В руках у Аданешь появились два тонких кинжала.
— О-о! — восхищенно прошептал я.
— Отвернись, — сказала Аданешь.
Я повиновался. Она зашуршала своим рюкзаком и через некоторое время похлопала меня по плечу. Я обернулся и вздрогнул. Аданешь будто растворилась в ночи — переоделась в черное, и теперь только ее большие глаза сверкали во тьме.
— Ну, ты даешь! Человек-невидимка! — шепнул я.
Я стал ощупывать жерди в заборе. Вскоре мне попались две не прибитые или кем-то уже отломанные. Сдвинув их в сторону, мы нырнули в сад и поползли к дому.
Охранники курили и о чем-то переговаривались. Когда до них оставалось метров десять, я замер и судорожно стал соображать, как их можно отключить, не поднимая шума. Внезапно из-за моей спины одна за другой метнулись две тени, и через секунду оба охранника, схватившись за горло и хрипя, рухнули на землю. Я обернулся и увидел совершенно спокойное лицо Аданешь.
«Ни фига себе!» — подумал я, глядя, как она бесстрастно вытащила клинки из горла своих жертв и вытерла окровавленные лезвия об их же рубашки.
Мы оттащили тела в кусты и на цыпочках двинулись вокруг дома. Неожиданно прямо передо мной распахнулась дверь, и на открытую веранду вышел здоровенный эфиоп с небрежно зажатым подмышкой автоматом и сигаретой в зубах. Он держал в руках спички, намереваясь, видимо, прикурить, как раз в тот момент, когда я чуть не столкнулся с ним. Машинально подняв пистолет, я с размаху саданул его рукояткой по переносице. Что-то мягко хрустнуло, он крякнул и присел. Я врезал ему по темечку, и здоровенная туша гулко брякнулась на деревянный пол веранды. Автомат выскользнул из рук и с грохотом упал рядом. В дверях показался четвертый охранник, но быстрый, как молния, кинжал Аданешь даже не позволил ему выйти наружу. Он попытался что-то крикнуть, выплевывая фонтаны крови, но вскоре, ухватившись за косяк, медленно сполз на пол.
— Дида! Хамид! — донеслось из дома.
Аданешь юркнула в дом. Убедившись, что последний охранник мертв, а предыдущий, если и жив, то вряд ли очухается до утра, я поспешил за своей напарницей. В просторном зале с лакированными деревянными стенами никого не было. Под потолком горела огромная, ламп эдак на двадцать, люстра. Правда горела не слишком ярко, видимо, в доме использовали слабенькие лампочки — на мощные не хватало энергии. Две лестницы, справа и слева, вели наверх, где за резными перилами бельэтажа тянулся по периметру ряд массивных дверей. Взбежав по одной из лестниц, мы друг за дружкой — я с пистолетом впереди, Аданешь с кинжалами позади — стали красться от комнаты к комнате, прислушиваясь к звукам.
— Дида! — послышалось где-то рядом.
Я распахнул дверь. Передо мной стоял огромного роста черный, гораздо чернее, чем обычный эфиоп, человек с косматой гривой и бешено вращающимися, налитыми кровью глазами. Я сразу понял, что это и есть Мехрет. Он был совершенно голый. Страшные шрамы пересекали его живот снизу вверх и справа налево, будто его пропустили через швейную машинку, оставив стежки на теле. Он, не раздумывая, нанес мне в голову такой сокрушительный удар, что я, перелетев через перила, рухнул на первый этаж. От неминуемых переломов меня спас стоявший внизу диван. Но перед глазами у меня все плыло, я совершенно потерял ориентацию в пространстве, не в силах даже определить, где верх, где низ. Попытался встать и снова упал, теперь уже на пол.
Сверху донесся пронзительный женский крик. Я собрал волю в кулак, напряг зрение и посмотрел сквозь пелену туда, откуда только что спикировал. Мехрет схватил Аданешь. Он держал ее одной рукой за горло, подняв над собой и прижав к стене. Громогласный утробный хохот, чередующийся с диким рычанием, вырывался из его груди. Я судорожно стал шарить по полу в поисках пистолета. Наконец нащупал еще не успевшую остыть рукоятку. Правый глаз залило кровью, поэтому прицелиться было непросто. В эту секунду Аданешь из последних сил ногой нанесла громиле чудовищный удар в пах. Тот мгновенно выпустил ее, невольно согнувшись и отступив назад. Я выстрелил. Огромная голова резко дернулась, и Мехрет, попятившись, проломил перила и рухнул рядом со мной.
Он лежал на спине, на лице его застыла злобная гримаса. Пуля попала в затылок и прошла навылет прямо через глаз, вместо которого теперь зияла окровавленная дыра. Я подошел ближе, и мне показалось, что он еще дышит. Внезапно рука его дернулась и крепко схватила меня за щиколотку. Я вскрикнул и машинально всадил ему три пули в грудь.
Аданешь спустилась вниз, держась за стену и непрерывно кашляя.
— Ну, вот, — выдохнул я, — а ты говорила: демоны, неуязвимые. Сама-то как?
— Нормально, — прохрипела она. — Надо поскорее найти девочку. Выстрелы могли услышать.
На первом этаже, помимо комнаты охранников и зала, в котором осталось лежать тело Мехрета, было еще восемь помещений. На двери одного из них висел замок. Я с разбегу вышиб дверь и, нащупав выключатель, зажег свет. Тусклая лампочка неохотно вспыхнула, превратив кромешную тьму в полумрак. Судя потому, что вдоль стен громоздились пирамиды деревянных ящиков и картонных коробок, это была кладовая. В углу, прижавшись друг к другу, сидели четыре девочки, одна из которых была белая.
— Наташа, — позвал я. Девочка вздрогнула и спрятала лицо в колени. — Не бойся, я друг. Я пришел спасти тебя, твой папа прислал меня.
Наташа осторожно подняла взгляд и недоверчиво покосилась сначала на меня, потом на Аданешь, словно не понимая, что может связывать меня, белого, говорящего по-русски, человека с этой темнокожей женщиной, да еще к тому же так странно одетой. Наконец, признав во мне своего, она закрыла лицо руками и облегченно зарыдала.
— Саша, надо бежать отсюда, — сказала Аданешь.
— А что с остальными девочками? Не бросим же мы их здесь!
— Конечно, нет. Возьмем с собой и сдадим на берегу в полицию.
Она что-то сказала девочкам, и те сразу подскочили.
— Наташа, — сказал я как можно более спокойным голосом, — пожалуйста, вставай. Нам нужно торопиться.
Девочка поднялась, вытерла кулаками глаза, оставив на лице грязные разводы, и покорно подошла ко мне.
По пути я решил прихватить автомат одного из охранников и отстегнул еще один магазин от другого автомата, про запас. Подобрав спрятанные в кустах сумки, мы побежали к берегу.
На берегу возле мостка неторопливо прохаживались два маленьких силуэта, два «сторожа» — мальчишки-оборванцы из деревни, караулившие наш катер. Аданешь сунула им несколько монет, и те, довольные, растворились в темноте. В это время со стороны деревни послышались крики.
— Быстро в катер! — скомандовал я.
Аданешь запрыгнула первой и помогала перебраться девочкам, пока я отвязывал веревку. Взревел мотор, катер дал задний ход и стал разворачиваться. Девочки не устояли на ногах и попадали на пол, а мне пришлось схватиться за поручень.
Я вытащил из рюкзака Аданешь гранату и выдернул чеку.
— Полный вперед! — крикнул я и швырнул гранату в покачивающийся у мостка афарский катер.
Через несколько мгновений, когда мы уже были на безопасном расстоянии, огненная струя змеей метнулась ввысь, рассекая ночное небо, от грохота заложило уши, и сотни горящих щепок с шипением попадали в воду.
Мы мчались по ночному морю, оставляя за собой длинный пенный след, искрящийся в лунном свете.
— Ты знаешь, куда плыть? — крикнул я Аданешь.
— Да, — ответила она и показала на звезды.
Вскоре вдали замаячили огни города Массауа, еще немного и весь это кошмар закончится. Можно будет, наконец, расслабиться, а потом завалиться в какой-нибудь бар и от души напиться…
Неожиданно впереди вспыхнули фонари, и сразу пять моторных лодок ринулись нам на перерез. Когда раздались выстрелы, мы поняли, что островитяне каким-то образом успели сообщить о нашем визите своим людям в городе, и те устроили нам засаду. Аданешь резко развернула катер, направив его в обратную сторону.
— Теперь куда? — крикнул я, положив детей на пол и укрыв на всякий случай спасательными жилетами.
— Попробуем доплыть до Ассаба.
— А это далеко?
— Прилично. Во всяком случае, у этих лодок топлива точно не хватит.
Катер адмирала оказался резвой посудиной. При своих размерах, а в нем даже была маленькая каюта, он мчался по волнам, как хороший глиссер. Но наши преследователи не отставали, время от времени постреливая. Несколько раз они даже попали в катер, и пули, огрызаясь искрами, с оглушительным звоном отскакивали в ночное небо. Оставалось надеяться, что топливо у них действительно закончится раньше, чем у нас.
Так и случилось. Через пару часов они стали отставать, а вскоре и вовсе исчезли из поля зрения.
— Кажется, оторвались, — сказал я, внимательно вглядываясь в черный горизонт.
Яркая луна серебрила водную гладь, во всех направлениях, сколько видел глаз, было чисто. Аданешь сбавила ход и закрепила штурвал.
— Пойдем, покормим детей. Нам еще долго плыть.
— Долго, это сколько? — поинтересовался я.
— Думаю, часов восемь.
— Тогда взрослых тоже надо покормить, — сказал я, и Аданешь, улыбнувшись, кивнула. — Кстати, а нам-то самим бензина хватит, чтобы доплыть до этого Ассаба?
— Должно. Как-то раз адмирал возил нас с отцом на этом катере в Джибути, а это километров на двести дальше.
Мы достали из сумок провизию (спасибо адмиралу!) и устроили маленький пир. Когда я протянул лепешку одной из девочек, она вдруг попыталась поцеловать мою ладонь. Я немедленно одернул руку и погрозил ей пальцем. На этом недоразумения закончились. Эфиопские девочки — их звали Хава, Меклит и Фатума — уплетали за обе щеки, и только Наташа ела не спеша, видимо, так и не придя до конца в себя.
— Эх! Сейчас бы выпить чего-нибудь, да покрепче! — вздохнул я.
Аданешь лукаво посмотрела на меня и, словно фокусник, достала из сумки маленькую, в форме фляжки, бутылку джина «Гордонс». Сделав пару глотков, она поморщилась, вытерла губы рукавом рубашки и протянула «фляжку» мне.
— Вот это да! Ты прямо волшебница! — Я залпом осушил бутылку, даже глазом не моргнув. — Дезинфекция, — попытался оправдаться я, виновато глядя на удивленную напарницу и восхищенных девочек.
— Ложись, поспи. Через два часа я тебя разбужу, — сказала Аданешь.
Я покорно спустился в тесную каюту и, завалившись вместе с девочками на единственную койку, мгновенно отключился.
Глава 7
Когда Аданешь разбудила меня, уже рассвело. Она дала мне поспать целых четыре часа — пожалела. А сама все это время стойко несла вахту у штурвала. Мне стало ужасно стыдно. Конечно, мы оба на задании, и я в нашей команде старший, хотя я уже в этом иногда начинаю сомневаться. Но она же — хрупкая… ну, пускай, даже не очень хрупкая, но все-таки девушка, пережившая вчера не меньше, если не больше, чем я. Ей сейчас очень нужен отдых. А здоровый мужик Саша Суворов нагло дрыхнет вместе с детьми, напрочь позабыв о своей напарнице.
— Почему ты меня не разбудила раньше? — спросил я, пытаясь изобразить не то возмущение, не то обиду.
— Ты бы на себя посмотрел, квазимодо, — засмеялась она.
— Неужели так плох?
— Конечно, бывает и хуже. Но все же Мехрет тебя здорово отделал. А вообще, если честно, я обожаю встречать рассвет. Здесь, на море, он просто сказочный… Так что не переживай, все в порядке.
— У тебя зеркало есть? — спросил я.
Порывшись в своей сумочке, Аданешь протянула мне маленькое зеркальце. Я смог заглянуть в него только одним глазом, но и этого оказалось достаточно. Вид у меня действительно был ужасный: вся физиономия перепачкана кровью, правый глаз заплыл лиловой гематомой, а над бровью красовалось внушительное рассечение.
— Дай-ка я посмотрю, — сказала Аданешь.
— Зачем?
— Ты забыл? Я ведь все-таки медик.
— Да брось, ерунда! До свадьбы заживет.
— Зажить-то заживет, но посмотреть надо. — Она усадила мена на лавку и внимательно оглядела рану. — М-да, должна тебе сказать, что это довольно серьезно. Такая травма требует хирургического вмешательства.
— Ты шутишь? Какого еще вмешательства! — отмахнулся я.
— Надо зашивать. Иначе останется рубец. И продезинфицировать не мешает.
— Может, все-таки обойдется? — с надеждой спросил я.
— Не обойдется, — жестко ответила Аданешь и, еще раз осмотрев мою рану, достала из сумки бутылку минеральной воды. — На, умойся.
— Похоже, Мехрет был левшой, — сказал я, ополоснув лицо и шею.
Аданешь сжала левую руку в кулак и вытянула вперед, по направлению ко мне, словно прицеливаясь.
— Да, ты прав.
— Только не надо сейчас устраивать следственный эксперимент, — засмеялся я. — Иди лучше отдыхать.
— Не заблудишься? — улыбнулась Аданешь.
— Для этого надо очень постараться, — ответил я, кивнув на желтую полоску земли, тянущуюся справа от нас, вдоль горизонта.
— Ну, мало ли… Если что, буди.
Аданешь нырнула в каюту и присоединилась к мирно спавшим девочкам. Я откупорил бутылку «Кока-колы» и поболтал ее немного, прикрыв горлышко большим пальцем, чтобы выпустить избыток газа. Залпом осушил бутылку и выбросил ее за борт, испытав при этом мимолетный приступ стыда — все-таки нехорошо загрязнять окружающую среду. «Кока-кола» здорово помогает бороться со сном, это я уже успел заметить, да и вообще, я как-то незаметно успел пристраститься к этому напитку. Что я знал раньше? «Буратино», «Дюшес», «Крюшон», газировка с сиропом из автомата… Вот, пожалуй, и все. Нет, еще, конечно, квас, но это совсем другое. А теперь в моей жизни появились всевозможные спрайты, фанты… И все же номером один для меня стала именно «Кока-кола», в первую очередь благодаря своему феноменальному тонизирующему эффекту.
Утреннее солнце разбросало по сине-зеленой воде миллионы танцующих искорок, теплый встречный ветер гладил по щекам и ласково теребил волосы. Я стоял у штурвала, вглядываясь в морскую даль, и воображал себя капитаном дальнего плавания. Рядом, в каюте, спала самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо встречал. То, что вчера мне довелось спасти ее от неминуемой гибели, грело душу. И вот теперь я, рыцарь без коня и с фингалом под глазом, уносил свою даму на стремительном корабле прочь от бед и невзгод. Да, насчет «своей дамы» я, конечно, махнул. Но почему бы, в конце концов, не помечтать? Это ведь, как говорится, не вредно. А если задуматься, удачное вызволение из плена четырех девчушек — событие само по себе значимое. Я, безусловно, был доволен собой в эту минуту, хотя и понимал, что еще не все кончено, что еще предстоит доставить Наташу к ее родителям, и путь нам предстоит неблизкий, но чувство, если не исполненного долга, то, по крайней мере, успешно выполненной работы, переполняло меня.
Время пролетело незаметно. Плавящийся солнечный диск уже висел достаточно высоко над горизонтом, но жары пока не ощущалось. Я снял рубашку и намотал ее на голову. Взглянул на часы. Было без четверти восемь. Неожиданно из каюты выползла заспанная, взлохмаченная Наташа.
— Мне надо в туалет, — сказала она.
Я на мгновение растерялся. Мне почему-то и в голову не пришло, что девочкам может понадобиться в туалет и как они будут справляться с этой непростой задачей здесь, на катере, посреди моря. Мне-то что — пара пустяков. Когда приспичило, я взобрался на бортик катера и сделал свой вклад в мировой океан. Естественно, не при всех, а пока все спят и не могут наблюдать меня за этим занятием.
— Сюда, — послышался из каюты голос Аданешь. — Туалет внизу, за дверью.
Я облегченно выдохнул — одной проблемой меньше.
Аданешь, щурясь, поднялась на палубу.
— Ты же совсем не поспала! — запротестовал я.
— Достаточно, — махнула она рукой. — Давай потихоньку к берегу. Скоро Ассаб.
— А как мы определим, что это именно он? — спросил я.
— Это же крупный порт, — ответила Аданешь, потягиваясь и зевая. — Его издалека видно. Наташа, иди, умойся, и давайте завтракать! — крикнула она и что-то быстро затараторила на амхарском… или тигринья… или… черт его знает, на каком языке — они все для меня на одно лицо, а, точнее, на одно ухо…