Такимъ образомъ Давида помазали въ цари. Но Саулъ еще не зналъ этого, и Давидъ оставался еще въ домѣ отца своего.
Погодите, друзья мои, одну минуту. Вашъ маленькій товарищъ спрашиваетъ меня: «Что это такое: рогъ съ елеемъ?»
Мы держимъ деревянное масло или въ стеклянныхъ бутылкахъ или въ жестяныхъ кувшинахъ. У евреевъ такихъ бутылокъ и кувшиновъ не было. А они, когда убивали быковъ, брали у нихъ рога, придѣлывали къ нимъ донышко и пробку и держали тамъ масло. Вотъ въ такой-то рогъ, вмѣсто бутылки и налилъ Самуилъ елей, изъ такого-то рога онъ и вылилъ елей на голову Давида.
72.
Давидъ играетъ предъ Сауломъ на арѳѣ.
Дѣти, надобно жалѣть того человѣка, который не слушаетъ Бога. Это самый несчастный человѣкъ. Онъ не можетъ уже быть спокоенъ сердцемъ. Онъ не можетъ уже быть веселымъ и ласковымъ. Его мучитъ совѣсть. Онъ все какъ-будто чего-то боится и часто скучаетъ. То же случилось и съ царемъ Сауломъ. Духъ Божій оставилъ Саула, и сталъ его мучить злой духъ. Сь этихъ поръ Саулъ сталъ скучать, сердиться и браниться. Рѣдко выдавался часъ, когда ему было не такъ скучно, и онъ былъ спокоенъ.
Замѣтили эго придворные и говорятъ Саулу: «Что это съ тобою? Ты теперь совсѣмъ не такъ веселъ, какъ прежде. Позволь, мы приведемъ къ тебѣ человѣка, который бы игралъ предъ тобою на арфѣ, чтобы, хотя немного, развеселитъ тебя». Саулъ согласился. «Хорошо! Поищите такого человѣка, который хорошо играетъ и приведите ко мнѣ». Царедворцы отвѣчали: «Да мы уже нашли такого человѣка въ Виѳлеемѣ. Его зовутъ Давидомъ. Какъ славно играетъ онъ на арфѣ. Да и самъ по себѣ, онъ очень добрый, умный и благочестивый человѣкъ».
И взяли Давида съ зеленаго поля, которое такъ нравилось ему, отъ его овечекъ, которыхъ онъ такъ любилъ, во дворецъ и заставили играть предъ царемъ Сауломъ.
Давидъ умѣлъ также и пѣть хорошо. Саулъ скоро полюбилъ его, и Давидъ всегда долженъ былъ находиться при Саулѣ. Дѣлалось ли Саулу скучно, начиналъ ли онъ сер диться,—Давидъ бралъ свою арфу, начиналъ играть и пѣть, и Саулъ приходилъ въ себя и становился спокойнѣе и веселѣе. Но Давидъ пѣлъ не веселенькія пѣсни, подъ которыя хочется плясать и которыя могутъ нравиться только глупымъ людямъ, а умному человѣку скоро надоѣдятъ. Нѣтъ! Давидъ пѣлъ священныя пѣсни о Богѣ, о Его милосердіи, о премудрости Божьей, о благодѣяніяхъ Божьихъ людямъ.
Эти священныя пѣсни называются псалмами и напечатаны въ одной книгѣ, которая называется псалтирью.
73.
Голіаѳъ.
Снова поднялась война между израильтянами и филистимлянами. Вышли войска: израильское и филистимское и стали другъ противъ друга. Израильтяне стояли на горѣ. Напротивъ, на другой горѣ, стали филистимляне. Между горами находилась долина, по которой протекалъ ручеекъ. Но войска долго стояли другъ противъ друга и не сражались.
Между филистимлянами находился одинъ великанъ и страшный силачъ. Его звали Голіаѳомъ. Этотъ Голіаѳъ былъ очень высокъ, почти вдвое обыкновеннаго человѣка. На головѣ у него надѣтъ былъ большой мѣдный шлемъ (каска). Ноги, руки и все туловище у него были покрыты тяжелыми мѣдными латами. Въ рукѣ у него было очень длинное копье съ длиннымъ, тяжелымъ желѣзнымъ концомъ. Лицо у этого великана было страшное. У него была большая косматая борода и огромные сердитые глаза. Я думаю, если бы вы увидѣли такого страшнаго великана; то непремѣнно испугались бы и убѣжали.
Вотъ этотъ-то великанъ и силачъ сходилъ съ горы въ долину; насмѣхался надъ евреями и своимъ грубымъ, хриплымъ голосомъ громко кричалъ имъ: кто изъ васъ посмѣетъ придти сюда и драться со мною? Если найдется между вами такой смѣльчакъ, который побѣдитъ меня, то пусть филистимляне будутъ рабами евреевъ; если же я убью его, то евреи будутъ рабами филистимлянъ». И это онъ дѣлалъ каждое утро и каждый вечеръ цѣлыхъ сорокъ дней.
Обидно было евреямъ слушать насмѣшки и ругательства Голіаѳа, а выдти противъ него никто не рѣшался—страшно! Такой богатырь всякаго убьетъ.
Три старшихъ брата Давида были тоже на войнѣ. Отецъ и послалъ къ нимъ Давида провѣдать ихъ и снести имъ хлѣба. Приходить Давидъ въ лагерь и слышитъ, какъ Голіаѳъ насмѣхается надъ евреями. Давиду стало досадно, что Голіаѳъ бранитъ евреевъ, онъ и спросилъ: «а чѣмъ наградятъ того человѣка, который убьетъ этого великана?» Ему отвѣчали: «кто убьетъ этого филистимлянина, за того царь Саулъ отдастъ замужъ свою дочь». « Я хочу сразиться съ этимъ великаномъ», сказалъ Давидъ.
Доложили Саулу, что Давидъ хочетъ бороться съ Голіаѳомъ. Саулъ позвалъ Давида къ себѣ и сказалъ ему: «Гдѣ тебѣ бороться съ такимъ великаномъ: вѣдь ты еще мальчикъ, а онъ давно уже ходитъ на войну».
« Я убивалъ и львовъ и медвѣдей, когда они бывало нападутъ на моихъ овецъ. Богъ поможетъ мнѣ побѣдить и этого великана. Зачѣмъ онъ такъ оскорбляетъ евреевъ».
«Ступай съ Богомъ. Поди, да будетъ съ тобою Господь», сказалъ Саулъ и далъ Давиду свой мѣдный шлемъ (каску), латы и мечъ.
Надѣлъ Давидъ шлемъ на голову, латы на грудь, привязалъ сбоку мечъ; но ему съ непривычки и оттого, что доспѣхи были для него слишкомъ велики и тяжелы, было очень неловко. Онъ не могъ даже и двигаться въ нихъ. «Нѣтъ», сказалъ Давидъ, «не нужно мнѣ этихъ вещей, онѣ мѣшаютъ мнѣ». И взялъ онъ свою палку, свою сумку и пращу и пошелъ драться съ Голіаѳомъ.
Я разскажу вамъ, что это такое праща. Это, видите ли, небольшой кожаный мѣшочекъ (или петелька), привязанный къ палкѣ; въ этотъ мѣшочекъ кладутъ небольшой гладенькій камешекъ. Надо размахнуться палкою, и камешекъ выскочитъ изъ мѣшка и полетитъ. Были такіе мастера бросать камни изъ пращи, что уже не промахнутся.
Посмотримъ же, что сдѣлаетъ Давидъ, какъ онъ будетъ бороться съ великаномъ, котораго всѣ боялись? Вѣдь жалко, если онъ убьетъ Давида.
47.
Борьба Давида съ Голіаѳомъ.
Вотъ, Давидъ идетъ къ ручью, выбираетъ тамъ пятъ гладенькихъ камешковъ и кладетъ ихъ въ свою сумочку. Потомъ онъ смѣло идетъ на встрѣчу великану.
Давидъ подошелъ поближе къ Голіаѳу. Когда тотъ разглядѣлъ Давида и увидѣлъ, что это молодой человѣкъ, безъ всякаго оружія, то сталъ насмѣхаться надъ нимъ. «Развѣ я собака, что ты идешь на меня съ палкою?» закричалъ Голіаѳъ на Давида, обругалъ его и сказалъ: «поди-ка сюда, я покажу тебѣ,—сразу тебя убью».
Давидъ, не задорясь, отвѣчалъ: «У тебя мечъ, пика и щитъ (заслонка, которой закрывали голову, лицо и грудь), а у меня одна дубинка; но мнѣ поможетъ Самъ Богъ справитъся съ тобою».
Осерчалъ великанъ и пошелъ къ Давиду. Давидъ взялъ одинъ камешекъ и положилъ его въ пращу. Потомъ прицѣлился, размахнулся пращею и пустилъ камень, да такъ искусно, что камень попалъ ему прямо въ лобъ. Ударъ былъ такъ силенъ, что крѣпкій, богатырскій лобъ не выдержалъ. Голіаѳъ свалился съ ногъ, и кровь ручьями текла у него изъ головы. Давидъ подбѣжалъ къ Голіаѳу, вытащилъ его мечъ и этимъ мечомъ отрубилъ голову страшному Голіаѳу.
Обрадоважсь евреи, когда увидѣли, что Давидъ убилъ страшнаго великана, который такъ смѣялся надъ ними и котораго они такъ бояжсь. Испугались филистимляне, когда увидѣл, что ихъ великанъ, на котораго они надѣяжсь, лежитъ на землѣ мертвый.
Они подняли страшный крикъ и со всѣхъ ногъ бросились бѣжать въ разныя стороны. Они побросали все, что взяли съ собою: и палатки, и хлѣбъ, и оружіе. Все это доста лось евреямъ, которые бросились догоыять филистимлянъ и многихъ изъ нихъ убили.
Давиду велѣли взять голову великана и съ нею отвели его къ царю Саулу.
Саулъ очень обрадовался побѣдѣ Давида и похвалилъ его за храбрость.
У Саула былъ сынъ, котораго звали Іонаеаномъ. Съ этого дня Іонаеанъ и Давидъ сдѣлались большими друзьями.
75.
Какъ Саулъ ненавидѣлъ Давида и какъ Давидъ
женился.
Идутъ съ войны израильтяне домой, счастливые и веселые. Впереди войска царь Саулъ и неподалеку отъ него Давидъ, какъ побѣдитель Голіаѳа, какъ самый храбрый въ цѣломъ войскѣ. Вездѣ изъ городовъ и деревень выходятъ на встрѣчу къ нимъ женщины съ пѣснями и музыкою и поютъ: Саулъ побѣдилъ тысячи, а Давидъ тьмы тысячъ».
Саулъ обидѣлся: «какъ онѣ хвалятъ Давида больше, чѣмъ меня! Значитъ, Давида считаютъ въ десять разъ храбрѣе меня».
И сталъ царь Саулъ завидовать своему оруженосцу Давиду, который игралъ для него на арфѣ. Онъ просто возненавидѣлъ добраго и честнаго Давида.
На друтой же день Саулъ сидѣлъ и не зналъ, куда дѣваться отъ тоски. Давидъ, чтобы развеселить его, игралъ на арфѣ. Вдругъ Саулъ схватилъ копье и сталъ бросать въ Давида. Хорошо, что Давидъ замѣтилъ это и успѣлъ два раза отскочить въ сторону, такъ что копье втыкалось въ стѣну.
Саулъ такъ разсердился, что не могъ даже смотрѣть на Давида. Просто прогнать Давида Саулу было совѣстно. Вотъ онъ и сдѣлалъ Давида тысяченачальникомъ, далъ ему подъ команду тысячу человѣкъ. И Давидъ хорошо служилъ, исполняя все, что приказывалъ царь, ходилъ на войну и храбро сражался съ непріятелями.
Помните ли вы, дѣти, что Саулъ обѣщалъ выдать дочь свою замужъ за того, кто убьетъ Голіаеа? Онъ долженъ былъ отдать ее за Давида, а отдалъ за другого.
И все искалъ Саулъ случая, какъ бы погубить Давида. Наконецъ узналъ онъ, что младшая дочь его Мелхола любитъ Давида, и онъ любитъ ее. Вотъ и говоритъ Саулъ: «если Давидъ убьетъ сто человѣкъ филистимлянъ, то я отдамъ за него Мелхолу замужъ». А самъ думаетъ: «Гдѣ же ему убить сто человѣкъ? Скорѣе самого его убьютъ».
И что же вы думаете? Пошелъ Давидъ и убилъ не сто, а двѣсти филистимлянъ. Саулу совѣстно было теперь обмануть Давида, и онъ выдалъ за него дочь свою Мелхолу.
76.
Бѣгcтво Давида.
Какъ ни старался Давидъ угодить Саулу, Саулъ ненавидѣлъ его. Однажды Саулъ прямо сказалъ сыну своему Іонаеану, что надо убить Давида. Іонаеанъ былъ другъ Да-вида. Онъ пошелъ къ Давиду и сказалъ ему: «мой отецъ хочетъ убить тебя, спрячься куда-нибудь». Давидъ такъ и сдѣлалъ. Іонаеанъ же старался уговорить отца: «Не грѣши противъ Давида», говорилъ онъ, «вѣдь онъ не сдѣлалътебѣ ничего дурного. Вспомни, какъ вѣрно онъ всегда служилъ тебѣ. Сколько разъ онъ по твоему приказанію ходилъ на войну и всегда одерживалъ побѣду». Саулъ обѣщалъ не трогать Давида.
А злой духъ все больше и больше мучилъ Саула: рѣдко онъ былъ спокоенъ и веселъ, и болѣе скучалъ и сердился. Давида Саулъ ненавидѣлъ еще сильнѣе. И вотъ, однажды ночью, когда Давидъ игралъ предъ Сауломъ, Саулъ взялъ копье и бросилъ въ Давида. Давидъ успѣлъ отскочить, и копье воткнулось въ стѣну.
Давидъ тотчасъ убѣжалъ домой, къ женѣ, и спрятался. Саулъ приказалъ взять Давида, чтобы на другой день убить его.
Испугались Давидъ и жена его Мелхола, когда увидѣли, что около ихъ дома стали часовые, и что Давида хотятъ взять. Первая опомнилась Мелхола. Она посадила Давида въ мѣшокъ и по веревкѣ спустила въ мѣшкѣ за окно, да такъ осторожно, что караульные и не замѣтили. Давидъ, разумѣется, вылѣзъ изъ мѣшка и убѣжалъ, а Мелхола набрала поскорѣе разнаго платья, положила на постелъ и покрыла одѣяломъ, какъ будто на кроватѣ лежалъ, закутавшись въ одѣяло, человѣкъ. Когда пришли посланные отъ царя за Давидомъ и спросили: «гдѣ Давидъ?» Мелхола отвѣчала: «Давидъ боленъ». Пошли и доложили Саулу: «Давидъ боленъ и лежитъ въ постели». Саулъ приказалъ: «Сейчасъ принести его и съ постелью. Онъ долженъ умереть!»
Можете, друзья мои, представить, какъ разсердился Саулъ, когда на постели подъ одѣяломъ, вмѣсто Давида, нашли бѣлье и платья.
И въ самомъ дѣлѣ, Саулъ страшно разсердился, такъ что, когда за Давида сталъ заступаться сынъ Саула, Іонаеанъ то Саулъ и его чуть не убилъ, бросивъ въ него копье.
77.
Саулъ попадаетcя въ руки Давида; но Давидъ не
убиваетъ его.
Долго приходилось Давиду бѣгать отъ Саула. Трудно и горько было ему, бѣдному. Сначала скрывался онъ въ нѣкоторыхъ городахъ; но когда увидѣлъ, что тамъ могутъ его схватить и свести къ Саулу, онъ сталъ прятаться въ горахъ и пещерахъ. Были, впрочемъ, и добрые люди, которые не оставляли Давида, и дѣлили съ нимъ нужду и горе. Но такихъ добрыхъ людей было немного, потому что всѣ боялись Саула, который готовъ былъ убить и даже убивалъ друзей Давида.
Саулъ не оставлялъ Давида въ покоѣ. Онъ погнался за нимъ и въ горы. Чтобы скорѣе изловить Давида, Саулъ взялъ съ собою три тысячи человѣкъ.
Однажды Давидъ со своими добрыми друзьями спрятался въ одной глубокой и темной пещерѣ. Вдругъ къ этой же самой пещерѣ подходитъ и Саулъ. Ему захотѣлось войти въ пещеру. Когда Саулъ вошелъ туда, друзья Давида шопотомъ говорили ему: «Теперь Саулъ въ твоихъ рукахъ. Убей его». Но Давидъ, тоже шопотомъ, чтобы не услыхалъ Саулъ, отвѣчалъ имъ: «Сохрани Богъ! Нѣтъ, я ничего не смѣю сдѣлать Саулу. Да и вамъ не позволю убить его. Онъ царь, избранный Богомъ. А вотъ, что я сдѣлаю: посмотрите!» Потихоньку подкрался Давидъ къ Саулу и отрѣзалъ у него полу отъ верхней одежды.
Когда Саулъ отошелъ уже довольно далеко, Давидъ вышелъ изъ пещеры и закричалъ ему: «Государь!» Саулъ обернулся. Давидъ поклонился ему и сталъ говорить: «Зачѣмъ ты гонишь меня и думаешь, что я хочу убить тебя? Посмотри, вотъ пола твоей одежды у меня въ рукахъ. Я былъ подлѣ тебя, и мнѣ легко было убить тебя, да и спутники мои хотѣли этого, но я не тронулъ тебя. Значитъ, я ничего дурного противъ тебя не замышляю».
Этотъ поступокъ и эти слова тронули Саула до слезъ, и онъ сказалъ: «Не твой ли это голосъ, сынъ мой Давидъ? я вижу теперь, что ты лучше меня. Я тебѣ дѣлаю зло, а ты сдѣлалъ мнѣ добро. Да наградитъ тебя Господъ за это».
78.
Давидъ щадитъ Саула въ лагерѣ.
Въ это время умеръ Самуилъ и былъ съ честью похороненъ въ своемъ родномъ городѣ. Израилътяне очень жалѣли его.
Вскорѣ послѣ похоронъ Самуила, Саулу злые люди сказали, что Давидъ скрывается въ одной пустынѣ.
И что же! Вы, дѣти, можетъ быть, думаете, что Саулъ уже не станетъ обижать и гнатъ Давида послѣ того, какъ Давидъ пожалѣлъ убить его въ пещерѣ? Нѣтъ!
Саулъ взялъ три тысячи самыхъ храбрыхъ воиновъ и пошелъ въ пустыню искать Давида.
Я уже говорилъ вамъ, а можетъ быть нѣкоторымъ приходилось слышать оть солдатъ или самимъ видѣть, какъ живутъ солдаты во время похода. Спятъ не то, что мы съ вами, въ теплой горницѣ, на мягкой постели, подъ теплымъ одѣяломъ. Гдѣ-нибудь въ полѣ или въ лѣсу ставятъ на ночь палатки и, вмѣсто перинки, часто спятъ на голой землѣ, въ головахъ положатъ ранецъ, а покроютея шинелью. А то бываетъ и хуже: спятъ не въ палаткахъ, а подъ открытымъ небомъ. Такъ пришлось однажды и Саулу, когда онъ преслѣдовалъ Давида. На ночлегъ пришли поздно. Солдаты устали, раскидывать палатки некогда. И легли всѣ на голой землѣ подъ открытымъ небомъ. Саулъ легъ по срединѣ, а вокругъ его солдаты. Копье свое Саулъ воткнулъ въ землю у изголовья; тутъ же стоялъ и кувшинъ съ водою. Часовые, вмѣсто того, чтобы караулить царя, заснули.