Свобода Шамана - Серкин Владимир Павлович 3 стр.

Больная чайка одинока. Она не кричит, сидит и ждет смерти. Или ничего не ждет. Здоровая асоциальная чайка тоже обречена. Сила и жизненный принцип чаек — в стае. Впрочем, если физически здоровая чайка асоциальна — то нездорова психически. А асоциальный человек? Ответ очевиден — «тоже».

А Шаман? А я? Люблю побережье больше города, но большую часть жизни работаю в городе. И Шаман хоть раз в десять лет, а отправляется пожить в город. Теперь понятно, почему. Неужели и Шаман порабощен социальной системой, как все мы? Начну расспросы издалека, не о нем.

— Как система порабощает человека?

— Сначала с помощью родителей. Ребенок стремится соответствовать их ожиданиям.

— Может ли ребенок противостоять влиянию системы?

— (Шаман ответил риторическим вопросом.) Может ли младенец противостоять маме?

— Зачем это системе?

— Став частью системы, человек поддерживает ее своей энергией.

— Рентабельно. Ребенок растет двадцать лет, а поддерживает систему — сорок.

— Гораздо раньше и часто гораздо дольше.

— Почему же взрослые умные люди не выходят из системы?

— Система дает защиту, комфорт. Ты сможешь без них?

— Не знаю. Ты же смог.

— Это одна из цен свободы.

Одному человеку никогда не построить даже хрущевскую пятиэтажку. Нужны бетонные блоки, арматура, провода, розетки, стекла, перекрытия, сварочные аппараты, подъемные краны, бензин… Это все — система, которая начинается с поиска и добычи руд и нерудных материалов, типа щебня и заканчивается для хрущевки подачей электричества и горячей воды с ТЭЦ.

Хочешь жить один в лесу — вся эта система тебя не поддерживает. Хотя все равно будешь пользоваться железным топором, ножом, чашкой и кастрюлей, всякими крючками- сапогами, то есть продукцией системы.

Можно забрать что-то из системы и уйти на определенный срок. И все равно потом придешь лечить зубы, обновлять обувь, закупать чай и соль… То есть не нужно иллюзий — без системы уже не прожить.

Вынужденный Робинзон может выживать на побережье, добывая железо из плавника[22], нити из выброшенных морем канатов… Но и это потому, что он знает, что такое железо, что такое леска. Чтобы изготовить простейший гальванический разрядник и подавать сигналы SOS, нужны хотя бы минимальные знания по физике и химии. Откуда знания? Из социальной системы. Для чего подавать SOS? Чтобы вернуться в систему.

Однако отшельники, похоже, были всегда, и меньше их не становится, хотя человек из системы все более изнежен, неприспособлен. И далеко не все — беглецы от проблем. Много и относительно успешных, которые что-то ищут, следуют своим целям.

— Все же комфорт и безопасность не удержали бы всех в системе. Многих, но не всех.

— Да, есть более глубокая причина.

— Какая?

— Мышление.

— Человек не мыслит себя вне системы?

— Глубже. Мышление ребенка сначала возникает только для системы.

— Как функция системы?

— На твоем языке так.

— Как же ты мыслишь, живя вне системы?

— Не вне. Просто более широкая система.

— Но какие-то ограничители есть?

— Например, род, планета.

— Род — понятно. А как планета тебя ограничивает?

— Земное существо не может жить вне планеты.

— Ну да, и космонавты?

— Они несут с собой систему жизнеобеспечения, и ее хватает ненадолго. При этом быстро стареют.

— Так человек не будет жить на других планетах других звезд?

— Для долгой жизни там потребуется приспособление к новым системам. Немного другой человек.

— Такой, как ты?

— Чуть-чуть такой. (Смеется.) И я не только иначе мыслю.

— Так ты опасен для этой системы?

— Может быть, наоборот. Стагнация системы — смерть системы. Для выживания нужно развиваться. Как раз нужны такие, как я.

— А тогда ты несвободен.

— Чуть более свободен.

Ответ «Чуть более свободен» мне даже больше нравится, чем «совсем свободен». Это от преданности человеческой системе?

Интересно, Шаман может объяснить это «чуть более»? (Оп, записал вопрос для Шамана.)

— Вот ты жил в начале двухтысячных в Ярославле и в Москве. Современные люди свободны?

— Ни капли.

— Почему?

— Им кажется, что делают, что хотят. На деле они только приспосабливаются к случившемуся и обсуждают это.

— А более свободные есть?

— Очень мало.

— Почему?

— Слишком много времени уходит на приспособление и обсуждение.

— А что делают более свободные?

— Преобразуют ситуацию к своему проекту.

— Проект — сделать деньги?

— Только деньги — приспособление к потребностям тела. Деньги — вспомогательный инструмент. Проект — это построение реальности.

— Их реальность может не всем понравиться.

— Несвободные будут, как обычно, приспосабливаться и обсуждать новую реальность.

— То есть более свободны, например, олигархи, капиталисты, а работающие на них — менее свободны?

— В экономическом аспекте. В целом — одинаково порабощены. Я говорю о реальности мышления и действования.

На побережье погода меняется мгновенно. Сейчас печет солнце, а в следующую минуту — солнце закрыто облаком, подул ветерок, сразу холодно. Море холодное, и под грунтом в сорока сантиметрах мерзлота — без постоянного притока солнечной энергии тепло не держится и минуты. А если еще одежда мокрая…

С неудовольствием смотрю на надвигающиеся облака. После выхода в море и возвращения по накату развесил мокрую одежду на воткнутых в кучи камней и плавника палках. Еще бы часик тепла с ветерком. Шаман что-то говорил об управлении реальностью. Но это в шутку мысль. Даже если бы Шаман мог, я не стал бы просить менять естественный ход вещей из-за невысохшей робы.

— Что дает более свободным построение реальности?

— Практику построения реальности.

— Они это осознают?

— Я сказал «чуть более свободны», а не «свободны».

— Так в чем разница между «более» и остальными?

— Тебе пока не понять.

— Знаю, не хватает практики. Но хоть слова без понимания.

— (Шаман, как обычно, реагировал на иронию лишь небольшой паузой). Их идеи[23]более свободны.

А, так идеи бывают более свободны и менее свободны. То есть они обладают индивидуальностью и свободой воли. Оп! Знак. Шутить-то тут, оказывается, не нужно, так оно и есть.

— Но идеи не могут быть свободны, они должны придерживаться самих себя.

— Свобода идеи в ее развитии.

— Так это же… диалектика, противоположность.

— Да. (Шаман хохотнул.) Только не «диа», а «три». А потом — семь.

По совету Шамана САМ размышляю о свободе.

Вся история открытий человечества — история борьбы за свободу: быстро передвигаться, летать, не тратить время на заготовку дров, добывание пищи… А история государств, бюрократии и индустрии потребления — порабощение и бегство от свободы: куда деть время — на стояние в очередях за справками, смотрение телевизора, решение семейных проблем, добывание денег… Размышлять некогда, то есть быть свободным и ответственным за свои решения не нужно. Человек не сам структурирует свое время (не нужно думать о его заполнении), свою жизнь (не нужно принимать важных решений), свои размышления (не нужно разбираться), свой выбор (стереотипы общественного сознания диктуют).

Шаман — единственный из известных мне людей, который, в период жизни на побережье, полностью свободен от бюрократического порабощения и более других свободен в физическом мире. Куда он девает время? Как его структурирует? О чем размышляет? Какие решения принимает? Ответ оказался парадоксальным.

— Большинство людей умрет от полной свободы.

— ???

— Первая проблема, с которой сталкивается свободный человек, — безволие.

— Что это?

— Если не нужно ничего делать, люди теряют активность.

— Так это… хорошо, отдохнуть…

— А потом?

— Реализовывать свои планы.

— Какие?

— Ну, обеспечить детей, близких.

— Представь, что уже свободен от этих проблем.

— Конкуренция, научные открытия.

— Представь, что свободен и от этих проблем.

— Так ты на все что угодно скажешь: «свободен от этих проблем»- Проблемы еще не свобода. Проблемы подталкивают собранного человека к их решению.

— А несобранного?

— К НОЖам[24]. (Шаман улыбнулся.)

— Без проблем люди не будут ничего делать?

— Почти все.

— Что плохого в потере активности?

— Человек держится на своих делах, предпринимает усилия для их решения. Без волевой энергии быстро заболеет и…

— А которые не «почти все»?

— Могут быть свободными.

— Иметь постоянную активность без внешней необходимости?

— Да.

— Как это может быть?

— Они выстроили внутреннюю структуру активности, независимую от… «реальности».

— Они не ведут себя как психически больные?

— Больные и фанатики — обратный полюс свободы. Не они управляют активностью, а она ими. Я похож на больного?

— Да понял, это я так спросил. А куда ты деваешь время?

— Не «деваю время», «добываю» его.

— Это как?

— Когда другие проблемы решены, проблема добычи времени становится главной.

— Для чего?

— Сначала просто чтобы иметь достаточно времени жизни.

— А потом?

— Когда добудешь достаточно времени, поговорим.

— Как мне добыть достаточно времени?

— Построй независимую структуру активности и поймешь.

— Это идея самого себя?

— Идея себя как мира.

Привез из Греции и притащил в домик на побережье, несмотря на вес, два бюстика — Аристотеля и Сократа. Хотел и Платона, но не нашел. Днем они смотрятся необычно под неровным окошком на столе из еле обтесанного топором плавника. Вечерами при игре пламени свечи и печки они «меняют выражение лица», помогают размышлять. Это действие Шаман назвал красивым.

Мне не важно, какими они были в быту. Важно, что могли подниматься над бытом и размышлять о нетленном. Их физические тела давно истлели, а идеи продолжают жить и развиваться. И сами они — как идеи.

Похоже, Шаман очень продвинулся в постижении мира идей.

— Если идеи субъектны, то они чего-то хотят, добиваются?

— Да. Не побоишься об этом писать?

— Нет. Если и есть жизнь после смерти, то это должна быть активная жизнь.

— Так и есть.

— Продолжается учение, развитие, изменение, борьба?

— Теперь ты ближе к свободе.

В полутора часах ходьбы от города рядом с тропой есть небольшое пчелиное гнездо. Проходя мимо, всегда радовался и удивлялся. Зима здесь начинается примерно пятнадцатого сентября, а первые цветы массово появляются не раньше середины июня. Более девяти месяцев пчелы живут тем, что собрали за короткое колымское лето. Это при наших-то ветрах и морозах.

В августе решил «угостить» пчел магазинным медом. Не подкармливать регулярно, так как пчелы должны уметь выживать самостоятельно, а просто порадовать. Развел ни жидко, ни вязко (чтобы не приклеились) приморский мед, взял подносик и отправился в лес.

Пустое разбитое пчелиное гнездо лежало под деревом. Сбили палкой. Это не пацаны, они сюда не доходят. Это кто-то из люмпенизированных добытчиков-пролетариев. Из тех, что потрошат на стоянках рыбу себе под ноги. От этого летом запах и мухи. Короче, «где жрут, там и…». Проблема в том, что в радиусе часов пяти ходьбы от города они норовят сесть на наши[25] чистые обустроенные стоянки. И искренне удивляются: «Чо тут такого?». Пока неизбежное городское зло..

Вряд ли пчелы сумеют выстроить за месяц новое гнездо, запастись и пережить зиму.

Как психолог знаю, что люди вредят окружению от чувства ущербности и неполноценности. Таким путем они неосознанно «доказывают» свою значимость. Очень хочется пусть хоть отрицательно, но что-то значить. Но почему их так много? И причем здесь пчелы?

Шаман говорит, что это от обособленности нашей цивилизации. По его мнению, современный человек не видит в природе союзников, только врагов или ничего не значащих. Поэтому ущербный человек предает своих союзников или вредит им.

— У нас много очевидных союзников на Земле?

— Да.

— Например?

— Пчелы дают мед, опыляют цветы.

— Это скорее вынужденно.

— И мы вынуждены поддерживать их.

— Почему?

— Без опыления не будет урожая.

— Да-а. То есть мы вынуждены поддерживать пчел?

— Без союзников человек быстро пропадет.

— Но этого же никто не осознает.

— Когда прижмет, осознают.

— Не будет ли уже поздно?

— Может.

— Если подумать, получается, что все животные — союзники?

— Почти. И почти все растения.

Некоторое время размышляю о помощи союзникам. Рассматриваю муравейник. Муравьи в лесу, вроде бы, не нуждаются в нашей помощи. Могу создать для них чуть более благоприятные условия. Например, положить большой камень с северной стороны муравейника. Только не рядом, а сантиметрах в восьмидесяти. Камень будет частично защищать от северного ветра, отражать часть солнечных лучей. Муравейник будет чуть раньше оттаивать весной, чуть теплее будет весь день. Но не пересечет ли камень какие-то их пути поставок, охоты?

Для начала положил совсем небольшой камень ровной поверхностью к муравейнику. Убедился, что муравьи свободно его огибают. Примерно через месяц, когда буду проходить здесь, чуть увеличу «полезную» стенку. Кстати, можно оставить и маленькие проходы между камнями. Хотя муравьи их найдут или сделают сами. «Муравьеводство» требует терпения и осторожности. Опыт должен накапливаться постепенно.

Союзники нуждаются в нашей помощи, когда мы нарушаем их жизнь или когда действуют экстремальные факторы. В засушливый год можно полить свое дерево, в «голодный» год — подкормить лосей или тех же муравьев.

Вспомнил, что Шаман специально поселил муравьев возле своей землянки и помогает им. А они ему[26]. Вот кто мог бы написать книгу о работе с муравьями. Но писать Шаман не будет. Буду расспрашивать. Сначала о более общих вещах.

— Так «зеленые» правильно делают?

— Кто это — «зеленые»?

— Общественные движения, которые борются за сохранение природной среды.

— О, молодцы. Это лучше, чем ничего. Не совсем правильно.

— У них-то что неправильно?

— Сама концепция сохранения ошибочна. Ничто не может быть сохранено.

— Знаю: «все изменяется, неизменны лишь перемены»[27].

— Да. Бороться за сохранение — идти против течения. Твоим «зеленым» нужно понять, куда развивается планета, и двигаться вместе с ней.

Шаман не знает, что я использую «метод выборочного наблюдения». Суть метода — наблюдать не все время, а в определенные периоды (выбор времени) или при определенных делах (выбор деятельности), обстоятельствах (выбор ситуации).

Систему выбора построить не удалось, поэтому пока цели наблюдения ставлю «с потолка». Поскольку меня интересует эффективность взаимодействия, решил пронаблюдать («сплошное выборочное» — все, но в определенном аспекте взаимодействия), попытаться выяснить, как и когда он отвечает на мои вопросы.