– Шоколад! – ахнул дядя Кузьма.
– Сама видела. Но чтобы в деревне сырокопченой колбасой сторожевого пса кормили, это уже чересчур. Какой напрашивается вывод?
– Вывод один! – уверенно ответил сторож. – Кто-то Мартына прикармливал.
– Ответ верный. Но сразу же возникает следующий вопрос, – Катя подняла вверх указательный палец. – Кто?
– Известно кто! Мальчишки!
– Почему вы так решили? – спросила Катя. – Какие у вас доказательства?
– А кто же еще? Кто в сад лазает? Разве не мальчишки? – сторож кинул гневный взгляд в сторону Данилки и Еремы, так что те опять отступили. На всякий случай. – Разве не так?
– Так-то так, да вот только какое сегодня число?
– Пятое июля, – немного подумав, ответил сторож. – Ну, да, потому вчера было четвертое.
– Ну и скажите мне тогда, чего мальчишкам надо в вашем саду пятого июля, когда все еще зеленое и неспелое?
– А ведь верно, – дядя Кузьма почесал затылок. – Мальчишки в сад начинают лазать не раньше двадцатого июля, когда вишня наливается. А сейчас-то у меня сезон спокойный. Тихий сезон. Мы с Мартыном все больше спим и скучаем. Ждем, когда все поспеет и самое веселье начнется. А может эта бумажка того, прошлогодняя?
– Бумажка совершенно свежая, – возразила девочка и сунула ее сторожу под нос. – Она даже пахнет колбасой. Вот понюхайте!
Дядя Кузьма понюхал и согласился:
– Точно, свежая! И пахнет как вкусно. Да, Катерина батьковна, голова у тебя, как посмотрю, светлая.
– Мы же говорили! – радостно подтвердили Данилка и Ерема.
– Ну и что дальше будешь делать?
– Дальше надо сад осмотреть. Вернее забор весь от начала до конца. Только вот поздно уже. Темно. Вряд ли мы чего увидим. Фонарика к тому же нет. Такие дела лучше при дневном свете делать. Придется завтра прийти. Продолжим поиски.
– Завтра, так завтра, – согласился дядя Кузьма.
– Но прежде чем уйти, я задам вам еще несколько вопросов.
– Ишь, ты, какая!
– Да, я такая!
– Тогда задавай, раз такая.
– Кого вы выдели за последнее время возле сада?
– Да мимо сада полдеревни каждый день ходит! Здесь же дорога к ферме проходит.
– Так уж и полдеревни?
– Ну, не полдеревни, так все доярки с фермы мимо идут, это точно.
– Вот видите, в своих ответах надо быть точным с самого начала. А то полдеревни! А на самом деле только доярки?
– Еще Федька бидоны с молоком возит. Два раза в день.
– На тракторе? – уточнила Катя.
– Точно. К ферме ведь дорога такая, что только на тракторе и проедешь.
– Значит, вы видели доярок и тракториста? Кого еще?
Дядя Кузьма задумался:
– Кого еще? Да вроде, получается никого. Ну, еще пастух Колька утром коров из деревни гонит. Вот вроде бы и все.
– Больше никого не было? Может какие-нибудь посторонние, не из деревни? Дачники, например.
– Дачники здесь не ходят! – с уверенностью возразил сторож. – Чего им здесь ходить? Отсюда ни в лес, ни на реку не попадешь. Здесь только коровьи лепешки собирать, а не грибы и ягоды. Нет, дачники здесь не ходят.
– Может, кто еще? – продолжала настаивать Катя. – Милиционер, например, или журналист.
– Журналист? – сторож оживился. – Журналист был. Точно. Вот, как ты сказала, я и вспомнил. Был журналист. С фотоаппаратом, с трубкой, все как полагается.
– С трубкой! – воскликнула Катя, и глаза у нее азартно сверкнули. – С этого момента поподробнее, господин сторож.
Сторож подпрыгнул:
– Какой я тебе господин? Ты чего это ругаешься?
– Да это я так, – девочка махнула рукой, – не обращайте внимания. Обычное обращение сыщика к свидетелю.
– А, ну тогда ладно. Давай, валяй дальше. Ты, главное, мне пса найди.
– Найдем. Но вернемся к нашим баранам.
– К каким еще баранам? – опять вздрогнул сторож. – Баранов здесь нет. Овец тоже.
– Это образное выражение. Я хотела сказать к журналисту. Опишите мне его. Как он выглядел? Во что одет? Манера поведения, особые приметы. Может он горбатый или хромой?
Дядя Кузьма задумался:
– Ты прямо, как милиционерша настоящая. Такие вопросы задаешь, просто голова от них трещит. Не горбатый он и не хромой. Обыкновенный. Как выглядит? Обыкновенно. Рубашка белая, штаны тоже белые. Ботинки на толстой подошве. На груди фотоаппарат. На носу очки. Все, как положено. И это, трубку в зубах он держит, но не курит.
Катя что-то стала нажимать на мобильном телефоне, затем сунула его под нос сторожу. На маленьком дисплее высветился снимок, который она успела сделать у реки. На снимке был тот самый подозрительный дядька с автобуса. Правда снят он был издалека, и лица разглядеть было невозможно.
– Это он? – спросила Катя.
Сторож прищурился и долго всматривался в маленький экран.
– Он.
– Вы уверенны?
– Уверен. Вот, как ты мне его показала, так я его сразу и узнал. Он это. Журналист.
– Вы с ним разговаривали?
– Разговаривал.
– О чем?
– О погоде.
– О погоде? – удивилась Катя.
– О погоде, – настаивал дядя Кузьма.
– А кто из вас первым начал говорить о погоде?
– Он. Кто же еще? Я у ворот стоял. А он мимо идет. Мартын, он рядом со мной был, на него залаял. Он всегда на прохожих лает. Это у него обязанность такая: лаять. Для того его и держат. Так вот. А этот, нисколько его не испугался. Подошел ко мне и вежливо говорит:
– Хорошая погода нынче, уважаемый, только шибко жарко.
– Так прямо и сказал?
– Слово в слово. А потом спрашивает, правильно ли он к ферме идет. Я ему и сказал, что правильно. Затем меня любопытство разбери. А вы кто такой, спрашиваю. А он мне и скажи, что он журналист из города, репортаж про нашу ферму писать собирается и про наших доярок. Так значится, сказал и пошел своей дорогой.
– И все?
– Все.
Катя подумала, чтобы ей еще спросить, но так ничего не придумала. От усердия она даже палец в рот засунула и голову вверх запрокинула и вдруг обнаружила, что небо стало совсем темным, звезды на нем уже были отчетливые, а над горизонтом уже светила луна.
– Ой, – вслух подумала она, – кажется уже ночь.
– Да уж почти одиннадцать, – согласился дядя Кузьма. – Что-то вы совсем припозднились.
Ребята переглянулись.
– Нам влетит, – сказали Ерема и Данилка и взялись за руки.
– Бабушка наверно тоже с ума сходит! – жалобно произнесла Катя. – И Лешка волнуется. Скорее бежим домой. До свидания, дядя Кузьма! Мы завтра придем.
– И вам не болеть, – проводил детей сторож.
Троица пулей побежала к деревне. Темнота стояла непроницаемая. Лишь в темноте голубеньким светом мерцал Катин мобильный телефон.
– Куда идти? – спросила она через десять минут, когда деревня так и не показалась. – Мы вообще правильно пошли? Где Разгуляевка?
– Вон там! – заикаясь, сказал Ерема и показал в одну сторону.
– Нет, вон там! – показал в противоположную Данилка и зубы у него выбили дробь.
– Заблудились! – сделала вывод Катя.
Что-то в темноте громко зашуршало и затрещало. Послышался мокрое шлепанье, звук стекающей на траву воды и чье-то злобное шипение.
– Змей ползет! – прошептал Ерема.
– Крокодил! – подхватил Данилка.
– Ой, мамочка! – воскликнула Катя.
Ребята вздрогнули и, прижавшись друг к другу, взялись за руки. Они приготовились к самому худшему.
ГЛАВА VI
СОПЕРНИЦЫ
Когда Катя отправилась по детективным делам, Лешка остался один. Его охватила тоска. Наташи рядом не было, и жизнь казалось совершенно бессмысленной. Надо было хоть чем-то себя отвлечь. Васильев решил отвлечься полезным трудом. Часа два он помогал бабушке в огороде, выполняя ее многочисленные задания. Наносил воды в баки, прополол несколько грядок, полил огурцы, подвязал кусты смородины, собрал клубнику. Работал он усердно, если не сказать, яростно, так что бабушка не раз ему предлагала отдохнуть.
– Лешенька, внучек, – говорила она ему, как маленькому. – Отдохнул бы, посидел в тенечке с книжкой, я бы тебе молочка с булочкой дала.
– Я целый год отдыхал, – отвечал на это Лешка и с еще большим усердием продолжал работу. Прошло два часа.
– Хватит, ты меня загонял, – сказала тогда бабушка Маша, решив пойти на хитрость. Ведь загнать в работе ее было невозможно. – Я устала. Хочу отдохнуть, на диванчике полежать, прежде чем за ужин приниматься. И ты тоже иди, отдохни.
– Давай я тебе картошки начищу, – предложил мальчик.
– Я сегодня макароны по-флотски на ужин делать буду, – находчиво ответила на это бабушка. – Так что картошка мне не нужна. Иди уж, играй на своем компьютере. А то ведь Катя вернется и снова его у тебя заберет. Опять придется тебе ночью не спать. Разве это дело?
– А ведь верно, – согласился Лешка. – Катя придет и комп заберет. Это уж точно. Опять письмо Юрке писать будет.
И Лешка побежал доставать из сумки ноутбук. Но только он разложился в своей комнатенке на кровати, только запустил системную программу и уже хотел войти в новую игру, как в дверь постучали, и звонкий девичий голосок спросил:
– Баба Маша, здрасте! Я тут узнала, что к вам Леша из города приехал. Он дома?
Занавеска, которая только и отделяла Лешкино убежище от зала, распахнулась, и к мальчику заглянула сияющая Варька.
– Ага, ты дома, Лешенька! – радостно улыбнулась она. Даже веснушки на ее лице словно засветились от радости. – Ну, здравствуй, здравствуй, дорогой!
– Варька? Привет! – удивился Лешка и не очень вежливо поинтересовался: – Тебе чего? В жизни не заходила, а тут нате!
– Вот тебя пришла проведать, навестить дорогого гостя, – Варька безо всякого стеснения и приглашения присела на кровать и пододвинулась поближе к Васильеву. – Мне твоя сестра сказала, что ты тут скучаешь в одиночестве.
– Катя? Она так сказала? – не поверил Лешка, и на всякий случай отодвинулся от Варьки подальше. – Но я не скучаю.
– Скучаешь, скучаешь! – заверила парня Варька, бесцеремонно захлопнула ноутбук и еще раз подвинулась, да так близко, что буквально прижалась к нему всем телом и громко задышала. – А я вот пришла на тебя посмотреть и развлечь, если скучаешь. Чего на улицу не выходишь? Погода замечательная! Заболел?
– Да нет, – Лешка хотел еще раз отодвинуться от Варьки, но было уже некуда. Она прижала его к самой спинке кровати, – здоровый я.
Варька глубоко и счастливо вздохнула и положила ему голову на плечо:
– Ой, Лешенька, как же я по тебе соскучилась! Ведь целый год не виделись.
У Лешки от такого с ним обращения глаза округлились. В прошлом году, конечно, он, как и все мальчишки бегал вместе с Варькой и другими девчонками на речку, ходил смотреть фильмы в клубный видеосалон, играл в игры с мячом, и многое другое, но никаких отношений с тогда еще совсем юной Варькой у него не было. Больше того, в прошлом году Варька была на целую голову ниже, всего стеснялась и чуть что краснела. Теперь же перед ним была настоящая обольстительница, которая громко дышала ему в ухо и щекотала волнистыми рыжими волосами щеки.
– Как ты там, в городе без меня жил весь этот год? – продолжала ворковать Варька.
Лешка сделал попытку встать, но у него не получилось, так как девица крепко прижала его к спинке кровати, да еще и рукой вцепилась в железную перекладину, преградив путь.
– Ты это чего? – удивился он.
– Соскучилась я по тебе, Лешенька! Измаялась.
– Ничего не понимаю!
– Чего тут понимать? Я же помню, как ты на меня смотрел прошлым летом, – усмехнулась Варька. – Только я тогда еще совсем пацанка была. Несмышленая. Рано было мне тогда еще гулять с тобой. Но я тебя тоже любила, только признаться не могла. А вот теперь признаюсь. Теперь я смелая.
– Ты дура, что ли, Варька? – совсем уж удивился Лешка. Он покраснел до корней волос.
– Конечно дура! – согласилась Варька. – Все влюбленные девушки дуры последние. Но ничего с собой не могу поделать. Хоть режь меня ну куски, хоть что со мной делай, не справляюсь я с собой. И гордость забыла девичью и стыд, сама к тебе пришла. И плевать мне на то, что люди скажут. Одного только тебя любила и любить буду.
Варька так расчувствовалась, что даже всхлипнула и ослабила хватку. Лешка воспользовался этим и вырвался, наконец, на свободу.
– Ух! – выдохнул он, чувствуя, как пол уходит у него из-под ног.
Варька кинулась к нему, и, не успел Лешка опомниться, как она повисла у него на шее.
– А ты еще красивее стал, чем в прошлом году был, – прошептала она Васильеву в ухо. – Повзрослел, возмужал, усы вон уже пробиваться начали, и во взгляде у тебя что-то новое, чего раньше не было. Настоящий мужчина!
Лешка с трудом оторвал Варьку от себя и отбросил ее обратно на кровать.
– Совсем чокнутая! – пробормотал он и пальцем у виска покрутил.
– Ничего вы, городские в нашей любви не понимаете! – вздохнула Варька, встала и поправила подол платья и волосы. – А только знай, Лешенька, что я от тебя не отстану. Уж если мне в голову чего стрельнет, колом оттуда не вышибешь. Все равно будешь мой!
Лешка возмутился:
– Я тебе, что вещь что ли?
– Нет, не вещь, – согласилась Варька. – Ты больше, чем вещь, ты мой парень!
Последнее слово она произнесла с мечтательно нежностью.
– Не собираюсь я быть твоим парнем! – грубо ответил Лешка.
Варька вздрогнула и произнесла совсем другим вкрадчивым и одновременно грозным тоном:
– Это что же? Чем же я для тебя плоха?
– Да ни чем не плохо… просто…
– Ну, договаривай! Я что уродина? – Варька встала и даже топнула ногой и мотнула головой, отчего ее толстая рыжая коса со спины перелетела ей на грудь. – Или хромая, косая какая-нибудь? Говори! Чем я тебе не угодила? Чем плоха?
– Да при чем тут это?
– А раз не при том, то и не отнекивайся! Я к тебе первая пришла. Скажи, первая?
– Что значит первая?
– Кто-нибудь из деревни из девчонок приходил?
– Не приходил.
– Значит, я первая тебя забила. Так что, не отнекивайся.
Лешка потряс головой и выдохнул:
– А если я того, не буду с тобой гулять?
– Как так не будешь? – удивилась Варька. – Что же ты один будешь?
– Один.
– Но ведь одному не интересно.
– Ничего, мне и одному интересно.
– Что своей Катьке сопли вытирать будешь? Нянькой опять сюда приехал?
– А твое какое дело? – возмутился Лешка. Он очень не любил, когда всякие личности намекали, что он для Кати нянька. Это, когда сестра маленькая была, он с ней нянчился, а сейчас они уже давно были просто друзьями. – Это ты своему Митьке сопли вытирай, а Катя уже взрослая. Ей няньки не нужны. К тому же, в отличие от твоего братца, у нее и соплей нет.
Варька вдруг перестала сердиться и звонко рассмеялась:
– Да ладно, чего мы спорим, как маленькие. Пошли лучше на речку погулять сходим. Цветочков соберем, птичек послушаем. Ты меня целоваться научишь. Умеешь ведь, небось, целоваться? Я знаю.
Ну и Варька! Лешка опять глаза вытаращил:
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. В городе у тебя ведь есть девушка?
– Это тебе Катя сказала? – Лешка покраснел от гнева.
– Какая разница, кто сказал. Кто сказал, тот и сказал. Так есть девушка?
– Ну, есть! – с трудом признался Лешка.
– Вот и хорошо. В городе у тебя одна, а здесь буду я. Согласен?
– Нет!
– Ну и зря, – Варька пожала плечами. – Только ты сразу-то «нет» не говори. Подумай хорошенько, чего теряешь. Взвесь все. Обдумай. А я к тебе потом зайду. Завтра. Прямо с утра.
И гордо закинув свою рыжую косу обратно за спину, Варька вышла в дверь и с грохотом ее захлопнула.
– Уф, – выдохнул Лешка. – Кошмар какой-то.
На всякий случай он выглянул в окно и убедился, что Варька действительно уходит. Увидев ее рыжую голову в другом конце улицы, он успокоился и вернулся к ноутбуку. Открыл его и снова включил. С тихим приятным мурлыканьем стала загружаться система, но только осветилось голубым сиянием окошко «Windows», как послышался стук каблучков по деревянному крылечку, и в дверь постучали.
Лешка даже подпрыгнул от неожиданности и неприятного предчувствия. И предчувствие его не обмануло. Дверь со скрипом отворилась, и в нее уверенной походкой вошла Ксюша. Она была в коротких розовых шортах и такой же блузке, и в блестящих туфельках на тончайших шпильках. Уж как она умудрялась ходить на таких каблуках по деревне, уму непостижимо. В поднятой руке девочка держала что-то, накрытое полотенцем. Она увидела испуганного Васильева и направилась прямо к нему.