Станиславу тяжело. Видели бы вы этого страдающего сурового дома(9). Он хочет дать Тони все, на что способен, но знает, что тот не примет его подарков. С Тони Станислав боится отпустить себя и сделать лишнее, зато клиентам моим потом радость просто невероятная, ведь он работает с ними с такой страстью, что и не передашь словами. Все, что не примет Тони, достается им, а я наблюдаю. Я же говорил, что люблю смотреть?
Станислав обучает всех моих сабов и домов для Алой Залы. Все они проходят через его крепкие руки. А Тони учит только по велению сердца. Меня, например. Я очень благодарный ученик.
Станислав все время сдерживается. С его-то силой. Обнимает Тони осторожно, целует его большой итальянский рот и смуглую кожу. Засосы не оставляет. Нельзя. Клиенты не поймут, если на Мастере будут чужие знаки. Для них он - почти бог, и никто не смеет осквернять тело небожителя. Хотя я и вижу, что Станислав готов сожрать чувственного Тони целиком. Возможно, и съест когда-нибудь. С них - двух взрослых неадекватов - станется. Они, кстати, оба знают про камеры, но им безразлично, что я все вижу. Они, как и Дальский, знают, что я люблю смотреть, а может, таким образом пытаются обезопасить себя, ведь я, в отличие от них, мыслю здраво и вовремя могу остановить их от необратимых действий.
Станислав почти не двигается, лишь придерживает Тони за бедра, а уж тот - на него насаженный - изгибается всем своим гуттаперчевым телом, пускает волну от ягодиц до головы, колышется ритмично. Крайт, наверно, тоже бы так сумел, бескостный наш. Надо будет к Тони его отправить, чтобы умение не пропадало. Если не с мужчиной, так с женщиной ему этот навык точно пригодится.
Антонио вскидывает глаза к потолку, раскрывает свои прекрасные губы, дышит рвано. Я вижу, как дергается его кадык на каждом жадном глотке - такие хорошие у меня камеры. Звука нет, но тут он и не нужен. Все равно Тони не может звучать, а Станислав крепко стискивает зубы. Не дело это, когда дом свою слабость партнеру показывает. Тони трется об него, а потом начинает крупно вздрагивать и, закатывая глаза, трепетать ресницами. Станислав усиливает удары, впивается в итальянскую плоть жесткими пальцами. Надаю ему потом по рукам, чтоб внешний вид сотрудника мне не портил. Финальный поцелуй-укус, и они распадаются. Тони откидывается на кровать и закрывает глаза, утопая в неге. А Станислав сидит - большой и несчастный - смотрит на него все так же жадно. Не насытился он, и не насытится никогда. Тони ему всегда мало.
Переключаюсь на другую камеру и смотрю, как Волк танцует в тренажерном зале, а змееныш вьется, вертится вокруг него. Вы ж моя сладкая парочка! Но на Арену я их друг против друга выпускать не буду. Боюсь, когда Крайт научится, эта схватка из-за их настырности и здорового духа соперничества может закончиться смертельным исходом, что меня, конечно, не устраивает.
Пойду, пожалуй, и я разомнусь. Нечего через монитор на чужую личную жизнь пялиться. А тем временем Станислав, стараясь не придавить своим весом, ложиться на кровать и осторожно заключает в сонные объятья своего Антонио.
____________________
1. Maxima symphonia (лат.) - большая (великая) симфония. Классическая симфония (созданная композиторами венской классической школы) состоит, как правило, из четырёх частей, написанных в сонатной циклической форме. Впрочем, количество частей может варьироваться. Каждая часть отличается своим темпом. В XVII веке название «симфония» постепенно закрепилось за многоголосными вступлениями (увертюрами) или интермедиями в инструментальных и вокально-инструментальных произведениях — в сюитах, кантатах и операх.(Википедия)
2. fast wind (англ.) - ускоренная перемотка.
3. Има́го (лат. imago - «образ») - взрослая (дефинитивная) стадия индивидуального развития насекомых и некоторых других членистоногих животных со сложным жизненным циклом.
4. Крайт или бунгар занимает второе место (после кобры) в двадцатке самых ядовитых змей на нашей планете.
5. Па-де-де или па-де-дё - одна из основных музыкально-танцевальных форм в балете. Состоит из выхода двух танцовщиков (антре), адажио, вариаций сольного мужского и женского танцев и совместной виртуозной коды.
6. Служба безопасности.
7. Deutsch (нем.) - немецкий язык.
8. Адажио (итал. adagio - медленно, спокойно) - в экзерсисе - упражнение у палки либо на середине зала. Вырабатывает устойчивость, выразительность, музыкальность, чувство позы, гармонию и плавность перехода от движения к движению.
9. Доминант.
========== Часть 2 ==========
<center>***</center>
Крайт стоит, мнется, настороженно глядит из-под отросшей длинной челки. Его увертюра всегда начинается с взглядов и едва заметных нервных телодвижений. Как обычно, морда у него кирпичом, хоть бы раз открыто улыбнулся. На теле только штаны да мягкие спортивные тапки, а вокруг груди и плеч - защитная марлевая повязка.
Гришка наотрез отказался колоть всю татуировку сразу, хоть пацан и настаивал. Если б я не рявкнул вовремя, возможно, и уговорил бы, ведь он как включит свой модус жертвы, как посмотрит этими своими блядскими жертвенными глазами, так и хочется ему больно сделать. Тоже мне, агнец божий.
Лениво рассматриваю его, рассевшись в мягком кресле в собственном кабинете. В руках неизменный вечерний бокал с коньяком, а рядом, почти отзеркаливая мою позу, Дальский. Мы как раз спорили по поводу неплохого участка за городом. Я хотел там развлекательный комплекс соорудить, а Егор - очередное производство. Сцепились не на шутку, если б пацан не прокрался в кабинет, спор дошел бы до очередного безумного соревнования, а мне сегодня уже лениво напрягаться и интриговать.
- Ну? Чего хотел?
- Я сегодня выиграл. У трех старожилов! – и подбородок так гордо вскидывает, что о нижнюю челюсть можно порезаться.
Усмехаюсь. К собутыльнику могу не поворачиваться - и так знаю, что тот невозмутим.
- И?
Интересно, что этот сосунок еще хочет, кроме положенной ему ставки для новичков.
- Я хочу получать больше денег за свои выступления.
- Нет.
- Почему?
Глупый вопрос.
- Потому что я так сказал.
Пацан сжал упрямые губы. Пальчики дергаются, пытаясь не сжаться в кулаки. Костяшки снова разбиты.
- Почему?
Упрямый черт.
- У нас для всех равные условия. Никакого фаворитизма. Пока не найдешь спонсора, будешь получать столько, сколько и все остальные.
- Мне некогда искать спонсора. Можно я тогда буду больше боев брать?
- Нет.
- Почему?
- Тебя измочалят за пару месяцев. Я не для того платил за твое лечение, чтобы через полгода платить еще и за твои похороны.
Мнется.
- Можно с вами наедине переговорить?
Кошусь на Егора. Тот заинтересованно смотрит в ответ.
- Нет. Я не буду ради тебя выгонять своего гостя. Не думаю, что ты хочешь сообщить мне коммерческую тайну. Или говори так, или свободен.
Крайт от досады на мою вредность покусывает губу изнутри, но все же решается заговорить:
- Если не Арена, тогда я хочу участвовать в Аукционе.
Ну вот, приехали к тому, с чего начали наше знакомство. Егор фыркает едва слышно. Пацан простреливает его убийственным взглядом.
- Ты, надеюсь, понимаешь, что там тебе не стихи клиентам читать придется?
- Понимаю.
- Ты хоть с мужчиной был раньше?
Гор, ну, зачем этот насмешливый тон? И так все видно.
- Нет!
Пацан скоро дыру в нем прожжет, но Дальского и не такими взглядами пугали. Взгляд - не обрез, как ни старайся, насквозь не пробьет и не оставит свинец во внутренностях.
- Я не допускаю к Аукциону девственников, – решаю вмешаться, пока не дошло до реального кровопролития. - У нас не Япония и не Эмираты, чтоб над целкой трястись. Ты должен уметь хотя бы пионерский минимум.
Закусил губу уже снаружи, сверкнув белыми зубами, пальцы начинают мусолить штаны на бедрах.
- Тогда я хотел бы научиться. Вы ж тут всех и всему учите.
По губам бы этим тебя отхлестать за наглость, да толку. Все равно не прочувствуешь.
- Ладно. И с кем же ты хочешь «научиться»?
Молчит. Потом выдает:
- С вами!
- Губа не дура! - Егор начинает посмеиваться. Каменное выражение лица распознается в такую знакомую улыбочку, значит, он уже в кондиции. Еще пару бокалов, и можно будет вернуться к разговору об интересующем меня участке. И, кстати, что это мы оба про губы думаем? Ах ты ж, хитрый змееныш - юный манипулятор - уже знает, что делать и как себя вести, чтобы нас на него зациклило.
- С чего это мне такая честь? – спрашиваю. - Чем это я так от остальных ублюдков отличаюсь?
Кажется, я его все же отвлекаю от телепатического убийства Дальского.
- Ну, вы же меня спасли, – без стеснения отвечает змей. - И сюда привели, а могли и на той улице бросить.
- Мы в ответе за тех, кого приручили.
Дальский в ударе - ржет уже в полную силу. В такие моменты он теряет свое извечное спокойствие, и я тешу себя надеждой, что только тут - в «Клубе», в моем кабинете - он может позволить себе настолько расслабиться, чтобы быть, наконец, собой настоящим. Именно тут - рядом со своим главным конкурентом. Как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе, и мы оба знаем эту аксиому. Столько интересного за эти годы узнали друг о друге, что поневоле приходиться играть честно. Так и балансируем на грани. Зато, если за что-то беремся сообща, так мгновенно выходим на рынок и сразу же становимся практически монополистами, ведь у нас в тот момент одни цели и одни средства к их достижению.
Пацан вдруг выдает:
- Ребята сказали, что вы лучший!
Рядом истерика. Дальский, скотина, надеюсь, ты настолько пьян, что не запомнишь это его высказывание. Иначе еще год будешь потом мне его вспоминать. Уточняю:
- Это кто же такой говорливый у нас?
Молчит партизан. Своих не сдает.
- Надеюсь, ты не думаешь, что я апробирую всех новых сотрудников «Клуба». Я же просто сотрусь в процессе.
Молчит. Нечего сказать.
- Слушай, – начинаю увещевать. - Если ты думаешь, что честь мне оказываешь – окстись! В том, чтобы трахать девственника, нет ничего прикольного. Это неблагодарный труд. Предложи лучше вон Дальскому, на него тоже никто не жаловался.
Пацан с сомнением косится на Егора. Судя по всему, перспектива отдаться насмешливой пьяной ледяной глыбе его не прельщает. Но тот вскидывает в протесте обе ладони.
- Нет, спасибо! Вынужден отказаться от такой чести! Люблю умелых.
Крайт снова переводит взгляд на меня. Кажется, глядит с облегчением, а я вздыхаю.
- Гор, прогуляйся, пожалуйста.
Дальский смотрит на меня с легким интеллигентным недоумением.
- Выгоняешь?
- Мне надо поработать с персоналом, извини.
- Это, - кивок в сторону парня, – ты называешь «работой с персоналом»?
- Что поделаешь! Хороший работодатель вынужден заботиться о своих подчиненных.
- Я хочу посмотреть на ваш тренинг.
- Нет!
- Можно подумать, ты при мне ни разу не трахался.
- Не в этот раз!
- Давай поспорим.
- Егор! Пожалуйста.
- А на участок?
- Заманчиво, но его задница не стоит пяти лямов. Гор, пойди пройдись к Филиппу, он тебе даст попробовать любого, кого выберешь из каталога. Бесплатно. Скажешь, что я разрешил.
- Промо-акция?
- Люблю, когда ты начинаешь использовать профессиональный жаргон в сексе. Давай, Гор, иди!
Дальский не спеша отставляет бокал. Так же не спеша поднимается и идет к дверям.
- Что ж! Не буду вам мешать. До связи, Макс. Желаю получить удовольствие, Крайт! – степенно прикрывает за собой дверь.
Пацан застыл сурикатом, смотрит на меня почти испуганно. Чего боишься? Ты же получил, чего хотел.
- Спасибо, – выдавливает из себя.
- За что?
- Все знают, что вы многое на двоих делите.
- Многое, но не все. В твоем случае это было бы слишком… неделикатно, не так ли?
- За то и спасибо.
- Так, а теперь говори, сколько тебе надо. Я притомился.
Взгляд из испуганного резко становиться обескураженным. Кусает губы. Там уже скоро работать не с чем будет - все сожрет.
- Пятьдесят.
- Надеюсь, не миллионов.
- Тысяч… Долларов.
- Не слипнется?
- Нет!
- Зачем тебе столько?
Молчит. Грызет.
- Прекрати себя жрать!
Отпускает губу и открывает рот.
- Вы же все про меня знаете.
- Только общие сведения. Я не параноик, а ты - не мой будущий бизнес-партнер, чтобы под тебя копать.
- Нас в семье пятеро.
- И?
- Мать, я и еще трое. У меня два брата и сестра.
- И?
- Я старший.
- Молодец.
- У матери проблемы с сердцем. Можно вылечить, еще есть время, но нужны пятьдесят штук. Курс лечения очень дорогой.
Смотрит. В глазах отчаяние и обида на весь мир. М-да! Теперь понятно, чего тебя на панель тогда потянуло.
- Давай так, – уговариваю. - Я дам тебе деньги. Единоразово. Но больше не проси.
- Спасибо, конечно, но мне не нужны подачки. Я отработаю.
- Задницей?
- Если понадобится!
Прелестно.
- Ты вообще би хотя бы? Или будешь истерить и вены резать после каждого клиента?
- Парни мне нравятся намного больше, чем девушки.
Очаровательно.
- Значит, ты хочешь, чтобы я тебя распечатал?
Как кипятком по щекам. Молчит. Кивает. Снова принялся грызть.
- Надеюсь, это не первая юношеская влюбленность в своего босса?
- Н-нет! Вы немного не в моей возрастной категории.
Блядь! Выпорю!
- Если так, я могу порекомендовать тебе парня в твоей возрастной категории. Даже такого, что и в активе, и в пассиве может.
- Нет! Я… вам доверяю. Я хочу с вами. К тому же… среди клиентов все будут…
- Старые?
- После тридцати.
- Вежливый ты мой. Ладно. Пойдем!
Направляюсь к двери, расположенной между двумя массивными стеллажами, забитыми под завязку книгами. За ней у меня спальня и ванная комната. Что поделаешь – живу я в «Клубе» уже очень давно, ведь зачем держать квартиру, если работаешь практически круглосуточно и не имеешь семьи. Пацан идет следом. Шаги неуверенные, шаркающие. Боится. Еще бы ему не бояться.
- Проходи! Чувствуй себя как дома. Ты душ принимал?
- Да, после схватки.
- Промылся?
Специально смотрю в упор. Кажется, он не может определиться, краснеть ему или бледнеть. Смешной.
- Н-нет!
- Какого тогда предлагаешь, не подготовившись? К клиенту ты всегда должен приходить чистым. Кстати, насчет чистоты. Как здоровье?
- Вы же сами заставили меня анализы сдавать.
- Видишь, какой я рачительный хозяин. А после сдачи анализов, ты, случаем, не успел уже кому-то присунуть?
- Я… никогда ни с кем не был. Ни снизу, ни сверху. Никак.
- Тебе почти девятнадцать. Это же смешно.
- Смейтесь на здоровье.
- Будешь хамить – выпорю!
- Насчет Алого Зала я тоже подумываю.
- Нет уж. Не все сразу. Сначала научись хотя бы ванили, а потом уже в Алый Зал заглядывай.
- Я мог бы на крюках… Вы ж знаете, мне не больно. Сколько за это платят?
- Нисколько, пока я не разрешу.
- Максим Александрович…
- Марш в ванную. Там есть специальная насадка, надеюсь, среднего образования хватит, чтобы сообразить, как ею пользоваться.
- Иду.
Зашел и закрылся на замок, будто не он мне обучающий перепих предлагает, а я его домогаюсь и притащил сюда насильно. И что мне с тобой делать, Крайт? Вода шумит, ничего больше не слышно.
Раздеваюсь полностью, чтобы сразу видел, на что напрашивается. Может, передумает и сбежит, а я тогда спокойно лягу спать. День и так тяжелый выдался, плюс Дальский со своим участком… Ну уж нет! С моим участком! Чтоб у него сейчас не встал с тем, кого он там по каталогу выберет! Интересно, кто на этот раз ему настучал. Надо бы снова прошерстить штат и выяснить, кто у меня без зазрения совести сливает инфу главному злостному конкуренту.
Откидываю черное покрывало, а под ним такая же черная шелковая простыня. Ты будешь великолепно на ней смотреться, маленькая змейка, эстетично и соблазнительно. Я позабочусь, чтобы тебе понравилось, ведь мы и правда в ответе за тех, кого приручили.