«Ахъ, онъ столько сдѣлалъ для насъ», отвѣчалъ Товія, «что я и не знаю, чѣмъ бы наградить его. Ему обязанъ я, что вернулся домой цѣлъ и невредимъ. Онъ спасъ меня, когда меня хотѣла съѣсть большая рыба. Онъ сходилъ за деньгами къ Гаваилу. Онъ сосваталъ мнѣ жену. Онъ научилъ меня помазать твои глаза рыбьею желчью, чтобы ты опять видѣлъ. Отдай ему половину нашего имѣнія. Онъ заслужилъ это!»
Предложили юношѣ Азаріи половину всего имѣнія, но онъ отказался и, отозвавъ Товита и Товію, сказалъ имъ: « Я одинъ изъ семи святыхъ ангеловъ, Рафаилъ. Меня послалъ къ вамъ Самъ Богъ, Которому пріятно было, что Товитъ подаетъ милостыню и хоронитъ бѣдныхъ покойниковъ. Будьте же и впередъ благочестивы и добры къ бѣднымъ. Теперь же я иду на Небо, къ Богу».
Еще сорокъ два года жилъ Товитъ. Когда умерли Товитъ и Анна, Товія и Сарра отправились жить въ другое мѣсто, въ Мидію, къ отцу Сарры, Рагуилу. Такъ велѣлъ имъ Товитъ передъ смертію. Счастливо прожили эти благочестивые и честные люди до глубокой старости.
113.
Плѣнъ вавилонскій.
Вы, дѣти, вѣрно, не забыли, что царство израильское было разрушено; десять колѣнъ народа еврейскаго были отведены въ плѣнъ ассирійскимъ царемъ (Салманассаромъ).
Въ царствѣ іудейскомъ два колѣна, двѣ части народа еврейскаго жили лучше. Но и тамъ, наконецъ, и цари, и народъ, и даже священники совсѣмъ Бога забыли, о добрыхъ дѣлахъ не думали, пророковъ, которыхъ посылалъ къ іудеямъ Самъ Богъ, они не только не слушали, но выгоняли и, даже, убивали.
Долго терпѣлъ Богъ, но наконецъ наказалъ іудеевъ.
Съ огромнымъ войскомъ подошелъ къ Іерусалиму вавилонскій царь — Навуходоносоръ. Онъ разставилъ евое войско вокругъ Іерусалима. Подошли къ городу, бросились на стѣны, ворвались въ городъ и начали грабить. Даже изъ храма, который былъ построенъ Соломономъ, вавилонскій царь взялъ золотые и серебряные подсвѣчники, кадила и чаши. Всѣхъ богатыхъ евреевъ вавилонскій царь увелъ въ плѣнъ. Но іудеи и при этомъ бѣдствіи не исправлялись: не слушали Бога и не покорялись царю вавилонскому.
Навуходоносоръ не одинъ разъ подходилъ съ войскомъ къ Іерусалиму и каждый разъ угонялъ въ плѣнъ но нѣскольку тысячъ іудеевъ. Іудеи не унимались и, наконецъ, до того разсердили Навуходоносора, что онъ рѣшился разрушить Іерусалимъ.
Навуходоносоръ опять привелъ свое огромное войско къ Іерусалиму и опять завоевалъ Іерусалимъ. Теперь Навуходоносоръ уже не давалъ никому пощады. Вавилонскіе воины зажигали дома, и сдѣлался въ, Іерусалимѣ такой страшный пожаръ, что сгорѣлъ весь городъ. Сгорѣлъ и прекрасный храмъ Соломоновъ. Навуходоносоръ захватилъ всѣ золотые и серебряные сосуды, которые онъ не успѣлъ забрать въ первый разъ.
Да, дѣти, и жалко и страшно было смотрѣть. Вездѣ дымится, вездѣ горитъ! Одинъ домъ рушится за другимъ! Женщины и дѣти плачутъ и кричатъ. Вездѣ валяются горящія и дымящіяся головешки. Даже и каменныя стѣны, которыя стояли вокругь города, и тѣ были розломаны, и самые камни были разбросаны.
Теперь Навуходоносоръ угналъ въ плѣнъ всѣхъ іудеевъ, оставилъ только садовниковъ, чтобы смотрѣли за садами, и земледѣльцевъ, чтобы пахали землю и собирали хлѣбъ.
Скучно и тяжело было житъ іудеямъ въ плѣну на чужой сторонѣ. Въ свободное время послѣ работъ выйдутъ они изъ домовъ, соберутся гдѣ-нибудь на берегу рѣчки и запоютъ свои пѣсни,—псалмы царя и пророка своего Давида. Со слезами на глазахъ запоютъ они о томъ, какъ счастливо жили они прежде на своей прекрасной родинѣ, какъ тяжело теперь имъ жить въ плѣну.
Вавилонянамъ нравилось это пѣніе, и они приходили слушать іудеевъ: такъ хорошо іудеи пѣли свои печальныя пѣсни и играли на арфахъ.
И долго іудеямъ пришлось жить въ вавилонскомъ плѣну,—семьдесять лѣтъ.
114.
Д а н і и л ъ.
Навуходоносору, царю вавилонскому, захотѣлось, чтобы у него во дворѣ прислуживали іудеи. Онъ приказалъ своимъ чиновникамъ: Возьмите у самыхъ знатныхъ и богатыхъ іудеевъ сыновей. Выберите мальчиковъ, которые поумнѣе, покрасивѣе и порасторопнѣе».
Чиновники исполнили приказаніе царя, привели къ нему много іудейскихъ мальчиковъ.
«Обучить ихъ!» сказалъ Навуходоносоръ. « Я хочу, чтобы они потомъ прислуживали мнѣ. Да кормить ихъ хорошенько! Пусть они ѣдятъ тѣ же кушанья, какія подаются къ моему царскому столу. Давайте имъ то же вино, которое я самъ пью. Я хочу, чтобы они скорѣе выросли и были сильны и здоровы.
Самыми красивыми, понятливыми и ловкими оказались четыре юноши: Даніилъ, Ананія, Азарія и Мисаилъ. Мальчики эти отказались отъ царскаго обѣда (по закону Моисея евреямъ нельзя было ѣсть всякую пищу) и просили варить имъ овощи и давать вмѣсто вина одну воду.
«Какъ это можно?» сказалъ юношамъ ихъ надзиратель. «Вѣдь вы похудѣете, будете блѣдны, и царь разгнѣвается и велитъ повѣсить меня за то, что я не послушалъ его». Тогда Даніилъ сталъ сильно упрашивать его: «попробуй только десять дней кормить насъ овощами и поить водою и тогда посмотри, какіе мы будемъ здоровые и румяные. Если же мы похудѣемъ, то не будемъ больше отказываться отъ царскаго обѣда и отъ вина».
Чиновникъ наконецъ согласился, велѣлъ варить для этихъ отроковъ разныя овощи и для питья давать воду. И онъ очень удивился, когда чрезъ десять дней увидѣлъ, что эти четыре мальчика были и толще и румянѣе тѣхъ, которыхъ кормили царскими кушаньями и поили виномъ.
Три года учились мальчики. Подросли. Царь велѣлъ привести ихъ къ себѣ, спрашивалъ, чему они учились и что знаютъ. Умнѣе, смышленѣе, здоровѣе и красивѣе всѣхъ показались царю: Даніилъ, Ананія, Азарія и Мисаилъ. Они такъ понравились царю, что онъ оставилъ ихъ служить во дворцѣ.
115.
Даніилъ угадываетъ и объясняетъ сонъ
Навуходоносора.
Царь Навуходоносоръ очень любилъ Даніила за его честность, услужливость и расторопность. Но онъ еще болѣе полюбилъ Даніила и далъ ему важную должность, когда Даніилъ угадалъ и объяснилъ сонъ, который видѣлъ Навуходоносоръ.
Однажды царь Навуходоносоръ видѣлъ ночью страшный сонъ. Онъ испугался, проснулся, но никакъ не могъ его вспомнить, совсѣмъ забылъ.
Тогда царь приказалъ созвать всѣхъ мудрецовъ вавилонскихъ и сказалъ: «Отгадайте и растолкуйте мнѣ сонъ, который я видѣлъ, и я награжу васъ. А если не отгадаете, я велю изрубить васъ въ куски и разорить ваши дома».
Мудрецы и гадатели вавилонскіе (халдейскіе), разумѣется, не могли отгадать, какой сонъ видѣлъ Навуходоносоръ. Царь отдалъ уже приказаніе казнить всѣхъ ихъ.
Зналъ объ этомъ Даніилъ и сказалъ своимъ товарищамъ, Ананіи, Азаріи и Мисаилу: «Давайте молитъся Богу, чтобы Онъ открылъ намъ, какой сонъ видѣлъ царь и что значитъ этотъ сонъ». Богъ открылъ Даніилу. Тогда Даніилъ сказалъ начальнику, которому велѣно было убивать мудрецовъ: «Не убивай мудрецовъ. Сведи меня къ царю, я отгадаю и растолкую ему сонъ».
«Смотри», сказалъ добрый начальникъ, «отгадаешь ли? Вѣдь если ты не отгадаешь, то еще болыпе разгнѣваепгь царя».
Привели Даніила къ царю. «Ну ка? Отгадай мой сонъ и растолкуй его», сказалъ царь Даніилу.
Даніилъ началъ: «Ты, царь, видѣлъ во снѣ огромнаго истукана, похожаго на человѣка. У этого истукана голова золотая, грудь и руки серебряныя, животъ и ноги до колѣнъ мѣдныя, колѣни и ниже колѣнъ желѣзныяи глиняныя. Вдругъ, отъ горы, близъ которой стоялъ этотъ истуканъ, оторвался камень и разбилъ истукана».
«Правда! правда!» сказалъ Навуходоносоръ, «вѣдь и въ самомъ дѣлѣ, я видѣлъ этотъ самый сонъ. Растолкуй, что онъ значитъ?»
«Этотъ истуканъ означаетъ твое царство», сказалъ Даніилъ. «Теперь, при тебѣ, оно сильно. Золотая голова—это ты. Послѣ тебя царство вавилонское будетъ все слабѣе и слабѣе. Наконецъ оно, по волѣ Божьей, раздѣлится, какъ разбился истуканъ камнемъ, который оторвался отъ горы».
Навуходоносоръ очень удивился и спросилъ Даніила: «Какъ же это ты угадалъ мой сонъ?»
«Богъ, Которому я молюсь, открылъ мнѣ», сказалъ Да-ніилъ.
Навуходоносоръ приказалъ всѣмъ молиться тому Богу, Которому молился Даніилъ.
Даніила послѣ этого царь полюбилъ еще болѣе, далъ ему много денегъ и хотѣлъ сдѣлать его губернаторомъ. Но Даніилъ попросилъ царя, чтобы онъ сдѣлалъ губернаторами его товарищей: Ананію, Азарію и Мисаила, а самъ остался у царя во дворцѣ.
116.
Ананія, Азарія и Мисаилъ брошены въ огонь въ
растопленную печь.
Царь Навуходоносоръ былъ слишкомъ гордъ. Онъ считалъ себя лучше и умнѣе всѣхъ,—чуть не богомъ. Онъ велѣлъ сдѣлать золотого истукана, который походилъ бы на него. Этому истукану всѣ должны были молиться, какъ будто бы молились самому Навуходоносору.
Что, дѣти, вамъ смѣшно, что Навуходоносоръ считалъ себя богомъ и велѣлъ молиться своей статуѣ? Да! Мои милыя, гордые люди всегда бываютъ смѣшны и дѣлаютъ, по гордости, большія глупости. Они думаютъ, что все, что они дѣлаютъ, хорошо и умно. Не гордитесь! Умные люди никогда не гордятся. Кто изъ васъ гордится, тотъ, значитъ, не совсѣмъ уменъ. Ты учишься хорошо, не гордись: вѣдь ты и долженъ учиться хорошо. Будешь гордиться тѣмъ, что ты много знаешь и будешь смѣшонъ; тебѣ скажутъ: «Ты много знаешь, а подумалъ ли ты о томъ, чего ты не знаешь?» Ты, дѣвочка, гордишься тѣмъ, что у тебя красивое личико? Но Кто далъ тебѣ красоту? Богь! И тебѣ тутъ гордитьея нечѣмъ. А что, если тебя, за твою гордость, накажетъ Богъ; у тебя, напримѣръ, сдѣлается оспа, и ты, изъ хорошенькой дѣвочки, сдѣлаешься некрасивою,—рябою? Но довольно. Я знаю, что вы добрыя, умныя дѣти и никогда не будете гордецами.
Такъ, Навуходоносоръ сдѣлалъ свою статую, собралъ народъ и велѣлъ всѣмъ молиться предъ этою статуею. Недалеко отъ статуи была выстроена огромная печка. Много накладено было въ нее дровъ, и она силъно была растоплена. «Кто не будетъ молиться моей статуѣ», сказалъ Навуходоносоръ, «тѣхъ будутъ бросать въ эту печку».
Весь народъ упалъ на колѣни и молился предъ статуею. Кому же охота сгорѣть въ огнѣ? Только Ананія, Азарія и Мисаилъ не хотѣли молиться этому идолу.
«Отчего вы не молитесь статуѣ?» сказалъ Навуходоносоръ, который очень разсердился. «Молитесь! А то я велю васъ бросить въ огонь».
«Мы молимся Богу, а статуѣ твоей,—этому идолу, мы не будемъ молиться. Бросай насъ въ печку, мы будемъ горѣть, а не перестанемъ молиться Богу».
«Прибавьте ка еще дровъ, растопите печку какъ можно сильнѣе!» кричалъ царь, который разсердился еще болѣе.
Растопили печку такъ сильно, что и подойти къ ней нельзя было. Ананію, Азарію и Мисаила схватили, связали и во всей одеждѣ бросили въ печь. Огонь былъ такъ силенъ, что солдаты, которые бросали ихъ, обгорѣли и умерли. Вы думаете: они сгорятъ въ огнѣ?
Всѣ съ ужасомъ смотрѣли на печь. Вдругъ самъ царь вскакиваетъ съ своего мѣста и спрашиваетъ: «Вѣдь мы связали и бросили въ печь только троихъ, а смотрите, ихъ тамъ въ огнѣ четверо и они, кажется, невредимы». Весь народъ заглядывалъ издали въ печку, и всѣ видѣли тамъ четверыхъ.
Царь повелѣлъ юношамъ выйти изъ раскаленной печи. Они вышли. И что же? Ни одного спаленнаго волоса не было на нихъ, и даже платье не затлѣлось.
Богъ послалъ къ этимъ отрокамъ Своего ангела и не далъ имъ сгорѣть въ огнѣ.
117.
Даніилъ брошенъ въ яму на съѣденіе львамъ.
Вы, мои маленькіе друзья, еще мало жили на свѣтѣ и не знаете, можетъ быть, что, чѣмъ богаче и знатнѣе человѣкъ, тѣмъ болѣе находится злыхъ людей, которые завидуютъ и всячески стараются повредить ему.
Навуходоносоръ умеръ. Царемъ вавилонскимъ сдѣлался Дарій.
«Какъ же это къ нашему царю близокъ молодой іудей, который дѣлаетъ все, что хочетъ, потому что царь любитъ его и слушаетъ».
«Теперь іудеямъ у насъ житье лучше, чѣмъ намъ. Какъ бы намъ наябедничать на этого Даніила, чтобы царь разсердился и велѣлъ убить его».
Вотъ что замышляли противъ Даніила вавилоняне, которые завидовали, что царь любитъ, слушаетъ и награждаетъ Даніила.
Но Даніилъ былъ честенъ, не бралъ ни отъ кого ни денегъ ни подарковъ, никого не обижалъ, кто виноватъ—наказывалъ, кто правъ, того отпускалъ.
Какъ же оклеветать его, что наябедничать? Наконецъ, завистники Даніила придумали. Пришли они къ царю и говорятъ ему: «Царь! Подданные не почитаютъ тебя, молятся Богу. Издай указъ, чтобы цѣлыхъ тридцать дней никто въ твоемъ царствѣ не смѣлъ молиться Богу; и кому что нужно, пусть проситъ у тебя. А кто не послушается и будетъ молиться Богу, того прикажи бросать въ яму львамъ, чтобы они съѣли такого ослушника».
Вѣрно и Дарій былъ тоже гордъ. Онъ сдѣлалъ глупость, послушался злого совѣта завистниковъ Даніила и издалъ указъ, чтобы въ теченіе тридцати дней никто не молился Богу, а обо всемъ, какъ Бога, просилъ царя.
И вотъ, въ цѣломъ царствѣ вавилонскомъ всѣ перестали молиться; особенно этому обрадовались лѣнивцы, которые не любятъ молиться. Господи! До чего можетъ довести людей злоба, зависть и гордость!
Теперь завистники Даніила стали подсматривать за нимъ, не станетъ ли онъ молиться Богу? Даніилъ любилъ молиться Богу. У него въ домѣ была горенка съ окномъ. Окно это было обращено къ Іерусалиму.
Войдетъ Даніилъ въ свою горенку, отворитъ окно, станетъ на колѣни и начнетъ молиться, оборотясь лицомъ къ окну, въ ту сторону, гдѣ Іерусалимъ, гдѣ прежде былъ храмъ Соломоновъ. Молился онъ по три раза въ день.
И вотъ, когда всѣмъ запрещено было молиться Богу, Даніилъ входилъ въ свою горенку и тамъ молился Богу. Завистники его подсмотрѣли это, пришли къ царю и сказали ему: «Царь! Вѣдь ты издалъ указъ, чтобы никто не смѣлъ молиться Богу?» «Да», отвѣчалъ Дарій, «издалъ и, разумѣется, накажу того, кто меня не послушается!»
Тогда эти злые люди сказали царю: «Да вотъ Даніилъ не исполняетъ твоего царскаго указа, молится Богу. Вели бросить его въ яму львамъ».
Жалко стало царю Даніила. Но что дѣлать? Самъ же издалъ такой указъ.
Бросили Даніила въ ровъ львиный. Это была глубокая яма, обнесенная желѣзными рѣшетками. Въ нее было посажено нѣсколько львовъ, которымъ отдавали преступниковъ. Львы бросались на нихъ, рвали ихъ на куски и съѣдали. Враги Даніила нарочно велѣли не кормить этихъ львовъ нѣсколько дней, чтобы съ голоду львы были злѣе и скорѣе съѣли Даніила. Эти недобрые люди радовались, когда Даніила бросили въ яму ко львамъ. Они такъ и думали, что лъвы непремѣно съѣдятъ Даніила.
А царь очень жалѣлъ Даніила. Онъ даже не ужиналъ и цѣлую ночь не спалъ, все думалъ: «Зачѣмъ я послушалъ этихъ злодѣевъ, издалъ такой указъ, и зачѣмъ я велѣлъ отдать Даніила львамъ. Онъ былъ вѣрный, честный слуга мой, и вотъ, изъ-за моего каприза, его съѣдятъ львы».
118.
Богъ спасаетъ Даніила.
Рано утромъ, лишь только стало разсвѣтать, Дарій, чуть не бѣгомъ, пошелъ къ ямѣ, гдѣ сидѣлй львы. «Живъ ли Даніилъ?» думалъ царь. Онъ нагнулся къ рѣшеткѣ и закри чалъ: «Даніилъ! Даніилъ! Живъ ли ты? Защитилъ ли тебя твой Богъ отъ сердитыхъ звѣрей.
И какъ же удивился и обрадовался царь, когда Даніилъ отвѣчалъ ему: «Живъ! Слава Богу, Который послалъ ко мнѣ сюда Своего ангела, который не далъ львамъ съѣсть меня!»
Царь заглянулъ и удивился еще болѣе. Даніилъ сидѣлъ въ ямѣ, а вокругъ него спокойно лежали голодные львы, не рычали, не бросались на него, ласкались къ нему, какъ смирныя собаки къ своему хозяину.