- Ты нас любишь? – голос не дрогнул. Он сам научил меня управлять эмоциями.
- Люблю.
Одно слово и всхлип боли вырывается из груди. Из глубины, из самого сердца. Не успеваю убрать телефон от лица. Он слышал.
- Где?
Сейчас он настоящий. Серьезный, строгий, слегка грубый.
- В подъезде, – взять себя в руки не так-то просто, голос дрожит, руки трясутся.
- ВЫ где? – крик в трубку. Он не злится на меня, нет. Он боится. Боится, что нам больно.
- … - сказать ничего не могу. В дверях стоит Рэй и в упор смотрит на меня.
Улыбаюсь ему, какой-то слишком грустной улыбкой и утыкаюсь лицом в колени, которые успел подтянуть к груди. Рука с телефоном опускается, сотовый выскальзывает из рук. Как же быстро меня захлестнула волна отчаяния. Страшно. Больно.
Рэй закрывает дверь, подходит, и садится передо мной на колени.
- Это Рэй, они у меня.
- …
- Все нормально. Жду.
И нажимает на отбой.
Сильные руки стаскивают меня на пол, утыкаюсь лицом куда-то в район шеи. Теплыми, заботливыми, крепкими руками прижимает меня к себе.
- Вы не одни, – он шепчет еще что-то, но я уже не слышу этого. Тихо подвываю, чтобы никто не услышал. Это не просто слезы, это истерика. Весь тот страх, что копился долгие годы, вырвался наружу. Его футболка вся промокла, но он не отталкивает, а еще сильнее обнимает. Сколько мы так просидели, не знаю. Я уснул. Провалился в беспокойный полусон, полуобморок.
ГЛАВА 4
- Аааааааааа. Уйди, противный.
- Сам противный. Ух ты, какой мягонький.
- Куда клешни тянешь?
- А здесь у нас что?
- А здесь у нас хуй!
И топот слоника по паркету в мою сторону. Поднимаю глаза, Рэй сидит рядом, а я лежу у него головой на коленях. Когда он успел перенести меня сюда? И сам почему не ушел? Переглянулись и в один голос сказали: «Май проснулся». О том, что Свят когда спит, забирается на рядом лежащую жертву, Рэй знал. Когда мы у него ночевали, моя копия умудрилась спать на нас обоих, а вот Май был видимо не очень рад такому открытию. Быть беде.
Топ-топ-топ. Бабах. Дверь с грохотом влетает в стену.
- Так, забирай свой дубликат с членом и…
Тишина, взгляд поверх меня не предвещающий ничего хорошего.
- И отдай мне мое, – тычет пальцем в Рэя. Поднимаю глаза на мишень пальца. Рэй улыбается.
В комнату заходит Свят. Подходит к кровати и падает так, что умудряется завалиться на Рэя, и меня заодно прихватив. Правда, мне достались ноги, но это тоже неплохо. Сразу хватаю его за задницу.
Композиция постмодернизма. Лежим, не двигаемся. Я жду, что будет дальше, чем они заняты, не знаю.
- Клоны, вы сука совсем охуели? Вы зачем мне мужика совращаете? – то ли он удивлен, то ли в полном шоке.
- Мы не совращаем, пока. Хочешь, покажу, как совращать надо?
Когда Святуся в образе его лучше не злить, не разговаривать с ним и обходить за километр. Вдруг еще подружиться захочет, а это уже тяжеловато для психики.
- Да показал уже.
О, Май покраснел.
- Так, член погладил, а он визжит как девственница.
А обиды-то сколько. Точно дружить собрался.
- Не хочешь к нам? – вежливо интересуюсь я.
- В вашем царстве разврата нет места нормальным людям.
То ли гордость, то ли обида. Че-то я не понял.
- А ты сверху залазь. Вот сюда.
И отклячил свою попку так сексуально, что кажется сейчас туда полезу я.
Рэй уже давится тихой истерикой. Я держусь.
- Ну?
Свят даже покрутил попой для наглядности.
- Отдайте, блять, моего мужика, может его еще можно спасти, – голос полный надежды, что даже я захотел ему помочь. Не успел.
Рэй ржет как конь. Свят тоже. Я держусь. Встаю, подхожу к красному как рак Маю и перекидываю его через плечо. Он пониже меня сантиметров на семь, да и не тяжелый в принципе. Пока он переваривал, что произошло, бросаю его на кровать и падаю рядом. Эти ржут. Май начинает материть меня, потом Свята, потом Рэя. Потом всех на свете и бить нас подушкой. Быстро включаемся в игру и через пару минут имеем итог: я лежу на полу и прикрываюсь торшером, Свят выглядывает из шкафа с наволочкой в руках, половина Рэя на кровати, а другая под кроватью и булькает от смеха, а Май сидит на нем и лупит его ремнем по голой заднице, громко крича «ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК, ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК», а вокруг перья летают, в хороводе, как снежинки. Красиво. У меня в голове два вопроса: первый – кто это будет убирать, его я решил не озвучивать, а то меня заставят, и второй.
- Чьи трусы? – и палец на люстру.
Все посмотрели на меня, затем по направлению моего прекраснейшего пальца и тишина. Секунда, две, три.
- Га-га-га.
Я аж подпрыгнул. Рэй полностью свалился на пол и корчится в конвульсиях от смеха.
- Малыш, а ты их искал. Га-га-га.
Дабы скрыть свой позор, Май пытается их снять, при этом подпрыгивая и размахивая руками. Высота потолка - почти три метра. Как вы думаете, он допрыгнул? Не-а. Пока он скакал, от смеха катались уже все мы. Так как ремень он вытащил, а джинсы были Рэя, они, конечно же, упали. Белья нет, так как после секса и ванны он сразу лег спать.
- Ой, я снова видел попку и … пипку, – раздалось откуда-то из шкафа.
Рэй икнул, я подавился воздухом, Май, кажется, даже забыл покраснеть, так и стоял с протянутыми руками к солнцу, тьфу ты, к трусам. И что бы вы подумали? Открывается дверь и входит мужчина в форме. Строгие синие брюки подчеркивают длинные ноги, черная рубашка идеально сидит на широких плечах. На поясе видно кобуру с пистолетом, а на голове вместо привычной фуражки завязана черная бандана, полностью скрывающая волосы. Завершают вид чуть затемненные очки в черной оправе.
- Всем стоять, вы арестованы, – этот командный голос заставляет кровь быстрей бежать по венам. Мы замерли, даже испугались чуть-чуть. Май так и стоит с поднятыми руками.
- У Мая и так стоит, – из шкафа шепотом, но все услышали из-за гробовой тишины.
- У меня два вопроса: первый – что здесь происходит, и второй – чьи трусы? – всё, все лежат. Рэй опять ебнулся с кровати, на которую недавно залез.
- Извините, молодой человек, вы высокий, не могли бы мне помочь достать МОИ ТРУСЫ?
Май реально его не узнал.
Кирилл Андреевич подходит к Маю вплотную и обнимает его, тесно прижимая к себе за талию. Если бы он не успел подмигнуть Рэю, то лежал бы уже в нокауте. Но он успел и цирк продолжается.
- Конечно, милый, – голос нежный, в самое ухо.
Май завис.
- А мы нигде не встречались? – подозрение с нотками недоверия.
- Хочешь отсосу? – вот он, тот блядский голос.
Чмокает его в кончик носа и начинает покрывать легкими поцелуями все лицо. У Маюшки шок, вон даже член упал.
- Аааааа, блять, аааа. Пусти противный, пусти, сказал, убери целовалки. Рээээй. Ты вообще меня спасать собираешься? Принц хуев. Никакого секса неделю, две…
- Так, Лизка, отпусти его, хватит мучить ребенка, – голос серьезный дальше некуда. Конечно, как он без секса две недели?
Елизавет отпустил свою жертву, поднял руку, и, не особо напрягаясь, достал те злополучные трусы с люстры. Милые такие, со Спанч Бобом. И двумя пальчиками протянул их Маю.
- Твои трусишки? Где-то я уже их видел.
- Задолбали, извращенцы гребаные. Что б вас всех рота солдат отымела.
- Заманчиво.
Брат в своем репертуаре. Это он на вид такой доступный. Чтобы с ним переспать мужики проходят жесткий отбор и все равно пролетают. Слишком он разборчивый.
- Ага, увлекательно, – это уже мое чудо голос подало.
- Скройся, мелочь озабоченная.
Хлобысь дверка шкафа.
- Маюшка, ты не хочешь штаны надеть? Замерзнешь же, ну или трахнут тебя те к кому ты задом повернулся, – за его спиной стоит Лизка и облизывается.
- Марш одеваться, – это уже Рэй гаркнул. Май дернулся, даже штаны не надев. Упал. Попкой кверху. Эротичненько так упал. В паху появилась приятная тяжесть.
- Опять ты каком к верху? Горе мое косолапое, – Рэй поднял его на руки и понес в комнату, успев чмокнуть Кирилла на ходу в щеку. За что и получил по попе не слабый такой шлепок. Май притих. Обиделся что ли?
- Я не понял, меня целовать кто-нибудь будет или как?
Очки летят на кровать, а руки в разные стороны.
Из шкафа вылетает Свят и с громким «УРА, ТЕТЯ ЛИЗА ПРИЕХАЛА» маленьким ураганом налетает на него. Я следую его примеру и висну с другой стороны. Вместо привычных братских объятьев, были обжимания с облапыванием и обслюнявливанием всего до чего достали, а в завершении - страстный поцелуй взасос Лизки с нами обоими.
Ну да, мы не совсем нормальные братья. Точнее, мы - совсем ненормальные. Зато так жить веселее.
- Тебе так форма идет, давай я ее сниму?
Шаловливые руки Свята уже расстегивали ширинку на форменных брюках.
- Есть разговор.
Та интонация, с которой лучше не спорить. Без особого энтузиазма поднимаюсь с кровати и стаскиваю Свята с Кирилла. Когда мы упали на кровать, не помню. Еле отцепив эту пиявку, уставился на старшего из нас.
- Наведите тут порядок, а я пойду, переоденусь.
Только хотели что-то возразить, как нас заткнули.
- Я все сказал.
И вышел из комнаты.
Мы не просто любили старшего брата, мы его еще и очень уважали. Поэтому привыкли слушаться и доверять ему. Он всегда желал нам только добра. В отличие от других родственников. В груди неприятно защемило, и я с сумасшедшим рвением начал пылесосить.
Свят подошел ко мне, когда я пылесосил торшер.
- Тебе больно? У тебя глаза красные.
Он серьезен. В голосе только забота и беспокойство, никаких шуток. Сразу стало легче.
- Больно, – врать нет смысла, он поймет. Тем более, думаю, у него в душе тоже не все гладко.
- Мы справимся?
- Справимся, – уверен в своих словах. Как бы тяжело не было, мы не потеряем друг друга. Скорее мир перевернется, чем нас заставят забыть друг друга.
Нежный поцелуй в губы, как подтверждение моих мыслей.
- Ты уже все убрал, какой ты молодец. Пойдем?
- Когда успел? – это вопрос скорее для себя. Я вообще уборку не переношу, и брат меня всегда в этом выручает. За отдельную плату конечно, но выручает.
Идем в зал, где нам предстоит серьезный разговор.
Лизка сидит на диване и пьет, кажется, виски. Плохой знак, ой, плохой. На нем все те же брюки, только вместо рубашки розовая майка в облипку и носки в яркую полоску. Банданы нет. Зеленые пряди торчат в разные стороны. Весь пирсинг на месте. Все, он снова стал собой.
Из соседней комнаты выходят Май и Рэй.
- Маюшка, что-то вид у тебя какой-то затраханый. Устал? – и столько заботы в голосе. Свят не был бы сам собой, если бы не поддел его.
У Мая задергался левый глаз и открылся рот. Больше он не смог произнести ни звука. Рэй обнял его за талию и потащил к дивану, на котором уже расположились мы с братьями. Благо габариты позволяли. Диван был просто огромный, угловой, черный, из натуральной кожи. Я влюбился в него сразу, как только увидел. Вообще, во всей квартире присутствовал минимализм. Нет цветочков, статуэток и вязаных салфеток на столе. Несколько картин, плазма во всю стену, мягкий ковер перед диваном и стеклянный столик на нем. Все. Чувствуется, что здесь живет мужчина со строгими взглядами на жизнь.
- Мы не помешаем? – Рэй повернулся к Лизе. Май удобно устроился у него на руках. Брат отрицательно покачал головой.
- Рассказывайте, братцы-кролики.
Усталость выдает его с головой.
- Мы целовались в подъезде, предки из гостей шли и нас увидели. Потом прокляли и выгнали. Конец, – голос Свята, слишком спокойный, резанул слух. Слишком отрешенно, слишком сухо.
Он сидел спиной ко мне, сплетя пальцы правой руки с моими у себя за спиной. Он сдавил их. Хотел показать как ему больно. Не мог сказать вслух. Слишком гордый. Я обнял его поперек груди, притянув к себе максимально тесно, голова удобно легла на его изящном плече.
- Влада кто ударил?
- Отец, он меня хотел, а Владик не дал. Меня закрыл, а сам, сука, получил.
В груди все сжалось. Я знаю, что тебе больно, малыш, я чувствую себя точно так же.
- Кир, ты не вин…
Договорить мне не дали.
- Это моя вина. Я не досмотрел.
Если смотреть на него в целом, то никаких изменений не произошло. Та же прямая осанка, те же небрежно сложенные руки, полуулыбка, но глаза! Даже через ярко-голубые линзы можно рассмотреть боль. Он жил с этим столько лет. Боялся за нас каждую секунду. Что нас не примет общество, откажутся родители, боялся презрения и ненависти чужих людей. Знал, что так будет, просто был еще не готов к этому. Он всегда пер напролом. Мнение других для него - ничто. Есть он, и либо его принимают таким, либо прогибаются под него. За всеми его изящными манерами, сладкими речами и пугающей внешностью скрывается чертовски сильная личность. Правда, ранимая. Он все держит в себе, и хуй кто поймет, что ему плохо или больно. Он всегда в душе один. Еще и нас тянул. Человек, который мог бы разделить с ним его переживания, недосягаем для него.
Свят переполз к нему на колени и крепко обнял за плечи, зарывшись носом куда-то в шею.
- Кажется это заложено в генах, – тихий голос Мая заставил меня вздрогнуть. Все посмотрели на него.
- Ну, я имею в виду, это передается с генами родителей. Любят они друг друга, ты-то тут причем?
Меня поразили его глаза. В них не было издевки, или сарказма, нет, он действительно не понимал в чем дело.
- Я их старший брат, я не доглядел. Подавал плохой пример. В этом моя вина, – Лиз объяснял ему как маленькому ребенку.
- Дак, ты против их отношений?
Удивление такое искреннее, что даже я улыбнулся.
- Я всеми руками, ногами и членом за! Проблема в том, малыш, что им нет восемнадцати, и родители могут их разделить. Увезти одного за границу. Их просто разделят. Одного заставят учиться там, другого - здесь. Им нельзя по отдельности. Они же близнецы, черт их подери.
- Маюшка, ты нас принял такими, какие мы есть.
Сколько радости у ребенка. И мой клонированный монстр начинает ползти в сторону охреневшего Мая.
- Тебя в борделе примут, а я просто смирился. Руки убери, убери, сказал. Целовать-то зачем. Рээ… - договорить не успел. Свят заткнул его поцелуем. Раз, два, три. Взрыв.
- Аааа, ты меня извращением заразишь, вдруг это передается через слюну. – и эта шумная компания начинает носиться вокруг нас.
Рэй закрыл лицо руками. Я покачал головой. Мой монстр не исправим, а Елизавет облизнулся так пошло, что внизу живота потеплело.
- Иди, я тебя целоваться научу.
Святуся в образе. Ручки вытянул, губки бантиком.
- Пошел ты, придурок, я умею.
Третий круг вокруг нас. Мы не смеемся. Нет, нет.
- Тогда ты меня научи.
Растаскивать их? А зачем? Пускай дети развлекаются. За поцелуй кто-то у меня всю ночь извиняться будет.
Надо было все-таки растащить. Хлопок. Поворачиваемся и видим композицию из двух тел. На десятом кругу гонки произошла авария. Май как всегда жопой к верху растянулся на полу. Он вообще умеет в другие позы падать? Может рефлекс? Свят не успел затормозить и грохнулся на него. Поза их имела о-очень откровенный характер.
- Живой? Грациозный ты мой.
И почему он не встает? В такой позе черные джинсы Свята очень удачно подчеркивают его округлости.
- Это у тебя в кармане телефон?
Слишком серьезно. Что-то не так.
- Нет.
- Зажигалка?
- Не-а.
- А что? – даже голову повернул. Красный до кончиков ушей.
- Это член, – шепотом в самое ухо. – Хочешь, покажу?
- Хуй тебе, монстр озабоченный.
Пулей вылетает из-под своего мучителя и летит к дивану. Запрыгивает на колени к Лизке и обнимает его, крепко зажмуривая глаза.
- Вернись, неверный. Я не закончил.
Ползет в сторону дивана. Вот же сексуальная дрянь. Еще как ползет! Передвигается плавно, будто в замедленной съемке. Вообще, все его движения плавные, осторожные что ли. Он будто плывет. Изящные жесты, нежный голос.