щёки, розовые пухлые губы, немного растрёпанные от шапки густые волосы, соблазнительные
формы, подчёркнутые обтягивающей водолазкой с высоким горлом и узкими джинсами, аккуратные
длинные ногти с замысловатым ярким рисунком — красотка. Девушка, умеющая подать себя без
вульгарной вычурности, а тонко, изящно, со вкусом.
— Ир, — он выпустил дым в сторону, — скажи честно, ладно? Что тебе нужно от меня? Я ведь не
идиот и не слепой.
— Мне просто было скучно, и я решила пообедать в приятной компании, — поспешно ответила
Ирина, явно занервничав.
— Киса, — с нажимом произнёс Павел.
Принёсшая заказ официантка оттянула момент ответа. Финогенова не сомневалась, что блондин
настоит на своём и пресечёт на корню любые её отговорки.
Она собиралась с духом. А почему нет? Сколько можно тешить себя мечтами и надеждами? Под
лежачий камень вода не течёт, как говорится. По крайней мере, она будет знать наверняка, есть ли у
неё шанс.
Когда официантка удалилась, Ира неуверенно взглянула на Крюкова, ожидающего ответа.
Сглотнув, она выпалила:
— Ты мне нравишься.
Павел не сразу понял, что именно сказала девушка, поэтому несколько секунд продолжал
непонимающе смотреть на неё, но с каждым мигом его глаза наполнялись удивлением, недоверием и
какой-то обречённостью.
Затушив окурок, он сцепил руки в замок и устроил на них подбородок. Улыбнувшись, он спросил:
— У тебя всегда были проблемы с чувством юмора?
— Паша, я не шучу, — Киса закусила губу от досады.
— Ир, это нелепо, не находишь? Ты ничего не знаешь обо мне.
— Ты любишь крепкий кофе и омлет с помидорами на завтрак, ненавидишь Женькину глазунью и
привычку таскать твои вещи тайком, обожаешь чёрно-белые фильмы и Ванессу Мэй. Ты терпеть не
можешь апельсины, но готов килограммами есть мандарины. Тебя раздражает музыка, которую
слушает Копейкина, и ты часто прячешь её диски, — Финогенова замолчала. Она могла бы ещё
много чего сказать, но в горле пересохло, а губы дрожали. Нервы. Нет ничего мучительнее и
страшнее ожидания.
— Кис, я… — блондин ошарашено смотрел на неё, смущённую, опустившую голову и трясущуюся.
— Чёрт, у меня слов нет, — он снова закурил, пытаясь переварить услышанное. Она была искренней
с ним, открытой и, кажется, окончательно сдавшейся. — Ира, — позвав её, Крюков улыбнулся
уголками губ, — ты чего, ну? Тебе только кажется, понимаешь? Тебе скучно, потому что Женька
зависает у Смирновых, а у тебя здесь мало знакомых, и ты придумала себе симпатию. Это пройдёт.
— Зачем ты так? — Киса вздрогнула и подняла глаза. — Паш, зачем? Тебе благородство не
позволяет просто послать меня к чертям? Поверь, ты сейчас делаешь ещё больнее.
— Ир, — он замер, ловя её потухший взгляд, — Ириша, — наспех затушив недокуренную сигарету, Павел поднялся и, обойдя стол, склонился над ней, — прости. Я не знаю, что говорить в таких
случаях. Мне впервые девушка признаётся в чувствах. Пожалуйста, улыбнись. Знаешь, у тебя очень
красивая улыбка, и сама ты красивая, до неприличия красивая, поэтому… я не понимаю, что ты
нашла во мне. Я самый обычный, невзрачный. Зачем я тебе такой, а?
— Не знаю, я просто чувствую, что нужен. Очень нужен. Но ты не беспокойся, я сдам экзамены и
уеду. Вряд ли мы ещё когда-нибудь встретимся, — она говорила тихо, а её рука сама потянулась
наверх, к плечу, к его тёплой ладони, сплетая их пальцы. — Мне просто нужно было сказать это.
— А если я попрошу тебя остаться? — Крюкову казалось, что он прыгает с обрыва в ледяную воду.
— Попроси…
— Не уезжай.
***
Есть люди, которых знаешь совсем немного, а кажется, что знаком всю жизнь. Женя была для
Романа таким человеком. Он чувствовал, что уже не сможет отказаться от неё.
Когда Олег сорвался и умчался куда-то, именно Копейкина настояла на том, чтобы Смирнов дал
сыну время и не требовал от него объяснений.
В тот вечер ему позвонила Татьяна и сказала, что парень останется у неё. О, сколько эмоций тогда
вскипело в нём! Если бы не Евгения, вырвавшая у него из рук телефон, он непременно наговорил бы
гадостей Антоновой.
После этого случая Олег стал всё чаще пропадать, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы
понять, где именно он коротает вечера и порой ночи. Чего только не представлял Роман в такие
ночи. Его фантазия буйствовала, подкидывая откровенные картинки с изображениями его сына и
брюнетки. Ведь он замечал, как нежно смотрел на неё парень, как норовил прикоснуться к ней…
Он пытался запретить эти встречи, но выглядел абсолютным кретином, не находя весомых
аргументов.
«Ты не можешь ночевать в доме у одинокой женщины!», «Это посторонний человек!», «Ты
стесняешь её своим присутствием!» — все эти доводы Олег разбивал в пух и прах и ставил
категоричный ультиматум: прекратить всяческое общение с Женей или оставить его в покое.
Если бы Смирнов-старший знал, что сын всего лишь подталкивает его к Антоновой, специально
провоцируя, он бы иначе смотрел на вещи. Школьнику и на Копейкину было уже плевать по
большому счёту, потому что ничего непристойного он не заметил между ними, но лишний раз
встречаться с ней всё равно не хотелось. Как можно спокойно общаться с ехидной акулой, готовой
сожрать тебя в любую минуту? Ты ей слово, а она тебе десять.
А с Татьяной было спокойно и хорошо, к тому же Олег постепенно узнавал её вкусы и
предпочтения, чтобы использовать это потом для налаживания отношений между ней и его отцом.
Из-за общего напряжения их совместный ужин прошёл чуть ли не в гробовой тишине.
Роман стал ещё более раздражительным и нервным, над чем посмеивался Сизов, пребывающий в
эйфории от их с Толиком «ремонта».
Копейкина сначала молча наблюдала за метаниями финансиста, а потом не выдержала и припёрла
его к стене в прямом смысле слова. Они были в спальне Смирнова, когда девушка толкнула его, упираясь руками в широкую грудь:
— Что с тобой происходит, Ром? Это из-за Олега?
— Жень, не надо.
— Надо, мать твою!
— Скажи, почему он так тебя ненавидит?
— Да не ненавидит он меня, — Евгения покачала головой. — У него есть свои принципы, и из-за
них я омерзительна ему, только и всего. Но, поверь, это не причина его закидонов. Нет, Ром, тут что-
то другое. Не похож твой сын на человека, который будет закатывать истерики на пустом месте. Он
собран, спокоен, и такое чувство, что ему просто хочется находиться там, где он находится. Ты
извини за прямоту, но, видать, у Тани ему лучше, чем здесь. Оставь его. Ему хватило прессинга
твоей бывшей, не усложняй.
— Он настаивает на том, чтобы я перестал общаться с тобой.
— Он знает, что ты не согласишься, и использует это, как средство давления. Олег не дурак, понимаешь? И вообще, что такого происходит? Таня замечательная. Радуйся, что он не таскается с
какими-то упырями.
— В этом и дело, — шатен прикрыл глаза.
— В чём? Стоп! — Женя отступила на шаг от мужчины. — Ром, — она ехидно оскалилась, — ты
ревнуешь, да? Фак!
— Иди ты!
— Ревнуешь! Точно ревнуешь! Ты запал на Антонову!
— Умолкни.
— Смирнов, ты конкретно втрескался, если ревнуешь её к собственному сыну!
— Вы сговорились с Сизовым, что ли?
— О, я не одна так думаю? Значит, так и есть.
— Тебе домой не пора? — Роман нахмурился.
— А я останусь, — Копейкина растянулась на его кровати, закинув руки за голову.
— Я постелю в гостиной.
— Да хоть в туалете, я всё равно здесь спать буду.
— Это не слишком?
— Не бойся, не изнасилую.
— Жень, это тебе стоит опасаться.
— Мне? — девушка хохотнула. — Ромочка, не смеши меня.
— Уверена? — Смирнов навис над ней, упираясь руками по обе стороны от её головы.
— Слушай, а у тебя отличное тело для старикана! — Евгении, кажется, всё было по боку. — Где
качаешься?
— Жень, ты больная, — засмеявшись, он повалился на спину рядом с ней. — Тебя возможно
поставить в тупик?
— М, дай подумать… — она перевернулась и пристально посмотрела на него. Вздохнув, плюхнулась обратно и протянула: — Не-а. Знаешь, я просто верю тебе. Для меня странно — верить
кому-то. Я чувствую, что ты не сделаешь мне ничего плохого.
— Кажется, я понимаю тебя. Странная у нас дружба, да? Я не чувствую разницы в возрасте, если
честно.
— Я тоже. Я часто общаюсь с более зрелыми людьми, поэтому мне легко.
— Женька, я с тобой живу, правда.
— Можно подумать, до этого ты зомбаком был.
— Иногда кажется, что да.
— Херня всё это, Ромка. Хочешь, я с Олегом поговорю? — резко сменив тему, Копейкина скосила
глаза на мужчину.
— Да вы убьёте друг друга.
— Твоя правда.
— А Егор очарован тобой.
— Ага, меня почему-то все дети любят. Сама удивляюсь.
— Ты так и не рассказала мне, что тогда произошло в клубе между тобой и Олегом…
— Да ничего особенного, — Женя закрыла глаза. — Твой сын решил, что я встречаюсь с Пашкой и
флиртую при нём с другим.
— И с кем ты флиртовала, м?
— Я не флиртовала, я собиралась отлично провести ночь, но всё накрылось медным тазом.
— Обожаю твою прямоту.
— Ром, на кой чёрт прикрываться красивыми словами?
— Может быть, ты права.
Роману было хорошо. Просто хорошо, потому что рядом был человек, пугающе близкий ему. Будто
разорвали одно целое, а потом две половинки нашли друг друга. И было плевать, что на работе
многие косились на них и шептались по углам, потому что вслух ни одна тварь не решалась сказать
что-то.
Эта маленькая на вид девочка с взрывным характером, с поражающей беспардонностью, с её
поганым языком и с опережающими мысли словами покорила его.
— Женька?
— А?
— Ты потрясающий друг.
— Есть такое дело.
— А твоя скромность не знает границ.
— То, что я не претендую на место Бога, мы с тобой уже выяснили.
— Жень?
— Ну что ещё?
— Посмотришь завтра мой ноутбук? Я вирус какой-то подцепил, вылечить не могу.
— Расценки не изменились.
— Сучка.
— Знаю.
Глава 22
— Я так вымотался за эту неделю, — Дмитрий устроился возле барной стойки, притянув Толика за
талию.
— Можно подумать, я хером груши околачивал, — Финогенов дёрнул плечом. — Мне скоро обои, плитка и плинтуса сниться будут.
— Ты же знаешь, как для Лёни важен этот вечер! Мы не могли не прийти.
— Конечно, ведь он так редко может собрать кучу педиков вместе, — прошипел Щербатый, — и
наше присутствие на этом празднике голубого разврата ему жизненно необходимо.
— Зачем ты так? Эта его маленькая радость. Ему нравится наблюдать за ними.
— Сизов, у Костенко радость измеряется в сантиметрах. Ладно, я пойду, — Толик немного
небрежно стряхнул с себя руку любовника.
— Куда?
— Развлекаться.
— А… — Дмитрий хотел ещё что-то сказать, но Финогенов уже скрылся в толпе. И что это было?
Мужчина откровенно не понимал, что происходит.
— Привет, Дим! Я рад, что ты пришёл, — Леонид подошёл к нему со спины и приобнял за плечи. —
Как тебе? Здесь в основном постоянники, потому что подобные сборища, как ты понимаешь, не
афишируются и известны лишь в узких кругах. Конечно, периодически происходят пополнения, но
новички не приходят сами по себе, а присоединяются к кому-то из тех, кто является завсегдатаем в
моём маленьком королевстве и знает об этих тусовках.
— Всё отлично, — Сизов тупо смотрел перед собой. — Ты на высоте, Лёнечка.
— И что у тебя случилось? — Костенко обошёл его и выжидающе посмотрел в глаза.
— Ты знаешь, что мы с Щербатым пришли сегодня вместе?
— Я знаю, что вы трахаетесь, если ты об этом. И?
— Он тебе рассказал?
— Нет, просто я замечаю очевидные вещи. Нужно было быть слепым или идиотом, чтобы не
заметить ваши голодные взгляды друг на друга, когда мы неплохо развлекались втроём. Это должно
было случиться.
— И что ты думаешь?
— В смысле? Дим, меня не волнует то, что происходит в чужих койках. Я бы, конечно, не отказался
понаблюдать за вами двумя, но считай это всего лишь капризом стареющего повесы, — Лёня широко
улыбнулся.
— Ты ещё всех нас переживёшь.
— Возможно. Что всё-таки произошло?
— Он сказал, что хочет развлечься и ушёл.
— Из клуба?
— Нет. Может, пошёл тебя искать, не знаю.
— Если он здесь, то я не вижу проблемы, — Костенко пожал плечами. — Сбросит напряжение и
вернётся.
— То есть?
— Позажимается с кем-нибудь и присоединится к нашей компании.
— Это нормально?! — серые глаза зло сверкнули.
— Дим, ты чего бесишься? Тебе со мной скучно? Ну, пойди и развлекись, а я пока пообщаюсь со
знакомыми.
— Ты совсем не понимаешь, да? — Дмитрий горько усмехнулся и покачал головой.
— А что я, собственно, должен понять? Подумаешь… Чёрт возьми! — Леонид моргнул несколько
раз, будто пытался сбросить наваждение. — Ты ревнуешь? — не дождавшись ответа, он продолжил:
— Извини меня за прямоту, но ты осёл, если решил, что у вас какие-то отношения. Вы трахаетесь и
всё. Щербатый встречается только с женщинами, и мне жаль, что ты думал иначе. Я тебя не узнаю.
— Я сам себя не узнаю. Я не предполагал, что обыкновенное желание перерастёт во что-то большее.
Мы почти месяц вместе, и мне казалось, что это что-то значит. И, знаешь, — Сизов по-настоящему
разозлился, — эта скотина у меня по полной огребёт!
— Дим, успокойся. Ты ничего не добьёшься! Я много лет знаю Финогенова и могу с уверенностью
сказать, что за все эти годы он имел дело с мужиками только в постели. Он не понимает, что может
быть что-то ещё. Да он никого, кроме меня, домой к себе не водил! Он обычный человек и хочет
нормальную семью. А мы с тобой, прости, грёбаные педики, и незачем тебе забивать свою голову
всякой чушью! Наслаждайся жизнью.
— Вот именно, Лёнечка! Я буду наслаждаться этой чёртовой жизнью, но в данный момент для этого
мне нужен он! И не заводи свою шарманку о том, что любовь — дерьмо для натуралов. Это не
любовь, но, мать твою, он мне нравится! — Дмитрий решительно двинулся в ту сторону, куда ушёл
Щербатый.
Почему так происходит? Ему казалось, что за время, проведённое вместе, они сдвинулись с точки
«только секс». Да, изначально он и не думал, что эти отношения выйдут за пределы постели, но с
каждым днём ситуация менялась, потому что они с Финогеновым узнавали друг друга, притирались, много разговаривали и строили какие-то планы вроде совместной поездки к матери Толика.
После слов Костенко он уже настроился на то, что найдёт любовника в тёмном углу, зажимающим
какого-нибудь парня, но его опасения не подтвердились: Щербатый стоял возле стены, скрестив руки
на груди и задумчиво глядя на разношёрстную толпу. Народу действительно было много, и мужчина
в этот момент казался особенно одиноким, оторванным ото всех.
— Толь? — Сизов дотронулся до его руки. — Всё в порядке?
— Как думаешь, они счастливы? — чёрные глаза, не мигая, вглядывались в лица окружающих.
— Откуда я знаю?
— Здоровые мужики, большинство из которых могли бы обзавестись семьями, наделать своим
жёнам детишек и встретить старость с выводком внуков. Посмотри на них. Это правильно? —
Финогенов, казалось, был полностью погружён в себя и спрашивал риторически.
— Ты осуждаешь? — Дмитрий отшатнулся. Внутри стало как-то мерзко. — Что ж ты тогда со мной
делаешь, а?
— Сплю, — автоматически ответил Щербатый. Спустя несколько секунд он вышел из
своеобразного транса и в упор посмотрел на любовника: — Не осуждаю, нет. Я просто пытаюсь