— А если они окажутся слабыми духом?
— Тогда то, что случилось, было предопределено, и им не место во владениях великого духа.
— Скажи, Рохт, а нельзя их оставить в живых?
— Нет. Они оскорбили род Волка.
— А если бы они смогли достигнуть родных рулов?
— Тогда великий дух был бы на их стороне. Но этого не случилось.
— Но ведь они не оскорбляли рода Волка.
— …?
— Все просто. Они похитили женщин твоего рода из моего дома. Так кого они оскорбили? Волков или меня?
— Не знаю. Такого раньше не было. Но они похитили женщин моего рода.
— Но из моего дома. Они не знали, что женщины из твоего рода, они думали, что похищают моих женщин.
— Прости. Да, ты прав. Тогда ты их должен убить и позволить им очиститься в глазах великого духа и стать достойными мест вечной охоты.
А ху-ху не хо-хо? Вот сейчас все брошу и начну издеваться над пленниками, уподобившись какому-нибудь палачу, чтобы они могли показать, насколько они сильны духом. Нет, если бы это было необходимо, если бы шла война и из них нужно было вытряхнуть важные сведения… Не кисейная барышня, понимание имею, но вот так, по-дурному… А не пошли бы вы, сударь, туда, куда Макар телят не гонял. Йошки-матрешки.
— Значит, убивая пленников у тотемного столба, вы оказываете им честь?
— Этот столб — тотем нашего рода, его могут коснуться только охотники рода. Ни один гость не коснется тотема, потому что так он оскорбит род.
Что же, логично. Тотем священен, а парней плотно привяжут к этому столбу. Получается, что мучители как бы призывают своего покровителя оказать всяческую помощь истязаемому, дабы тот мог обелиться в глазах верховного божества. Хм. А ведь парнишки прекрасно понимают, что их ждет, и так спокойны. Выдержка у них дай бог. Выходит, они сейчас и сами хотят предстать перед этим судилищем и доказать всем, что они настоящие охотники. Как-то убогонько звучит. Но у каждого народа своя вера, свои нравы. Вот именно! Свои! А я — представитель другого народа. Главное, чтобы это было приемлемо для местных, — не похоже, но имело бы одинаковый итог.
— Значит, главное — дать пленникам показать, что они настоящие охотники?
— Так.
— Ты не получишь пленников. Я оставлю их у себя. Но весь твой род и все племена вокруг будут знать, достойны они отправиться в места вечной охоты или нет.
— Да будет так.
— У меня есть к тебе просьба, Рохт.
— Говори.
— Ваши женщины смогут выделать шкуру барха?
— Они будут горды выделать шкуру такого зверя.
Вот и ладушки. А то что-то в собственных способностях он сильно сомневается. Нет, Ларисе очень даже объяснили, как это нужно делать, и она уверяет, будто прекрасно поняла, что делала правильно, а где ошибалась и чего не знала. Но процесс очень трудоемкий, а чем свежее шкура, тем легче и лучше выделка. Поэтому, коли есть возможность избежать траты сил и времени, лучше ее использовать.
Только не подумайте, все к обоюдной выгоде. Ну сколько женщин смогут похвастать тем, что своими руками выделали шкуру такого свирепого зверя? То-то и оно. Он прекрасно помнил, как Сикайя с гордостью заявляла о том, что она со свекровью лично выделала ту шкуру мамонта, и сколько при этом было затрачено сил. У каждого народа свой предмет гордости.
Когда Рохт и девушки отбыли, Дмитрий направился за припустившей к строящемуся дому Ларисой. Держать у себя такую головную боль, как две девушки, которые очень даже могут стать предметом следующего посягательства, у него не было желания. Уж лучше они как-нибудь вдвоем будут управляться. Тем более что вроде как наметилась возможность получить наконец мужскую помощь. Тут главное — все правильно разыграть, так чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Найти решение, которое вело бы к обоюдной, так сказать, выгоде.
— Боже! Дима, откуда такая прелесть?!
Когда Дмитрий вернулся, она, разумеется, сразу обратила внимание на щенков, вот только практически в то же время появился Рохт, поэтому они быстро спрятали щенков, лишив их свободы посредством выгороженного парой колод угла. Нет. Они не прятали их от вождя, просто боялись, что те куда-нибудь затеряются, — ищи их потом.
— Эта прелесть вырастет в здоровых волкодавов, которые станут жрать в три горла.
— Ну и что. Заготовим рыбы, она тут кучами набивается в морду, солить не успеваем. Прокормим. Зато никто больше не будет шастать, как у себя дома.
— Мыслим мы с тобой одинаково, это не может не радовать. А щенки… Мамашу их пришлось с испугу пристрелить.
— Великий победитель барх испугался собаки?
— Смейся, смейся…
— Жаль, что ты ее убил, — когда он закончил рассказ, посетовала она, — тогда у нас уже был бы сторож.
— Не все так просто, Ларчик. Собака взрослая, да еще и кавказец, они вообще дурные, так что и хозяевам нужно быть поаккуратнее, а тут совершенно посторонние люди. Не пошла бы она, тем более что прекрасно научилась обходиться собственными силами. Вот сожрать меня она могла, а принять мою руку — это вряд ли. Тут другое. Я тебе говорю про то, что уши у нее были обрезаны, а местные вообще не имеют прирученных животных. Ты понимаешь?! Значит, портал действует!
— И чего прыгаешь, как маленький, — грустно остудила она его, играя со щенками. — Ничего это не значит. Перед тем как мы врезались в дерево, я заметила, как из кустов выбежала большая лохматая собака и побежала рядом с таким видом, будто хотела всех на свете покусать, только не лаяла. Вот, наверное, и влетела в это вместе с нами. Ты просто не видел ее, а я очень скоро об этом забыла. Ведь ее не было рядом, когда мы стали осматриваться. Нет, Дима. Это навсегда. И прошу, не заводи больше об этом разговоров.
Ну да. Вполне логично. Они в тот момент были уже рядом с озером. Тамошние владельцы вполне могли держать при себе собаку, так оно спокойнее. А эти овчарки очень ревниво относятся к охраняемой территории. Лучше бы молчал. Принес щенков и принес, откуда ей знать, какие тут собаки. А теперь вон опять понурилась. Думать нужно, голова, она не только чтобы в нее есть.
Наконец пришел черед пленников. Пусть Лариса побудет немного одна, благо ей есть о ком позаботиться и отвлечься. А ему пора заняться делами насущными. Да и развязать их пора, а то эдак до беды недалеко. Ребятки затекли основательно. Как только он снял с них путы, стали усиленно растирать запястья. Местные терпеливы к боли, но если они кривились, массируя и разгоняя кровь по рукам негнущимися пальцами, то страдания должны быть просто адскими. Перестарался, дебил. И они тоже хороши. Ну он не дружит с головой, так могли бы и сказать. Го-ордые. Ладно, чего теперь-то.
Он достал из уазика их вещи и оружие, положил перед ними, после чего отошел на пару шагов. Полностью доверяться им он не собирался, поэтому ружье, заряженное картечью, было при нем, на плече, вроде как он не собирается никому угрожать. Но откуда им знать, насколько быстро Дмитрий может изготовиться к стрельбе. А так — вроде как оружие при нем, как и положено охотнику, но драться не собирается.
— Вы можете идти к своим рулам. Я отпускаю вас. Лодку свою вы найдете там, где мы ее оставили.
— Ты нас отпускаешь?
Правильно он их просчитал. Вон какие кисляки на морде сразу нарисовались. Одно дело вернуться с невестами, с гордо поднятыми головами, и совсем другое — вот так, как побитые собаки. В таком разе лучше уж тотемный столб и мучительная, но очищающая смерть. Собственно, к этому они и были готовы. Мало того, последние два дня они этим жили, настраивались, собирали в кулак все свое мужество, а тут… Такой подставы они явно не ожидали.
Конечно, они еще могут обелиться в собственных глазах и глазах сородичей, повременив с возвращением и выкрав таки себе суженых. Вот только факта с пленением и того, что они не сами сбежали, а их просто отпустили, вернув им все их имущество, никуда не денешь. Можно и соврать, но все тайное становится явным, а лгунов тут не жалуют. Да что там другие, им в первую очередь нужно самим себе доказать, чего они стоят, вернуть себе самоуважение. Ребятки молодые, горячие, да еще и воспитание соответствующее. Того и гляди сами заявятся к Рохту и потребуют себе казни.
— Вы можете уйти, и я не стану вас держать. Но сначала подумайте — кем вы хотите вернуться. Теми, кого победил один охотник без оружия, пусть и победитель бархи, или героями, которые сумели добыть бакана. Великого зверя, которого не под силу добыть даже всем охотникам вашего рода. Тогда любые девушки почтут за честь стать вашими женами. Я хочу добыть бакана, но мне одному это не по силам, а с вами я это смогу.
Ох, а глазки-то как загорелись. Это он все правильно рассчитал. Только что они готовы были принять смерть, чтобы обелиться в глазах великого духа, своих родичей, людей, пленивших их, и самое главное — в своих. А тут такое. Не просто вернуть к себе уважение, а стать настоящими героями. Но как такое возможно? Этот немой вопрос был написан аршинными буквами на их лицах.
— Придет время — и я вам все расскажу. Охотиться станем, когда начнут опадать листья.
— Они тогда слабее? — не выдержав, спросил тот, что поменьше.
— Нет, — сохраняя спокойствие, ответил Дмитрий. — Просто тогда они станут тучнее и оденутся в зимнюю шкуру. — Вот так вот. Нет ничего сложного в том, чтобы убить мамонта, просто нужно дать ему нагулять жирок.
— А что делать нам сейчас? Возвращаться к своим рулам?
Не хочется ребяткам возвращаться с позором. Вот на части режь, а не хочется. Так нам и не надо, чтобы вы возвращались. В идеале вообще было бы замечательно, если вы останетесь. Три семьи — это уже небольшой род получается. А там детки пойдут… Ну у вас пойдут. Лариса по этому поводу высказалась однозначно, а брать вторую жену — ее обидеть, так что тема закрыта. Так вот, пара годков — и получится полноценный поселок. Поставим еще дома. Красота! Это меня что-то унесло в заоблачные дали. Притормозить надоть.
— Зачем вам возвращаться и слушать насмешки? Оставайтесь у меня. Пока не пришло время охотиться, станете мне помогать.
Парни переглянулись.
— Ты правда знаешь, как добыть бакана? — Опять тот, что поздоровее.
— Я никогда не вру.
— Мы согласны.
— Меня зовут Дим.
— Я — Торк. — Ага, это большенький, знать бы, что это за зверушка — торк.
— Я — Отта.
А вот эту знаем, как-никак, в стойбище Рыси обзавелись всякими ништяками. Рысь, значит. Очень приятно. Ну что же, ребятки, будем делать из вас героев, только сначала нужно поработать. Все по-честному — вы мне, я вам. Дмитрий не лукавил. Просто теперь он точно знал, как он сумеет добыть мамонта. В общем-то, ничего сложного. Потрудиться, конечно, придется, не без того, но сложного ничего. Тут бы главное, чтобы эти зверюги никуда не ушли и не изменили своим привычкам. А с остальным разберутся.
Торк и Отта впряглись в работу, честно исполняя все, что им говорили. Перво-наперво Дмитрий отправил их заготавливать камыш, для чего вручил отточенный большой кухонный нож. Нужно было видеть, с каким восторгом ребятки принялись за работу. Нет, сама работа не могла их так обрадовать, а вот необычный нож — это да. Это такое, такое… Словами не описать. Вот смотришь на него, и самому такой хочется. Будет, ребятки, все будет, если только согласитесь остаться. Нет, не так. Если захотите остаться. Именно сами, и никак иначе.
Сам Дмитрий принялся за заготовку леса для крыши, благо необходимости в толстых стволах не было, так что агрегат вполне справится и сохранит работоспособность. С другой стороны, сколько ей осталось работать — скорее горючка выйдет, с последними-то событиями, а если вспомнить о том, что у УАЗа есть и еще кое-какая работенка, то точно с горючкой полный абзац. Пришлось потерять чуть не полдня, чтобы заточить цепь: успела сесть. Но зато потом очень быстро потребное количество стволов оказалось на земле, а к вечеру были обрублены и все сучья.
Вечером, после ужина, каждый отправился ночевать в свой угол. Парни — в рул, который эдак незаметно превратился в гостевой домик. Дмитрий и Лариса — в свою палатку. Парням настолько понравилось управляться с новой игрушкой, что они заготовили целый стог камыша. Правда, был момент, когда они разочарованно заметили, что резать инструмент стал значительно хуже и требуется замена. Однако, увидев, как за пару минут при помощи бруска Соловьев привел инструмент в рабочее состояние, они окончательно влюбились в него.
Это же понимать надо. Ножи с кремневыми лезвиями ничуть не уступали в остроте этому, да только камень гораздо быстрее тупился и требовал замены. Пластины нужно было отделить от костяной основы, подготовить другие и опять приклеить. За день не управиться, поэтому так варварски, как этот нож, их никто не использовал.
У них даже соперничество вышло из-за того, кто будет резать, — поспорив немного, они решили-таки работать по очереди. То, как им понравилось пользовать новую игрушку, было заметно по их выработке. Дмитрий никак не ожидал, что они сумеют за день с простым ножом заготовить столько камыша. Крыша, считай, перекрыта. Вечером они с видимым сожалением вернули нож владельцам. По глазам парней он видел, что они хотят вот таких ножей. А кто против. Вы только решение верное примите, и все будет.
— Дима, Дим, — начала тормошить его подруга.
— Ларис, ты извини, но мне не до игрищ. Ты только не обижайся, устал как собака.
— Можно подумать, я железная, — фыркнула девушка. — Я не то хотела.
— Тогда говори быстрее, спать хочется.
— Дим, а как тебе Сайна?
Соловьев даже поднялся и зажег лампу, чтобы посмотреть на Ларису. В погоню он отправлялся совсем даже не бездумно. У этой лампы и его большого фонаря были автомобильные зарядные устройства, так что пока он ездил, успел их подзарядить. С малыми фонариками дело было плохо — им нужно было двести двадцать, а где их тут возьмешь.
— Ларис, это уже не смешно. Мне казалось, что мы закрыли эту тему. Ну было. Было и прошло. Это была вынужденная мера, и твоя ревность…
Хм. А ведь смотрит она на него задумчиво, но никакой ревности во взгляде и в помине нет. С другой стороны, а чего ей его ревновать-то. В любви она ему не признавалась, то, что и он никогда прежде не питал к ней нежных чувств, она прекрасно помнила и сама, о чем ему и заявила. Сошлись они в силу обстоятельств и потребности, но не из-за чего-то такого.
Был, конечно, момент, там, в лагере волков, когда ему что-то такое показалось. Но когда кажется, креститься нужно. С другой стороны, оно вроде как и он стал на нее как-то иначе смотреть. Вот попадает она в поле зрения — так порой бросит свое занятие и любуется ею. Правда, тут же себе найдет оправдание — мол, дух перевести нужно. Да нет же, нет тут ничего. Просто красивая баба, а он вполне нормальный мужик, которому как раз бабы и нравятся. Он и на Сайну, бывало, засматривался, так и что с того? Вот и она, пожалуй, так же смотрит на него. А чего такого? Только мужики могут засматриваться на женщин? Просто у них критерии разные. Так что ревности тут взяться неоткуда.
— Понятно. Значит, не ревнуешь, — озадачился Дмитрий.
— Неа, — тут же задорно улыбнулась она. — К Сайне не ревную. А вот когда эти малолетки с тобой заигрывали, то очень даже, — уже серьезно закончила она.
Вот тебе и раз. Все же ревность имеет место быть.
— Ага. Понимаю. Сайна — это уже свершившийся факт, и тут ничего не поделаешь. Умно. Теперь будем спать?
— Ты не ответил на мой вопрос.
— На какой?
— На первый. Как ты относишься к Сайне?
— Хорошо отношусь. Возьму ее второй женой, — буркнул Дмитрий, отвернулся, потянулся к выключателю и погрузил палатку в темноту.
— Ну и слава богу. Я не против, — так же прилаживаясь поудобнее, произнесла Лариса, явно собираясь отойти ко сну.
Да какой тут на хрен сон! Дмитрий подскочил как ужаленный и вновь зажег свет.
— Что значит «не против»?
— А что это может значить? По-моему, вполне понятно, я не против, чтобы ты взял Сайну в жены.
— А как же ты?
— Да никуда я от тебя не собираюсь убегать. Просто…
— Понятно.
А чего тут непонятного. Скучно ей. Ай да Сайна, ай да хитрюга. Зачем обрабатывать мужика, когда в первую очередь нужно обработать его женщину. Если та не будет против, то и мужик никуда не денется, ведь видит же, что пришлась ему вполне по вкусу, так что если таможня даст добро, то все сладится само собой.