Но мадіанитяне, враги евреевъ, слишкомъ надѣялись на свою силу. Они думали: «гдѣ тремъ сотнямъ драться съ нѣсколькими тысячами». Наступила ночь, и мадіанитяне спокойно спали въ своихъ палаткахъ, да и часовые то у вихъ задремали. Вотъ Гедеонъ потихоньку подкрался къ непріятелямъ. Евреевъ онъ разставилъ вокругъ лагеря. У каждаго еврея въ одной рукѣ была труба, а въ другой глиняный кувшинъ, въ которомъ былъ спрятанъ горящій факелъ. Когда евреи всѣ стали на своихъ мѣстахъ, Гедеонъ далъ знать, и евреи закричали, заиграли въ трубы, разбили кувшины, и всѣ очутились съ горящими факелами. Представьте себѣ, дѣти, какъ испугались мадіанитяне. Если вы иногда просыпаетесь и пугаетесь, когда ночью упадетъ со стола какая-нибудь чашка, или рано утромъ, когда вы спите, подъ окномъ заиграетъ на своемъ рожкѣ пастухъ, а тутъ? Богъ знаетъ откуда взялись евреи, кричатъ, трубятъ, вездѣ мелькаютъ факелы.
Да! мадіанитяне до того испутались, такая пошла у нихъ суматоха, что они съ просонокъ не узнавали своихъ и убивали другъ друга. Нѣкоторые, впрочемъ, успѣли убѣжать.
Гедеонъ, со своими тремя стами, бросился догонять непріятелей. А ихъ было еще пятнадцать тысячъ. Не напрасно ли сдѣлалъ это Гедеонъ?—Нѣтъ! Богъ помогъ ему побѣдить эти пятнадцать тысячъ. Да мало того! Онъ взялъ въ плѣнъ двухъ непріятельскихъ царей.
Гедеонъ управлялъ евреями сорокъ лѣтъ. Евреи слушались его, не забывали Бога и жили по заповѣдямъ Божьимъ. Оттого и Богъ не оставлялъ ихъ; жили евреи спокойно и счастливо, и непріятели не смѣли нападать на нихъ.
62.
Сампсонъ.
Прошло много лѣтъ послѣ того, какъ евреями управлялъ судья Гедеонъ.
Евреи опять забыли Бога, опять стали жить худо. Богъ прогнѣвался на евреевъ и наказалъ ихъ. На евреевъ напали филистимляне. Это былъ сильный народъ. Жили филистимляне очень недалеко отъ евреевъ. Сорокъ лѣтъ филистймляне обижали евреевъ, грабили и били ихъ. Наконецъ, евреи вспомнили Бога, раскаялись, и Богъ послалъ имъ избавителя.
Это былъ Сампсонъ. Еще будучи мальчикомъ, онъ былъ такъ силенъ, что съ нимъ никто не могъ справиться.
Выросъ Сампсонъ. Пришло время ему жениться. Приходитъ онъ къ своему отцу и матери и говоритъ имъ: «мнѣ понравилась одна дѣвица филистимлянка; посватайте ее за меня». Родители стали отговаривать Сампсона. «Развѣ нѣтъ добрыхъ, хорошихъ невѣсть у евреевъ, что ты нашелъ себѣ невѣсту у филистимлянъ, которые мучатъ насъ». Но Сампсонъ не слушалъ и настоялъ на своемъ.
Пошелъ Сампсонъ съ отцомъ и матерью къ невѣстѣ. Дорогою Сампсонъ отсталъ немного и вдругъ видитъ, что на встрѣчу къ нему идетъ молодой левъ. Онъ ворчитъ, уже раскрылъ свою пасть, оскалилъ зубы и готовъ былъ броситься на Сампсона. Сампсонъ не испугался, не закричалъ, не побѣжалъ прочь. Онъ голыми руками схватилъ льва и разорвалъ его. Потомъ догналъ отца съ матерью, пошелъ съ ними и ни слова не сказалъ имъ о томъ, что съ нимъ случилось.
Чрезъ нѣсколько времени тою же дорогою идутъ они на свадьбу Сампсона. Сампсону захотѣлось посмотрѣть убитаго льва. И что же онъ нашелъ? Онъ нашелъ во рту льва пчелъ и медъ. Онъ взялъ медъ и сталъ ѣсть, попотчевалъ также отца и мать; но не сказалъ имъ откуда онъ досталъ медъ.
Начали праздновать свадьбу, сѣли за столъ. Во время обѣда Сампсонъ говоритъ своимъ гостямъ: «послушайте. я задамъ вамъ загадку, и если вы отгадаете ее чрезъ недѣлю, то я дамъ вамъ тридцать рубашекъ и тридцать штукъ верхняго платья, а если не отгадаете, то вы мнѣ дайте столько же». «Загадывай», сказали гости, «послушаемъ, какая твоя загадка».
«А вотъ какая», сказалъ Сампсонъ: «отъ того, кто ѣстъ, вышло то, что можно ѣсть, и отъ сильнаго вышло сладкое».
Думали, думали, совѣтовались, бились цѣлые три дня и никакъ не могли разгадать загадки. На четвертый день приходятъ они къ женѣ Сампсона и говорятъ ей: «Узнай у своего мужа, что значитъ загадка, которую онъ намъ далъ». Жена Сампсона стала говорить своему мужу: «Загадалъ ты загадку моимъ единоплеменникамъ, а мнѣ не растолкуешь ее? Вѣрно ты ненавидишь меня». Сампсонъ растолковалъ ей. А она пересказала своимъ гостямъ филистимлянамъ.
Приходитъ седьмой день, и говорятъ филистимляне Сампсону: «Мы разгадали твою загадку: что слаще меду и сильнѣе льва? Сильный— это левъ, а сладкое медъ».
«Да!» отвѣчалъ Сампсонъ, «вѣрно. Только никогда бы не отгадать вамъ, если бы не сказала вамъ моя жена».
А тридцать рубашекъ и тридцать одеждъ Сампсонъ долженъ былъ отдать гостямъ, по обѣщанію. Онъ пошелъ въ другой филистимскій городокъ, убилъ тамъ тридцать человѣкъ филистимлянъ, снялъ съ нихъ одежды и рубашки, принесъ и отдалъ гостямъ.
На жену Сампсонъ разсердился и ушелъ отъ нея къ своему отцу и матери.
Пожилъ Сампсонъ немного съ своими родителями, соскучился по женѣ и пошелъ къ ней. Приходитъ. А ее уже выдали за другого и Сампсону говорятъ: «Женись на ея сестрѣ». Разсердился Сампсонъ на филистимлянъ, и вотъ, какъ онъ отмстилъ имъ. Наловилъ онъ триста лисицъ, связалъ ихъ по двѣ штуки хвостами и каждой парѣ между хвостами всунулъ по горящему факелу и спустилъ ихъ. Лисицы бросились бѣжать, куда глаза глядятъ. Побѣжали на поля и зажгли хлѣбъ, который былъ сжатъ и сложенъ въ стоги, другія бросились въ сады, въ огороды. Вездѣ горитъ, вездѣ пожаръ. Сгорѣлъ хлѣбъ, сгорѣли виноградники, сгорѣли яблони, малина и другія фруктовыя деревья.
Разузнали филистимляне, кто сжогъ ихъ поля и сады, изъ-за кого они остались безъ хлѣба и безъ плодовъ. Съ Сампсономъ имъ не справитъся. Представьте же, что они сдѣлали. Они сожгли жену Сампсона и ея отца! Вотъ какіе злые и жестокіе люди были филистимляне! Не даромъ же не любилъ ихъ Сампсонъ.
За то и Сампсонъ жестоко отмстилъ имъ за свою жену: много, много филистимлянъ убивалъ онъ. Плохо пришлось филистимлянамъ, они собрали войско и напали на іудеевъ. «За что вы нападаете на насъ?» спросили евреи. «Подайте намъ Сампсона», сказали филистимляне, «мы съ нимъ раздѣлаемся по своему».
Собралось тогда евреевъ, три тысячи, и приходятъ они къ Сампсону, который укрылся въ одной пещерѣ. Они стали упрекать Сампсона, что изъ-за него напали на нихъ филистимляне. «Свяжите меня», сказалъ Сампсонъ, «и отдайте филистимлянамъ, только сами не убивайте меня». Евреи связали Сампсона двумя новыми толстыми веревками и вывывели къ филистимлянамъ. Тѣ обрадовались, обступили Сампсона со всѣхъ сторонъ и думали, что уже теперь онъ не уйдетъ отъ нихъ. Сампсонъ немножко понатужился, потянулъ руки и разорвалъ веревки, какъ тоненькія ниточки.
Тогда Самъ Богъ далъ ему особенную силу. У Сампсона не было никакого оружія, попалась ему подъ ноги ослиная челюсть (кость, на которой растутъ зубы). Схватилъ онъ эту челюсть и сталъ колотить филистимлянъ. И какъ вы думаете, сколько онъ убилъ филистимлянъ? Цѣлую тысячу.
А то, вотъ еще что сдѣлалъ Сампсонъ. Пришелъ однажды онъ въ филистимскій городъ Газу и остался тамъ ночевать. Обрадовались филистимляне; что попался къ нимъ Сампсонъ. Они вездѣ разставили часовыхъ и заперли городскія ворота. Думаютъ: «поймаемъ и убьемъ его». А Сампсонъ?—Ночью же преспокойно взялъ городскія ворота и со столбами и запоромъ взвалилъ ихъ на плечо, отнесъ довольно далеко на высокую гору и тамъ поставилъ. Вотъ, какъ онъ насмѣялся надъ своими врагами!
Не знаю, хотите ли вы узнать, а филистимлянамъ очень хотѣлось узнатъ, отчего такъ силенъ Сампсонъ, въ чемъ заключается его сила? Была у Сампсона одна знакомая женщина (Далида), къ которой онъ ходилъ въ гости. Къ этой женщинѣ пришли филистимскіе князья и обѣщали ей нѣсколько тысячъ рублей, если она вывѣдаетъ у Сампсона, въ чемъ его сила и скажетъ это имъ.
Вотъ, однажды, Далида и спрашиваетъ Сампсона: «скажи, пожалуйста, отчего ты такъ силенъ? Чѣмъ тебя нужно связатъ, чтобы ты не вырвался?» «Такъ и быть, скажу тебѣ», отвѣчалъ Сампсонъ, «если меня свяжутъ семью новыми толстыми скрученными ремнями (тетивами), то мнѣ ихъ уже не разорвать».
Далида передала это филистимлянамъ. Тѣ живо принесли ей семь новыхъ тетивъ.
Послѣ этого пришелъ Сампсонъ къ Далидѣ. Дорогою онъ усталъ и легъ спать. Спалъ Сампсонъ очень крѣпко, большею частію, спятъ люди здоровые и сильные. Что же сдѣлала Далида съ своимъ гостемъ? Она крѣпко связала его семью новыми крѣпкими тетивами и сказала: «Сампсонъ, филистимляне здѣсь!» Сампсонъ вскочилъ и разорвалъ ремни, какъ пережженную веревку.
«Зачѣмъ ты обманулъ меня?» сказала Далида. «Открой мнѣ, чѣмъ связать тебя, чтобы можно было съ тобою справиться?» «Видипгь что», сказалъ Сампсонъ, «если меня покрѣпче свяжутъ новыми веревками, то я буду такъ же малосиленъ, какъ и всѣ». Опять Далида связала соннаго Сампсона, опять закричала: «Сампсонъ, пришли филистимляне»! и опять Сампсонъ разорвалъ веревки, какъ ниточку.
«Ты опять обманулъ меня», сказала Далида, «ужели ты не скажешь мнѣ, чѣмъ связать тебя»? «Такъ и быть», сказалъ Сампсонъ, «скажу тебѣ. Если ты заплетешь мои волосы въ семь косъ и эти косы прибьешь къ чему-нибудь гвоздями; то у меня пропадетъ вся сила». Уснулъ Сампсонъ. Далида заплела его волосы въ семь косъ и приколотила гвоздями. «Сампсонъ!» закричала она, «пришли филистимляне и хотятъ взять тебя». Сампсонъ вскочилъ и своими волосами вытащилъ гвозди изъ стѣны.
«Ты смѣешься надо мною; все обманываешь меня, не хочешь сказать мнѣ, отчего ты такъ силенъ», стала твердить Далида каждую минуту. Она не давала Сампсону покою, все приставала къ нему и такъ ему надоѣла, что онъ, наконецъ, сказалъ ей, въ чемъ его сила. «До сихъ поръ я ни разу не стригь волосъ, потому что далъ обѣщаніе Богу не стричь ихъ. Если мнѣ обрѣжутъ волосы, то пропадетъ вся моя сила».
Далида пошла къ филистимлянамъ и сказала имъ: «Приходите, теперь вы уже схватите Сампсона. Я знаю, отчего онъ такъ силенъ».
И вотъ, приходитъ опять Сампсонъ къ Далидѣ, ложится отдохнуть и засыпаетъ крѣпкимъ сномъ. Далида сейчасъ же привела одного филистимлянина, который большими острыми ножницами остригъ длинные красивые волосы Сампсона. Въ комнату, въ которой спалъ Сампсонъ, набралось много филиетимлянъ. «Сампсонъ!» закричала, Далида, «филистимляне здѣсь!» Сампсонъ вскочилъ и думалъ, что онъ можетъ справиться съ филистимляяами такъ же легко, какъ и прежде. Но вся его сила пропала, и филистимляне связали его.
Вотъ обрадовалисъ филистимляне, когда Сампсонъ попался къ нимъ въ руки. Я знаю, вамъ будегъ жалко Сампсона, если я вамъ скажу, что сдѣлали съ нимъ филистимляне.
Сампсону выкололи глаза, сковали его тяжелыми мѣдными цѣпями, отправили въ тюрьму и тамъ заставили его молотить пшеницу.
Бѣдный Сампсонъ! Чего только не дѣлали надъ нимъ злые филистимляне! И насмѣхались надъ нимъ, и ругали его, и били! Зачѣмъ Сампсонъ не послушалъ своихъ родителей, зыбравъ себѣ невѣсту, на которой они не совѣтовали ему женитъся; зачѣмъ онъ имѣлъ знакомство съ худыми людьми, какою-нибудь Далидою, которая обманула и продала его; зачѣмъ онъ позволилъ обрѣзать себѣ волосы, когда обѣщался не стричь ихъ!…
Работаетъ несчастный Сампсонъ въ сыромъ и душномъ нодвалѣ; терпитъ, Богъ знаетъ какія обиды, вспоминаетъ о своихъ ошибкахъ… а волосы у него растутъ помаленьку. Филистимляне не догадываются подстригать ихъ.
Однажды у филистимлянъ былъ болъшой праздникъ. Собрались всѣ филистимскіе князья и много, много, нѣсколько тысячъ, народу. Собрались всѣ они въ одинъ большой домъ и пировали. Тутъ вздумалось имъ привести Сампсона, чтобы посмѣяться надъ нимъ. Привели Сампсона и стали надъ нимъ потѣшаться, заставляли играть и били его по щекамъ. Наконецъ это наскучило имъ и поставили его между столбами, а сами продолжали веселиться. Вы видали, разумѣется, какъ мальчики водятъ слѣпыхъ? и къ Сампсону тоже приставленъ былъ мальчикъ, который водилъ его.
Вотъ Сампсонъ и говоритъ мальчику: «позволъ мнѣ стать поближе къ столбамъ, чтобы я могъ опереться на нихъ», Мальчикъ поставилъ Сампсона къ столбамъ. Сампсонъ помолился Богу: «дай мнѣ, Господи, силы, чтобы наказать филистимлянъ за оба глаза мои». Потомъ онъ силъно уперся руками въ оба средніе столба. Столбы рухнули, пошатнулись, обрушился домъ и задавилъ всѣхъ собравшихся тамъ филистимлянъ. На одной крышѣ было народу до трехъ тысячъ, и тѣ провалились и убились до смерти. Съ врагами народа израильскаго погибъ и Сампсонъ.
63.
Руѳь.
Въ то время, когда израильтянами управляли судіи, въ землѣ израильской сдѣлался голодъ. Голодъ! Понимаете ли вы, мои добрыя дѣти, это страшное слово? Голодъ это страшное слово. Голодъ это страшное наказаніе Божье за наши грѣхи. На поляхъ ничего не выростаетъ. Хлѣба даже и за деньги не достанешь. А каково приходится бѣднымъ? Купить не на что, да никто и не продастъ; просить—не подадутъ. И приходится бѣднякамъ умирать съ голоду.
Вотъ въ такое то несчастное время жилъ въ небольшомъ іудейскомъ городкѣ, Виѳлеемѣ, одинъ бѣдный человѣкъ съ женою и двумя взрослыми сыновьями.
Много нужды и горя терпѣли они во время голода. Наконецъ, чтобы не умереть съ голода, покинули они свою родину и отправились въ чужую землю, гдѣ хлѣбъ уродился и былъ дешевъ. Недолго пожилъ тамъ этотъ человѣкъ и умеръ. Осталась жена его Ноеминь вдовою съ двумя сыновьями своими. Оба они женились, но не долго радовалась Ноеминь на своихъ сыновей. И они умерли.
Теперь старая Ноеминь и двѣ молодыя жены ея сыновей совсѣмъ осиротѣли. Ноеминь любила этихъ женщинъ, какъ родныхъ дочерей. Одну изъ нихъ звали Орфа, а другую—Руѳь.
Но вотъ, Ноеминь узнаетъ, что хлѣбъ въ землѣ израильской опять сталъ дешевле, и вздумала вернуться туда. Скоро она собралась въ дорогу, обѣ невѣстки (жены ея сыновей) пошли вмѣстѣ съ нею. Дорогою Ноеминь сказала имъ: «вернитесь назадъ на родину. Тамъ Милосердый Богъ пошлетъ вамъ счастіе за то, что вы такъ любили меня и моихъ сыновей». Стали онѣ прощаться, но Орфа и Руѳь начали плакать и говорили: «мы пойдемъ вмѣстѣ съ тобою въ твое отечество!»
«Нѣтъ», сказала Ноеминь, «я не могу согласиться на это. Вы дома будете счастливѣе, чѣмъ въ моемъ отечествѣ. Возвратитесь».
Тогда одна изъ дочерей, Орфа, еще разъ простившись съ матерью, вернулась назадъ къ своимъ роднымъ. Руѳь же не вернулась, она ни на шагъ не отставала отъ Ноемини, не хотѣла покинуть старую мать. Тогда Ноеминь сказала Руѳи: «моя добрая дочь! Посмотри, воть твоя сестра Орфа возвращается на родину. Сдѣлай и ты то же, вернись къ своимъ роднымъ».
Но Руѳь начала горько плакать и сказала: «милая матушка! зачѣмъ ты говоришь, чтобы я вернулась? Я не могу покинуть тебя. Куда пойдешь ты, туда пойду и я. Я буду жить вмѣстѣ съ тобою. Твой народъ будетъ моимъ народомъ и твой Богъ—моимъ Богомъ. Гдѣ умрешь ты, тамъ умру и я. Гдѣ тебя похоронятъ, тамъ похоронятъ и меня. Только одна смерть разлучитъ насъ».
Когда Ноеминь увидѣла, что Руѳь не хочетъ ее оставить, то перестала уговаривать ее, и пошли онѣ обѣ въ землю іудейскую и пришли въ городъ Виѳлеемъ. Добрая Руѳь! Богъ наградитъ ее за это, пошлетъ ей счастье; но объ этомъ я разскажу вамъ завтра.
64.
Богъ награждаетъ Руѳь.
Руѳь почитала и любила Ноеминь, какъ родную мать, и заботилась объ ней. Она работала и трудилась, чтобы про-кормить себя и свою старуху. Но обѣ онѣ были такъ бѣдны, что у нихъ не было земли, на которой можно было бы посѣять хлѣбъ. Когда созрѣвалъ на поляхъ хлѣбъ и начиналась жатва, бѣдная Руѳь ходила подбирать колосья, которые оставались на чьемъ-нибудъ полѣ послѣ жатвы.