– Беги вниз и следи за ним, – шепнул мне Митя, – а я посмотрю, что он сделал с дверью!
Я бросилась вниз за жуликом. Но его и след простыл. Когда через две минуты из подъезда выскочил Митя, я стояла, растерянно озираясь.
– Упустила?
– Упустила.
– Но куда же он делся?
– А я знаю?
– Вот непруха!
– А что с дверью?
– Не пойму, но вроде ничего.
– Но что-то же он делал!
– Надо с Костей посоветоваться. Пошли к нему.
– А удобно?
– Вполне. Пошли, пошли.
Костя жил неподалеку. Открыла нам его мама.
– А, Митя, здравствуй! Ты с девочкой? Заходите, ребятки, заходите! Костя, к тебе пришли!
Костя слегка удивился.
– Что-то случилось?
– Есть разговор, – отвечал Митя.
– А как девочку зовут? – поинтересовалась мама.
– Меня зовут Ася.
– Очень приятно, а меня Вера Ипполитовна! Заходите, заходите! Костя, что же ты гостей в передней держишь?
Мы вошли в комнату, и Митя сразу рассказал Косте то, что мы видели.
– Как думаешь, что он делал с дверью?
– Скорее всего, хотел открыть, но что-то его спугнуло. Зато теперь ты вполне можешь сказать своей соседке, что видела, как кто-то с ее дверью возился.
– Это верно! Но ее сейчас нет дома. А вдруг он вернется?
– Надо идти туда и дежурить, пока она не придет! А если обнаружим, что он лезет в квартиру, вызовем милицию, и вся недолга! Тетка, кстати сказать, жутко противная, я ее вчера по телику видел. И дура к тому же. У нее дух в квартире, а она ничего интересного рассказать не может.
– А что тут рассказывать? Я вот два раза его слышала, но тоже ничего рассказать больше не могу, – невольно вступилась я за Ненорму.
– Ты – другое дело, ты еще маленькая, – сказал Митя.
Я хотела сначала возмутиться, но почему-то мне это было приятно.
Тут в комнату вошла Костина мама.
– Ребятки, пошли на кухню, пить чай с тортом. Отцу нашему вчера такой торт подарили!
– Мама, нам надо спешить!
– Ничего, выпьете по чашке чаю и никуда не опоздаете! Успеется, а торт – с ума сойти, – продолжала соблазнять нас Вера Ипполитовна.
– Ребята, лучше не спорить, – сказал Костя. – Тем более что торт и вправду потрясный!
В довольно просторной кухне торт занимал полстола, хотя уже довольно много было съедено. И красоты он был неимоверной.
– Это папа со своей группой спас хозяина одного ресторана, его похитили, потребовали выкуп, а папа его нашел и спас. Так он каждому из группы по такому торту преподнес. Ешьте, ешьте, а то пропадет.
Торт и в самом деле был потрясающий. И вообще на этой кухне было очень уютно, и сама Вера Ипполитовна была такая уютная и милая, что мы обо всем позабыли.
Наконец Костя все-таки сказал:
– Ребята, пошли, а то может быть поздно.
– Да, да, спасибо большое, но нам пора!
– Ну, что ж, идите! – отпустила нас с миром Вера Ипполитовна. – Костя, только не поздно, очень тебя прошу!
– Ладно, мама, обещаю!
А когда мы спускались по лестнице, Костя объяснил:
– Понимаешь, мама и так из-за отца постоянно волнуется, так уж я стараюсь зря ее не мучить.
– Ну и молодец! – одобрила я.
Когда мы пришли в наш двор, я посмотрела наверх, на окна Альбины. Там горел свет.
– О, она дома, – сказала я. – Дежурство отменяется.
– Вот и хорошо, – отозвался Костя. – Ты сейчас же пойди к ней и скажи про того типа.
– А может, не стоит ее пугать, а? – заметил Митя.
– Да ты что! – возмутился Костя. – Явно же на ее квартиру покушаются. Один раз у воров сорвалось из-за девчонок, но про это говорить нельзя, а сегодня этот тип у ее двери отирался, как же можно промолчать?
– А что она с этой информацией сделает? Заявит в милицию? И что она им скажет: соседская девочка видела, как кто-то на минутку прижался к моим дверям?
– Ну, пусть, по крайней мере, не оставляет квартиру без присмотра.
– Легко сказать!
– Ладно, вообще, ребята, не наше это дело. Предупредить мы обязаны. А дальше пусть сама думает. Может, ей собаку купить? – предложил Костя.
– Тоже верно.
– Да она не любит животных!
– Ничего, полюбит, когда какой-нибудь бультерьер ей вора загрызет!
Я простилась с ребятами и прямиком направилась к Ненорме.
– Кто там? – спросила она.
– Это я, Ася!
– Асенька? Что-то случилось?
– Альбина Федоровна, я сегодня днем видела, как кто-то прижимался к вашей двери!
– Как прижимался?
– Понимаете, он подошел сперва к нашей двери, прислушался, а потом быстро подошел к вашей и так вот, боком, прижался к ней. Что он там делал, я не видела, но подумала, что надо все-таки вам сказать.
– А может, это был просто пьяный?
– Не похоже. У вас все замки в порядке?
– Да, вроде бы все. Да, конечно, я же их открывала, все было в порядке.
Она держала меня в передней, не приглашая войти, но не похоже было, что у нее кто-то еще есть в квартире. На вешалке висела только ее шуба.
– Ладно, Альбина Федоровна, я пойду.
– Спасибо, деточка, что ты мне сказала, но я все же думаю, это был просто какой-то пьяный.
– До свиданья, тетя Аля.
– Привет маме и дедушке!
Глава X
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
Каникулы подошли к концу. Завтра утром в школу. До чего неохота! Опять рано ложиться, рано вставать, учить уроки. Впрочем, все бы ничего, если бы не химия! Я ничегошеньки в ней не понимаю! Мотька изо всех сил старается что-то мне втолковать, но у меня в мозгу словно какой-то клапан закрывается и не пропускает туда химические познания. Хоть ты тресни! Мама уже брала мне репетитора, но все без толку, он сам от меня отказался. Я могу только что-то зазубрить, и потому изредка у меня бывают даже четверки, тем и держусь, но знаний нет никаких. Пусто, хоть шаром покати!
Учительница уже махнула на меня рукой. Перед концом прошлой четверти она как-то вошла в класс и говорит:
– Монахова, не могу я больше смотреть на твою тоскливую физиономию. Так и быть, тройку в четверти я тебе натяну, только сейчас уйди с глаз долой! Не порти настроение!
Я с удовольствием ушла, а химичка потом звонила маме и говорила, что, по ее мнению, я просто органически не способна к химии, что за всю жизнь ей встречалось только четыре таких ученика. Кстати, то же самое говорил маме и репетитор. И вот завтра эта пытка опять начнется. И первый урок, как назло, химия.
– Что, Аська, пригорюнилась? – спросил дед.
– В школу идти неохота. Тем более первый урок – химия.
– Так ты и не одолела эту злодейку химию?
– Дед, у меня ничего не выходит, я сразу тупею, вон даже наша химичка говорит, что я органически неспособна.
– Глупости, ты же нормальная умная девочка, а беда в том, что и тебе, и твоей химичке так проще – неспособна, и дело с концом. Я думаю, если бы ты по-настоящему, страстно захотела понять эту треклятую химию, все было бы в полном порядке.
– Дед, где же мне взять это страстное желание, а?
– Ну, матушка, это ты сама должна себе внушить.
– А почему же по другим предметам, и по физике, и по математике, я все понимаю, хоть и не люблю? И у меня по этим предметам твердая четверка и даже пятерки бывают. А по химии – хоть тресни!
– А тебе не стыдно?
– Да хоть и стыдно, что с того?
– А у Матильды как дела с химией?
– Нормально. Я знаю, что ты скажешь, дед, но она уже тоже на меня рукой махнула, просто дает мне списывать, подсказывает. Я ведь могу перед уроком что-то зазубрить и даже неплохо ответить, но стоит мне выйти из класса – все, я это уже и не вспомню.
– Выходит, внучка у меня с изъянцем?
– Выходит, так.
– А если бы у тебя появился стимул?
– Какой стимул? Вон даже папа, когда был тут, знаешь, как он со мной бился, он же в химии прекрасно разбирается, так он чуть не плакал. Говорил, что дочка у него идиотка. Он сначала мне все то же твердил, и про нежелание, и про лень, а потом и он отступился. Сказал, что, видно, я в Потоцких пошла, чисто гуманитарное направление ума.
– Почему? – возмутился дедушка. – Я когда учился, вполне справлялся с точными науками. Вот мама твоя, правда, тоже мучилась в школе, но все же не до такой степени.
– Ладно, дед, пойду-ка я лучше спать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, бестолочь моя дорогая.
Утром, на первом уроке, химичка объясняла новый материал, я, конечно, сидела дура дурой, а под конец урока она вдруг обратилась ко мне:
– Ну что, Монахова, как жить будем в этой четверти?
Я встала и только плечами пожала.
– Да ты не пожимай плечами, а отвечай.
– Как жили, Нина Васильевна, так и будем.
– Ну что мне с тобой делать, горе мое?
Вопрос чисто риторический!
– Ладно, в следующий раз спрошу у тебя параграфы 24 и 25. Сможешь выучить?
– Попробую.
– Попробуй, горе мое, попробуй. Теперь так будем действовать, не можем же мы тебя совсем от химии освободить!
– Во устроилась, Монахова! – громко заметил Витька Воскобойников. – Обзавидуешься!
На остальных уроках все было вполне нормально.
Выходя из школы, мы с Мотькой договорились вечерком поиграть в нарды.
Я еще издали заметила, что у нашего подъезда творится что-то странное. Милиция, «Скорая помощь»…
– Что случилось? – спросила я у старушек на лавочке.
– Альбину ограбили!
– Как?!
– Да вот так! Ушла она утром куда-то, а вернулась, квартира-то пустая!
– Совсем?
– Да нет, конечно, только все самое ценное украдено. Картины, золотишко, шуба норковая.
– А «Скорая» зачем?
– Да она в обморок хлопнулась!
Я бросилась наверх. Двери обеих квартир стояли настежь, в Альбининой квартире хозяйничала милиция, а сама она, белая как мел, сидела у нас на кухне, врач мерял ей давление, Липочка поила ее крепким чаем.
Увидев меня, Ненорма воскликнула:
– Ася, Асенька, ты помнишь, как выглядел тот тип?
– Помню.
– Ты должна описать его следователю. Идем, идем скорее!
Она довольно резво вскочила и бросилась в свою квартиру, я за ней.
– Николай Николаевич! Вот эта девочка видела какого-то типа, который ошивался у моих дверей, она может вам его описать!
Николай Николаевич был еще довольно молодой, с усталым, но веселым лицом.
– Ну-ка, девушка, расскажите-ка нам, что вы там видали. Да вы присядьте, присядьте, может, у нас долгий будет разговор.
Я села.
– Ну, рассказывайте!
Я рассказала все, что видела.
– Так, а почему вы вообще обратили на него внимание, вы что, вместе с ним в лифте ехали?
– Да нет, я стояла на площадке между шестым и седьмым этажом, а он поднялся на лифте.
– А зачем вы стояли на этой площадке?
– Ну, просто стояла.
– Может, вы были не одни?
Наверное, не надо впутывать Митю в это дело, но ведь Ненорма видела нас вместе.
Я молчала.
– Асенька, ты же с мальчиком была!
Так я и думала.
– Да, я была не одна.
– Ага, теперь все понятно, – весело заметил Николай Николаевич. – Цель вашего пребывания на площадке между этажами мне ясна. А назвать фамилию этого мальчика вы можете?
– А зачем?
– Ну, он ведь тоже свидетель, может, он что-нибудь еще заметил. Что-нибудь важное, а?
– Да, я еще вспомнила, у этого типа плечи были какие-то уж очень узкие.
– Плечи, говоришь, очень узкие?
– Да, для такого высокого даже очень странно.
– А вот за это хвалю, молодчина. Это уже точная примета. И вы, девушка, решили предупредить соседку?
– Ну да! Подозрительно ведь.
– А ну, давайте еще разок, сначала. Значит, вы с молодым человеком стояли на лестнице?
– Да.
– Потом приехал лифт и из него вышел этот самый тип?
– Да.
– И он сразу показался вам подозрительным?
– Понимаете, мы посмотрели вниз, мало ли кто это мог быть…
– Ну, к примеру, мама…
– Да, – соврала я.
– Так, и что же вы увидели?
– Увидели, что он подошел сперва к нашей двери и прислушался. А потом подошел к двери Не… Альбины Федоровны и как-то странно к ней прижался. Но он стоял к нам спиной, и мы не видели, что он делает. А потом он стал спускаться по лестнице.
– И все?
– И все.
О том, что я за ним побежала, говорить совершенно ни к чему. Он ведь все равно исчез.
– И вы сразу пошли предупредить соседку.
– Нет, конечно, не сразу. Ее ведь дома не было.
– А откуда вы это знали?
– Я видела, как она уходила.
– Так, понятно. Ну что ж, сведения ваши могут очень нам пригодиться, будем искать типа с узкими плечами. Вы свободны, девушка.
А Митину фамилию я так ему и не сказала, тем более что я и сама ее не знаю. Кстати, надо будет спросить.
Дома тетя Липа, конечно, заставила меня пообедать, и только после этого я смогла наконец позвонить Мотьке. Она долго охала и ахала, жалела Ненорму.
– Слушай, Аська, надо бы ребятам сообщить, как ты думаешь?
– Конечно, только давай ты им позвони, а то у нас тут такое творится!
– Ладно, я Косте позвоню!
– Давай звони, а потом подваливай сюда!
– Ладно!
Минут через двадцать Мотька явилась. При виде милиции, снующей из квартиры в квартиру, у нее заблестели глаза.
– Аська, а тебя допрашивали? Да? Кайф!
– Никакого кайфа, между прочим. Я все время боялась сболтнуть что-нибудь лишнее.
– Это да. Ох, как жалко, – прошептала она, – что мы не можем рассказать про Гриню!
– Моть, а ты Косте дозвонилась?
– Нет, его дома не было, его мама сказала, что они с Митей куда-то ушли.
– Так, значит, звонить Мите тоже бесполезно.
– А дедушка твой где?
– Не знаю, он давно ушел, еще когда я в школе была. Кстати, о дедушке. Что-то все-таки с ним странное происходит, не такой он, как всегда.
– Да объясни толком, в чем дело.
– Не знаю, это трудно объяснить, он как будто на другой ступеньке стоит.
– Как?
– Понимаешь, раньше он со мной общался как с равной, как с другом, а сейчас как с внучкой, хоть и большой, но внучкой. Как бы сверху вниз.
– А может, он на тебя за что-то сердится?
– Нет, что ты! Если он сердится, он сразу говорит, никогда зла не держит.
– Тогда, может, он… зазнался?
– Зазнался? Вряд ли, не похоже на него! Он, конечно, любит иногда прихвастнуть, но чтобы так зазнаться… Нет. Ерунда!
– Слушай, Аська, ты говоришь, что он стал рассеянный?
– Да. И чуть отвлечется от разговора, так и кажется, что мысли его где-то витают.
– Я знаю, в чем дело! – твердо заявила Мотька.
– Да? И в чем же?
– Он влюбился!
– Влюбился? Дед? Да ты что?
– А что? Он же сам поет: «Любви все возрасты покорны!»
– Ну мало ли что он поет! Нет, не может быть! Какая там любовь? Он же, как ни крути, все-таки старый!
– Ну и что? А старики, по-твоему, не влюбляются?
– Не знаю, но представить себе, что дед влюбился… нет, не могу…
– А спорим?
– Да на что спорить?
– Ни на что, просто так. Ты сама посуди, Аська. Вот рассказали бы тебе все то же самое про того же Митю, так ты бы сразу сказала: ясное дело, он влюбился. Просто тебе странно, что Игорь Васильевич может влюбиться.
– А тебе не странно?
– Ни чуточки.
– Почему?
– Потому что он красивый. И в него вон сколько женщин влюбляются. Почему же он не может влюбиться?
– Ну, вообще-то, наверное, может… Но я все равно не думаю. Тут что-то другое…
– А может, и другое, – согласилась вдруг Мотька. – Ладно, перекинемся в нардишки?
– Давай!
Только мы сели играть, как в комнату заглянула тетя Липа.
– Ася, возьми Лорда к себе, а то он только под ногами путается, народ туда-сюда ходит, бедный пес совсем изнервничался. А еще лучше пойдите погуляйте с ним.
Мы переглянулись, жалко было бросать игру, но Лорда тоже жалко.
– Ладно, потом доиграем. Пошли.
Когда мы вышли на площадку, из Альбининой квартиры как раз выходил Николай Николаевич.
– Вот гляжу на вашего пса, какой же красавец.