— Привет, — потянув Женю за руку, он оттеснил её в угол, закрывая собой от остальных. — У меня
складывается ощущение, что ты всё время куришь или гуляешь по коридорам. Когда ты успеваешь
работать?
— Тогда, когда ты гоняешь кофе у генерального, — девушка ткнула пальцем в пирожок в руке
Романа, и он поспешно сунул его в карман. Она говорила тихо, чтобы их не слышали любопытные:
— Чего такой кислый?
— Кажется, сегодня это вопрос дня.
— Фак, я не оригинальна? Печально.
— Как повеселились вчера?
— Мелкий уже поплакался папочке в жилетку? — Копейкина поморщилась. — Слушай, я
изначально была против того, чтобы твой сын шёл с нами.
— Жень, я просто хочу понять, почему он так взъелся на тебя.
— Какая тебе разница? Вряд ли мы с ним ещё когда-нибудь пересечёмся…
— Ошибаешься, — оборвал Евгению шатен. — Посмотришь после работы мой ноутбук?
— Скажи честно, это тупой предлог, да?
— Отчасти, но мою машинку действительно нужно почистить.
— Уважаю честных людей. Дружеской скидки не жди.
— Значит, сегодня ко мне? — вопрос прозвучал слишком громко, и несколько человек тут же
обернулись к ним.
— Ой, идиот, — закатив глаза, прошептала Женя. Подавив смешок, она утвердительно кивнула и, нагло всунув окурок Смирнову между пальцев, вышла.
***
Толик понимал, что разговор с Костей откладывать в долгий ящик нельзя, поэтому, позвонив ему, назначил встречу в тихом кафе подальше от офиса.
Кондратенко явился без опозданий, улыбчивый и приветливый, каким он всегда был с Щербатым.
— Привет. Что-то случилось? — молодой человек, пожав крепкую ладонь, сел за столик. — Ты так
неожиданно позвонил, что пришлось бросить все дела.
— Малой, мы оба знаем, что ты только рад свалить с работы.
— Раскусил. А если серьёзно?
— А если серьёзно, — Финогенов неторопливо пил чай, — то я хотел поговорить с тобой о Таньке.
— А что с ней? — Костя заёрзал на стуле.
— Давай без этого, ладно? — чёрные глаза нехорошо блеснули. — Я не буду повторять дважды, понял? — получив утвердительный кивок, Толик продолжил: — Я её со школы знаю, а Кира был мне
как брат, поэтому ни одной заразе не позволю даже косо смотреть на Танюху, тем более трепать ей
нервы. Она без этого натерпелась так, что на три жизни хватит. Малой, то, что у вас было, давно
забыто. Не надо ворошить прошлое. Мне жаль, что ты не понимаешь простой истины.
— Какой?
— Насильно мил не будешь.
— Толь, я всё понимаю, правда, — поспешно затараторил Кондратенко. — Я не хочу насильно, я по-
хорошему хочу, а она отталкивает. У нас так здорово всё было тогда, и я подумал, что можно
попробовать начать сначала. Да, прошло много времени, но для настоящих чувств это ерунда!
— Настоящих? Ты кого пытаешься убедить, меня или себя? — Щербатый засмеялся. — Костик, какие чувства? Она бежала от одиночества, а ты хотел пополнить коллекцию влюблённых в тебя
женщин, и сейчас бесишься лишь потому, что Танька осталась в стороне. Обидно, да? Если бы она, как та же Любимцева, стелилась перед тобой ковриком, ты бы быстро пресытился, вытер об неё ноги
и вышвырнул за дверь, поэтому не нужно корчить из себя влюблённого. Ты кому угодно можешь
вешать лапшу на уши, но не мне.
— Толя, я не знаю, что делать, — парень потёр пальцами виски и устало закрыл глаза. — Это
наваждение какое-то. Я не могу себя контролировать, я в бешенство впадаю, если вижу её с кем-то.
— Задетое самолюбие. Но, пойми, так продолжаться не может. Ты уже не ребёнок. Я в ответе за неё
перед Киром и перед самим собой, понимаешь? Танька и Алеська — часть моей семьи, и я не хочу, чтобы кто-то лез в их жизнь.
— Ты бы женился на ней, — Костя говорил совершенно искренне, без иронии, потому что
Финогенов был для него несокрушимым авторитетом. — Наверное, так было бы лучше для всех. Я
бы точно отстал.
— Не сомневаюсь, но идти на такие жертвы только для того, чтобы отвязаться от тебя, как-то
нелепо, не находишь? Малой, неужели мы не сможем решить этот вопрос по-людски?
— Думаешь, это так просто?
— Это проще, чем ты воображаешь. Если бы ты серьёзно задумался, а не шёл на поводу у своих
эмоций, проблема отпала бы сама собой. Оглянись, Костик. Жизнь не стоит на месте, ты уже давно
не мальчик, не зацикливайся на прошлом, которого, по сути, и не было.
Кондратенко молча кивнул, поднялся и пошёл к выходу, сутулясь и не поднимая головы.
Щербатому было немного жаль его, потому что этот парень застрял где-то в подростковом возрасте, бросаясь из крайности в крайность и не желая взрослеть.
***
— Какого хрена? — Олег замер в коридоре, увидев вошедших Романа и Женю.
— И тебе привет, — Смирнов-старший помог девушке снять кожанку с меховым воротником. —
Где Егор?
— Уроки делает. Что она здесь забыла? — старшеклассник кивнул на Копейкину.
— Не хами, — мужчина неодобрительно покачал головой.
— Ясно, — парень ушёл в комнату и быстро вернулся уже со школьной сумкой в руках. Не обращая
внимания на отца и его гостью, он обулся, накинул на плечи дутую короткую куртку и, застёгиваясь
на ходу, плечом оттолкнул ненавистную клыкастую дрянь, мешающую открыть дверь.
— Ты куда собрался? — финансист сдвинул брови.
— Гулять.
Куда он мог податься в таком состоянии? Олег ни секунды не сомневался, когда ехал к Татьяне.
Только она могла вытравить из него злость своим особенным теплом. Одного взгляда васильковых
глаз было достаточно для того, чтобы все проблемы остались на задворках сознания хотя бы на
время.
— Олег? — Антонова с удивлением смотрела на раскрасневшегося школьника, переминающегося с
ноги на ногу перед её дверью. — Заходи. Замёрз, наверное? Чайник поставить?
— Татьяна, — выдохнув, он обнял её, уткнувшись носом в чёрную макушку, и замер. Ему не
хватало обыкновенного тепла, которое матери дают своим детям. Его мать на такие мелочи не
разменивалась, предпочитая откупаться подарками. Лишённый этой обыкновенной человеческой
радости в детстве, он просто не знал, как это, но очень хотел узнать. — Пожалуйста, постойте так
немного, совсем чуть-чуть.
— Что случилось? — женщина обняла его в ответ, поглаживая ладонями по спине.
Старшеклассник молчал, крепче прижимая её к себе и боясь отпустить. Да, он давно уже не ребёнок, но и ему не чужды слабости. Нельзя всегда быть сильным, потому что однажды можно до предела
натянуться струной и порваться. Сейчас он пытался добрать то, чего ему не додали, когда это было
необходимо. Родная мать забросила его в тот момент, когда была особенно нужна, когда её участие в
его жизни было чем-то важным. Отчасти, конечно, он был даже немного благодарен ей за то, что
вырос самостоятельным и непривыкшим надеяться на кого-то, но ему было обидно, что её любовь
измерялась деньгами. Когда она изменила отцу, он не был удивлён, он был готов к чему-то
подобному, но совершенно не ожидал того, что она захочет вычеркнуть его и из жизни сыновей.
Тогда Олег устроил скандал: он орал на опешившую мать, орал так, что соседи начали стучать в
стену, но ему было плевать, потому что у них с братом пытались отобрать единственного человека, который любил их по-настоящему. О том, что Роман ему никто, Лариса сообщила с какой-то
издёвкой в голосе. Реакция последовала незамедлительно, но не та, которую ожидала женщина. Олег
усмехнулся и прошипел: «Забавно, что чужой человек мне роднее тебя!»
Если бы не Егор, он бы с радостью переехал к отцу, но оставить брата рядом с гоняющейся за
деньгами матерью не смог. Первого отчима он воспринял в штыки, но тот продержался с Ларисой
недолго, а второго просто игнорировал. Когда Марат объявил о длительной командировке и мать
возжелала отправиться с ним, Олег лишь пожелал им счастливого пути.
Уезжая из Питера, он жалел о расставании со своим тренером и ребятами из секции, к которым был
привязан больше, чем к одноклассникам в школе. С девушкой, претендующей на звание любимой и
единственной, он расстался без раздумий, потому что не верил в отношения на расстоянии. Всё это
чушь, придуманная теми, кто боится посмотреть правде в глаза.
С чистого листа.
И кто мог знать, что здесь он встретит человека, дарящего ему тепло, не требуя ничего взамен?
— Татьяна, Таня, — Олег сбивчиво зашептал, — спасибо вам. Вы такая… Вы лучшая, знайте это!
— Господи, да что с тобой случилось, ребёнок? — Антонова обхватила ладонями его лицо, отстранившись. — Раздевайся и пойдём на кухню. Голодный?
— Голодный, — согласно кивнув, парень улыбнулся.
— Ой, а у вас открыто было, — Киса, стоя в дверях, потупилась. — Извините. Я хотела муки
попросить.
— Привет, — старшеклассник отошёл от брюнетки и снял куртку.
— Привет, Ириш. Попьёшь чайку с нами?
— С удовольствием, а то Толя уехал куда-то с утра, сказал, что помогает другу с ремонтом, и до сих
пор не вернулся, — девушка вздохнула, а Татьяна хмыкнула. Да, она поняла, какому другу и с чем он
помогает.
— Дуйте на кухню, а я Алеську позову, — женщина скрылась в комнате.
— Я не помешала? — тихо спросила Финогенова.
— Веселее будет, — Олег подмигнул ей, и Киса смутилась, почему-то решив, что прервала нечто
важное.
Телефон старшеклассник отключил после очередного настойчивого звонка от отца. Ему совершенно
не хотелось говорить с ним и выяснять отношения. Очевидно, что с появлением клыкастой дряни
изменится многое и, вероятно, не в лучшую сторону.
— Привет, — Алеся вышла в коридор вместе с матерью. — А Егора с дядей Ромой и дядей Толей
нет?
— Привет, мы одни, — улыбнулась девочке Киса, а Олег ограничился кивком.
— Жалко, они бы вместе что-нибудь спели.
— В другой раз, Лесь, — погладила её по волосам Татьяна.
— И дядя Дима пусть с ними приходит.
— Конечно, он тоже придёт. Соберёмся все вместе, будет весело.
Глава 21
Повседневная круговерть захватывает, и мы не замечаем, как быстро летит время.
Киса, казалось бы, только приехала к брату, и вот уже сессия, приходящая всегда почему-то
неожиданно и не вовремя для любого студента. У неё не было проблем со сдачей зачётов и
экзаменов, но посещение лекций утомляло и отбирало много сил.
Ко всему прочему, личные переживания не давали покоя. Романтичная по натуре Ира, найдя своего
принца, столкнулась с глухой стеной, потому что принцу его принцесса была безразлична.
Она искала любые предлоги, чтобы напроситься в гости к Жене и увидеть его. Несколько раз она
оставалась на ночь, но Павел за всё это время ни единым жестом или взглядом не выказывал
интереса к ней. Он был приветлив, поддерживал разговор, но не более того. Чаще всего он со смехом
говорил, что в женские разговоры лезть не хочет, вытаскивал из шкафа матрац и устраивался на нём
в углу, изображая из себя невидимку.
Рядом с ним Киса чувствовала себя маленькой девочкой, мямлила, несла какую-то чепуху и
выглядела круглой дурой.
А потом её лишили той малости, которая у неё была: Женя вечерами стала пропадать у Смирновых, из-за чего Олег всё чаще бывал у Татьяны и периодически ночевал, если засиживался допоздна, а у
Финогеновой больше не было возможности приходить к подруге. К кому идти, если Копейкиной
нет?
Глупая, тупая, больная любовь, которой так боялась Киса после разочарования, шарахнула её по
голове тяжёлой наковальней.
Просто так бывает, как в самых сопливых романах: увидел, и сердце рвётся в клочья. Лишь однажды
она переживала похожие чувства, будучи влюблённой в Лёню.
У каждого свой идеал, и Ира, в отличие от многих представительниц женского пола, не грезила о
накачанных самцах. Её идеал был тощим невысоким блондином, забавно морщащим нос, заразительно смеющимся и находящимся в вечном позитиве. Даже Костенко не вызывал у неё такого
трепета.
Днём она скучала в институте, а вечером сидела перед телевизором в компании Дика, потому что
Толик практически всё своё свободное время тратил на ремонт у загадочного друга. Конечно, она
понимала, что, скорее всего, у него появился любовник или любовница, и она была рада за брата, но
одиночество убивало. Иногда её спасал Олег, без разговоров утаскивая к Антоновым. Она
подружилась с парнем, но относилась с некой осторожностью, видя их странные отношения с
Татьяной.
Хотелось отдохнуть, вырваться из самой себя, забыться хотя бы на время.
Киса бесцельно брела по Арбату, уткнувшись носом в шарф. Почему-то эта улица, оживлённая даже
в такой морозный декабрьский день, дарила ей покой и умиротворение.
Она зашла в книжную лавку, где кроме продавца был только один покупатель, сидящий на
корточках перед стеллажом и изучающий корешки тёмных томиков. Он сидел спиной к Ирине, поэтому она могла видеть лишь чёрную вязаную шапку-чулок и серый пуховик с глубоким
капюшоном.
Девушка начала обход маленькой лавочки от самой двери, постепенно приближаясь к тому же
стеллажу. Его телефон громко зазвонил, прерывая мягкую тишину.
— Да? — Финогенова вздрогнула, узнав этот голос. — Жень, я понял. Послушай, делай, что хочешь, я всеядный. И, да, я взял твою шапку, потому что ты утащила мою утром. Всё, дома поговорим, —
вздохнув, он отключился и засунул мобильник в карман пуховика.
— Паша? — Киса подошла к нему.
Повернув голову, парень как-то криво усмехнулся, но тут же натянул улыбку на лицо:
— Привет. Не ожидал встретить кого-то из знакомых.
— Я тоже.
— Ищешь что-то конкретное?
— Нет, если честно. Просто гуляла и решила заглянуть сюда.
— Ясно, — одним словом Крюков разбил надежду девушки на разговор. Отвернувшись, он
продолжил сосредоточенно вчитываться в названия на корешках.
— Тебе помочь?
— Не стоит. Того, что мне нужно, здесь нет, — он поднялся, поправил лямку сумки-почтальонки и
посмотрел на Ирину: — Рад был пообщаться. Мне пора.
— Подожди! — Финогенова схватила его за рукав пуховика. — Ты сейчас куда?
— По делам.
— Пообедаем где-нибудь?
— Мне некогда, прости.
— Пожалуйста, — это было сказано так неуверенно и просяще, что Павел не выдержал.
Вздохнув, он кивнул и спросил:
— Блины любишь?
— Люблю.
— Тогда идём в Шоколадницу.
Они шли молча. Киса ругала себя за несдержанность и навязчивость, а Крюков пытался понять, что
нужно этой девчонке от него. Слепым он не был и давно заметил её странные взгляды, направленные
на него. Это раздражало и напрягало, поэтому блондин старался свести их общение к минимуму, но
одна нелепая случайность вытащила пару кирпичей из возведённой им стены.
Чего она добивается? Женщин трудно понять, а красоток вроде Иры тем паче. Он привык, что такие
девушки смотрели на него свысока, одаривая жалостливыми или презрительными взглядами.
Павел открыл дверь перед Финогеновой, потому что воспитание не позволяло поступить иначе, он
даже готов был пообедать в зале для некурящих, но она удивила его, направившись за официанткой
в другой, где можно было спокойно «пустить дымка».
— Ты разве куришь? — не удержавшись, спросил блондин.
— Не я, а ты. Думаю, тебе так комфортнее будет, а я привыкла, ведь у меня брат дымит как паровоз.
— Я бы потерпел.
— Незачем.
— Как скажешь.
Они устроились за столиком в самом углу, потому что оба хотели какого-то уединения.
Крюков заказал только блины и чай, а Киса не смогла удержаться, увидев различные десерты. Она
не беспокоилась за свою фигуру, потому что парочка пирожных просто не могла сильно навредить
ей.
Парень закурил, пристально глядя на неё. Безусловно, она была хороша: раскрасневшиеся на морозе