Продавщица сняла с полки воду, поставила на прилавок.
– А школа у вас где?
– А школы у нас нет.
– Как? – удивился Колумб. – Где же дети учатся?
– Они в район ездят. На автобусе.
Тут мы приуныли. Раз школы нет, то и нам тут делать нечего. А вот Колумб не приуныл.
– Пошли, – сказал он.
Мы вышли из магазина, осмотрелись. Направо начиналось село. Узкая дорога меж домов и палисадников. Много развесистых лип, уже украшенных осенним золотом. Прямо перед нами – длинное заброшенное строение. Без крыши, без окон. Перед ним, в низинке, – грязно-бурое пространство с редкими кустиками бурьяна на нем. Оттуда ощутимо тянуло тяжелым запахом.
Колумб вздохнул:
– Бывшая ферма. Фермы фактически уже нет, а навоз остался. Ладно, пошли, ребятки.
И мы пошли «повдоль» села к бывшей церкви, к нынешней пилораме. Еще издали мы почувствовали запах опилок и стружек. И по этому запаху безошибочно вышли в нужную точку. Вокруг точки грудились горы опилок и обрезков, а сама точка была заперта на два висячих замка.
Приехали, называется!
И на церковь совсем непохоже. Просто квадратное здание с высокими старинными окнами с решетками, без крестов и даже без куполов.
– Выходной день, – сказал Колумб и присел на березовый чурбак. – Давайте-ка вашу схему.
Он повертел листочек, вздохнул, сдвинул свою шапочку на макушку.
– Так… Привяжемся к местности. Церковь мы нашли. От нее стрелка указывает на «Шк». Что это может быть? Не шоколадка же.
– Здрасьте! – сказал Алешка сердито. – Русским языком написано – школа!
– Школа… Может быть. – И пробормотал чуть слышно, себе под нос: – Ковшик… Это понятно. Кораблик… – И вдруг улыбнулся и сказал: – Вот она, разгадка! Ковшик – это, ребята, Малая Медведица. Созвездие такое.
– Это ясно, – небрежно заметил Алешка. – Умка называется.
– Какая еще Умка? – удивился Колумб.
– Маленький белый медвежонок. Большая Медведица – она и есть большая. А маленький медвежонок – Умка. Даже песня такая есть. «Ножкой снег мешая, ночь идет большая… Спят твои соседи – звездные медведи…»
Тут он прикусил язык и вытаращил глаза:
– Все ясно!
– И мне тоже, – сказал Колумб. – Какая звезда в созвездии Малой Медведицы самая главная? Вспомнили?
– Полярная! – завопил Алешка. – Она всегда на север показывает! И зимой, и летом! Круглый год!
– Молодец. А вот кораблик… Он неправильно нарисован. Флажок на мачте должен развеваться в ту же сторону, что и надуваются паруса. А он? Куда он развевается?
– Он развевается, – взвизгнул Алешка, – в сторону старого дома, где зарыт в подвале клад оружия! На школу он развевается!
– Учишься ты вообще-то плохо, а соображаешь хорошо, – своеобразно похвалил его Колумб. И встал. – Где у нас север?
– Там, – одновременно сказали мы с Алешкой и показали в разные стороны.
Колумб покачал головой. Посмотрел на небо, взглянул на часы.
– Север там. – Он махнул рукой в северном направлении. Подошел к бывшей церкви, встал спиной к дверям.
Мы подбежали к нему.
– Вот, делаем так. – Колумб держал перед собой листок со схемой. – Направляем звездочку ковшика на север. А неправильный флажок теперь указывает нам на нужную точку.
– На старинный школьный дом, – сказал Алешка. – Которого давным-давно уже нет на белом свете. Ни на севере, ни на юге. Ни на белой медведице.
– А это мы еще посмотрим. Да вот нам сейчас и подскажут.
К пилораме бодро шагал дед в зимней шапке, в валенках с галошами и с клюкой в руке.
Он подошел к нам и со всеми уважительно, сняв шапку, поздоровался за руку.
– И кто ж вы будете? За досками приехали? Ай, как не в лад. У них выходной нынче. А эти шплинты, – кивнул он на меня и Алешку, – внучата ваши будут? Похоженькие.
– Ага, – пробормотал Алешка. – Особенно в профиль.
В профиль наш Колумб немного усатого журавля напоминал. Длинным носом.
– Да… – Дед, похоже, любил поговорить. – Вишь, как не свезло вам. Чтоб вам было завтра приехать. Или позавчера.
– Да мы не за досками, – сказал Колумб. – Мы ищем старый дом купить. Есть у вас в селе старый дом на продажу?
– И не ищите. Все уж раскупили. У нас теперь дачников поболе будет, чем сельчан.
Тут Алешка немного схитрил.
– А вот тот дом, бывшая школа. – Он махнул в сторону нашей предполагаемой находки, указанной «неправильным» флажком. – Его уже кто-нибудь купил?
Дом отсюда не был виден. Если он и существовал, то его все равно скрывали густые деревья с золотыми осенними листьями.
– Тот? – испуганно переспросил дед. Он снова сорвал с себя шапку и машисто перекрестился. – Борони вас бог тот дом куплять! Нечистый он!
– Отмоем, – сказал Алешка.
– Отмоет он! – сказал дед. – От чертей да всякой нечисти не отмоешь.
– Каких чертей? – Алешка вытаращил глаза. Не от страха, а от интереса. – Рогатых?
– Каких-каких… Может, и рогатых – я их не видал. – Дед уселся на чурбачок, достал смятую пачку папирос, закурил, пустив в осенний воздух легкую струйку дыма. – Тот дом еще купец строил, в старое время. Да плотников обманул, плохо рассчитался с ними за работу. Один из них возьми да скажи в сердцах: «Не быть добру в том дому!»
– Интересно, – сказал Колумб, тоже усаживаясь на чурбак.
– Дальше еще интереснее, – заверил дед. – Не прижился купец в новом доме, не заладилось там житье-бытье.
– А что так? – Это Колумб спросил.
– А вот так! На чердаке по ночам чтой-то стучит, ктой-то бродит, бурчит. Горшки с полок вдребезги падают, свечи гаснут, на печи каша пригорает, ложки теряются. И всякая другая чертовщина.
– Полтергейст, – сказал Алешка.
– Не ругайся, – сказал дед.
– Купец, конечно, дом продал, – предположил Колумб. – И новый хозяин тоже в том доме не прижился.
– Точно сказал! – Дед обрадовался, будто ему цветочек подарили. – А вот после революции чертовня прекратилась. В дому сначала сельсовет поселился, а потом его под школу отдали.
– Ну, тут, конечно, опять началось! – сказал Колумб. – Чертенята забузили.
Дед кивнул, вздохнул.
– Как водится. Но не больно долго они бузили – война с германцем началась. Фашисты, как в наши края нагрянули, в том дому поселились, совсем дом испоганили. Сейчас пустой стоит, разрушается. И опять в нем нечистая завелась. По ночам шебуршит. Огоньки там неприкаянные бродят. Смешки хихикают. – Дед встал, покряхтел, распрямляя спину, и добавил: – Не бери, мил-человек, это здание. Не быть добру в том дому.
– Пожалуй… – Колумб изобразил на лице нерешительность. – Но все-таки взгляну на него. Как туда пройти?
– А вот просто. Тропочкой, мимо пруда, мимо ветелки – там увидишь. Но в дом не заходи, гляди со двора.
– Что так?
– Нечистая тута, сказано же. А потом – полы в нем посгнивали. Провалишься, не вылезешь, подвал под домом шибко глубокий. И на помочь никого не дозовешься. Энтот дом все стороной обходят.
Узкой тропочкой мы вышли к пруду. На самом берегу его стояла огромная старая ветла. Развесистая такая, с дуплом в стволе.
– В ней леший живет, – небрежно сообщил Алешка. – Лохматый такой, сучковатенький.
Колумб улыбнулся:
– Знакомый твой?
А мне и в самом деле показалось, что в темной глубине дупла мелькнула лохматая голова в бейсболке задом наперед. Да еще раздался пронзительный свист. Так только соловьи-разбойники свистят. Да наш Алешка. Он так свистнул в ответ, что с ветлы посыпались листья в пруд. А туда уж и сыпаться было некуда – весь пруд был покрыт разноцветными листьями: красными, бордовыми, зеленоватыми, золотыми. Будто лежал на воде красивый узорчатый ковер. Да такой плотный, что так и хотелось по нему пробежаться. Особенно – Алешке. Он на ходу подобрал и побросал в пруд камешки, полюбовался, как листья раскачиваются на волнах вроде маленьких корабликов. Лешка вообще резвился как весенний воробей под первым солнышком. Еще чуть – и на одной ножке поскачет.
– Ты чего? – не выдержал я. – Красивую пуговку на дороге нашел?
– Ага! – Алешка улыбнулся во весь рот. – Клад нашел! Смотри, Дим, все совпадает. И подвал в этом старом доме есть, и нечистая сила водится. Самое место для клада.
И что удивительно – Колумб одобрительно молчал и согласно покачивал головой.
Мы миновали пруд, прошли мимо красивого колодца шалашиком, остался позади последний с края села дом, начались густые заросли кустов и деревьев, меж которых вела нас к цели узкая, но хорошо заметная и протоптанная тропка.
Заросли становились все гуще, но тропка среди них не терялась.
– Интересно, – сказал вполголоса Колумб, – дом – заброшенный, а стежка к нему – живая. – Он помолчал. – Не удивлюсь, если в этом доме кто-то обитает.
– Нечистая сила? – обрадовался Алешка. – Щас мы ее посмотрим, вон дом, уже виднеется.
Заросли деревьев неожиданно кончились. Сменились зарослями лопухов и крапивы. Я таких в жизни не видел. Стволы у лопухов – толщиной с мою ногу, листья – как уши у слона. А крапива… В общем, из этих джунглей едва-едва высовывалась крыша, вся заросшая мхом по старому шиферу.
А тропа была незаросшая. И подвела нас прямо к двери. Вернее, к дверному проему, потому что самой двери не было. И вместо окон, в которые лезли листья лопухов, были одни мрачные дырки.
Мы заглянули внутрь… Мрак и жуть. Голые бревенчатые стены, из пазов свисают лохмотья пакли. Как ведьмины космы. Пола почти нет, только несколько гнилых досок, меж которых белеют шляпки тонконогих грибов. Сыро, пахнет как-то противно. Зато под потолком вовсю чирикают воробьи вокруг своих гнездышек. Это, наверное, они таскают паклю из щелей.
– Дом с привидениями, – вполголоса сказал Алешка. – Только что-то их не видать.
– До полночи еще далеко. – Это Колумб сказал. И, как мне показалось, с некоторым сожалением. То ли ему очень хотелось на призраков посмотреть, то ли домой поскорее вернуться.
Алешка тем временем развернул листочек со схемой.
– Вон туда надо идти, – сказал он, махнув рукой в сторону дверного проема в стене. – Там комната «Уч». Ты понял, Дим? Вовсе не учительская, как мы думали, а комната, где жил учитель. Вот тебе и «Уч». А направо – комната с подвалом.
Вот в этом темном проеме и появилось привидение, не дождавшись полночи. В правой руке привидение держало какой-то блестящий горшок.
– Чего надо? – спросило привидение грубым и злым голосом. – Чего приперлись?
Привидение было похоже на долговязого парня в черной кожаной куртке, увешанной стальными цепочками, гайками и болтами. А блестящий горшок оказался мотошлемом.
Обычно привидение всегда немного грустное и задумчивое, а этот призрак был злобен и агрессивен.
– Чего надо? – повторил он. – Чего вы здесь шарите?
– Меридиан ищем, – находчиво ответил старик Колумб. – Ты не видал его? Где-то здесь он был.
Парень растерялся. И даже немного испугался. Он, наверное, подумал, что Меридиан – это неизвестный ему бандитский авторитет, наш покровитель.
– Нет его тут, – сказал он уже почти миролюбиво. – Не заходил.
– Жаль, – вздохнул Колумб. – А он нам очень нужен.
– Он всем нужен, – вставил Алешка. – Без него никак нельзя.
– Пошли, возле магазина посмотрим, – предложил я. Мне не терпелось смотаться из этих сырых и недружелюбных развалин, подальше от злого призрака со шлемом.
Мы вышли из дома на яркий осенний свет. И я прямо всей спиной чувствовал недоверчивый и настороженный взгляд этого парня.
– Создается такое впечатление, – вполголоса сказал Колумб, когда мы шли мимо пруда, – что у нас с этим призраком общие интересы.
– Он тоже Меридиана ищет? – спросил Алешка.
– Он, я думаю, тоже клад ищет.
– Интересно! – Алешка даже остановился. – А он-то откуда про клад знает?
– Я думаю, про этот клад вся деревня знает. Легенда местного значения.
– Пошли назад! – решительно выступил Алешка. – Пошли, поскорей клад откопаем. Пока какой-нибудь Меридиан раньше нас его не откопал.
Колумб усмехнулся:
– Не спеши. Если за все эти годы твой клад никто не нашел, значит, он хорошо спрятан. Время еще есть. И потом, разгадка клада – в этой записке. А записка только у нас. – И он спросил чисто по-нашему: – Врубился?
Не знаю, как Алешка, а я врубился. Правда, с другой стороны. Мне стало ясно, что эта записка уже побывала в чьих-то руках. И вот эти слова «Мск. обл.» не случайно написаны взрослой рукой. И не так давно.
В задумчивости и тревоге мы вернулись к магазину, возле которого дремала наша славная «Победа».
– Подкачивать будем? – мрачно спросил я.
– Попозже. – Колумб обернулся. – В другом месте. – Он явно чего-то опасался. Лешего, что ли?
Мы забрались в машину.
– Ну и что? – недовольно спросил Алешка. – Съездили? Откопали сокровища?
– Чтобы найти клад, – рассудительно сказал Колумб, пытаясь разбудить машину стартером, – нужна большая подготовительная работа. Изучение, так сказать, первичных материалов… Ну, давай же, давай, старушка… В нашем случае – необходимо прежде всего разгадать эту шифровку. Не думаю, что она очень сложная. Особенно с учетом того факта, что придумал ее мальчуган.
– Вот я и разгадаю, – сказал мальчуган Алешка. Мне бы его уверенность. – Ладно, поехали домой. Экскурсия по местам боевой славы закончилась.
Да, закончилась. Но не совсем. Вернее, экскурсия закончилась, а боевая слава только начиналась. В дальнем конце села послышался нарастающий шум. Он состоял из какого-то треска, свиста и воплей. Будто на село напали воинственные индейцы. Или неистово приближался опаздывающий железнодорожный состав.
Мы обернулись. И обомлели. По улице, с дымом и треском, мчался старенький мопед, на котором, как на ослике, сидел наш новый знакомец по кличке Призрак. А за ним неслась толпа пацанов. С палками.
Сначала я подумал, что они гонятся за ним. А потом понял, что вовсе не за ним, а за нами. Все стало ясно: парень подумал и догадался, что мы – его конкуренты в деле розыска сокровищ. Он собрал всю свою банду и бросился в погоню.
Алешка поддержал мои мысли. Он проворчал:
– Ему, наверное, кто-то подсказал, что меридиан с маленькой буквы пишется. Надо удирать.
Надо! Еще как надо-то! Только, кажется, уже поздно. Орда угрожающе надвигалась, а «Победа» никак не просыпалась.
Колумб взял командование на себя.
– Дима! Вылазь! Толкай машину! Дверцу свою не закрывай!
Я выскочил из «Победы», уперся в ее зад, поднапрягся – и она стронулась с места. Неохотно и лениво. Однако до Москвы я ее не дотолкаю. Даже с остановками на подкачивание.
Но это не понадобилось – наш командор Колумб предусмотрительно поставил машину на горку. Зная ее характер, он частенько, когда не было поблизости буксира, заводил ее подобным образом. Вот и сейчас «Победа», набирая скорость, покатила вниз, к шоссе. Я ее догнал и шмыгнул в заранее распахнутую дверцу.
А сзади нарастал торжествующий и угрожающий шум погони. Размахивая палками, вопя во все горло, преследователи нас догоняли. Прерывистый треск старенького мопеда уже висел у нас на хвосте.
Но и наша старушка набирала ход. Колумб включил скорость и зажигание – мотор ожил. И тут бы самое время помчаться вперед, без остановок, до самой Москвы, но дорога внизу делала крутой поворот, за которым как раз находилась бурая масса навоза из заброшенной фермы.
Колумб, не решившись на крутой скоростной вираж, чуть притормозил… Парень в болтах и гайках нагнал нас и ударил передним колесом мопеда в наш задний бампер. Здорово ударил. Так здорово, что вылетел из седла, перелетел через нас, болтая ногами, и с воплем шлепнулся в навозную жижу.
– Красиво! – восторженно выдохнул Алешка. – Изящно даже.
А Колумб молча усмехнулся и поправил зеркальце заднего обзора. Думаю, притормозил он не случайно. Не только из-за крутого поворота…
Погоня осталась позади: отмывать своего вожака от… ну, скажем, от позора. А мы, уже без всяких приключений, не считая, конечно, «подкачать бы надо» у каждого столба, добрались до дома.