– Переживала, значит, – довольно хмыкнула
Ровенская.
– Есть немного.
– А я в Питер с Гошей укатила.
– Как? – растерялась Света.
– Как… как. Сели в поезд и поехали.
– А с какой стати?
– Проветриться захотелось. По городу на Неве
погулять, в Летний сад сходить.
– Дело, конечно, хорошее. – Света недоуменно пожала плечами. Она бы так никогда не смогла. Но в этом-то и была разница – для Снежаны не существовало запретов и внутреннего самоконтроля. Хотеть – значит мочь! В этом заключалась ее жизненная философия.
– А где вы там останавливались? – спросила Света.
– В «Президент-отеле». В номере, где Тони Блэр с женой останавливался. В той же джакузи плескалась, что и премьер-министр.
– Ну, врешь, Снежана! – не вытерпела Светка.
– Ну, вру! – согласилась, не моргнув глазом, та. – Глупо быть правдивым в мире лжи. – Не могу с тобой согласиться.
– А я на это и не рассчитывала. Но давай замнем для ясности, а то еще, чего доброго, поссоримся.
– Ладно, замнем, – проявила покладистость Света.
– Твои-то улетели? – вспомнила Снежана.
– Еще в пятницу. Они уже сто раз звонили. У них тридцать градусов в тени, а кондиционер в номере не работает. Вот тебе и пять звезд, – сообщила Света и, почувствовав какую-то непонятную тревогу, спросила: – Снежан, а ты правда в Питере была?
– Считай, что так.
Ровенская упреждающе сверкнула зелеными глазами: мол, не лезь в душу. Света не обиделась. Она ведь тоже не всеми своими тайнами делится. А Снежана какая-то дерганая сегодня.
– Я в общем-то могу считать и так, – согласилась она, – но вот что ты Лёнечке скажешь?
Лёнечкой в лицее звали добрейшего человека завуча Игоря Николаевича. Он так сильно смахивал на телеведущего Леонида Якубовича, что прозвище прилепилось к нему само собой.
– У меня для Лёнечки справка есть. – Снежана похлопала по сумке из натуральной крокодиловой кожи. – Гоша сделал. ОРЗ со всеми печатями и подписями, не придерешься.
– А с матерью как будешь разбираться, если она узнает, что ты занятия пропустила?
– Отбодаюсь! Я Зое пару сережек золотых подарила из тех, что мне разонравились, так что она меня прикроет. Скажет, что я эти дни пролежала в постели, а•мамочку волновать не хотели, поэтому в известность не поставили. Дружба, основанная на взаимном интересе, самая надежная, – констатировала Снежана.
– Хорошо, о дружбе вспомнила. – Света кивнула Ольге Дубровской, прошедшей в класс вместе с Юлей Васильевой.
Та ей рассеянно улыбнулась. Девчонки что-то горячо обсуждали, останавливаться не стали.
– Что так? – проявила интерес Снежана.
– Нам сегодня обещали отметки за сочинение объявить. – И, заранее предупреждая вопрос, который обязательно должен был последовать, Света отчиталась: – Первым уроком как раз литература, вторым твоя любимая физра.
– Честно признаюсь, вам удалось меня удивить, – сообщила Мира Григорьевна, едва прозвенел звонок.
– Приятно? – уточнила Тер-Петросян.
– Не могу сказать, что все ваши сочинения доставили мне удовольствие, Карина, – ответила Мира Григорьевна, перебирая тетради. – Впрочем, главная цель, которую я ставила перед собой, была достигнута. Теперь я знаю о вас гораздо больше, чем две недели назад. Я убедилась, что большинство из вас умеет грамотно строить предложения, .правильно выражать свои мысли, вот только сами мысли не всегда кажутся мне правильными. Думаю, мы поговорим об этом поподробнее на ближайшем классном часе, однако одна из ваших работ заслуживает того, чтобы уделить ей время.
Мира Григорьевна нашла то, что искала. Села за стол. Все вытянули шеи. Света тоже. Интересно было узнать, кто так отличился? И с каким знаком – плюс или минус?
– Эпиграф в этом сочинении звучит так: «Книги – это самые спокойные и постоянные друзья; они самые мудрые советчики и самые терпеливые учителя». – Преподавательница обвела взглядом ряды. – Эти строчки принадлежат перу Чарльза Элиота.
– А сочинение кому принадлежит? – спросила Зверева. Ее этот вопрос волновал больше.
– Сочинение написала Света Красовская. Думаю, вы догадались, что ее самый верный и преданный друг – это Книга. Мира Григорьевна благосклонно улыбнулась Свете.
– Кто бы мог предположить? – ехидно отозвалась Тер-Петросян и бросила колкий взгляд на Свету.
Дальше Света уже ни на что не обращала внимания. Она просто оглохла и ослепла на некоторое время. Радостное дребезжание звонка вернуло ее взгляду осмысленное выражение. Девчонки стали покидать свои места. Последними из класса вышли Света и Снежана, остались только дежурные, чтобы проветрить помещение, протереть доску к следующему уроку.
Снежана никак не хотела угомониться. Она шла и зудела Свете в ухо:
– Тебе хорошо говорить, у тебя пять – четыре. Всего лишь над синтаксисом нужно поработать. А у меня вместо отметок – «Проверено». Это как понимать? Вроде: проверено – мин нет? Это даже не единица, это просто плевок!
– А зачем ты написала, что твой лучший друг доллар?
– Прикололась. Васильевой, значит, можно «пентюху» свою в друзья записывать, тебе с книжкой дружить, а мне нельзя проявить фантазию. Деньги, между прочим, это свобода, это исполнение твоих желаний, это… а, проехали! – Ровенская безнадежно махнула рукой. – Ты все равно не поймешь – сколько мы уже об этом говорили…
«Это точно», – подумала Света. Ее многое удивляло в Снежане, особенно ее денежные трудности. Ровенские были сверхсостоятельными людьми, а кошелек Снежаны вечно был пуст. На какие только хитрости подруга не шла, чтобы получить материальную независимость: и тряпки свои фирменные потихоньку в комиссионку таскала, и драгоценности кое-какие в ломбард сдавала, и у друзей занимала, чаще всего без отдачи. Светке тоже приходилось оплачивать то билеты в кино, то стакан сока, но когда у Снежаны заводились «грины» – все! Просто душа нараспашку! Сразу же появлялось великое множество идей и обширный круг знакомых. Где только их не было, этих знакомых – и в кегельбане «Бумеранг», и в кафе в Измайлове, и в «Серебряной стреле», и в Московском дворце молодежи, теперь вот Гоша со своими друзьями…
– Если мать об этом «проверено» узнает, – гнула свою линию Снежана, не замечая молчания Светы, – она меня точно к отцу не отпустит. У нас с ней договоренность: я должна закончить четверть прилично.
– Четверть, кстати, короткая, а ты занятия пропускаешь! – мягко укорила Света.
– Подумаешь, продлила себе каникулы на три дня. Пошли к Нине! – внезапно выпалила она.
– Зачем? Нам в спортзал нужно, переодеваться.
– Успеем. – Снежана уже поднималась по боковой лестнице в кабинет директора. – Ты за меня словечко замолвишь перед ней. Пусть мне Мира тройку законную поставит.
– Снежан, ты соображаешь, что говоришь? Как я могу обратиться к ней с такой просьбой?
– Как все.
Снежана постучала: «Можно?» – толкнула дверь и вошла в кабинет. Света шагнула за ней. Она словно угодила внутрь смерча, который нес ее за собой, не считаясь с ее желаниями.
– В чем дело, девочки? – Нина Викторовна подняла голову от бумаг. Заметив Свету, улыбнулась: – Проходите, присаживайтесь.
Они сели. Света зажато, поправив короткую узкую юбку, Снежана вальяжно, широко расставив ноги в вельветовых брючках. Крокодиловая сумка лежала на ее коленях.
– Так что вас ко мне привело?
Света не знала, с чего начать. Покосилась на Снежану: «Твоя идея. Выпутывайся!» Снежана полезла за тетрадкой.
– Вот, Нина Викторовна. – Она наклонилась вперед, положила свое произведение на край стола. – Мое сочинение.
– Так. – Нина Викторовна взяла тетрадь. – И что?
– А вы посмотрите, что там в конце написано? – едко усмехнулась Снежана.
Нина Викторовна скользнула взглядом по Свете, потом пролистала сочинение. Свете доподлинно было известно, что Нина Викторовна обладала умением скорочтения. Как-то у них в гостях она его продемонстрировала, к всеобщему восторгу.
– Посмотрела, – сказала Нина Викторовна. – Но я что-то не пойму, какие у вас ко мне вопросы?
В лицее, на официальном уровне все ко всем обращались на «вы». Свете это не нравилось. Тут она была солидарна с Пушкиным: «Пустое Вы, сердечней Ты…», но в чужой монастырь со своим уставом не суются.
– Я хочу знать, какая у меня отметка, – ответила на вопрос директрисы Снежана и перешла в наступление. – И потом, чем мое сочинение хуже, Нина Викторовна? Можно сказать, оно даже лучше многих других, потому что я выбрала сложную экономическую тему, дала научное обоснование, привела некоторые статистические данные. Например, что в столице крутится до восьмидесяти процентов российских денег. И эпиграф у меня есть: «Счастье не в деньгах, – процитировала Снежана, – а в умении ими распорядиться». Разве это не верно? За что же такая несправедливость? Только у меня одной это «проверено»! – возмущенно закончила она.
– А тебе не кажется, что обо всем этом ты должна была поговорить с Мирой Григорьевной, прежде чем обращаться ко мне?
– Что вы! – охнула Снежана. – на не поймет. А вот вы… Света говорит, что вы такой отзывчивый, чуткий человек… – Красовская пришла в ужас и принялась дергать Снежану за пушистый рукав: «Что ты несешь!» – но та нагло отмахнулась: – Вы, говорит она, несправедливости не потерпите.
– Спасибо на добром слове, – холодно улыбнулась Нина Викторовна, давая понять, что она на такую неприкрытую лесть не падка. – Но какая же здесь несправедливость, Снежана? Содержание даже названия подобрать не могу. Слова и фразы, мысли прыгают, часто повторяются: «Поклоняясь золотому божку». – Директриса взглянула на тетрадь и отдала ее Снежане. Та насупилась, но терпела: сама нарвалась. – Об ошибках я не говорю. Кричит бедная грамматика! Что ни строчка, то личное для нее оскорбление – ни запятых, ни знаков переноса. – Заметив, что у Снежаны дергаются губы, Нина Викторовна смягчилась: – Конечно, я понимаю, вам тяжелее, чем другим лицеисткам. – Тут Света благодарно закивала головой, молча поддакивая. – Русский язык сложен, а вы почти все время провели за границей, но время еще есть, чтобы подтянуться. Я советую вам подумать насчет частного педагога, Снежана.
– Да, спасибо, Нина Викторовна. Я подумаю.
– И вот еще что. Есть такая крылатая фраза: «Если человек несчастен, дай ему один миллион долларов и получишь несчастного миллионера». Это тоже может быть эпиграфом, но уже совсем к иному сочинению. Не правда ли?
– Наверное, – неохотно отозвалась Снежана, поднимаясь с кресла.
Света тоже встала.
– Света, задержись на минутку, – попросила директриса.
Едва за Ровенской закрылась дверь, Света сказала:
– Нина Викторовна, вы не подумайте, я ничего такого Снежане не говорила.
– Чего «ничего такого»?
– Ну что вы честная, отзывчивая… ой! – До Светы дошло, что она несет. – Нет, я, конечно, так думаю, то есть я уверена, что вы принципиальный человек…
Нина Викторовна заразительно рассмеялась:
– Господи! Свет, ну ты меня просто уморила… – Она промокнула пальцем набежавшую слезу. – Ты лучше скажи, как одна управляешься? – Не скучно дома? Может, страшно по ночам? А то давай ко мне перебирайся на эти три недели. Я только рада буду.
– Нет, спасибо. У меня все нормально, правда, правда, Нина Викторовна, – весело защебетала Света, почувствовав, что на ее временную свободу посягают. – Мама холодильник забила перед отъездом, мне за неделю не съесть. А вчера я бульон себе сварила куриный из «ножек Буша», потом в магазин за свежим хлебом сходила.
– Хозяйствуешь, одним словом?
– Ага!
– Могу только похвалить. Ну, если что, ты знаешь, где меня найти. – Нина Викторовна проводила Свету к дверям кабинета. – Родители сегодня будут звонить?
– А как же. Они каждый вечер звонят, а иногда и днем.
– Привет от меня передай.
– Обязательно, – охотно согласилась Света и уже взялась за ручку двери, как Нина Викторовна ее остановила:
– Подожди-ка секунду. Что с Ровенской происходит?
– Она очень расстроилась из-за этого сочинения.
Елена Николаевна ее к отцу в Бельгию не отпустит на зимние каникулы, если будут плохие отметки за полугодие, – призналась Света.
– Понятно. – Нина Викторовна задумчиво нахмурилась. – Вы что сейчас проходите по литературе? Кажется, «Гамлета»?
– Да.
Нина Викторовна быстрым шагом вернулась к столу, открыла учебник.
– Скажи Снежане, пусть она к следующему уроку подготовит•ответ на вопрос, ну вот хотя бы на этот: «Что заставляет Гамлета медлить с исполнением долга?», а я попрошу Миру Григорьевну вызвать ее к доске. Договорились?
– Договорились. Спасибо, – поблагодарила
Света, открыла дверь и упала в объятия Снежаны.
– Подслушивала?
– А то! – возбужденно сообщила подруга. – Слышала?
– Гамлет! Бить или убить! Вот в чем вопрос! – Ровенская уже веселилась вовсю, забыв о неприятности с сочинением. – Вот видишь, а ты: «Зачем идем. Зачем идем?» Я подготовлюсь, отвечу и прикрою свои «долларовый» позор пятеркой. А чего это Ниночка тебя задержала? Что за секреты?
– Так я теперь под ее неусыпным контролем все двадцать четыре часа в сутки, – усмехнулась Света, забрасывая рюкзак на плечо. – Мама перед отлетом возложила на Нину Викторовну эту почетную миссию.
– А как же тетка из соловьиного Курска? – вспомнила Снежана.
– А она не смогла приехать. Ей годовалого внука в последнюю минуту Галка с зятем подбросили, а сами в археологическую экспедицию укатили, – довольно рассмеялась Света и подумала, что перемена подходит к концу, а они еще даже не в раздевалке.
– Погоди! – Снежана схватила Свету за руку. – Так ты что же, одна осталась?
– Ну да.
– Чего же ты молчала? – мгновенно загорелась Снежана.
– А когда тебе об этом рассказывать, если ты только час назад появилась в школе?
– Глупая ты, Светка! Это первое, что ты должна была мне сказать, а ты о каких-то кондиционерах испорченных.
– О чем сказать? О том, что родители вынуждены были смириться с моей самостоятельностью? – О том, что у тебя пустая квартира. Можно же так классно повеселиться! Музыка, танцы, салатики всякие, а?
– Идея в целом мне нравится, но… – с сомнением в голосе произнесла Света.
Снежана ни разу не была у нее в гостях. Свете казалось, что, когда она увидит, как скромно, по ее меркам, Света живет, она резко упадет в ее глазах. Это и было первым «но», которое останавливало Свету. Впрочем, были и другие «но»…
Снежана по-своему истолковала возникшую заминку:
– Знаю, все упирается в деньги. Их, как всегда, нет. – Света видела, как у подруги в голове закрутились колесики. – А! Где наша не пропадала, а свое добывала!
Тут бы ей промолчать, но Свету словно кто-то за язык тянул:
– Да нет, деньги как раз есть. Мне родители оставили на личные расходы, так что салаты, бутерброды можно организовать…
– Всё! Вопрос закрыт. Я приглашаю Гошу, парочку наших общих друзей, ты своего скрипача, еще кого-нибудь, сама решишь кого, – милостиво разрешила Снежана. – Оторвемся за милую душу! А насчет затрат не волнуйся, я своих потом растрясу, еще с процентами отдадут.
– С процентами не нужно, я не ростовщик! – отозвалась Света. – И Андрей не придет.
– Почему? Он мальчик ничего.
– Он уехал в Саратов, домой, у него… – Света осеклась. – Не важно…
– Господи! Сколько событий я пропустила! – удивилась подруга. – Можно подумать что меня не пять дней не было, а пять лет.
– Это не все!
– Добивай! Чего там! – согласилась Снежана стуча каблучками по лестнице.
– Я с Говердовской и Зверевой вошла в непримиримый конфликт.
Ровенская хмыкнула:
– На фоне чего?
– Во взглядах на моду разошлись: они за высокую, а я за демократическую. Теперь вот сочинение. Видела, как Каринка на меня•оглянулась?
– Не страдай. У тебя же есть подруга а на остальное забей. Так как насчет завтрашнего праздника? – напомнила Снежана.
– Нет, завтра я не могу. У меня абонемент в бассейн.
– Без проблем, переносим на среду. Среда устраивает?