в любой кобуре под «кольт», – ответил Бантлайн.
Холидей несколько раз вынул револьвер и снова убрал в кобуру.
– Удобно, – сказал он наконец. – Беру.
– Вот и славно, – ответил Бантлайн. Он отошел к стеллажу и вернулся с небольшой коробочкой. – Патроны. Обычные для вашего нового револьвера слишком велики.
Заглянув в коробочку, Холидей спросил:
– Сколько их у вас тут?
– Шестьдесят. Если переживете этот день и решите оставить револьвер себе, то к послезавтра я изготовлю вам тысячу новых патронов.
– Звучит неплохо.
– Можно дать совет?
– Почему бы и нет? – ответил Холидей.
– Семейка Клэнтонов – не подарок, но больше остальных берегитесь Айка. Он самый шустрый. Может, не самый меткий стрелок, зато от него стоит ожидать пули в спину.
– Приму к сведению.
– Было бы лучше, если бы вы все же надели броню.
– В ней неудобно, и чувство такое, что она с каждым часом будет сковывать все сильней.
Бантлайн на минуту задумался, глядя в пол, потом снова посмотрел на Холидея и произнес:
– Думаю, выход есть.
– Вы не успеете переделать броню до моего отъезда, – предупредил Холидей.
– Может, у меня и нет свободного экипажа, зато есть кое-что другое. Идемте.
Он вывел Холидея через заднюю дверь из мастерской на заднюю улочку.
– Вот! – произнес механик. – Что скажете?
Холидей взглянул на богато украшенный вычурный кабриолет, рассчитанный на двух человек: пассажира и возницу. Хрупкие с виду крупные колеса были сработаны из той же сверхпрочной латуни.
– Экипаж не самоходный, – предупредил Бантлайн, – его тянут две лошади. Для одной он слишком тяжел, зато худо-бедно защищает от пуль. Здесь, – он указал на пол, – вы можете хранить броню, которую наденете на подъезде к ранчо.
– Голову даю на отсечение, лучше ехать на этом, чем верхом, – признал Холидей.
– Экипаж мой личный, так что, пожалуйста, наденьте броню. Будет очень неприятно, если завтра в город на нем въедет Айк Клэнтон.
– Я слишком подл, чтобы умереть, – сказал Холидей. – Думал, это все знают. Сейчас пойду на Вторую улицу и возьму там лошадей напрокат, вернусь через несколько минут. Упряжь, я так понимаю, у вас имеется.
– Да.
– Отлично. Сами лошадей запрягать умеете?
– Худо-бедно.
– Просто сам я никогда их не запрягал, – признался Холидей.
– Вы ведь шутите?
– Я дантист и картежник, а не кучер и не возница.
– Да-да, знаю. Говорю же, это мой личный экипаж.
– Хорошо, – произнес Холидей. – Я пошел за лошадьми.
– Может, мне отправиться с вами? – предложил Бантлайн.
– Вполне возможно, будет стрельба, а вы – изобретатель и механик, не стрелок.
– Могу защититься с головы до пят, – ответил Бантлайн. – Надену броню.
– Я не взял с собой Моргана, потому что не хотел расспрашивать Клэнтонов при законнике. Вам по той же причине я отказать не могу, но запомните одно: как только приедем на место, вы будете сами по себе. Я не сумею за вами приглядывать.
– Кто-то должен прикрывать вам спину, – сказал Бантлайн.
– Разве броня этот вопрос не решает?
Бантлайн улыбнулся.
– Голова и ноги все равно останутся без защиты. У меня есть пара латунных чаппарахас[6], но, думаю, вы найдете их слишком тяжелыми.
Холидей вынул из кобуры новый револьвер.
– Видите вон ту афишу с портретом подружки Джонни Биэна? – сказал он, указав на стену кирпичного здания.
– Жозефин Маркус?
– Она самая.
– Поговаривают, – усмехнулся Бантлайн, – будто она уже подружка Уайетта.
– Да мне, признаться, все равно, – пожал плечами Холидей и отдал револьвер Бантлайну. – Попадите ей в левый глаз.
– Стрелять в пределах города запрещено законом.
– Свaлите все на меня. Если уж собираетесь прикрывать мне спину, хочу быть уверен, что вы не подстрелите меня вместо одного из Клэнтонов.
Бантлайн прицелился и нажал на спусковой крючок.
– Неплохо, – похвалил Холидей, забирая у механика револьвер. – Вы отстрелили ей левую бровь. Благодарю за предложение, однако вы не едете со мной.
– Но…
Холидей развернулся и пошел прочь.
– Вернусь с лошадьми через пять минут. Погрузите броню в повозку.
11
Холидей позволил лошадям идти своим ходом, а сам тем временем попытался приноровиться к новому револьверу – то и дело стрелял в пустынные цветы, проверяя точность прицела. Наконец, он убрал оружие в кобуру, вынул из кармана сюртука небольшую фляжечку и сделал из нее глоток. Солнце висело высоко в небе, и Холидею опротивел вид кактусов вокруг. Он пожалел, что не прихватил шляпу с полями пошире. Хотя какой от нее толк, когда глаза слепит сияние латунной повозки?
Отъехав от города на полторы мили, дантист остановил коней, вылез из повозки и скинул сюртук. Надел броню и тут же, выругавшись, снял: на солнцепеке латунь сделалась невыносимо горячей.
Тогда Холидей коснулся рукояти нового револьвера и с облегчением отметил, что под полой сюртука он не больно-то и нагрелся. Тогда Холидей закинул броню в повозку и, взобравшись на сиденье, подстегнул лошадей.
Минут через десять впереди показался ряд загонов для скота – все с деревянным заграждением (обшивать такие латунью было бы слишком затратно), а следом и фермерский дом с пристройками. Дом был обшит латунью, как и дверь амбара, зато барак и нужник, оставшиеся без облицовки, медленно пожирала плесень. В загонах, рассчитанных на несколько сотен голов, Холидей насчитал с дюжину коней; скотины он нигде не заметил.
Когда он подъехал ближе к дому, наружу выбежало двое фермеров.
– Стой, дальше не езжай, – произнес один, когда Холидей приблизился ярдов на тридцать. – Ты кто такой и зачем приехал?
– Буду счастлив ответить на ваши вопросы, – сказал Холидей, останавливая лошадей, – однако хотелось бы сначала выбраться из повозки. Не возражаете? В ней чертовски неудобно.
– Это ведь изобретение Тома Эдисона, да?
– Нет. Неда Бантлайна.
– Один хрен.
– Я бы не рискнул говорить этого при них, – улыбнулся Холидей, выбираясь из кабриолета. – Можно ли поинтересоваться, с кем именно из семейства Клэнтонов я разговариваю?
– Я Фин Клэнтон.
– Ах да, Финеас. А ты, – обернулся ко второму фермеру Холидей, – должно быть, Айк? Либо Билли?
– Мое имя Боб Пассавой, – ответил тот.
– Пустовато у вас в загонах, – заметил Холидей.
– Завтра заполнятся, – сказал Фин Клэнтон.
– То есть твой отец, братья и остальные работники отлучились из дома?
– Собирают отбившихся от табуна. Завтра же вернутся.
– Ну-ну, – произнес Холидей. – Я по пути сюда из города приметил сотни три-четыре отбившихся коней. Хотел заговорить с ними, да только они ни бельмеса в английском. Все больше по-испански балакают.
– Ладно, – раздраженно прогавкал Клэнтон. – Говори уже, кто ты такой?
– Джон Генри Холидей, к вашим услугам, – ответил дантист, касаясь полей шляпы.
– Док Холидей? – уточнил Клэнтон. – Мы слышали, что ты едешь в город.
– Слышали и не ослышались.
– Тебе что за дело здесь?
– Хочу задать парочку вопросов.
– Что-то нам не хочется с тобой разговаривать, – ответил Клэнтон.
– Можем поговорить прямо здесь и сейчас, – предупредил Холидей. – Или… – он сделал красноречивую паузу.
– Или – что? – спросил Клэнтон.
– Ответите на мои вопросы в следующей жизни. Выбирайте.
– Ты хоть знаешь, кому грозишь? Я – Фин Клэнтон, ей-богу!
– Одним больше, одним меньше, – небрежно проронил Холидей.
– Ты покойник! – зарычал Клэнтон, хватаясь за револьвер.
Холидей оказался намного быстрее: не успел Фин Клэнтон вынуть оружие из кобуры, как получил пулю в колено и еще одну – в плечо.
– Не геройствуй мне тут, – обернулся Холидей к Пассавою.
Тот развел руки в стороны, и Холидей, подойдя ближе, разоружил его. Фин Клэнтон тем временем умудрился достать свой револьвер, но Холидей ударом ноги выбил у него оружие из руки. Револьвер отлетел футов на тридцать и упал возле поилки.
– Мистер Клэнтон дал ясно понять, что разговаривать не намерен, – произнес Холидей и, не обращая внимания на стоны конокрада, приблизился к Пассавою. – А ты как, настроен отвечать на вопросы?
– У тебя нет права заявляться сюда и стрелять по нам, – заявил Пассавой.
– Это право у меня в руке, – ответил Холидей. – Ну так как, поболтаем?
– Тебя прислали Уайетт и Верджил, да?
– А что, есть разница? Неважно, кто меня прислал, ты ответишь на мои вопросы.
– Да что я, по-твоему, могу знать?
– Должен признаться, интеллектом ты меня не поразил, – ответил Холидей. – Однако, подозреваю, ты в курсе, кто и по чьему приказу стрелял в Тома Эдисона.
– Я тут всего шесть недель.
– Да, но ведь люди любят потрепаться, а некоторые – так и прихвастнуть. Подстрелить Тома Эдисона – достойный повод похвастаться, тебе так не кажется?
Клэнтон, попробовав встать, рухнул и снова взвыл от боли.
– Фин, – обратился к нему Холидей, – если снова вмешаешься в наш разговор, я буду с тобой предельно строг.
– Ты мне колено к чертям разворотил! – проскрежетал Клэнтон.
– Боль, наверное, адская, – совершенно безучастно произнес Холидей.
– Мы тебя достанем! – пригрозил Клэнтон.
– Ну еще бы, – ответил Холидей и снова обернулся к Пассавою. – Ты вроде хотел сказать, кто стрелял в Эдисона?
– Я не знаю, кто это был!
– Пораскинь мозгами, – посоветовал Холидей и прицелился ему в ухо. – Я сразу увижу, правильно ты догадался или же нет. Если неправильно, то… у тебя останется второе ухо, чтобы расслышать следующий вопрос. Давай попробуем. Кто ранил Тома Эдисона?
– Не знаю.
Холидей спустил курок, и пуля прожужжала в дюйме от уха Пассавоя.
– Рука у меня нынче не так тверда, как прежде, – виновато произнес Холидей. – Могу ненароком в глаз попасть. Ну так что, попробуем снова?
– Броциус! – не выдержал Пассавой. – Курчавый Билл Броциус!
– Ну вот видишь, – опустил револьвер Холидей. – Не так уж и трудно, а?
– Тебе конец, Пассавой! – проскрипел Клэнтон, не поднимаясь с земли. – Вам обоим конец.
– Ага! – улыбнулся Холидей. – Смотрю, ты вновь решил вернуться в разговор.
– Раздолбись конем!
– Какой у тебя настрой романтический, – сказал Холидей. Подошел к Клэнтону и припал на колено. – Кто велел Курчавому Биллу Броциусу покуситься на Эдисона? Ты вроде как не блещешь умом и не мог сам все продумать.
– Пошел к черту!
– Ну что ж, когда-нибудь он меня приберет, – ответил Холидей, – затащит в ад, и мне там внизу потребуется проводник. Некто угодивший в преисподнюю прежде меня. Ты, например. Будешь отвечать на вопросы?
– Пошел ты!
– Немногословный ты человек, – заметил Холидей, – и любишь повторяться.
Он заглянул Клэнтону в рот.
– Что я вижу! – конокрад злобно посмотрел на дантиста в ответ. – Ну, Финеас Клэнтон, должен сказать, что ты пренебрегаешь гигиеной полости рта. Вот и нажил парочку дупл. Увы, я не прихватил с собой спирта, дабы по меньшей мере извести бактерии, а собственными запасами алкоголя с тобой не поделюсь. Впрочем, можно просто перестрелять мерзавок, – он просунул ствол револьвера Клэнтону в рот. – Придет день, и ты еще спасибо скажешь. Не в этом плане бытия, конечно же, в каком-нибудь ином. А теперь будь так любезен, назови нужное мне имя.
Клэнтон молчал, и тогда Холидей мельком глянул на Пассавоя.
– Отойди. Не то забрызгает, – он снова посмотрел на Клэнтона и взвел курок. – С другой стороны, ты хотя бы не истечешь кровью у порога собственного дома. Последний шанс, Фин. Назовешь имя?
Клэнтон вдруг обмяк и вяло кивнул головой.
– Ну вот, – произнес Холидей, вынимая ствол у него изо рта. – Я знал, что ты человек разумный. Итак, чья это была мысль?
– Римского Носа.
– Далековато он забрался от своих владений, – заметил Холидей.
– Он решил, что Эдисон вот-вот найдет решение.
– Решение? – переспросил Холидей.
– Как побороть шаманскую магию. Нос заключил с нами сделку: если мы убьем Эдисона, он даст нам покровительство.
– Боюсь, – покачал головой Холидей, – он вами сильно недоволен.
– Мы еще доберемся до Эдисона, – пообещал Клэнтон. – Завтра Айк и остальные вернутся из Мексики, и мы убьем заодно тебя и треклятых Эрпов.
– Как вы убили Эдисона? – сказал, поднимаясь, Холидей. – Ну-с, господа, разговор выдался чрезвычайно познавательный. Фин, займись ранами. Не пойдет тебе на пользу лежать тут в грязи.
– Помоги хотя бы снести его в дом, – попросил Пассавой, подойдя к Клэнтону.
– Я больной человек, у меня чахотка, – ответил Холидей. – Неужто по мне скажешь, что я могу поднять здоровяка вроде Фина Клэнтона?
– Нельзя же оставить его здесь.
– Он пытался меня убить, – напомнил Холидей.
– Тогда схожу в дом и поищу, чем промыть раны и остановить кровь.
– Не такое уж и сильное у него кровотечение. На всю жизнь охромеет, но жить будет.
– Я принесу одеяло и закутаю его, отволоку под навес, – сказал Пассавой.
– Он бы для тебя стараться не стал, – предупредил Холидей. – А ты смотри, поступай, как знаешь.
Пассавой отправился в дом, и Холидей взглянул на Клэнтона.
– У меня к тебе предложение, Фин Клэнтон. Мне даром не нужно, чтобы за мной пришли твои братья и банда наемников. Скажешь своим, что мы пришли к пониманию, расстались миром, и я не скажу Курчавому Биллу Броциусу, кто его сдал. Подумай.
Он развернулся и направился к повозке. Уже подходя к ней, услышал за спиной – щелк! – и резко обернулся, одновременно падая на колено и вынимая из кобуры револьвер. В дверях дома стоял Пассавой с дробовиком в руках. Он выстрелил туда, где еще мгновение назад были голова и грудь Холидея. Второго шанса ему не представилось: одна из выпущенных дантистом пуль Бантлайна вошла ему между глаз.