Дмитрий ни разу не видел и не слышал, чтобы у аборигенов были какие-либо домашние животные. Отчего так, непонятно: ведь ученые утверждали, что человек одомашнил собаку самой первой, еще проживая в пещерах, — а тут такой пробел. Ладно, значит, он будет первым.
Выбрался из норы без происшествий, если не считать того, что ему постоянно приходилось воевать с этими дикими бестиями, весьма болезненно искусавшими ему руки. Но то они скорее играли, детеныши еще совсем, им во всем игра мерещится. Вот хоть тресни, а один в один щенки из его детства. Когда выбрался, решил все же повнимательнее осмотреть мамашу. Что-то в ней показалось ему странным. Не ошибся. Остается удивляться, отчего сразу не обратил внимания, но, наверное, просто не ожидал подобного. Уши-то у собачки обрезаны! Выходит, не только из-за щенков не бросилась, а еще и из памяти о прежнем житье с людьми. Зря он ее приголубил. Э-э, нет, не зря — говорят, собаки очень быстро дичают и становятся злее волков. Может, и так, но щенков приручить будет куда легче — тут генетическая память должна сработать, если он не ошибается.
Когда вернулся со своей добычей, на стоянке уже горел костерок. Девчата, не скрывая страха, жались друг к другу, а парни, чувствуя опасность, непрестанно ерзали, пытаясь избавиться от пут и всячески поощряя девушек поспособствовать им в этом. Слава богу, он вовремя появился: по Лайе было видно, что она готова сделать это, и удерживала ее только вцепившаяся в нее Улла. Вот же, блин. Мог бы и сообразить, что его выстрел не на шутку всполошит его спутников. Ладно. Хорошо все то, что хорошо кончается.
Трофеи всех сильно озадачили. Пришлось рассказать, как все произошло, только приврать, что вовсе не из страха пальнул по огонькам, а очень даже отбивался от напавшей на него собаки. Почему не разделал? Да ну ее, возиться еще, а потом вон осиротил щенков, значит, нужно взять над ними заботу на себя. Идея не вызвала энтузиазма, в особенности у парней.
Оказывается, собаки почитались за подлое существо. Волки — те сбиваются в стаи только в голодные зимы, и тогда уж не попадайся стае на пути. А вот собаки практически всегда жили стаями и так же охотились. Как так могло получиться, что эта собака жила отдельно, — непонятно. Очень может быть, что из всей стаи выжила только она одна. Собаки очень даже не ладят между собой и могут устроить настоящее побоище. Стая никогда не примет чужака. Попадались иногда одиночки, но это всегда были самцы. Как видно, неудачные претенденты на роль вожака, которым удалось избежать гибели, но и в семье оставаться было больше нельзя. Это уже Дмитрий додумал, припомнив множество фильмов о животных, что ему приходилось видеть.
Что же, вполне подходящее объяснение, хотя он точно знал, почему собака была одна. Но из слов охотников он понял: папаша не объявится. Щенков он однозначно решил оставить при себе. Хм. Две девочки и мальчик. Мальчика нужно будет удавить по-тихому. Нечего кровь мешать. А девочки себе пару всегда найдут — да хоть те же волки. А впрочем, не будем загадывать, все же жалко песика. Ладно, сначала нужно вырастить в ласке и заботе, вот и будут сторожа, а то шастают тут всякие, никакого покоя.
Несмотря на то что мясо оборотня сильно отдавало псиной, поджаренное на огне, оно источало аппетитный аромат и вызывало обильное слюноотделение. Жестковато, не без того, но вкусно, чем-то отдаленно напоминает баранину, только не такое жирное. Если бы со спины кусок, то да, на холке был горб с жиром, но они взяли заднюю ногу, а там одна сплошная мышца, так что где-то и суховато получилось бы, если передержать над огнем.
Наученный горьким опытом, Дмитрий всю ночь не сомкнул глаз, поддерживая огонь и заигрывая с до отвала накормленными щенками. Другое дело, что они не были настроены на игру — отяжелевшие желудки не располагают к подвижности, — но Дмитрий все одно не оставлял их. Все время старался держать на руках: то за ухом почешет, то брюшко погладит, то под челюстью поелозит. Собачки все время должны с человеком общаться, чтобы друга в нем видеть. Во всяком случае, он понимал именно так.
К машине вышли на следующий день, и очень быстро. Оказывается, они не дошли до нее всего-то километра два. Поднялись на урез — и вон внизу река, а машина метров на пятьсот в стороне, на взгорке.
Стоит ли говорить, что пленные охотники впечатлились наземным транспортом по полной, а когда тот еще и зарычал, да под ними завибрировал металлический пол, так и вовсе чуть не обделались. Девчушки на это только прыснули. А то! Они-то в курсе, что это за чудо-юдо. Щенков к ним на руки — и чтобы ни на секунду не выпускали, вот так в руках и держите. Признаться, те и не сопротивлялись: детеныши — они у любой животины красивые да пригожие настолько, что руки сами тянутся взять и потетешкаться. Другое дело, когда эти мягкие комочки вырастают и обзаводятся противным характером. Нет, они и тогда по-своему красивы: природа вообще любит во всем совершенство и гармонию, вот только руки к ним сами не тянутся — скорее уж, к оружию.
Примерно через час пути Дмитрий вынужден был остановиться. Сейчас он уже не так торопился, а потому перегревать двигатель не было никакого смысла. Горючки, конечно, нет, но и запороть мотор можно очень даже просто, а на машину у него были кое-какие планы. Нельзя забывать, что он обещал добыть мамонтов, а эту гору не так просто наколоть: не овца.
Пока двигатель остывал, он забрался на крышу и стал обозревать округу в бинокль. Нельзя терять возможности получше изучить местность. Сначала он осматривал сектор без оптики, потом вскидывал бинокль и рассматривал более детально. После этого смещался по кругу. Торопиться было некуда: минимум час у него был, — УАЗ стоял с задранным капотом.
Когда он перевел взгляд в восточное направление, то заметил стадо каких-то животных, которые ему что-то напомнили, хотя до них и было километра два. Посмотрел вооруженным взглядом. Точно! Смутные подозрения не обманули. Это был табун лошадей, голов на полтораста. Он спокойно пасся, находясь примерно в километре от кромки леса. С лошадьми ему общаться приходилось, только они были домашними, эти же — дикие, тут других быть не может, и какие у них повадки, только одному богу известно. Или…
Он спустился, отвязал одного из пленников, помог взобраться на крышу авто и указал на табун. Тот недоумевающее уставился на пленившего его: чего тому нужно?
— Что это? — подкрепляя слова жестами, поинтересовался Дмитрий.
— Табуки. — С жестами у парня были проблемы — руки-то связаны, — так что приходилось напрягать память и вспоминать все слова, которые успел выучить или услышать.
— Они здесь всегда или кочуют?
— Всегда на одном месте. Добыть трудно: стадо маленькое, близко не пускают. Но иногда охотимся. Хорошая шкура, хорошее мясо.
Ясно. Охотиться на многотысячные стада туров куда как проще, чем на небольшие табуны лошадей. Большое стадо обладает большой инертностью. Эти же были легки на подъем, более чуткие и пугливые именно ввиду своей малочисленности и куда более быстрые. Ладно, это только на руку. И то, что они предпочитают пастись на определенном участке. Значит, никуда не денутся и будут в этом районе минимум до осени. И то, что они пугливые. Можно будет загнать их в ловушку — при доле везения, разумеется.
Интересно, а когда это проделать? Тут забот столько, что мама не горюй. Опять же корма нужны, а как их заготовить, если даже косы нет? Ерунда. С этим решим. А заготавливать… Можно будет где-нибудь поближе к озеру устроить сенокос. У него есть две большие лодки. Рохт со смехом отбоярился от подарка. Мол, хочешь — оставляй в нашем лагере, присмотрим, а так нам и своих девать некуда. Так вот, сделать катамаран, загрузить его сеном и притащить на полуостров будет не так трудно. Нет, работы, конечно, прибавится, и сильно, но не сказать что это не окупится. Местные вон привязаны к рекам, и путешествовать предпочитают по ним, а мы на лошадках. Опять же если зерно расплодится, не на себе же пахать.
Об этом нужно думать уже сейчас. Взрослую лошадь просто так не приручишь — тут опыт, терпение и время нужны, чего у него не было. А вот если с младых ногтей вырастить, то тут уж все получится куда лучше: лошади приручаются легко, как и дичают.
Уже на подъезде к озеру повстречали стадо мамонтов, которые величаво и неторопливо несли свои туши по высокому ковылю, поедая его в огромных количествах. При приближении автомобиля они предпочли посторониться, и не просто посторониться, а даже слегка припустить. Как видно, звук работающего двигателя слишком не вписывался в окружающую действительность и потому пугал даже этих гигантов. Плохо. Эдак ни о каком таране не может быть и речи. План с атакой большим копьем, прилаженным в машине, трещал по всем швам. А ведь он очень рассчитывал именно на него.
Не сказать что Волки сильно пострадают, если он не добудет мамонта: они все время продолжали заготавливать продукты, так что хуже не будет. Но ведь он обещал, что будет лучше. Рохт и его родичи рассчитывали на более сытую зиму. Потому и ему помогали. Нужно извернуться, но обещание выполнить. А вот думать над этим нужно уже сейчас. Ну да, дом не закончен, но ведь есть еще и пара месяцев по осени, тут главное — крышу перекрыть, чтобы обезопасить саман, а там можно и за печь приниматься. Решено. Сначала крыша — потом большая охота. Дальше тянуть нельзя.
Глава 6
Большая охота
Прихрамывающий Рохт появился как раз после возвращения Дмитрия. О случившемся его известила Сайна. Можно было подумать, что он слишком наплевательски отнесся к похищению племянниц — обе девчушки были дочерьми его умерших братьев, — но на деле он просто трезво посмотрел на случившееся и прекрасно осознавал, что погоню отправлять поздно. Слишком большая фора, слишком мало шансов на успех, а времена не из легких, и каждый день по-настоящему дорог. Единственный, кого он мог без ущерба отправить в погоню, — это себя самого, что еще более бесполезно. Поэтому он решил навестить своих новых соседей и дождаться Дмитрия, который обещал вернуться к вечеру сегодняшнего дня.
В возможность возвращения девушек он не верил. И если быть откровенным, то не знал, радоваться ему данному обстоятельству или, наоборот, горевать. С одной стороны, род находился в тяжелом положении, и каждый его член был очень дорог. С другой — девочки были ему не чужими, в этом году им предстояло создать свои семьи, а что может быть важнее этого? Но в связи с пришедшей бедой они могли оказаться вторыми или даже третьими женами, а скорее всего, и вовсе остаться без мужей. Ведь мало жениться, нужно еще и прокормить семью, если же в других родах ситуация такая же, как и у них, то охотников слишком мало. Каждый их мужчина имел уже не по одной жене, даже двое мальчиков, едва вошедшие в возраст, взяли на себя заботу и о женщинах, и о детях, а ведь будут еще дети, а это рты, которые нужно кормить. Сейчас род едва сводил концы с концами. В этой ситуации брать еще кого и со стороны… Девочки имели все шансы остаться без пары. Так что пусть лучше уж так, пусть они родят детей для другого племени, но зато их жизнь будет обустроена.
Оставался еще чужак, который не уследил за гостьями. Рохт чувствовал, что от него будет еще много пользы, и дружба с ним выгодна для рода, а что-то говорило, что и для всего племени. Но случившееся просто так оставлять нельзя. Род превыше всего. Как поступить в этой ситуации, он не знал. Поэтому он ехал к чужакам, испытывая крайнюю растерянность и нерешительность, что для него было непривычно. Как все же тяжело быть первым в роду. И пусть совет старейшин и вождей еще не принял решения по поводу того, кто поведет род Волка дальше, выбора у них просто не было. Он был единственным в роду по-настоящему взрослым мужчиной.
Какое же облегчение он испытал, когда на берегу его встретили весело щебечущие племянницы и чужак, стоящий в обнимку со своей женой, с радушной улыбкой на губах. При виде этой картины у Рохта отлегло от сердца. Самая главная проблема благополучно разрешена — нет повода для ссор и обвинений. А девочки? На следующий год будет харук, праздник, на который собираются четыре племени раз в четыре года. У него красивые и трудолюбивые племянницы, там они обязательно найдут себе спутников, чтобы вместе плыть по реке жизни.
— Здравствуй, Дим, — замахал он еще из лодки.
— Здравствуй, Рохт, — все так же улыбаясь, махнул рукой Дмитрий.
Вождь выбрался из лодки и тут же попал в объятия племянниц, наперебой щебечущих ему чуть не в самое ухо о своих похождениях. Хотя они и тараторили, постоянно перебивая друг друга, он все же сумел услышать самое главное, и от этого вопросов только прибавилось.
— О чем они говорят? Ты убил барху?!
— Это уже второй барха, которого я убиваю, — делано равнодушно пожав плечами, ответил Дмитрий. — Рад твоему приезду и тому, что могу передать тебе твоих племянниц такими же здоровыми и крепкими, какими ты отправил их ко мне.
— И я этому рад. Но они говорят, что ты пленил беглецов, и они сейчас связанные у тебя.
— И это правда.
Но все по порядку. Сначала вождь осмотрел шкуру и голову барха. Великий подвиг. А если правда, что Дим, именно так называл Дмитрия Рохт, так было проще, убил и еще одного, останки которого были в лесу, то он величайший из охотников, о которых Рохту доводилось слышать даже из легенд. Не верить ему до сих пор повода не было.
Потом пришел черед пленников. К удивлению Дмитрия, подойдя к связанным парням, Рохт не выказал никаких чувств. Он не стал поносить их или выказывать недовольства, просто бросил на них долгий, внимательный и задумчивый взгляд. Это были те, кто мог подарить его племянницам тепло и уют семейного очага, — не вышло. Он так до сих пор и не решил, как относиться к этому похищению, благо это было или горе. Слишком тяжелые времена. Слишком все неоднозначно.
— Вы — хакота?
— Да, — гордо вскинув голову, ответили парни чуть не хором. — Мы из рода Бола.
Все четыре племени говорили на одном языке, лишь с незначительными отличиями в произношении, поэтому прекрасно понимали друг друга. Опять же язык жестов никуда не делся, правда, ребяткам со связанными руками жестикулировать было куда как сложно. Но это так, к слову.
— Достойный род. Здорово ли ваше племя?
— Горе, пришедшее в ваши рулы, обошло наши стойбища стороной.
Настроение Рохта тут же испортилось. Это означало, что его племя сразу оказалось в аутсайдерах и ему уже никогда не сравниться по могуществу ни с одним из трех племен. Что на большой охоте им уже не придется отстаивать свои интересы, а брать то, что позволят соседи, а на свои территории никто не допускал посторонних. Даже если зобы изберут их земли, сауни уже не смогут препятствовать другим племенам хозяйничать в своих угодьях, и соседи будут чувствовать себя на их землях как у себя дома. Нужда и голод станут частыми гостями в их рулах. Плохо желать горя соседям, но прошедший мор очень сильно нарушил веками устоявшееся равновесие.
Моры случались и раньше. Иногда они были сильны, иногда слабы и забирали только старых и немощных, но никогда еще не было такого, чтобы беда коснулась только одного племени. Так говорили старики, так говорили предания, донесенные до них шаманами, передающими свои знания из поколения в поколение.
Шаманы. Их род остался без шамана. Значит, нужно будет отправлять самого смышленого к верховному шаману. А это значит, что один из охотников, причем из лучших, будет учиться и добывать дичь для чужого рода. Может, это продлится год, может, дольше — все зависит от того, когда наставник посчитает, что ученик постиг достаточно. У волков останется только трое охотников. Очень тяжелые времена настали.
— Их нужно убить у тотемного столба, — когда они отошли в сторону, произнес вождь.
— Почему?
— Если бы ты убил их там, — он неопределенно махнул рукой в сторону, где должно было находиться племя ребят, — то все решилось бы. Но ты пленил их. Уронил их гордость. Мы не можем позволить охотнику умереть без гордости. Мы предадим их мучениям, и они своим сильным духом покажут великому духу, что достойны отправиться в земли вечной охоты.