– Дим, а у тебя глупая.
– А у меня? – спросила Аня.
– А у тебя смешная! Дайте-ка, я свою нарисую…
Я взяла в руки мел и стала рисовать. Моя «чучундра» оказалась вредная, с поджатыми губами и прищуренными глазами.
– Здорово у нас получается! – крикнул Димка.
Тут меня словно кольнуло.
– А Тарасик где?
– Тарасик? – переспросил Андрей. – Только что тут был.
– Тарасик! Тарасик! – позвала Аня.
– Ребята! Тарасик пропал! – полным ужаса голосом проговорила я.
Мы начали бегать по двору и звать Тарасика.
– Он такой маленький! – причитала я. – Как его в траве найти? Тарасик! Тарасик!
– Может, его кто-то из прохожих забрал? Мы же рисовали, наклонившись. Видела кого?
– Никого не видела. Я рисовала, и всё, – сквозь слёзы ответила я.
– Ты раньше времени не плачь, – сказал Андрей. – Мы ещё не везде посмотрели.
– Не умеешь ты утешать, – подскочила Аня. – Мы его сейчас найдём. Обязательно найдём! Он ведь маленький, далеко уйти не может…
Андрей похлопал меня по плечу, и мы опять стали звать Тарасика. Искали, искали, искали… но пёсика нигде не было.
– Я боюсь домой идти, – сказала я.
– Думаешь, будут ругать?
– Нет! Как я без него буду жить! – слёзы рекой потекли из глаз.
– Хочешь, вместе пойдём? – спросил Андрей. – Или нет. Я лучше поищу. Мы ещё за горкой не смотрели.
Я тоже побежала за горку, но и там Тарасика не было.
Пришлось идти домой, оставив ребят во дворе. Дома была только бабушка.
– Баба… я Тарасика потеряла, – успела сказать я, зарыдав.
Как бабушка меня ни успокаивала и ни расспрашивала, я не могла вымолвить ни слова.
– Ну что ж, – сказала бабушка. – Может, он попадёт в хорошие руки. Жалко, конечно.
Я как услышала про «хорошие руки», залилась пуще прежнего. Никак не могла поверить, что Тарасика больше не увижу! Когда, немного успокоившись, я пошла к себе в комнату, то увидела мячик и резинового ёжика, с которым любил играть пёсик. Подняв игрушки, я пошла к бабушке.
– Он играл ими, бабулечка, – прошептала я.
Бабушка погладила меня по голове.
– Не расстраивайся, деточка. Может, он ещё найдётся.
– Не найдётся… Не найдётся…
Я вышла в коридор и увидела подстилку, на которой Тарасик не любил спать: подняла её и понесла бабушке.
– А вот здесь он спать не любил… – слёзы опять потекли из глаз.
Бабушка тоже заплакала. Тут раздался стук в дверь. Я пошла открывать. Первое, что я увидела, был Тарасик. Потом я увидела Андрея, который держал его на руках и улыбался. За Андреем стояли Аня и Димка.
– Ты представляешь! Мы по двору бегаем, а тут дядя Володя, Анькин папа, с работы идёт… заходит в подъезд – и сразу выходит…
– Под батареей какой-то писк. Вы кого ищете?
– Мы побежали в подъезд. А там Тарасик…. Под батарею забился… Как это он на три ступеньки поднялся, непонятно!
– Весь дрожит! Он и сейчас дрожит, и к рукам лепится, – сказал Андрей, отдавая щенка мне.
Я кинулась обнимать и целовать Тарасика.
– Бабушка, бабушка! Тарасик нашёлся! Счастье какое!
– Я же говорил… – начал Андрей, но его перебила Аня:
– Это я говорила, что он обязательно найдётся!
– Спасибо вам, ребята, а то мы тут все глаза проплакали, – проговорила бабушка.
– Да. Это было бы самое большое несчастье в моей жизни, если бы он пропал.
– Конечно, ведь ты бы потеряла друга.
– Друга? – удивилась я и, подумав, воскликнула: – Конечно, друга! Моего маленького друга!
Лыжня
В этом году тётя Оля сказала, что мы уже взрослые, всё-таки четвёртый класс, и стала брать нас с Андреем на лыжах кататься. Ехать нужно на электричке до станции «Сибирская». Электричка останавливается рядом с нашим домом. Это нам повезло, потому что если ты не едешь на лыжах, то лыжи едут на тебе. Я очень люблю такие походы. Но теперь, когда мы учимся, мы можем кататься только по субботам или по воскресеньям. И вот какую интересную вещь мы с Андреем заметили. Раньше, когда мы не ходили в школу, никакого желания спать не было. Вставали то в шесть, то в семь утра. А теперь, когда нужно вставать в семь, спать хочется так, что сил никаких нет. Суббота и воскресенье – дни, когда можно спать до обеда и никто тебя не побеспокоит. И тут прямо борьба с собой у нас начинается. Поспать или на лыжах идти кататься.
В эту субботу мы собирались поехать кататься на лыжах, но в пятницу вечером позвонила тётя Оля и сказала, что простыла. Мы с Андреем немного расстроились, но потом решили выспаться и встретиться во дворе. Наступила суббота: я проснулась, умылась, поела и позвонила Андрею:
– Ну, – говорю, – пошли?
– Пошли, – говорит Андрей, – только лыжи не забудь с собой захватить. Лыжню будем прокладывать.
Я никогда раньше не видела, как лыжню прокладывают. Поэтому мне казалось, что это что-то невозможное. Ну, думаю, какую же мы лыжню во дворе сможем сделать? Выходим во двор. Надеваем лыжи.
Наш двор большой. Там две горки: это выход и вход бомбоубежища. Между ними целый детский городок и баскетбольная площадка без сетки. Когда начинается зима, тётя Зина, наша дворничиха, набрасывает с проезжей части на площадку целые горы снега. Уже к концу декабря можно делать огромные снежные лабиринты.
А тут за ночь выпало ещё столько снега, что всё стало белым-бело. Даже перекопанные, бурые от нашей возни, сугробы исчезли под снегом. Мы надели лыжи и встали на сугроб.
– Иди строго за мной! Ни шагу в сторону, – сказал, оглядываясь на меня, Андрей.
– Хорошо!
Идём. Идём. Тяжело очень. Снег под лыжами проваливается глубоко. Приходится всё время ноги из него выдёргивать, да ещё равновесие держать. Всего ничего прошли, а я уже вся мокрая и в горле першит. Андрей не останавливается.
– Прекрати над котом издеваться!
– Я не издеваюсь. Я играю, – повторил Андрей. – Чего ему сиднем сидеть… а тут настоящая охота!
– Вот как дам тебе сейчас в лоб!
– Да ты не знаешь, кого защищаешь, – на всякий случай отодвинулся от меня подальше Андрей.
– Я защищаю слабое животное!
– А ты знаешь, что твоё слабое животное на меня ночью нападает?!
Сплю я себе мирно. Но если вдруг моя рука с кровати соскользнёт… Всё. Вцепится в неё зубами и передними лапами!
Вот что творит!
– И правильно делает! – воскликнула я. – Ты что, не понимаешь? Это он так от тебя защищается!
– Я на него ночью не нападаю!
– Ты бы ещё ночью на него нападал! Это же ты сам его заставляешь так себя вести. Он видит в тебе постоянную угрозу. Сам виноват.
– Я виноват?
– А кто? Он что, с самого рождения себя так вёл? Нет! Ты всё время на него нападаешь. Пугаешь его! Да ещё и больно делаешь! Как же ему ещё от тебя защищаться? Он же маме твоей пожаловаться не может!
Тут Андрей задумался.
– Не с рождения, это точно.
– Не сомневаюсь. На тебя золотые рыбки стали бы кидаться, как акулы, после такого обращения.
– Ну, даже если и так, – почесав затылок, ответил Андрей. – Всё равно, охота – это интересно. Я ведь его не переделаю теперь.
– Тогда не забудь купить себе каску и водолазный костюм, – зло сказала я.
– Это зачем?
– Это затем, чтобы однажды ночью он не вцепился тебе в горло – знаешь, тут такая жилка пульсирует. А то не дождётся, когда упадёт твоя рука с кровати.
Андрей с ужасом на меня уставился.
Больше Мишку я не видела. И только потом узнала, что по просьбе Андрея баба Валя отдала кота своей племяннице.
Неудачный матч
Летом мы гоняем футбол. Все мальчишки и я. Меня вечно ставят на ворота. Это ужасно скучно, потому что хочется побегать. А я уныло наблюдаю за тем, как бегают другие, и зеваю. Но после одного случая я стою на воротах с удовольствием.
Было очень жарко. Так жарко, что не хотелось даже разговаривать. Мы сидели под яблоней на траве и смотрели сквозь листья на небо. Ранетки ещё были зелёные-презелёные, хотя мы на всякий случай уже их перепробовали на всех деревьях.
– Что-то ничего не делал, а сил нет, – сказал Андрей.
– Я такая же…
– И ничего делать не хочется.
– Какое «делать»! Вставать не хочется.
Так мы вяло перекидывались словами, пока на улицу не вышел Серёжка Шуклецов. Он в нашем дворе не живёт, здесь его бабушка и дедушка живут. Его к ним иногда мама привозит.
– Что делаете? – спросил он.
– Лежим, – отвечаю.