Алехина признает весь мир, но не признает советская Россия. Посольство в Париже отделывается отписками, когда он просит дать ему визу. Но в 1939 году примирение с бывшей родиной казалось таким близким. Алехин согласился на матч с Ботвинником, несмотря на противодействие международных шахматных кругов. В этом стремлении к примирению его поддерживала масонская ложа «Астрея», в которую Алехин вступил в Париже в 1928 году.
Здесь следует немного остановиться на отношении лучшего друга всех советских шахматистов к шахматам. Сталин эту благородную игру не любил, хотя и играл в шахматы, а к шахматистам относился с подозрением. Тем более, что большинство троцкистов и «врагов народа» эту игру любили и уважали. В 1920-е годы в стране благодаря попечению прокурора Николая Крыленко (будущий «враг народа») создается Всесоюзная шахматная секция. В 1925 году Крыленко и Ильин Женевский (известный большевик, брат Раскольникова, «предателя и врага народа») организуют знаменитый турнир в Москве, после которого «шахматная лихорадка» захлестывает СССР. Лев Давыдович Троцкий тоже любил «сыграть партейку» с Владимиром Ильичом.
Товарищ Сталин все это видел и хорошо понимал или думал, что понимает, кого его враги уничтожают на шахматной доске. В своей речи на Московской губернской партконференции в ноябре 1927 года он сравнил лидеров оппозиции не с кем-нибудь, а с шахматистами. В 1937 году, когда НКВД потребовался обвинительный материал на Крыленко, шахматисты превратились в презренных заговорщиков и шпионов. Так возникло «шахматное дело», жертвами которого стали десятки талантливых игроков; едва унес ноги из Советского Союза поселившийся в Москве Эммануил Ласкер с женой. О каком таком примирении мог думать Алехин в то время?
Вообще шахматы всегда настраивали Сталина на мысли о смерти и о врагах. Вероятно, ему жалко было фигур, которые забирал у него противник. Кинорежиссер Михаил Чиаурели, создатель многих фильмов о вожде, бывал частым гостем на сталинской даче. Как-то в начале 1950-х годов Сталин прислал за ним машину, когда режиссер приехал, предложил сыграть в шахматы. Партнеры сделали всего несколько ходов, и вдруг Сталин, держа на весу фигурку, посмотрел на Чиаурели долгим немигающим взглядом: «А не собираешься ли ты, Михаил Эдишерович, меня убить?» Взгляд Сталина был холодным и жестоким. Прошла долгая минута. «Шучу, Михаил Эдишерович, шучу», – успокоил Сталин насмерть перепуганного партнера. С тех пор Сталин каждую неделю звал Чиаурели на партию в шахматы и всякий раз повторял свой вопрос. И, выдержав паузу, добавлял: «Шучу, Михаил Эдишерович, шучу».
Начавшаяся Вторая мировая война перечеркнула все планы Алехина. Париж был оккупирован, и чемпион, не желая отказываться от шахмат, соглашается признать немцев. В 1941 году он проводит две партии против Боголюбова в оккупированной Варшаве. Помощником у него числится гауляйтер Польши Франк, а консультантом Боголюбова – губернатор Варшавы Фишер. В марте 1941 года в газете «Паризершахцайтунг» появляются статьи Алехина об «арийских» и «еврейских» шахматах. Затем они издаются отдельными брошюрами в Третьем рейхе.
Эти выступления вышли боком чемпиону после разгрома нацистской Германии. Американская федерация шахмат, в которой в основном были евреи, обвинила Алехина во всех смертных грехах. Но Федерация шахмат СССР делала вид, что ничего такого не знает. Это было связано с согласием Алехина все-таки провести матч с Ботвинником, и руководство советских шахматистов надеялось на легитимный переход титула чемпиона в СССР.
Но матч не состоялся. Алехин внезапно умер. Умер без видимых причин, загадочно. По одной из версий, он подавился куском мяса в парижском ресторане, по другой – в его еду был подсыпан яд, и он умер на улице, а потом его тело незаметно перенесли в гостиницу. Мартовским утром 1946 года Алехина нашли мертвым в его номере, сидящим одетым за столом, на котором стояла шахматная доска с расставленными фигурами.
ТОТАЛИТАРИЗМ И ОТРАВЛЕНИЯ
«Идет штурм Берлина. Гитлер принимает яд. Корчась в конвульсиях, он говорит своему адъютанту: “Передай товарищу Сталину, что его задание полностью выполнено"».
Советский анекдот 60-х годов XX векаСПЕЦИАЛЬНЫЙ КАБИНЕТ
В 1921 году глава Совнаркома Владимир Ильич Ленин подписал распоряжение о создании токсикологической лаборатории, которую стали именовать «Специальным кабинетом». В первые годы после своего создания «кабинет» подчинялся непосредственно Совнаркому, а не спецслужбам. Опытные химики и врачи под руководством профессора Козакова создавали новые яды и составы для врагов первого в мире рабоче-крестьянского государства.
Одной из первых операций ОГПУ, проведенной с помощью «Специального кабинета», было устранение Ярославского. В. Л. Ярославский, бывший гвардейский офицер, во время Гражданской войны командовал знаменитой кавалерийской «Железной заволжской бригадой». Он воевал на Восточном, Южном фронтах. Когда его конников бросили против народной армии Нестора Махно, он начал понимать «всю бессмысленность войны против своего же народа». После войны Ярославский закончил Военную академию и был направлен в Вену, откуда координировал действия Военного центра Болгарской компартии по подготовке восстания. В середине 1920-х годов Ярославский принял участие в разработке и проведении теракта против главы болгарского правительства. Акция окончилась неудачей. 16 апреля 1925 года при отпевании покойного военного коменданта Софии в результате взрыва бомбы в софийском соборе погибло 150 человек, а тот, на кого покушались, премьер-министр Цанков, не пострадал. Бессмысленные жертвы привели к депрессии и разочарованию Ярославского в своей работе, и он решил порвать с военной разведкой. Он уехал в Германию, где попытался выйти на резидента английской разведки. Это стало известно Москве. По приказу начальника иностранного отдела ОГПУ М. А. Трилиссера он был отравлен в августе в одном из кафе немецкого города Майнца работниками военного аппарата Германской коммунистической партии братьями Голке. 29 августа 1925 года Трилиссер отправил телеграмму в Берлин тамошнему резиденту: «Уважаемый товарищ. Ваше сообщение об исполнении поручения в Майнце получено. Необходимо устранить свидетелей… Нами установлено, что Ярославский имел связь с каким-то англичанином, приехавшим из Америки в Париж, и к нему он и порывался ехать. Об установлении его личности нами сообщено в Париж». Подчищая хвосты после акции, ОГПУ вычислило, что англичанином был небезызвестный Сидней Рейли, который позднее тоже стал жертвой советских спецслужб.
В том же 1925 году из-за сходных причин порвал с ГПУ нелегальный резидент в Прибалтике Игнатий Дзевалтовский. В декабре 1925 года по приказу того же Трилиссера он был отравлен. Сделав небольшое историческое отступление, мы можем увидеть, что ликвидация невозвращенцев является старой доброй российской традицией, которую большевики только подхватили. В конце XVII века московский посол в Константинополе Петр Андреевич Толстой прислал царю Петру донесение, в котором речь шла о молодом подьячем Тимофее, который, познакомившись с турками, вздумал обасурманиться: «Я его призвал тайно и начал ему говорить, а он мне прямо объявил, что хочет обасурманиться; я его запер в своей спальне до ночи, а ночью он выпил рюмку вина и скоро умер; так его Бог сохранил от такой беды… Теперь, опасаясь того же, я хотел бы отпустить тех людей, от которых боюсь отступничества». Толстой впоследствии принимал участие во всеевропейской охоте российских спецслужб на царственного невозвращенца – царевича Алексея. Так что спецслужбы молодой советской республики развили добрые старые традиции российской монархии.
Под «крышу» НКВД «Специальный кабинет» перешел в 1937 году и подчинялся непосредственно начальнику спецотдела оперативной техники при комендатуре НКВД. «Кабинет» Ежова занял место «камеры» Ягоды. Спецам последнего «железный нарком» не доверял. Но с падением Ежова пал и «кабинет». В 1938 году профессора Казакова расстреляли. Остатки «кабинета» влились в 4-е Спецуправление, и во главе стал полковник медицинской службы, профессор Майрановский. Ведущую исследовательскую группу, которая непосредственно работала над созданием различных ядов, возглавлял директор Института биохимии академик Бах.
Следует сказать, что спецслужбы не терпели конкуренции в области ядов. Примером тому может служить судьба профессора Евгения Ивановича Шпитального. Он был крупнейшим специалистом в области химии отравляющих веществ, славился честностью и щепетильностью. Его арестовали весной 1929 года. Попытки знакомых выяснить причину ареста натыкались на стену молчания. И только Георгий Максимилианович Кржижановский под большим секретом рассказал ученым-ходатаям: Шпитального обвиняют в том, что три года тому назад на собрании в Большом театре он хотел разом отравить всех вождей, сам же показывал пузырек с ядом, которого на всех хватит. Коллеги «химика-отравителя» вспомнили тот случай. «Страшный яд» был всего-навсего пузырьком с водой, который для наглядности Евгений Иванович показал во время доклада, какие, мол, ужасные отравы бывают. Попытка вызволить ученого не удалась, да и не могла удастся. Лубянка ликвидировала независимых спецов.
В 1951 году по личному распоряжению Сталина в МГБ прошла очередная чистка. По обвинению в космополитизме и сионизме был арестован целый ряд высокопоставленных чекистов, в том числе и Майрановский. Однако, в отличие от большинства арестованных, которых или расстреляли или приговорили к длительным срокам тюремного заключения, шефу «спецкабинета» повезло – ему дали всего лишь десять лет за незаконное хранение ядов и злоупотребление служебным положением. После смерти Сталина Майрановского должны были освободить по протекции Берии, но выйти из Лефортова специалист по ядам не успел – в июне расстреляли и Лаврентия Павловича. В итоге Майрановскому навесили еще один срок – на этот раз как соучастнику Берии.
МАСКА С ХЛОРОФОРМОМ
Написанная Борисом Пильняком «Повесть непогашенной луны» во второй половине 1920-х годов всколыхнула всю Москву. Судьба и образ героя этого произведения, командарма Гаврилова, зарезанного на операционном столе, были очень схожи с реальным персонажем, безвременно ушедшим из жизни Михаилом Васильевичем Фрунзе.
Герой Гражданской войны и руководитель Рабоче-Крестьянской Красной Армии был положен на операцию и умер во время нее по решению ЦК РКП(б) и лично товарища Сталина, заботившегося о здоровье старых друзей.
Операцию Фрунзе делали по поводу застарелой язвы желудка, но уже после вскрытия операционного поля выяснилось, что язва зарубцевалась и, фактически, резать нечего. Но процесс уже пошел. Для общего обезболивания Фрунзе первоначально дали эфир, но затем из-за резкого и длительного возбуждения перешли на хлороформ. В течение первых 20 минут было истрачено 140 г эфира, в последующие 45 минут – 60 г хлороформа, то есть расход эфира составил 7 г/м, хлороформа – 1,33 г/м.
В то время уже знали, что хлороформ представляет собой токсичное наркотическое вещество. Разница между наркотической и смертельной дозой была столь мала, а угроза передозировки столь велика, что применение его каждый раз напоминало игру с огнем. Скорость поступления хлороформа не должна была превышать 1 г/м. Совместное же использование эфира и хлороформа резко усиливало токсическое действие. Поэтому при комбинации данных препаратов их дозы всегда уменьшают. Но расход эфира и хлороформа в единицу времени во время операции у Фрунзе превосходил максимальные пределы, не говоря уже о комбинации наркотических средств.
Но был ли такой наркоз дан умышленно или же это обычная врачебная ошибка при необычном пациенте? Ответ можно найти в хронологии трагического для Фрунзе 1925 года.
19 марта 1925 года в Москве от «разрыва сердца» умер один из соратников Фрунзе в Гражданской войне, председатель союзного совета Закавказской СФСР Н. Нариманов.
Почти сразу после его смерти, 22 марта в авиакатастрофе погибли близкие друзья Фрунзе – Первый секретарь Закавказского крайкома РКП(б) А. Мясников и председатель Закавказской ЧК С. Могилевский. Причины катастрофы установлены не были.
В июне 1925 года Фрунзе дважды попадает в странные автокатастрофы. 6 августа на даче под Одессой убит командир 2-го кавкорпуса, герой Гражданской войны Григорий Котовский. Причиной убийства названа бытовая ревность. Убийце дали десять лет, но через два года выпустили на свободу.
27 августа в озере под Нью-Йорком агентами ГПУ утоплены Э. Склянский, бывший заместитель Троцкого в Реввоенсовете, поддерживавший Фрунзе, и И. Хургин, председатель АО «Амторг». 28 августа на подмосковной станции Перово под колесами поезда погибает В. Павлов, председатель Автотреста, близкий знакомый Фрунзе. В конце августа в автокатастрофе погиб начальник Мосгубмилиции Ф. Цируль, соратник Фрунзе в Гражданской войне. 2 сентября Фрунзе «выпадает на полном ходу из автомобиля», чудом остается в живых.
Слишком уж черным был 1925 год для окружения Фрунзе, чтобы это было простым совпадением. Чуть позже Иосиф Виссарионович, усмехаясь в усы, говорил, что Фрунзе сам настаивал на операции. Во всяком случае, никакого решения ЦК о срочной госпитализации, которое Ворошилов передал Фрунзе, не было. И именно Ворошилов, который представлял клан «конников», составивших оппозицию Фрунзе в вопросе военной реформы, был назначен наркомвоенмором.
Сам Михаил Васильевич говорил накануне операции: «От страха виски седеют». В письме жене он написал: «Чувствую, что на смерть иду, а умирать-то не хочется». Фрунзе видел и понимал, что смерть, ходящая вокруг кругами, все ближе и ближе и что операцию ему не пережить. И в ночь на 31 октября 1925 года, через 39 часов после операции, не приходя в сознание, он скончался. Через год после смерти мужа жена Фрунзе, убежденная в том, что его зарезали, покончила с собой.
Хирурги же, оперировавшие Фрунзе, вдруг сразу скончались в течение одного 1934 года, года смерти Кирова. Первым погиб «от сепсиса» А. Мартынов. За ним И. Греков, умерший «вследствие ослабления сердечной деятельности». В. Резанов скончался в октябре, «вследствие сердечной недостаточности».
Из тех, кто присутствовал в операционной, остался в живых лишь доктор А. Очкин. Именно он, не будучи наркологом и не имея опыта работы с анестезией, занимался наркозом во время операции Фрунзе. Он вынырнул на свет еще раз в связи со смертью высокопоставленного пациента в 1939 году. В течение трех суток Очкин наблюдал мучения вдовы Ленина, погибавшей от «перитонита», но не пришел ей на помощь, мотивируя отказ от операции тяжелым состоянием больной. А через неделю Очкин был награжден орденом Ленина «за выдающиеся заслуги».
Фрунзе был первым из когорты «верных ленинцев», которые последовали в могилу за вождем в 1920 -1930-е годы. Еще все делалось тайно, отрабатывалась методика, тем более, что ГПУ возглавлял не тот человек, который был нужен на этом месте Сталину. Из этого логически выплывала фигура следующей жертвы.
УХОД «ЖЕЛЕЗНОГО ФЕЛИКСА»
Конец жизненного пути «железного Феликса» пришелся на разгар НЭПа. В феврале 1924 года ко многим своим должностям он прибавил еще одну – председателя Высшего Совета Народного Хозяйства, несколько отойдя от руководства советской службой безопасности.
В целом ничто не указывало на то, что он мешает главному «любителю острых блюд» – Сталину, который не чурался «окончательных» решений. Фактически Дзержинский стоял на стороне генсека в борьбе с оппозицией. Троцкий писал: «Охлаждение между Лениным и Дзержинским началось тогда, когда Дзержинский понял, что Ленин не считает его способным на руководящую хозяйственную работу – это и подтолкнуло Дзержинского перейти на сторону Сталина. Со смертного одра Ленин направлял свой удар против Сталина и Дзержинского».
Стиль работы нового главного хозяйственника страны вполне удовлетворял кремлевское руководство. «Знаю одно, если не найдете хирургического метода и хирургов – ни черта не выйдет! Доклады, доклады, доклады. Отчеты, отчеты, отчеты. Цифры, таблицы, бесконечный ряд цифр. Как взяться за дело? Здесь необходима хирургия. Надо найти смелую и знающую группу людей и дать им нож, безапелляционный». Недаром Владимир Ильич называл Дзержинского «горячим кровным конем».