Т о в и т ъ.
Вмѣстѣ съ другими израильтянами, которыхъ отвелъ въ свою землю ассирійскій царь Салманассаръ, былъ одинъ добрый, благочестивый человѣкъ. Его звали Товитомъ. Израильтяне въ чужой землѣ скоро забыли Бога и не соблюдали заповѣдей Его. Товитъ жилъ, какъ слѣдуетъ, и дѣлалъ все, что повелѣлъ Господь.
Скоро узналъ о его честности и царь и сдѣлалъ его своимъ поставщикомъ, т. е. покупалъ у Товита и хлѣбъ, и мясо, и вино, и все, что нужно было для царскаго стола. Товитъ разбогатѣлъ, накопилъ много денегъ и отдалъ ихъ одному честному земляку своему, Гаваилу, который жилъ въ Мидіи.
Но, сдѣлавшись богатымъ, Товитъ не гордился, не забывалъ бѣдныхъ. Придетъ къ Товиту бѣдный, Товитъ дастъ ему и рубашку, и платье, и накормитъ его; дастъ хлѣба домой, одолжитъ денегъ. Услышитъ Товитъ, что захворалъ бѣдный,—онъ придетъ къ нему на домъ, утѣшитъ больного, позоветъ врача, оставитъ денегь на лѣкарство и на ѣду. Умретъ бѣдный, не на что похоронить его, Товитъ купитъ все, что нужно для похоронъ и похоронитъ какъ слѣдуетъ.
Товитъ жилъ въ Ниневіи. Я недавно говорилъ вамъ объ этомъ городѣ.
Умеръ царь Салманассаръ. Сынъ его (Сеннахиримъ) не любилъ израильтянъ, убивалъ ихъ. Хоронить умершихъ и убитыхъ израильтянъ этотъ злой царь не позволялъ. Онъ велѣлъ бросать ихъ, какъ собакъ, за городомъ на поле. Товитъ, потихоньку хоронилъ своихъ брошенныхъ земляковъ. Узналъ объ этомъ злой царь, разсердился и хотѣлъ убить Товита. Сказали объ этомъ Товиту. Нечего дѣлать: надо было бѣжать изъ дома.
Жалко было Товиту оставить жену свою Анну и сына Товію, которыхъ онъ очень любилъ. Безъ него разграбили все его имѣніе, все отняли, такъ что жена и сынъ его остались нищими. Хорошо еще, что ихъ самихъ не убили.
*) Вы не забыли вѣрно, что царствомъ израильскимъ назывались десять частей, десять колѣнъ народа еврейскаго, которые, вмѣсто сына Соломонова Ровоама, выбрали себѣ другого царя Іеровоама.
Наконецъ, добрые люди похлопотали за Товита, и царь простилъ его. Вернулся Товитъ. Это было въ праздникъ, и видитъ Товитъ, что у жены его настряпано много кушаній. Сейчасъ же онъ послалъ свеего сына, чтобы онъ нашелъ какого-нибудь бѣднаго и привелъ обѣдать. Сынъ пошелъ, но тотчасъ-же вернулся и сказалъ отцу: «Батюшка, сейчасъ удавили одного израильтянина, и онъ не похороненный, такъ и брошенъ на улицу».
Давно ли жестокій царь хотѣлъ убить добраго Товита за то, что онъ хоронилъ израильтянъ? Давно ли онъ бѣжалъ изъ дома и у него отнято все имѣніе? Сію минуту онъ только вернулся домой. Другой на мѣстѣ Товита побоялся и не посмѣлъ бы выйти на улицу, чтобы подобрать удавленнаго и похоронить его. Но Товитъ думалъ: «Пусть меня хоть сейчасъ убьютъ: хоронить мертвыхъ не перестану. Я знаю, что, если меня и убьютъ, то Богъ наградитъ меня за то, что я дѣлалъ добро». Вотъ какъ думаль Товитъ! Такъ должны думать и дѣлать и вы, дѣти. Вѣдь если бы дурные товарищи сказали вамъ: «Мы васъ побьемъ, если вы будете учить уроки и слушаться учителя», ужели вы испугались бы и перестали учиться, сдѣлались бы лѣнтяями и шалунами?
Какъ только Товитъ услыхалъ, что на улицѣ лежитъ покойникъ, онъ вскочилъ изъ-застола, взялъ его, положилъ къ себѣ въ сарай и вечеромъ потихоньку похоронилъ. Сосѣди и знакомые досадовали на Товита и говорили: «Давно ли его хотѣли убить, давно ли онъ убѣгалъ, а онъ все не унимается, опять хоронитъ покойниковъ».
105.
Товитъ ослѣпъ.
Вечеромъ Товитъ не пошелъ спать въ комнату, а легъ на дворѣ. Ему не спалось, и онъ, лежа на спинѣ, смотрѣлъ на небо и думалъ о Богѣ, Котораго ни на минуту не забывалъ. Скамеечка, на которой лежалъ Товитъ, стояла у стѣны подъ крышею, гдѣ ласточки свили себѣ гнѣздо.
Вдругъ изъ гнѣзда упалъ птичій пометъ прямо на глаза Товиту. Отъ этого у него сдѣлались бѣльма, и онъ ослѣпъ. Бѣдный Товитъ! Я знаю, что вамъ жалко этого добраго человѣка. Вы, разумѣется, видали слѣпыхъ? Не правда ли, это несчастные люди? Не видѣть, куда идешь, не видѣть, кто окружаетъ тебя, не видѣть, что дѣлаютъ другіе и самому ничего не дѣлать: и страшно, и скучно.—Жалѣйте слѣпыхъ и помогайте имъ.
Денегъ нѣтъ у Товита, работать ничего не видитъ: хоть умирай съ голоду; нашлись добрые люди, которые знали Товита и помогали ему. Ходилъ онъ къ врачамъ, но они не могли его вылѣчить.
Товитъ не жаловался на Бога, терпѣливо переносилъ и бѣдность и слѣпоту. Онъ, по-прежнему, любилъ Бога и молился Ему.
106.
Жена Товита Анна и козочка.
Да! тяжело было слѣпому Товиту. Онъ такъ любилъ помогать бѣднымъ, а теперь пришлось самому жить чуть не милостынею: ему помогалъ одинъ изъ его прежнихъ друзей.
Но и этотъ добрый другъ Товита уѣхалъ далеко, и Товитъ остался безъ всякой помощи.
Тогда жена Товита стала наниматься въ поденщину. Она ходила по домамъ богатыхъ хозяевъ, пряла тамъ шерсть, работала цѣлый день и получала за это деньги. Однажды, богатые и добрые люди, у которыхъ она работала, жалѣя Анну и зная, что это добрая и честная женщина и прежде была сама богатая,—подарили ей козочку.
Обрадовалась Анна «СлаваБогу!» думала она, «вотъ у насъ и козочка! Гдѣ намъ, бѣднымъ, держать корову. Коровѣ нужно много травы и сѣна, а намъ не на что купить. Этой хорошенькой козочкѣ немного надо корму; а все-таки она вырастетъ, я буду доить ее, и у насъ будетъ молоко. Хотя немного, — да ничего! Намъ троимъ хватитъ. Дай Богъ здоровья добрымъ людямъ».
Привела Анна козочку домой. Козочка заблеяла. Товитъ услыхалъ и, зная, что денегъ дома нѣтъ, что Аннѣ купить козочку не на что, подумалъ что она украла ее. «Послушай, Анна», сказалъ Товитъ, «коза-то не краденая ли? Лучше отдай ее хозяину».
Анна разсердилась за эти слова на Товита и стала бранить его: «Вотъ ты и жилъ хорошо и милостыню подавалъ, а ослѣпъ-же».
Тяжело, тяжело сдѣлалось Товиту. Онъ не радъ былъ и жизни, готовъ былъ, хоть сейчасъ, умереть и просилъ у Бога смерти.
PAGE107.
Завѣщаніе Товита.
А что, если Богъ услышитъ мою молитву, и я скоро умру, думалъ Товитъ. Онъ призвалъ сына своего Товію и сказалъ ему: « Я старъ, недолго мнѣ осталось жить, Послушай и запомни, что я скажу тебѣ».
«Когда я умру, похорони меня. Всегда почитай мать свою: не забывай, сколько болѣзней она перенесла при твоемъ рожденіи, какъ она заботилась о тебѣ, когда ты былъ маленькій, какъ теперь она любитъ тебя и ласкова съ тобою. Помни Бога, исполняй Его заповѣди и не дѣлай ничего худого. Помогай бѣднымъ. Постарайся выбрать себѣ добрую, благочестивую жену. Не обижай своихъ слугъ и работниковъ, не удерживай платы за ихъ работу. Никого не обижай. Не пьянствуй. Не лѣнись молиться Богу».
«Все исполню», отвѣчалъ Товія, «все исполню, постараюсь быть добрымъ и честнымъ».
«Не горюй, сынъ мой», сказалъ Товитъ, «что мы теперь бѣдны. У меня много денегъ отдано на сохраненіе одному человѣку (Гаваилу), который живетъ далеко отсюда—въ Мидіи. Знаешь ли? Не лучше ли получить съ него деньги теперь, пока я живъ? Вотъ, если бы намъ найти хорошаго человѣка, который зналъ бы туда дорогу. Можно было бы нанять его, чтобы онъ проводилъ тебя. Ты получилъ бы деньги, и мы не терпѣли бы такой бѣдности».
108.
Путешествіе Товіи.
Товія пошелъ искать себѣ товарища въ дорогу. Скоро нашелъ онъ одного молодого человѣка, который былъ одѣтъ по дорожному. «А что, не знаешь ли ты дороги въ Мидію?» спросилъ Товія молодого человѣка. «Знаю», отвѣчалъ тотъ.
« Я не разъ бывалъ тамъ. У меня тамъ есть одинъ знакомый,—Гаваилъ».
Товія привелъ юношу домой. Товитъ спросилъ его: «Кто ты такой, откуда ты родомъ?» Юноша сталъ разсказывать Товиту, и оказалось, что его зовутъ Азарія и онъ родственникъ одного пріятеля, съ которымъ Товитъ, еще въ молодости, хаживалъ въ Іерусалимъ на богомолье.
«Не проводишь ли ты моего сына Товію въ Мидію?» спросилъ Товитъ. «Изволь! провожу и туда и назадъ». Сторговались. Собрались въ дорогу и стали прощаться. Очень плакали всѣ. Больше всѣхъ плакала Анна. Она никогда не разлучалась съ своимъ сыномъ, а теперь отпускала его въ такую дальнюю дорогу.
Но надо было разстаться. Товитъ благословилъ сына и его товарища, — и молодые люди отправились въ дорогу.
109.
Большая рыба.
Цѣлый день шли Товія и его товарищъ. Съ ними бѣжала и маленькая собачка, которая очень любила Товію за то, что онъ кормилъ и ласкалъ ее.
Вечеромъ они пришли къ рѣкѣ Тигру. Товія очень усталъ и захотѣлъ покупаться. Но только онъ ступилъ въ воду, какъ вдругъ изъ воды выскочила огромная рыба, разинула пасть и кинулась на Товію. Товія испугался и закричалъ: «Ай! Она меня съѣстъ!» Но его товарищъ закричалъ ему, чтобы онъ не трусилъ, а скорѣе хваталъ рыбу. Товія схватилъ ее руками и вытащилъ на берегъ. На берегу-то легко уже было справиться съ нею.
«Ты возьми ножъ и вычисти рыбу», сказалъ Товіи его товарищъ. «Только сердце, желчь и печень не бросай,— пригодятся».
Товія выпотрошилъ рыбу. Сердце, желчь и печень онъ спряталъ въ сумку. А рыбу изжарили, и она показалась имъ очень вкусною. Покормили и свою ласковую собачку; вѣдь и
она тоже очень устала. Поужинали и остались ночевать въ незнакомомъ мѣстѣ на берегу рѣки. Собачка легла въ ногахъ у своихъ хозяевъ. Она стерегла ихъ: такъ и шевелила своими ушами, все слушала, чтобы не подошелъ кто чужой.
Но Самъ Богъ былъ съ нашими странниками и хранилъ ихъ.
110.
Женитьба Товіи.
Чрезъ нѣсколько дней Товія и его товарищъ подошли къ одному городу (Экватанамъ). «Послушай, братъ», сказалъ Товіи его спутникъ, «въ этомъ городѣ живетъ твой родственникъ, Рагуилъ; ночуемъ у него. У него есть дочь Сарра. Не хочешь ли, я посватаю ее за тебя? Это умная, добрая и богатая невѣста». «Нѣтъ, братъ», сказалъ Товія, «я слышалъ, что эту дѣвицу выдавали уже за семерыхъ, и всѣ мужья ея умирали въ первый же день свадьбы. Всѣхъ ихъ убивалъ злой духъ. Пожалуй и я умру». «А на что у тебя рыбье сердце и печень? Когда ты придешь въ спальню, положи въ горшокъ съ горячими угольями рыбью печень и сердце, и злой духъ убѣжитъ».
Пришли къ Рагуилу. Тотъ лишь только взглянулъ ни Товію, сказалъ женѣ своей: «Какъ этотъ молодой человѣкъ похожъ на моего племянника, Товита».
«Да это мой отецъ», сказалъ Товія. Потомъ онъ разсказалъ, что отецъ его обѣднѣлъ и ослѣпъ. Рагуилъ, жена его и дочь плакали. Имъ жалко было Товита, котораго они любили.
Наконецъ, приготовленъ былъ ужинъ. Заколота и зажарена жирная овечка и настряпано много всякихъ кушаній. «Теперь, милости просимъ за столъ, дорогіе гости!» сказалъ Рагуилъ. Но Товіи не хотѣлось и ужинать. Ему понравилась Сарра, и онъ попросилъ своего товарища посвататъ Сарру. Тотъ сказалъ Рагуилу. « Я съ удовольствіемъ отдамъ за тебя свою дочь Сарру», отвѣтилъ Рагуилъ. «Только я не скрою, что уже семь мужей ея умерли въ первый же день свадьбы». Нѣтъ! Я не стану ужинать, покамѣсть ты не согласишься», сказалъ Товія.
Помолились Богу, Рагуилъ благословилъ Товію и Сарру. Потомъ сѣли за столъ и скромно отпраздновали свадьбу.
Наконецъ, Товія и Сарра пришли въ свою комнату. Товія сейчасъ же взялъ жаровню съ горячими угольями и бросилъ туда рыбье сердце и печень. Сами они, Товія и Сарра, стали рядомъ и цѣлую ночь усердно молились Богу, чтобы Онъ не допустилъ умереть Товію, какъ умерли прежніе семь мужей Сарры. А Рагуилъ уже вырылъ для Товіи и могилу. Онъ думалъ, что и этотъ восьмой мужъ Сарры умретъ.
Но какъ же всѣ были рады и благодарили Бога, когда утромъ узнали, что Товія живъ и здоровъ.
Послѣ свадьбы Товіи нужно было ѣхать далыпе, за деньгами, но Рагуилъ не хотѣлъ отпустить его, да и самому Товіи не хотѣлось разставаться съ Саррой, и потому они попросили Азарію, спутника Товіи, съѣздить къ Гаваилу за деньгами и пригласить его съ собою къ Рагуилу праздновать свадьбу Товіи.
Азарія пріѣхалъ къ Гаваилу. Тотъ не задерживалъ его, отдалъ ему деньги Товита и вмѣстѣ съ нимъ поѣхалъ на свадьбу Товіи.
111.
Возвращеніе Товіи домой.
Цѣлыхъ двѣ недѣли праздновали свадьбу Товіи, и какъ ни хотѣлось ему домой, онъ долженъ былъ оставаться у тестя своего, Рагуила. Прошли двѣ недѣли, и Товія сталъ собираться домой. Скучно было Рагуилу и его женѣ разставаться со своею дочерью и со своимъ зятемъ, Товіею, котораго они полюбили, какъ родного сына. Стали упрашивать Товію еще погостить, но онъ не согласился. Онъ былъ добрый сынъ, любилъ своихъ родителей; онъ зналъ, что они безъ него скучаютъ и торопился домой. Рагуилъ отдалъ Товіи половину своего имѣнія. Все это уложили на верблюдовъ и стали прощаться.
«Люби своего мужа и почитай его родителей», сказалъ Рагуилъ своей дочери Саррѣ.
«Береги свою жену и не обижай ее», сказала Товіи его теща, жена Рагуила.
Родители Товіи съ нетерпѣніемъ ждали, когда вернется ихъ любимый сынъ. Особенно горевала и плакала Анна. Не одинъ разъ въ день, и рано утромъ и поздно вечеромъ выйдетъ изъ дома, станетъ на ближній пригорокъ, прикроетъ ладонью свои заплаканные глаза и пристапьно смотритъ на дорогу, не идетъ ли ея милый Товія. Подыметъ вѣтерокъ пыль на дорогѣ: «Ахъ, идутъ!» вскрикнетъ Анна и бросится впередъ на встрѣчу. Но какъ же ей, бѣдной, было досадно когда она увидитъ, что обманулась, что никого нѣтъ. И долго нѣтъ Товіи. Все больше и больше плачетъ Анна, все сильнѣе и сильнѣе болитъ ея материнское сердце.
Выходитъ она однажды изъ дома посмотрѣть на дорогу; вдругъ къ ней бросается ихъ собачка, которая побѣжала съ Товіею. Смотритъ Анна на дорогу и видитъ, что идетъ Товія со своимъ товарищемъ. Сарру они оставили немножко позади, а сами пошли впередъ, чтобы сказать отцу и матери о свадьбѣ.
Не знаетъ, что отъ радости и дѣлать Анна. Она бѣжитъ домой и кричитъ Товиту: «Сынъ идетъ!» Потомъ побѣжала на встрѣчу къ сыну, бросилась къ нему на шею и говорила: «Слава Богу! опять я вижу тебя, дитя мое». И мать и сынъ плакали отъ радости.
112.
Чудесное исцѣленіе.
Товитъ, услыхавъ отъ Анны, что пришелъ сынъ, пошелъ къ дверямъ и споткнулся, но сынъ поспѣшилъ къ нему и поддержалъ своего отца, чтобы онъ не упалъ и не ушибся. «Здравствуй, батюшка! Теперь успокойся!» сказалъ Товія своему отцу.
Тутъ онъ досталъ изъ своей сумки желчь, которую, помните, вынулъ онъ изъ рыбы. Эту желчь онъ приложилъ къ глазамъ своего отца. Сильно стало щипать глаза у Товита, онъ сталъ тереть ихъ,—и бѣльма отстали.
Увидѣлъ Товитъ снова свѣтъ Божій; снова увидѣлъ свою жену Анну, Товію и его товарища, собачку, деревья, солнце, словомъ все, все, что онъ видѣлъ прежде.
Теперь Товія разсказалъ отцу все, что съ нимъ случилось и какъ онъ женился. И всѣ пошли къ воротамъ дома встрѣчать Сарру, молодую жену Товіи. Ласково приняли ее Товитъ и Анна, которымъ Сарра очень понравилась и которые полюбили ее, какъ родную дочь.
Всѣ пали на колѣни и благодарили Бога.
Прошли первыя минуты радости, и Товитъ сказалъ своему сыну: «Чѣмъ бы намъ отблагодарить этого юношу за то, что онъ сдѣлалъ намъ столько добра?»