^{Проследив с небольшой возвышенности за косулями и убедившись, что те легли отдыхать, они круто развернулись и, сознавая, что проделана большая и кропотливая работа, гордо подняв хвосты, побежали к пещерам.}НЕПОДАЛЕКУ ОТ ОЗЕРА^{Неугомонное время мелкой рысцой обегало землю, заставляя ее по весне наряжаться в цветистое платье, благоухать ароматами поднявшихся зеленой стеной трав. По осени оно безжалостно срывало лоскутки яркой ткани с берез и осин, усмехаясь в ответ на их отчаянную мольбу продлить веселое лето.Время неумолимо и беспристрастно: зимой оно нагонит тяжелые, низко плывущие свинцовые тучи, и посыплется из них белый, невесомый пух на поля, на реки, на горные хребты. И вздохнет тогда земля с облегчением, расправит плечи и возликует, громогласно заявив о вновь пришедшей молодости.Под снежным, мягким пластом из года в год обновляется земля, стирает следы насилия, сглаживает ямы и рытвины. зализывает снежным языком глубокие раны, чтобы по весне зазеленеть изумрудным ковром и никому и ничем не напомнить о прошлых трагедиях. Так уж устроен мир. Не выживешь в нем, если не веришь, что прекрасна земля. что подаренная жизнь есть творение ее рук и что жизнь легче отнять, чем сохранить. Ничто не должно наводнять душу страхом, превращать в пытку сам факт существования.Потому и обновляется земля. Зимой прячется под снегом, весной наливается соком и зацветает, растет, ширится, гремит жизнеутверждающим маршем.Бежит время. Бежит время и не думает остановиться... Нельзя ему останавливаться.Стояло теплое бабье лето. В воздухе летали тонкие паутинки. Цепляясь за кусты, они, едва уловимые для глаз, трепыхались на ветру флагами осени. Пахло прелыми листьями, безудержно осыпавшимися с ветвей, устилавшими пожухлую траву треугольниками, кругами, ромбиками различных цветов и оттенков.Высоко в небе, едва шевеля крыльями, тупым клином плыли журавли. Горластые утки с раннего утра собирались в громадные стаи, кружились над озером, пока от общей массы не отделялась стайка-другая и рванными ленточками не улетала в сторону юга.Остальные утки прятались по камышам или сбивались на чистой воде черными плавучими островками, набираясь терпения и сил для предстоящего перелета.…Неподалеку от озера в густом орешнике чутко дремала косуля. Рядом с ней, прижимаясь к телу матери, сладко спал маленький косуленок, смешно шевеля во сне бархатными губами.Над ними в безоблачной вышине кружил коршун. Дыхание земли то поднимало его вверх, то бросало вниз, но он упорно продолжал делать круги, отыскивая притаившуюся добычу.Шумный ветер лениво терся о высохшие травы, слегка покачивая вербы, шнырял по орешнику, вороша ржавые листочки, издававшие тихий, бесконечный шелест.Косуля то и дело прядала ушами, прислушиваясь к тревожной тишине, нарушаемой ласкающим слух и убаюкивающим мелодичным звоном листвы. Она часть вздрагивала, открывала большие глаза с затаенной в них грустью, озираясь по сторонам и, остановившись взглядом на косуленке, спавшем глубоким сном, тянулась к нему, облизывая шероховатым языком мягкую шерстку, и, словно убедившись, что ее малыш жив и здоров, опять погружалась в беспокойный сон.Да и откуда ему быть спокойным, если даже во сне преследовал завистливый собачей лай. Он острым сучком раздирал ушные перепонки, заполняя мозг безотчетным ужасом. Ей все еще не верилось, что собаки перестали преследовать их и оставили, наконец, в долгожданном покое.Ее малыш, кажется, с честью выдержал экзамен на мужество и выносливость. «Бедняжка. Славная крошка. Не пугайся жизни, не береди себе сердце напрасными тревогами. Твои пути еще не раз перехлестнутся с лесными разбойниками. Я знаю, ты обманешь и уйдешь от острых зубов. Когда вырастешь большим, станешь сильным и ловким, помни: беспечность и страх наши первые враги. Будь всегда осторожным, не теряй головы при любых обстоятельствах, и тогда собакам придется глотать пыль из-под твоих копыт. Разве смогут они догнать тебя, сынок! Никогда. Вот и сейчас они где-то тащатся по горелой пади, а мы уже успели отдохнуть и набраться сил. Спи, сынок. Солнце высоко. До вечера еще далеко».Неожиданно косуля почувствовала необъяснимую тревогу. Она мгновенно поднялась на ноги, а малыш, как спал, так и спит, в калачик свернувшись. Истомился маленький от длинной погони, едва ножки унес.Огляделась коза, принюхалась, не может понять, отчего ей тревожно сделалось. Все спокойно вокруг, травы пахнут сладко и соблазнительно. Захотелось козе перекусить, но здравый рассудок верх одержал.Шелестят травы. Советуют: «Одумайся, коза, пораскинь умом. Косуленку на дню дважды не уйти от острых зубов. Выдохся малыш. Устал очень. Лучше ляг под кусты. Не красуйся на виду. Дождись ночи и гуляй себе смело».}СТАЯ ЗА РАБОТОЙ^{На голоса Верного и Стрелки собралась собачья свора, готовая в любой момент последовать за вожаком. Шайтан осмотрел возбужденно поскуливающих псов и гневно поднял правую лапу.Наступила мертвая тишина, прерываемая тяжелым, свистящим дыханием Верного и Стрелки.«Вперед»,— подал команду Шайтан едва уловимым движением головы. Первой сорвалась с места Стрелка, за ней последовали Верный, Шайтан и все остальные псы.Стая пробиралась по низинке, огибая рухнувшие от дряхлости огромные кедры, липы и словно облитые красной краской ели.По низинке бежал небольшой ручей. Полноводный весной, веселый и общительный летом, к осени ручей совсем растерял живительную влагу. Он спрятался под каменные глыбы и журчал там утробным, глухим говором, наводя скуку на обступившие его кусты черной смородины.Томимые жаждой, некоторые псы торопливо облизывали влажные камни и, не мешкая, занимали свои места в цепочке молчаливых, угрюмых партнеров.Неподалеку послышался тонкий, дребезжащий голосок зайчонка, появившегося на белый свет, наверное, в последних числах сентября. Редкая зайчиха прибежит ему на помощь, накормит и обогреет. Скорее всего, угодит он на обед какому-нибудь хищнику.Псы скрежещут зубами, кидают злобные взгляды в сторону скученных елей, откуда продолжает лететь писк, и виновато опускают головы. Стая шла на работу, и никакая дичь, никакая другая добыча не могла расстроить ее ряды, заставить раскрыть пасти и подать голос....Вскоре перед псами открылась марь, окаймленная с севера пышной бахромой камышей, с запада — темной стеной леса, забрызганного желтой и красной краской — любимыми цветами осени. К югу марь растворялась в низкорослых ивняках и карликовых березках, сумевших выжить на болотистой земле, пахнущей гнилью, насыщенной ядовитыми парами, которые тонкими струйками выползали из земных глубин.По команде вожака стая растянулась в виде подковы на несколько сот метров, в центре которой находилась ничего не подозревавшая косуля с детенышем.Выждав некоторое время, необходимое псам для «занятия боевых позиций», Шайтан двинулся к густому частоколу орешника. Вслед за ним пришла в движение вся стая.Все ближе и ближе орешник, тонкий, хрупкий. В объятиях, под его защитой, доверившись ему, как старшему брату, дремала косуля, не чуя нависшей грозовой тучей беды.И как перед грозой, неожиданно стих ветер, попрятались комары и мошки, и только один листок орешника нещадно колотился о кривой стволик, пытаясь барабанной дробью разбудить измученных животных.Почуяв близость косуль, Шайтан пошёл еще осторожнее. Неподалеку, припав к земле, крались Верный и Стрелка....Густой, ненавистный запах коснулся ноздрей косули. Она резко вскочила на ноги, больно толкнула косуленка и, не мешкая, мощными прыжками пустилась бежать от невидимого, но близкого врага.Сквозь тонкий орешник, подминая его и круша, с громким лаем промчался Шайтан.Псы мгновенно подхватили победный клич вожака, и тихая равнина оглохла от хрипящих, гулких и пронзительных голосов, содрогнулась от пришедшей в движение стаи.Собаки визжали, хрипели, выли, неповторимый гимн. «Вперед и только вперед»,— громко звучала боевая песня.Косули затравленно метались по мари, отовсюду слыша и видя катившихся навстречу опьяненных близкой победой, с пеной на мордах разъяренных псов. Все ближе и ближе оскаленные пасти смертельных врагов.Косуленок понял, что пришла самая страшная беда, какая только может случиться на этой земле. Он метался в стороне от матери, но тоже не мог прорваться.Шайтан одним из первых шел на сближение с косулей, внезапно прекратившей носиться по берегу и становившейся возле, самой кромки камышей.Косуля приготовилась достойно встретить неминуемую смерть. Она топнула ножкой и с вызовом посмотрела в сторону опередившего других собак огромного пса, но в тот же миг леденящий страх лишил ее мужества. Один только вид разъяренного Шайтана привел ее в дикий, неописуемый ужас.Косуля замерла, потом попятилась в камыши, не в силах оторвать взгляда от стелющегося рыжим шаром, страшного пса. Считанные метры оставались между ними, как неожиданно косуля резко повернулась и прыгнула в камыши. Прыжок, еще прыжок — и плотная стена растительности поглотила животное.Косуленок кинулся вслед за матерью. Жалобный крик, слетевший с его дрожащих губ, взметнулся смертельно раненной птицей ввысь, взывая о помощи, и, не дождавшись ее, косуленок рухнул тяжелым камнем под ноги рыжему псу. В тот же миг Шайтан смял косуленка, сдавил хрупкую шею железными челюстями и, не успев насладиться победой, тут же разжал зубы. Не мешкая, он бросился по узкому проходу, которым воспользовалась косуля. Его мало интересовал побежденный детеныш, когда поблизости жила, двигалась, дышала более крупная жертва, пытавшаяся скрыться в желтом массиве камышей.Чистая ленточка воды вила петли, бросалась из стороны в сторону, однако неудержимо бежала на глубину. Камыши становились все ниже и тоньше. Еще через несколько десятков метров мимо Шайтана промелькнули кустики растений и открылась спокойная гладь воды.Он внимательно озирался вокруг, надеясь увидеть косулю, но ее и след простыл. Неожиданно ему показалось, что он увидел ее голову далеко впереди, но в следующее мгновение она исчезла, и сколько он потом ни напрягал зрение, озеро оставалось пустынным.На обратном пути он нос к носу столкнулся с зазевавшейся лысухой. Испуганная утка шумно захлопала по воде крыльями, неудачно нырнула и, запутавшись в растениях, взволновала воду.Шайтан проплыл мимо, не удостоив ее вниманием. Он опешил. На берегу стоял дикий шум. Косуленок молниеносно исчезал в собачьих пастях, но некоторым четвероногим победителям еще даже не удалось отведать добычи. Они решительно отталкивали более сильных, пытаясь дотянуться до пищи, но получали в ответ грубые тычки.Каждый пес старался урвать кусок мяса побольше, не гнушаясь вырвать прямо из пасти зазевавшихся сородичей окровавленные куски.Шайтан мигом раскидал стаю и, пользуясь правом сильного, принялся пожирать остатки.Обозленные псы щелкали зубами, сдавленно хрипели, наливаясь тупой злостью, бросали угрожающие взгляды в сторону вожака, но помешать его трапезе не смели. Им не оставалось ничего другого, как мирно покинуть место пиршества, что они и сделали, рассыпавшись по берегу озера.После нежного мяса косуленка у них разгорелся аппетит, и псов не покидала надежда дождаться косули. Ведь не могла же она, в конце концов, плавать вечно по холодным водам Тайгала. Рано или поздно ей придется все- таки выйти на берег. И тут уж псы, конечно, постараются устроить ей достойную встречу.Возле останков косуленка остались Шайтан и Альба. Шайтан без устали грыз кость, довольно щурясь под теплыми солнечными лучами. После холодной купели он в полной мере ощутил их ласковые прикосновения.Старая Альба, настороженно поглядывая на вожака, облизывала землю, густо залитую кровью. Она бы тоже с великим удовольствием погрызла кость, но остатки в прошлом крепких и острых зубов мало годились для этого. Завистливо слушая блаженное урчание Шайтана, она торопливо слизывала кровь, заглатывая вместе с нею коренья трав и комочки земли. Вожак первым заметил происшедшую на Тайгале перемену. Прилетевший издалека радостный визг Стрелки известил о новой добыче. Шайтан легко перепрыгнул через низкорослую Альбу, необдуманно шагнувшую ему навстречу, и стремительно помчался к сломанному дубу. откуда донесся визг. Он просто не имел права отказаться от законной доли, причитавшейся ему по неписаным собачьим законам, но за которую приходилось постоянно драться.Возле косули шла ожесточенная грызня. Псы словно забыли, что все они на одной стаи, что связала их кровными узами навеки матушка-тайгa. Теперь каждый думал только о себе.Остановившись в трех шагах от грызущихся псов, вожак устало зевнул. Драться ему сейчас совсем не хотелось. Однако без боя с сородичами во время дележки добычи обойтись просто невозможно. Каждый из них может сожрать половину косули за один присест, и потому нужно было торопиться.Шайтан оскалился, грозно зарычал, собираясь вклиниться в гущу собачьих тел, как вдруг непонятный блеск резанул глаза.Странный блеск, родившийся на недалекой горушке среди светло-зеленых сосен, встревожил вожака. Все непонятное. что происходит в мире, идет от людей. И эта вспышка света тоже, несомненно, дело рук человека — самого беспощадного врага стаи.}ОХОТНИКИ^{Они разительно отличались друг от друга. Степан Круглов, светловолосый молодой человек, высокий и сильный, с волевым лицом, одетый в штормовку и кирзовые сапоги, чувствовал себя в лесу хозяином. Он шумно вдыхал настоянный на диких травах целительный воздух и, как ребенок, откровенно восхищался открывшимся взору неповторимым пейзажем.}