Вот и сейчас я вздрогнула от резкой трели звонка. Взяла трубку.
– Веруха, привет! – обрушился на меня жизнерадостный Танькин голос.
– Привет, – отозвалась я, досадуя на то, что лирическое настроение оказалось безвозвратно утеряно.
– А я с предложением! – выпалила подруга, не вдаваясь в нюансы моего настроения. – Пойдем сегодня гулять вчетвером? Ты не против?
Я поморщилась. Разумеется, после вчерашних практичных мыслей я успела уже накрепко позабыть о Костике. «Конечно, Снежный барс – это не он. Разве он пишет стихи? Ни в жизнь не поверю!» – промелькнуло в голове.
– Что, ты теперь взялась пристраивать меня к Костику? – поинтересовалась я, кося одним глазом в монитор, где по-прежнему чернели буквы, складывающиеся в строчки… Стихи… для меня…
– А чем тебе Костик не нравится? Нормальный пацан, – Танька живо отстаивала выдвинутую кандидатуру – должно быть, в ее голове уже сложилась идиллическая картина, как мы вчетвером ходим везде вместе, образуя прекрасную компанию. Я вовсе не против компании, если разобраться, но это же не повод соглашаться на первого попавшегося Костика?..
– Ммм… – выдавила я, мучительно соображая, что бы сказать.
И Танька, почувствовав мою нерешительность, тут же пошла в атаку.
– Между прочим, – заявила она довольно, – твой Снежный барс – совершенный бесперспективняк.
– Почему?! – От возмущения я вскочила с дивана.
– А потому, что ты опять путаешь Интернет с реальностью. Может, ты не знаешь, так вот, я скажу тебе: сеть – это тебе не реальная жизнь, это подделка. Готова спорить, что твой Барс и не собирается переходить к личному общению. Думаю, ему просто скучно, вот он и прикалывается, строча тебе письма.
В груди тихо засаднило, как будто на свежую рану щедро плеснули йода.
– Забудь о нем и не надейся, что он вылезет из гиперпространства специально, чтобы встретиться с тобой. Кстати, отчего ты думаешь, что он действительно мальчик? Вдруг это какие-нибудь любительницы шуток, которые от души прикололись над тобой?
Слова Таньки настолько соответствовали моим недавним опасениям, что становилось страшно. Но нет – нельзя сомневаться во всем. Иногда нужно просто верить. Я же знаю Барса, как себя… или не знаю?..
– Все что ты говоришь, не более чем твои домыслы! – возразила я.
– Ах так! Ну расскажи тогда, что ты знаешь о своем Барсе! Как его зовут в реале? Где он живет? Ну!
Разумеется, ответить мне было нечего. Танька торжествовала.
– Ну что, вылезай из своей клетки и добро пожаловать в настоящий мир! – ехидно произнесла она.
Но я, как это бывает со мной, уже рассердилась.
– Спасибо, мне и здесь хорошо, – холодно ответила я. – И гулять я не пойду. Что-то нет настроения.
В трубке молчали.
– Ладно, как хочешь. Вот и сиди со своим Барсом, но потом не жалуйся! – выпалила, наконец, подруга и, не прощаясь, повесила трубку.
Я осталась одна. По экрану давным-давно носились веселые звездочки, а я сидела на диване, бессмысленно наблюдая за этим процессом.
Я выбрала Барса и то, что Танька назвала поддельной реальностью. Я не выбрала Костю, но, получается, я отказалась и от подруги. Что же делать? Может, она права, а мой выбор глуп и наивен?.. Не знаю. Вопросов, как всегда, значительно больше, чем ответов. В общем, я опять осталась дома. Одна. И маме пришлось с этим смириться.
На часах начало второго. Ночь. И темное окно, в котором отражаются огоньки одиноких чужих окон.
Я сижу на диване, положив ноутбук на колени и закутав ноги в теплый клетчатый плед. Я не иду спать, хотя боюсь, что мама или папа застукают меня не спящей. Я жду письма. Мне хорошо в этой нереальности. К тому же, сидя на диване в полутемной комнате, можно забыть, что я – нескладная, с длинным носом и вечно взъерошенными непослушными волосами. Сейчас легко вообразить себя сказочной красавицей, которой все удается. Это великая возможность – быть не такой, как на самом деле, а такой, какой хочется.
Но сейчас я не наслаждаюсь свободой и почти что безграничными возможностями. Я сижу и тупо пялюсь в экран. Ответа нет. Наверное, я сама все испортила.
Двадцать минут назад я написала письмо. Не просто написала, но и щелкнула по кнопке «отправить», а теперь готова отдать многое, лишь бы вернуть его обратно. Можно открыть «отправленные» и перечитать, но этого не требуется, потому что я и так помню наизусть. Каждое слово.
« Привет! Мне надоели эти игры. Ты ведь знаешь меня и наблюдаешь за мной со стороны. Может, все-таки пришло время назвать себя? Тебе не кажется, что мы в неравном положении?»
И зачем, спрашивается, я это написала? Зачем прислушалась к Танькиным словам?! Ну, подумаешь, виртуальный мир, зато все было так хорошо, легко и просто. Мы писали друг другу каждый день. Не знала, что письма – тоже наркотик. Что, если Барс испугается и больше не напишет? Что, если я никогда больше не получу от него ни одного письма?!
«Надо написать ему, что прошлое письмо – всего лишь шутка, и я вовсе не хочу ничего о нем знать», – подумала я и даже щелкнула по кнопке, открывающей новое сообщение. Но тут же одернула себя. Нельзя показать Снежному барсу, как я в нем нуждаюсь. Дать ему это понять – значит, оказаться в слабой позиции, поставить себя в глупое положение. Надо выждать. Взгляд уперся в цифры в правом углу экрана. Два семнадцать. Снежный барс, кем бы он ни был, скорее всего, уже спит. Скорее всего, он еще не прочитал моего письма. Как-нибудь потом. Скажем, завтра утром. Сейчас уже слишком поздно. В это время бодрствуют одни ненормальные, типа меня.
Стараясь отвлечься, я стала листать избранное. Ничего. Дурацкие картинки, идиотические тесты. Как же мне надоела вся эта ерунда! И Даша, кстати, ничего не пишет. Похоже, так и не помирилась с Киром.
Подумав об этом, я вдруг осознала, что мысль о Кире уже не волнует меня так, как прежде. Барс полностью занял место в моем сознании, не оставив для других свободного пространства. Мамочки, неужели я влюбляюсь в парня, которого даже не видела?! Которого, если верить Таньке, я не увижу никогда?..
Я закрыла глаза и вжалась в спинку дивана. Что же делать?
Когда я открыла глаза и обновила страничку, на экране появилось новое сообщение.
Странно, только что я в нетерпении ждала хоть строчки, а теперь рука зависла над клавишей. Тайна жива, пока письмо еще не открыто. Эх, была – не была!
« Привет! Не сердись, пожалуйста, мне не хочется тебя огорчать, но пока я не могу называть своего имени. Пообещаю только, что ты обязательно его узнаешь. Мне очень хочется, чтобы ты сама догадалась, кто я. Но это вряд ли. Хотя…»
Я с облегчением выдохнула. То, что тайна раскроется потом – даже хорошо. Главное, что наша переписка продолжится. Это все, что мне сейчас нужно.
« Хорошо, только ты должен будешь помочь мне», – тут же ответила я.
« Договорились, принцесса».
Глава 8
Когда уходят мечты
– Вставай, соня, школу проспишь!
Я с трудом разлепила ресницы. Мне снилось что-то ослепительно-прекрасное. Такое, от чего пело сердце и кружилась голова. Пытаясь ухватить жар-птицу-сон за хвост, я снова закрыла глаза. Нет, напрасно: видение развеялось, но мне все равно было легко и хорошо.
Я вскочила с кровати, сбегала в ванную и пришла на кухню с немного влажными после душа волосами. На столе уже стояли сырники и открытая банка сметаны. Обожаю мамины сырники! Они так и тают во рту.
Пока я завтракала, мама смотрела на меня, подперев подбородок рукой.
– А ты, пожалуй, превращаешься в лебедя, – внезапно произнесла она.
Я закашлялась, подавившись сырником. Мама улыбнулась.
– Не смущайся, – она пододвинула ко мне чашку с кофе, – ты у меня молодец. Знаешь, долгое время я боялась, что ты вырастешь слишком скромной и замкнутой, почти незаметной. Но теперь думаю, что все будет хорошо. И улыбайся почаще – у тебя очень хорошая улыбка.
Не каждый день услышишь такое от собственной мамы!
– Ну давай, пей кофе и собирайся. Нехорошо опаздывать в школу в первый же день после каникул, – продолжила она.
Вот теперь я ее узнаю.
Проходя мимо висящего в коридоре зеркала, я искоса взглянула на себя: а вдруг во мне сегодня и впрямь появилось нечто особенное?
Вроде ничего. Все те же растрепанные волосы, и даже прыщик, некстати выскочивший на лбу, и тот на месте. Тем не менее словно что-то изменилось.
Перед тем как бежать в школу, я заглянула в дневники. Так и есть, одно сообщение.
« Доброго утра, принцесса! Слышишь, за окном щебечут птицы? Это для тебя! Между прочим, ты снилась мне сегодня. Ты играла „Собачий вальс“, под который отплясывал, кружась, наверное, десяток смешных болонок, а потом мы с тобой тоже танцевали. Под ногами у нас были звезды, но твои глаза все равно сияли ярче. Пусть так и будет! Хорошего дня, принцесса!»
За окном действительно щебетали птицы, радуясь новому ясному дню. Я забежала на кухню и взяла остатки хлеба – раскрошу по дороге в школу. Сейчас, когда мне хорошо, мне хочется, чтобы все вокруг тоже были счастливы. Я улыбнулась. «Собачий вальс»! Надо же! Кстати, а мне ведь тоже снилась музыка. Теперь я припоминаю. Что, если мы с Барсом действительно встречались во сне?
Я шла в школу, кажется, едва ступая по земле. Мне хотелось кружиться и танцевать, подниматься к облакам, к самому солнцу, не боясь его жестокого света – потому что мои крылья не из слабого воска, они – из счастья.
– Вера, ты сегодня прямо светишься! – сказала мне одна девчонка из нашего класса.
Сидя на уроке литературы, я, вместо того, чтобы слушать учительницу, торопливо строчила в тетрадке:
На моем плече, как маленький пушистый котенок, пригрелось солнце. Оно лижет мне руку горячим шершавым язычком и мурлычет тихую песенку.
У моих ног пристроилась тень.
– Потанцуем? – говорит она.
Сегодня у нее удивительные духи – из тысяч полуулыбок, едва уловимого шороха шагов, тонкого звона серебряных колокольчиков, сумерек летней ночи, приправленных пряным ароматом тихого джаза, терпкого вина и соленых брызг моря.
В ее голосе вызов.
– Потанцуем, – улыбаюсь я самым уголком губ и резко встаю, сбрасывая с себя пригревшееся солнце.
И мы танцуем. Где-то внизу, далеко-далеко под ногами проносятся небоскребы и мосты, старые, поросшие темно-зеленым мхом башни и разноцветные, все в брызгах солнца, поляны… Страны и континенты. Города и облака.
Раз, два, три… Раз, два, три…
От внезапного восторга перехватывает дыхание и кажется, что вот-вот – и я все пойму…
…За окном – седая пелена дождя. Медленно катится по стеклу блестящая набухшая капля… Раз, два, три, раз, два, три, – шепчет мне дождь.
– Вот Вероника Полякова у нас примерная ученица! Никогда не видела, чтобы мои уроки записывали с таким усердием!
Я подняла глаза. Надо мной стояла преподаватель литературы.
– Ну-ка, Полякова, повтори, что я сейчас говорила.
Я покраснела и, пытаясь спрятать тетрадку, уронила на пол. Все моя проклятая неуклюжесть!
– Надеюсь, ты сочиняла стихи или занималась сравнительным анализом символистов и акмеистов, – вздохнула учительница. – Ну ладно, будь, пожалуйста, внимательнее.
Она отошла от моей парты и продолжила рассказ.
Я, не слушая ее, с облегчением перевела дух.
И вправду сегодня мой день, раз все обошлось так легко.
Я нагнулась, чтобы поднять тетрадку и похолодела: ее не было. Оглянувшись, я увидела, как сидящий позади меня Пашка прячет что-то в сумку. И когда только успел!
– Отдай! – зашипела я.
– А чего, нет у меня ничего! – отбрехался одноклассник. Причем неумело отбрехался: по глазам видно – врет.
– Полякова! Ну что такое! Кажется, ты не настроена сегодня на урок? – укоризненно произнесла учительница.
Я отвернулась от Пашки и нагнулась над своим столом. Ладно, потом разберемся. Никому не удастся испортить мне день.
На перемене Пашка выскочил из класса прежде, чем я успела его перехватить. Я зачем-то опять заглянула под стол. Тетрадки не было.
Я выбежала в коридор, стараясь отыскать в этой толкотне похитителя. Обежала этаж – не видно. Пашка отыскался на третьем этаже. Собрав вокруг себя компанию, он дурашливым голосом зачитывал мой текст, одновременно дополняя представление пантомимой.
– Я черная тень, что пристроилась у ног Поляковой!
У-у-у-у! – с наслаждением завыл он.
Я остановилась напротив них. На меня смотрели искривленные смехом рожи. Вот именно – рожи, никак не лица. Надо было сказать что-то, но слова опять сбежали от меня, а в горле запершило.
– Полякова! Наш новый классик! Что, Веруха, в учебник по литре метишь? – спросил кто-то. Я уже не узнавала их – рожи сплывались в одно большое отвратительно-розовое пятно, гогочущее десятком глоток. Нет, это были уже не те, кто учился со мной с первого класса. Скорее – ужасный монстр, неведомое чудовище.
Я стояла, не в силах сдвинуться с места. Еще недавно я была победительницей Никой, но вот превратилась в робкую, пугливую Веру. Я попыталась разозлиться, но в груди был лишь липкий страх. Я пропала!
И вдруг хохот замолк. Я недоуменно заморгала. Все смотрели на меня… нет, скорее, за мою спину. Ожидая увидеть как минимум нашу директрису, я оглянулась и в первый момент решила, что у меня начались глюки.
Кирилл стоял и просто смотрел на моих мучителей, но этого оказалось достаточно, чтобы заткнуться и трусливо поджать хвосты.
– Что это у вас? – спросил он небрежно.
– Это… – Пашка, сразу сдувшийся, замямлил и замялся. – Тетрадка, Кир.
Кирилл презрительно оглядел говорящего с ног до головы.
– Для некоторых Кирилл Михайлович, – произнес он ледяным тоном и протянув руку, добавил: – Тетрадку. Живо.
Они и не подумали ослушаться.
Я с удивлением, словно со стороны, наблюдала. У Кира, видимо, незаурядный актерский талант, по крайней мере, держался он изумительно.
– Возьми и прости этих недоносков, у них мозги еще на детсадовском этапе атрофировались, – Кирилл протянул мне тетрадь.
Все молчали.
«Недоноски»! Надо же слово какое подобрал!
Я машинально взяла тетрадь и на негнущихся ногах пошла прочь. Только спустившись по лестнице, я вдруг осознала, что не сказала даже «спасибо». Но делать уже нечего – не поворачивать же обратно. К тому же звонок уже прозвенел.
Кирилл заступился за меня! Он каким-то чудесным образом оказался в нужное время и в нужном месте и не прошел мимо, как можно бы было подумать… Но почему? Тем более после тех обидных слов, что я бросила ему. Я никак не могла найти объяснение этому.
Можно подумать, что неприятности на сегодня закончились. Но нет.
Ближе к вечеру я, как всегда, заглянула в дневники и обнаружила письмо от Барса. Я удивилась – обычно он писал позднее, – и обрадовалась одновременно.
Однако содержание послания оказалось таким, какое я даже представить не могла.
Я перечитала письмо несколько раз. Буквы знакомые, но смысл упорно ускользает.
« Думаю, пора прекратить эту шутку. Ты что, правда купилась? Да ни один нормальный пацан не будет дружить с такой дуррой и мямлей, как ты! Бай-бай, асталависта, детка!»
Подведем итоги сегодняшнего дня: мне помог тот, кто, как я думала, меня ненавидит, и предал тот, кому я доверяла.
ЧАСТЬ 2
КИРИЛЛ, 25 февраля
Глава 1
Будни звездного мальчика
Кирилл с гордостью считал, что сделал себя сам. Сам добился всего – и авторитета в школе, и уважения взрослых, включая учителей. Единственное место, где звездный статус слетал с него, как по мановению волшебной палочки, был его собственный дом. Ну что тут говорить: с таким отцом, как у Кирилла, не забалуешь. Но это же мелочи, и порой Кир и сам твердо верил в то, что он такой, каким видят его другие: уверенный, насмешливый, успешный. Настоящая звезда. В школе никто не сомневался, что его ждет блестящее будущее и замечательная артистическая карьера – площадки, цветы, поклонницы, подрагивающее пламя зажигалок в темноте завороженно затихшего зала…