— Ларис, если дело только в том, что тебе нужно скрасить одиночество, то, думаю, скоро здесь будет довольно людно. Уверен, парни захотят остаться и в холостяках не задержатся. Будут у нас соседи, а у тебя товарки.
— Уже придумал, как ребят оставишь. — Не вопрос, видит, что он что-то задумал.
— Ну что их ждет там, дома? А тут столько всего интересного. Заметила, как они в твой кухонный нож вцепились, а там еще чего рассмотрят, так что, скорее всего, захотят переселиться, хотя бы ради того, чтобы иметь такие же вещи.
— Может, захотят, а может, и нет, а Сайна уже готова, и Рохт противиться не станет. Ему захочется тебя привязать к их роду, а что может быть крепче родственных уз? Опять же беременная она. Ты позволишь, чтобы твой ребенок рос безотцовщиной? Ладно, не грузись, папаша, никто не собирается тянуть с тебя алименты. Просто подумай над этим.
Ага. Сказала и отвернулась, а ему ломать голову. Ведь не все так просто. Рохт, конечно, не станет противиться, еще и приданое в виде рула со всем имуществом подгонит. Потому как Сайна — это лишний рот, которая к тому же вскоре произведет еще одного едока. Понятное дело, что он даже не поморщится и будет содержать всех, будет рвать жилы, ради того чтобы возродить былое величие своего рода. Но зачем, если часть нагрузки можно скинуть с плеч, да еще и покрепче привязать к себе соседа, с которого очень даже можно поиметь кое-какую пользу. Мужик он прозорливый, это видно сразу, поэтому в его расчетах на будущее можно не сомневаться.
Кстати, рул — вещь далеко не дешевая по местным меркам. Ты поди набей животных, выделай шкуры, мало на сам шатер, так еще и вовнутрь, чтобы не располагаться на сырой земле. А у них тут даже луков нет — своих зобов только из засады могут бить или отбив часть стада и загнав их на охотников: лошадей-то тоже нет.
Но ведь тут какое дело. Рохт с себя обязанности по содержанию родственницы снимет, не вопрос, но тогда уж ее нужно будет содержать Дмитрию. Поди прокорми шесть проглотов. Почему шесть? А щенки. Эти паразиты очень скоро подрастут, и жрать они будут — что взрослый мужик.
А вот с вопросом пропитания уже наметились кое-какие проблемы. Лес, что вначале так щедро делился с ними своими богатствами, все чаще начал крутить фиги. Разогнали они дичь своими ружьями. Так что со свежатинкой проблемы наметились. Все дальше приходится отходить от лагеря, и все больше налегать на рыбную диету.
С другой стороны, можно и поохотиться, только времени это занимает много, а нужно доводить до ума стройку. Зимовать, да и вообще проживать, в руле не блажило не только Ларисе, ему как-то тоже хотелось иметь более капитальное жилье — оно так и комфортнее, и надежнее будет. Закрылся на все запоры — и можно спокойно спать, не устраивая никаких караулов. В свете того, что у местных отсутствовала дурная привычка тянуть все, что плохо лежит, особой надобности в сторожах нет. Или все же есть? Что-то он больно расслабился, видя вокруг только идиллию. Да и черт с ними, еще пара-тройка месяцев — и появятся сторожа, покусать не покусают, зато тревогу поднимут однозначно. Не о том речь.
Потом вдруг перед взором предстала Лариса, стоящая на колоде с петлей на шее. От этой картины у него по спине пробежал озноб, а внутренности сжались в тугой холодный комок. Да ну его все на фиг. Мамонта добудем, зиму перезимуем без проблем, а уже на следующий год на огороде вырастет столько картошки, что вопрос с голодом перестанет стоять в принципе. Здесь такой беды, как колорадский жук, не было и в помине, так что, судя по всему, урожай должен быть просто на диво, минимум один к десяти. Если оставить все на семена, то получится даже избыток, ты поди еще обработай тот огород, что получится.
Вновь потянулись однообразные дни, полные трудов и забот. Когда перекрыли крышу, парни отправились на охоту, окончившуюся удачно, но для достижения результата пришлось затратить целый день. Косули и кабанчика должно было хватить надолго, если разумно подходить к вопросу питания и чередовать мясо и рыбу. Им о зимних припасах думать не нужно, так что все нормально.
Мелькнула было мысль о неразумности ставки на мамонта, которого еще предстояло добыть. Глупо делить шкуру неубитого медведя. Хм, вообще-то мамонта. Но, поразмыслив немного, Дмитрий решил, что выхода иного у него просто нет. Так что либо он придумает, как обеспечить припасами и новых друзей, и себя любимого, либо грош ему цена.
Пока Торк и Отта охотились, Дмитрий отправился к Волкам сватать себе суженую. Его не на шутку испугали те мысли о возможном повторе попытки самоубийства Ларисы. Последняя провожала его, будучи в приподнятом настроении, велела не волноваться по ее поводу и не вздумать вернуться одному. А он что, он не против, уже смирился с вопросом многоженства — только бы она улыбалась.
Как Дмитрий и предполагал, вопрос с женитьбой разрешился просто и без затей. Правда, с отбытием пришлось повременить, так как вечером состоялся пир, с танцами и всем полагающимся ритуалом, оказавшимся на диво простым. Молодых посадили за разными столами, а вернее, шкурами, расстеленными на земле, прямо пикник какой-то. Невеста сидела в обществе женщин, жених с мужчинами. Много шутили и смеялись, поочередно высмеивая то его, то Сайну различными солеными шуточками. Вот умеют же веселиться без всяких горячительных, простой и доверчивый народ.
Поочередно выходили танцевать, опять же мужчины и женщины отдельно. Вынужден был принять в этом участие и Дмитрий, старательно копируя движения других, отчего выглядел весьма забавно и вызвал целое море смеха. Больше всех над неловкостью жениха потешался Понк, второй по возрасту охотник, которому едва исполнилось восемнадцать.
Отчего-то у парня сложилось впечатление, что жених полный увалень, и он предложил ему продемонстрировать свою ловкость в поединке. Мол, хотелось бы убедиться, что отдает сестру в руки сильного и ловкого охотника, который сможет о ней позаботиться. Ну-ну, ты просил. И силы и ловкости в парне было ничуть не меньше, чем в недавних соперниках Дмитрия, да только и он сейчас не был утомлен трудным переходом, и навыков у него было куда как больше. Была трудность в том, что бить тут никого нельзя, родня все же, но ничего, управился, и чести не уронил, и никого не покалечил, и уважение к себе вернул. Ну не танцор жених, но охотник не из последних, настоящий победитель бархи.
Потом новобрачных заставили раздеться и предстать перед родичами в чем мать родила. Нужно же убедиться, что у них все причиндалы для продолжения рода на месте. Тот факт, что невеста как бы уже тяжелая и, кстати заметить, от жениха, никого не интересовал. Положено — и все тут. Мало, что рассмотрели, так еще и ощупали с головы до ног, чем ввергли Дмитрия в краску. После этого на ладонях сделали неглубокие надрезы и приложили друг к другу, смешивая кровь. В конце ритуала на них накинули одеяло из волчьей шкуры, для чего им пришлось обняться. Так в объятиях их и препроводили в подготовленный рул. После чего родичи сели вокруг шатра и стали распевать свои незатейливые песни. Ну а они под эти песни… Понятно, в общем.
Утром их погрузили на лодку, куда упаковали и тот самый рул, в котором они провели ночь. Щедрое приданое, но с жилплощадью в роду наметился большой переизбыток, так что ничего удивительного. Тут Кощеев, чахнущих над златом, нет.
Лариса встретила молодых с распростертыми объятиями, и празднество продолжилось уже в новом составе. Правда, обошлось без церемонии бракосочетания, а вот парни не скрывали своего удовольствия от произошедшего. Их никто не отделял и принимали за своих, иначе им за пиршественным столом не место. Одно дело прием пищи, совсем иное — участие в празднестве.
На следующий день зарядил нудный дождь, что обещало затянуться надолго. Дмитрий только порадовался тому, что они успели сладить крышу. Заодно проверят, как уложили кровлю, но нигде не протекало, нормально получилось.
Классическую русскую печь сложили за два дня. Не сказать что его новым знакомым было скучно — ведь пришлось изрядно потрудиться, — но сам процесс не мог их не заинтересовать. Ничего подобного они раньше не видели. С другой стороны, им это немного не нравилось. У них не было принято прятать огонь: тот должен был гореть открыто, благословляя своим светом и теплом жилище и всех, кто был рядом. Но Дмитрий предпочел не обращать на это внимания, заявив, что у их народа печь сродни матери, которая и обогреет и накормит. Одним словом, нашел кое-какое объяснение, — хотя и не добился одобрения, ну хоть за оружие не стали хвататься, и то ладно.
Сайна тоже пыталась было озвучить свое сомнение и нерешительно высказала предложение, что, мол, если муж не против, она останется жить в руле, который уже успели поставить. Но Дмитрий прекратил эти поползновения на корню. Вышла замуж — будь добра жить по законам нового рода. Попыхтела малость, не без того, но Лариса смогла ее успокоить. Ведь у них прикрывали очаг керамическим колпаком, а тут просто печь. Однако заверила, что открытый огонь у них в доме будет обязательно. А потом озадачила Дмитрия — мол, нужно будет изготовить жировую лампу.
Дмитрий поначалу воспринял это как блажь, но потом подумал и решил, что Лариса, в отличие от него, куда более предусмотрительна. А как он собирается налаживать освещение? Вообще-то можно будет изготовить жировые свечи, ну когда добудут мамонта: там этого продукта должно быть много. Ладно, будет время — будет пища, все одно получается открытое пламя.
Закончив с печью, собрали картофель. Ожидания Дмитрия полностью оправдались: урожай поражал своим обилием. Может, дело не только в том, что тут отсутствовал такой полосатый паразит, способный полностью сожрать все насаждения, но и в том, что целина была богата минералами и с успехом управилась без удобрений. Но кто сказал, что она быстро истощится, а к тому времени, когда это все же произойдет, они уж что-нибудь придумают.
Наконец настал тот момент, которого с таким нетерпением ждал Рохт, и еще больше Торк и Отта. Пришла пора исполнить свое обещание и обеспечить одних зимними припасами, а других — обещанной славой. Только прежде им предстояло много поработать.
За это время парни успели насмотреться столько, что впечатлений у них достало бы на всю оставшуюся жизнь, однако Дмитрию этого было мало. Бензопила все еще была в рабочем состоянии и произвела на ребят неизгладимое впечатление. Но предложить подобный инструмент он не сможет. А вот топор — это куда более реально. При строительстве кровли он старался использовать именно ее, топором рубились только жерди, которые шли на обрешетку. Все же время тут главный фактор.
Для охоты же он решил использовать топор. Немного медленно, но зато куда как более полезно. Чтобы добыть такого зверя, им пришлось свалить много деревьев, и оба молодых охотника приняли в этом самое деятельное участие, искренне восхищаясь возможностями инструмента. Их соплеменникам нечего было и мечтать свалить дерево. Даже процесс заготовки жердей превращался в муторное занятие, отнимающее много сил при использовании каменных топоров. А тут за короткий промежуток времени валились деревья! Та чудесная пила, со слов Дима, скоро сломается, и починить он ее не сможет, а вот этот инструмент он сможет сделать. Какой прок восхищаться тем, что так ненадежно и скоро выйдет из строя. А вот это! Ох, как же им хотелось получить в руки такое чудо. Глядя на то, как стальное жало входит в древесину, они явственно видели, как оно проникает в плоть животного, без труда рассекая его. Да, они видели, как рубятся жерди, они и сами рубили их, но совсем другое дело, когда вот так рубятся толстые стволы деревьев.
Работать с одним топором — долгое занятие, но время было. До появления стада оставалась примерно неделя, и за это время они вполне успевали. Дмитрий решил устроить ловушку, но так как волчья яма на этих монстров получалась слишком большой и тут нужен был экскаватор, он решил пойти другим путем.
Очищенные от веток стволы заострялись на одном конце, после чего обжигались на костре — и все, огромное копье готово. Потом, пока один продолжал заниматься заготовкой копий, двое волокли стволы к кустарнику на берегу озера, где вкапывали его в землю под углом острием в сторону, откуда должны были появиться мамонты. Довольно высокие кусты в достаточной мере маскировали эту преграду от животных, чтобы они не заметили ее раньше времени.
Всего они установили порядка тридцати копий с интервалом в полтора метра, чтобы забежавший в эту преграду зверь гарантированно насадился хотя бы на одно копье. После этого пришел черед устраивать костры. Они сносили хворост, устраивая большие кучи: огня должно быть много, костры должны были образовать некий коридор между озером и степью, чтобы животным оставался только один путь — прямиком в подготовленную ловушку.
Управились вовремя. Дмитрий было заволновался, что мамонты придут слишком рано, тогда затеваться было бы бесполезно, животные могли побежать прямиком в сторону открытой степи, а огородить такое пространство охотникам было не по силам. С другой стороны, погода стала слишком неустойчивой: если зарядит дождь, то дело будет худо. Конечно, местные, в отличие от новичков, куда лучше знали, из каких пород деревьев можно разжечь костер даже во время проливного дождя, но ему нужен был не просто костер, а жарко полыхающее пламя.
Животные появились во второй половине дня на второй день после того, как ловушка была уже готова. По своему обыкновению, они двигались медленно и величаво. Подошли к воде и стали пить, используя свои хоботы. Рассматривая животных в бинокль с более близкого расстояния, Дмитрий обратил внимание на то, что, при всей мощи тела, хоботы у них выглядят как-то пожиже, чем у их поздних потомков. Сомнительно, чтобы мамонты с помощью своих носов-переростков могли корчевать деревья или поднимать бревна. А вот бивни поражали. Огромные, закрученные кверху и внутрь. Вот ими они могли без труда валить довольно крупные стволы. Эти бревна диаметром около пятнадцати сантиметров, да при массе и силе животных, были поистине страшным оружием.
Рассмотрев их поближе, он уже не был уверен в том, что принял верное решение. Это насколько же нужно быть самоуверенным, чтобы рассчитывать поселить страх в этих монстрах? Стоит одному заупрямиться и решить грудью встретить опасность — как весь этот фарс мог закончиться трагедией. Но отступать было уже поздно. Либо пан, либо пропал. В крайнем случае нужно будет убегать, и не сказать что шансов спастись у него не было. Вот только прослыть лгуном как-то не хотелось. Опять же здесь и сейчас он в очередной раз сдавал экзамен на доверие.
Дмитрий тянул до последней возможности, желая дождаться хотя бы того момента, когда начнет темнеть. В идеале нужна была темнота, чтобы огонь от костров внушал куда большее уважение, но тут уж как повезет.
Повезло. По всей видимости, гиганты решили тут заночевать. Когда ночь опустилась на землю, он подал сигнал, нажав на клаксон УАЗа. Оно и лишний раз заставить поволноваться животных, и парни все прекрасно расслышат и ни с чем не перепутают этот звук. Вскоре в степи полыхнули два факела, а затем, на большом удалении друг от друга, два костра. Вскоре к ним присоединились еще два, потом еще два, потом еще. Охотники, быстро перемещаясь от одной кучи хвороста к другой, поджигали их, таким образом отсекая отступление животным. Те уже начали волноваться, но пока не покидали места ночевки.
Наконец Дмитрий решил, что пора, и завел автомобиль. В ночи и без того не отличающийся тихим шепотом, а тут еще и лишенный глушителя, двигатель взревел как взбесившийся зверь. Загорелись фары и фароискатель, а затем колеса вгрызлись в мягкий грунт и понесли загонщика вперед.
Соловьев намеренно все время ехал на второй передаче, чтобы поддерживать приличную скорость, двигателю приходилось держать такие большие обороты и так рычать, что у Дмитрия складывалось ощущение, что вот еще малость, еще чуть-чуть — и его многострадальное авто накроется медным тазом. Вдобавок к этому он не прекращая давил на клаксон, издавая весьма внушительные звуки сигнала, — стоял тут не стандартный уазовский, а куда мощнее.
Видя и слыша странного, неизвестного, а оттого еще более страшного зверя, три глаза которого горели огнем, наблюдая пламя извечного своего врага, вытянувшегося в линию, чуть поодаль, мамонты все же не выдержали и побежали в единственный еще остававшийся для бегства проход: вдоль берега озера. Для своих габаритов они набрали весьма внушительную скорость, только побежали не все.
Одна, самая большая самка, осталась на месте, угрожающе поводя бивнями и намереваясь дать отпор неизвестному хищнику. К этому ее призывала обязанность и ответственность вожака. Как ни странно это звучит, но у этих лохматых слонов имел место самый махровый матриархат. Самцы, достигавшие половой зрелости, попросту изгонялись из стада. И вот теперь она, та, которая водила своих соплеменников уже не первый год и кому еще было далеко до своего похода в долину смерти, готовилась постоять за свою семью.