– Идем, Анжело. Покажу тебе, где в Лайонсе лучший кофе.
Вообще я не собирался никуда с ним идти, но какого черта? Пусть он и выглядит как обычный качок, которых я не терплю, однако плохих вибраций от него не исходит. Он уводит меня к местной кофейне – маленькой, не сетевой, и мы садимся с кофейными чашками за столик снаружи.
– Первый раз на фесте? – спрашивает он.
– Ага.
– Я тоже. Один приехал?
– Не. С другом. Он еще спит.
– Мой тоже. – Он щурится, словно сдерживая смех. – Ну и как тебе здесь?
– Еда ничего.
На этот раз он смеется в голос и говорит:
– Но музыка полный отстой.
Невольно я улыбаюсь.
– Обычно я такую не слушаю.
Где-то с час мы болтаем. В основном сравниваем местную еду, которую успели попробовать – ему больше нравится кебаб, чем карри, – и обсуждаем группы, которые считаем терпимыми. Потом заказываем завтрак.
– Ну, мне пора, – в итоге говорит он. – Джаред, наверное, уже встал, а я обещал принести ему кофе.
Идея кажется мне симпатичной, так что я беру кофе и Заку.
– Нам стоит сесть вместе, – говорит он, когда мы идем назад. Причин отказываться нет, и все-таки я чуть-чуть нервничаю. Всегда немного переживаю о том, что может случиться, если человек узнает, что я гей. Не знаю, то ли притвориться натуралом, то ли просто забить.
Мы заглядываем к Заку. Он только проснулся, и вид кофе приводит его в экстаз. Мэтт уводит нас к сцене, где на полпути от нее расстелено их покрывало, и сидит его друг.
Джаред оказывается ровесником Зака. Ему лет тридцать пять, он жилистый и худой, но сильный. С голубыми глазами. И веснушками на носу. Из-за своих русых волос, которые в диком беспорядке окружают его лицо, он напоминает мне на серфера, хотя мы, конечно, черт знает как далеко от ближайших волн. Он симпатичный до невозможности. И, без сомнения, гей.
Мэтт садится и передает ему кофе. Я знаю, что пялюсь на них. Пытаюсь сообразить, как получше спросить, вместе они или нет. Мэтт вообще никак не похож на гея, но «просто друзья» не садятся так близко. Наверное, эти мысли отражаются у меня на лице, потому что Джаред вдруг улыбается и говорит:
– Да, по нему не скажешь.
Мэтт закатывает глаза.
Зак с Джаредом в момент становятся гребаными лучшими приятелями. Начинают трепаться о прошлых фестивалях и о своих любимых группах – да так, что не остановить. Мэтт улыбается мне.
– Видишь, как славно все вышло. Они пускай слушают музыку, а мы пока можем выпить или вздремнуть.
Они живут в часе езды отсюда. В маленьком городке в горах. Мэтт – естественно – коп. Блин, это настолько очевидно, словно вытатуировано у него на лбу. Джаред – учитель. Я вижу, Зак немного завидует их отношениям, потому что они без ума друг от друга, и это ясно как день. И все-таки не могу перестать удивляться Мэтту. Он болтает с Джаредом о футболе и о всяких таких вещах.
– Ты самый негейский гей, которого я когда-либо видел, – говорю я, сам не успев понять, что собираюсь ляпнуть.
Он только пожимает плечами, а Джаред смеется.
– Да, было время, Мэтт страдал от тяжелой формы гетеросексуальности.
Невольно и я издаю смешок.
– Правда? Не знал, что от нее есть лекарство.
– Я и сам не знал, но очевидно есть. – Он оглядывается на Мэтта. – Как, кстати, оно называется?
– Ревность.
Брови Джареда приподнимаются вверх.
– Серьезно?
Мэтт протягивает руку и, захватив волосы Джареда в горсть, наклоняется и губами касается его шеи, прямо под ухом. Я впервые вижу, чтобы он прикасался к Джареду, не говоря уже о том, чтобы целовать его у всех на виду.
– Я увидел, как он вот так притрагивается к тебе, – произносит он, – и в ту же секунду понял, что нет. Никто и никогда не должен тебя так трогать. – Он целует его и прибавляет: – Никто, кроме меня.
Лицо Джареда становится малиновым от смущения – и от удовольствия тоже.
– Коул никогда не тянул меня за волосы, – дразнит он Мэтта, а тот со смехом отпускает его.
– Я знал, что с этим типом что-то не так.
Все идет, как и предсказывал Мэтт. Зак с Джаредом целый день планируют, какие группы им надо послушать, болтаются между сценами, сравнивают, кто им понравился, а кто нет. Мэтт читает, а я дремлю на солнце. Периодически, когда нам становится скучно, мы встаем размять ноги, потом покупаем поесть и выпить и возвращаемся к Заку и Джареду.
В одну из таких прогулок я наконец задаю вопрос, который жжет мне язык.
– И что, до Джареда ты был натуралом?
Он краснеет, но все-таки отвечает:
– Да. Ну или очень сильно старался им быть.
– И ты правда застукал его с другим? Дай угадаю… с бывшим бойфрендом?
Сдерживая улыбку, он приподнимает бровь.
– Не совсем. Коул не бывший. Они были, скорее, друзьями с привилегиями. За пару месяцев до того, в день рождения Джареда, я набрался и подкатил к нему. Как-то так получилось. Нечаянно. Знаю, звучит глупо, но… – Он пожимает плечами. – В общем, в итоге я запаниковал и дал деру. Какое-то время мы с ним не виделись, но потом я понял, насколько сильно соскучился, и пришел к нему. С большой речью на тему «давай будем просто друзьями».
– Но там оказался тот тип Коул?
– Точно.
– И что случилось?
– Да, в общем-то, ничего. Коул впустил меня. Даже начал со мной заигрывать. А потом из ванной появился Джаред – весь мокрый после душа и полуголый, в одних только трениках. И я сразу представил, что здесь было до моего прихода. И мне захотелось убить их обоих. Серьезно. – Он скованно улыбается. – Я захотел избить Коула до полусмерти, а он примерно твоей комплекции. Весит килограммов шестьдесят вместе с ботинками. – Я смеюсь, и он тоже. Немного. А потом продолжает: – Но еще я понял, что у меня нет причин злиться. Понимаешь, я осознал, что если мы с Джаредом останемся просто друзьями, то у него будут любовники, а я не смогу ничего возразить. И именно эта мысль стала решающей. Ревность – очень мощная штука, Анжело.
Мы возвращаемся к нашему покрывалу, садимся, и Зак говорит, оглянувшись на Мэтта:
– Джаред говорит, тебя здесь все бесит.
Мэтт выгибает бровь и небрежно поправляет его:
– Не все.
– Да? А что тебе нравится? – спрашивает Зак.
– Еда ничего, – отвечает Мэтт, поглядывая на Джареда, – ну и вечерние развлечения.
Зак как обычно не догоняет.
– В смысле, тебе нравятся хедлайнеры?
Мэтт, прищурившись, смотрит на него с таким лицом, словно собирается расхохотаться.
– Нет, я имел в виду нечто другое.
Я ржу как ненормальный. Не знаю, кто покраснел сильнее – Зак или Джаред.
Вечером мы оставляем Зака и Джареда смотреть выступление, а сами уходим в город поесть. На фестивале тоже неплохо кормят, просто поднадоело сидеть на земле. В итоге за едой мы начинаем болтать, и я, сам не заметив как, рассказываю ему о своих родителях. Ненавижу эту тему, а тут за одно лето рассказал о них сразу двоим.
Но Мэтт удивляет меня. Он не выдает тот взгляд, что больше всего меня бесит, а просто качает головой.
– Некоторым людям нельзя быть родителями.
По его тону ясно, что он имеет в виду не только моих, и после этого я каким-то образом понимаю, что мы станем друзьями. Не просто приятелями, которым только позависать, а настоящими друзьями, которые реально понимают друг друга. Для меня это новое ощущение. Даже с Заком не совсем так.
Мы проводим вчетвером и все воскресенье. Днем заходит разговор про «От A до Z».
– На самом деле, они обречены, такие маленькие магазины, как у меня, – говорит Зак. – Их почти вытеснили из бизнеса крупные сети, которые теперь на каждом углу.
– Только не у нас, – произносит Мэтт. – В Коде нет ни одного видеопроката.
– Правда?
– Правда. И очень жаль.
– Наверное, стоит к вам переехать, – шутит Зак.
– Наверное, – отвечает Мэтт, причем довольно серьезно. – У нас даже есть подходящее помещение.
Он оборачивается на Джареда, и тот кивает.
– Это правда. У моей семьи был магазин бытовой техники. Теперь он закрыт, но помещение осталось за нами. Оно так и стоит пустым.
Зак только смеется.
– Буду иметь в виду.
Глава 6
Зак…
Было здорово провести выходные с Мэттом и Джаредом. У меня и Джареда оказалось довольно много общего. Мы были ровесниками, оба выросли в Колорадо и закончили один колледж. И нам обоим повезло иметь семьи, которые принимали нас такими, как есть. Еще нас обоих удивило то, с какой легкостью между Мэттом и Анжело завязалась дружба. Мэтт словно заполучил маленького братишку, а Анжело с неожиданной готовностью принял на себя эту роль. Я был доволен, что они сошлись. Иначе на фестивале им было бы далеко не так интересно.
В воскресенье мы дождались выступления Эллис (американская фолк-певица – прим. пер.), а потом пришла пора отправляться домой. Анжело с Мэттом обменялись номерами телефонов, договорились при случае созвониться, и на этом выходные закончились. Мы сели в мою машину и выдвинулись обратно в Денвер. Анжело болтал со скоростью пулемета, из чего можно было сделать вывод, что поездка ему понравилась.
Где-то на полпути к дому он задал вопрос, которого я ждал все выходные.
– Так что произошло с Томом? Он просто соскочил или что?
– Я сказал ему, что с нами поедет моя сестра.
Он, конечно, не понял, какая тут связь.
– Лорен? Я думал, она живет в Чикаго.
– Так и есть. – На минуту я замолчал. Я предчувствовал, что между нами зайдет такой разговор, но не успел определиться с тем, насколько могу открыться. И сейчас, под влиянием момента решил выложить Анжело все. – Я обдумал твои слова, Анж, и у меня возникло ощущение, что ты прав. Вот я и решил проверить, зачем он едет. Чтобы провести со мной время или только затем, что переспать.
– И?
– И он, узнав, что ничего не получит, передумал. Это и есть ответ на твой вопрос.
– Блин, Зак. Мне жаль. – И хотя я знал, что он ненавидит Тома, было видно, что он мне сочувствует.
– Ничего. Все нормально.
Чего я на самом деле не понимал, так это зачем Тому понадобилось притворяться, будто мы пара. Он мог сказать прямо, что ему нужен один лишь секс, и, возможно, меня это устроило бы. Но опять же, он никогда особенно не заботился обо мне, когда мы были в постели. Да, меня влекло к нему, но он не был щедрым любовником. Всегда выходило так, что удовольствие получал он один, я же максимум удовлетворял сам себя в процессе. Секс с ним не стоил того, чтобы поступиться своей гордостью.
– И что было потом? Ты послал его?
– Не совсем. – От меня не укрылось проступившее на лице Анжело разочарование, и я попытался оправдаться: – Просто не получилось. Вот и все. Как я и предполагал, он позвонил и отменил поездку. И я не стал разговаривать дальше.
– Значит, ты будешь продолжать с ним встречаться? – недоверчиво спросил он.
– Нет.
Он отвернулся к окну, но я знал: он улыбается.
В понедельник с утра пораньше пришла Руби. Вид у нее был встревоженный.
– Зак, у меня было видение, – с порога заявила она.
– Случайно не сон, – вдруг заговорил Анжело с хулиганской усмешкой на лице, – где ты стояла на вершине пирамиды, одетая как бог солнца, а тысячи голых женщин вокруг кричали и забрасывали тебя маленькими огурчиками? (цитата из фильма «Настоящий гений» – прим. пер.)
Мы с Руби разинули рты.
– Конечно, нет, – возмущенно ответила Руби. – Как тебе вообще пришла в голову такая мысль?
– Просто спросил. Мало ли. – Анжело смотрел на нее, но мне показывал DVD, который держал в руках. С фильмом «Настоящий гений». Я понятия не имел, что это должно значить.
Неодобрительно покачав головой, Руби повернулась ко мне.
– Я видела птицу. Она хотела сесть тебе на ладонь, но ее спугнула огромная лошадь.
Что сказать, я, как обычно, не знал и просто улыбнулся.
– Любопытно.
Она глубокомысленно кивнула.
– Надеюсь, ты не планируешь на выходных кататься верхом.
Я не успел ответить, потому что к нам ворвался запыхавшийся Сенсей Неро.
– Не знаете, чей синий кабриолет припаркован напротив Джереми?
Из чего следовало, что кого-то из ребят опять стошнило с балкона.
– Надеюсь, верх не был поднят, – весело сказал Анжело.
Сенсей, качая головой, поплелся к двери.
– Нет, но он матерчатый, а Тим перед занятиями пил клюквенный сок. Останутся пятна.
Когда Руби с Неро ушли, Анжело повернулся ко мне – со сверкающими глазами и улыбкой от уха до уха.
– Лучшая работа на свете, – сказал он, и я улыбнулся.
***
Через три дня ко мне в прокат зашел Том.
– Привет, малыш. Я скучал по тебе на выходных.
– Не сомневаюсь. – Он не заметил сарказма. Потянулся к моей талии, но я сделал шаг назад. Выяснять отношения в присутствии Анжело казалось, однако, неправильным, и потому я сказал: – Зайдем в кабинет? Нам надо поговорить.
– Нет! – неожиданно сказал Анжело, и в его голосе прозвучало нечто, близкое к панике.
На лице Тома вспыхнула злоба, но он быстро спрятал ее за улыбкой.
– Конечно, малыш. Замечательная идея.
– Нет, – уже спокойнее повторил Анжело. Стоя за спиной у Тома, он проговорил одними губами: «Не доверяй ему», а потом сказал вслух: – Я сам выйду.
Как только за ним закрылась дверь кабинета, Том опять ко мне потянулся. Я увернулся.
– Том, я думаю, нам больше не стоит встречаться.
Все еще улыбаясь, он замер.
– То есть?
– Вряд ли у нас что-то получится. Между нами нет ничего общего. И мы явно хотим совершенно разных вещей.
Его улыбка сошла на нет, и он, когда на лице у него появилось бешенство, перестал казаться красивым. Совсем.
– Все из-за него, да?
– Из-за кого? – озадаченно спросил я.
Он кивнул в сторону кабинета.
– Из-за него! Твоего щенка. Что он наболтал тебе про меня?
Я растерялся.
– Анжело здесь совсем не причем.
– Чушь собачья! – Он чуть ли не брызнул в меня слюной. – Что бы он ни наплел, это гребаное вранье.
– Он вообще ничего не говорил про тебя. – То была не совсем правда, но речь явно шла не о том, как Анжело называл его кретином.
– Это все он. Он сам начал приставать ко мне!
Его заявление поразило меня до глубины души. Чтобы Анжело сделал нечто подобное? Да ни при каких условиях. Я был уверен.
– Анжело приставал к тебе? – повторил я скептически.
– Да! – торжествующе подтвердил он.
Я знал, что он лжет. И все же дыма без огня не бывало. Хотя его версии событий я, безусловно, не доверял.
– Эй, Анж! Можно тебя на секунду?
Дверь отворилась, Анжело вышел, но по его лицу было видно: он не ожидал увидеть, что Том еще здесь.
– Что такое?
– У Тома сложилось впечатление, будто бы ты что-то говорил мне на его счет.
– Ты имеешь в виду, – заговорил он едко, – помимо того, что он тупоголовый кретин?
Не сдержавшись, я улыбнулся. Лицо Тома вспыхнуло как минимум десятью оттенками красного, и вид у него стал такой, словно он был готов начать крушить все, что попадется под руку.
– Очевидно, да. Что-то о том, будто ты приставал к нему.
Его глаза загорелись гневом. Но стыда, указывающего на то, что Том сказал правду, в них не было.
– По-твоему, я мог это сделать?
– Нет.
– Лжец поганый! – заорал Том.
– Анж?
Он посмотрел мне в лицо.
– Я знаю, о чем он. Не говорил тебе, чтоб не расстраивать.
Я не успел выяснить, что между ними произошло. Том схватил меня за руку, и я развернулся к нему лицом. Он улыбался, но кривой, неприятной улыбкой, и выглядел как воплощенное зло. Когда он заговорил, его голос сочился ядом.
– Ты ошибаешься, Зак. Ты сказал, мы хотим разных вещей, но ты ошибаешься. Мы хотим одного и того же. Чтобы ты продолжал арендовать это помещение.
– Сукин сын, больной кусок гребаного дерьма…
Я перебил Анжело – который, стоя у меня за спиной, демонстрировал впечатляющий талант вложить в одно предложение все известные ему плохие слова, – чтобы спросить Тома: