Я бы выбрал слово «многогранный», чтобы описать это место.
— Что ж, — сказал Майк, когда повесил трубку, и я пошёл обратно. — Похоже, сегодня тебе везёт. Он как раз закончил пару вариаций этих работ на выходных и сказал, что ты можешь заскочить и взять одну.
— Заскочить? В смысле… к нему домой?
Должно быть, я выглядел таким же ошеломлённым, каким себя чувствовал, потому что Майк рассмеялся.
— Так мы здесь делаем. Если хочешь забрать её отсюда, нет проблем. Просто может понадобиться несколько дней, прежде чем он сможет их привезти.
— Нет, всё в порядке. Я не против заехать её забрать.
Да, здесь определённо другой мир. Что-то, что я, оказывается, забыл с тех пор, как уехал.
— Отлично, — сказал он, отрывая немного чековой бумаги и записывая адрес небрежным почерком. — О, и не забудь взять наличку или чек, потому что у него нет терминала.
Я взял адрес и пожал ему руку.
— Не забуду.
— Молодец. Надеюсь, ты найдёшь именно то, что ищешь.
***
Небо было мрачно-серым и с каждой минутой становилось темнее. На лобовое стекло падали большие капли дождя, пока я ехал по дороге в два ряда, на которую мой навигатор предложил съехать пару минут назад. Это была часть острова, которую всегда называли «аристократией», и когда проезжал её, было очевидно, почему. Дома были больше, старее, но величественные в колониальном стиле, многие с колоннами или верандами по периметру, идеальными для ленивых дней или для того, чтобы выпить мятный джулеп (прим. коктейль, традиционно приготавливаемый на основе сахарного сиропа или воды с сахаром). С зоной дубов, покрытых испанским мохом, впереди, обкрутившихся вокруг дороги так, будто держались за руку, было легко забыть, что песчаные пляжи всего в нескольких милях отсюда.
Проезжая под навесом, я вспомнил первый раз, когда так ехал. В конце ряда деревьев водитель моего отца сворачивал направо, что вело к длинной дороге к Академии Южного Хэйвена для мальчиков, престижной школе, в которую меня отправили в годы старшей школы.
Но, если ехать прямо, как говорил мне навигатор, дорога вела к месту, где я был всего пару раз.
Пожалуйста, не дай мне проехать мимо того места. Любой дорогой, но не той.
Да уж, но в том и проблема карт мобильников — они не слушают, чёрт возьми.
Чем дальше я ехал, тем большую тревогу начинал чувствовать. Ни за что. Остров был маленьким, но он не мог быть таким маленьким.
Но был.
Остановившись перед длинной подъездной дорожки 18-го дома по улице Брэйден, последнего в конце дороги, я не мог поверить в своё дерьмовое везение. Из всех людей и всех мест, мне пришлось оказаться здесь. Возле дома, который принадлежал бабушке Лукаса.
Я сидел в машине, ладони вспотели, двигатель работал в холостую, когда нахлынула вспышка нервозности. Она по-прежнему жила там? Это было наиболее вероятно. Хотя была возможность, что она продала дом дизайнеру, который сейчас ждал меня…
С другой стороны, я сомневался, что дом уже не принадлежит семье, что означало, что она или Лукас, или они оба могут быть внутри. В таком случае, я сейчас мог вернуться обратно в город, и никто не будет мудрее.
Последнее также означало, что я упущу свой шанс произнести речь с извинениями, о которой думал все выходные после того, как не смог сказать ничего приближённого к этому в пятницу. Которая должна была сорваться с моего языка в ту же секунду, как я увидел Лукаса.
Не колеблясь больше ни секунды, я надавил на газ и свернул на подъездную дорожку.
Старый дом семьи Салливан стоял вдали от дороги, спрятанный густыми деревьями, пока не приблизишься ярдов на сто, и тогда открывалась огромная поляна с резиденцией на дальней стороне. Белый двухэтажный дом был перегружен двойными балконами, величественно возвышаясь рядом с дубами и магнолиями. Он выглядел точно так же, как когда я видел его в последний раз, только со свежим слоем краски.
Припарковав машину за чёрным грузовиком, я сжал руль и сделал глубокий вдох. Если Лукас жил здесь, то, наверное, это было хорошо. Будет возможность поговорить лицом к лицу, без фона аллеи или клуба, или каких-либо других отвлечений. Я всё ещё видел перед глазами безразличие, которое было на его лице в пятницу, холодный приём, которым он меня окатил. Но таким ли он будет со мной наедине, без зрителей?
Был только один способ это узнать.
Дождь по-прежнему стабильно моросил, когда я вышел из машины, но всё же не достаточно сильно, чтобы брать зонт, хотя, если сюда направлялся шторм, это продлится недолго. Как раз когда я собирался пойти по дорожке к дому, меня остановил звук скрежета металла и заставил вместо этого направиться к заднему двору.
Обойдя дом, я учуял сладкий запах жимолости в воздухе, который смешался со свежестью дождя и тёплым бризом. Это сочетание всегда напоминало мне о тех вечерах, когда мы сидели в креслах-качалках на задней веранде его бабушки и смотрели, как проходят грозы, прежде чем проскользнуть обратно в Академию. Тогда я даже не понимал, что происходит. Что я ввязываюсь во что-то, к чему не был готов, и что не смогу контролировать. А сейчас, больше всего, мне нужно было понять. Каким-то образом закрыть ту главу своей жизни, потому что годы не забрали то, как колотилось внутри груди моё сердце каждый раз, когда я думал о Лукасе.
Исчез изначально маленький сарай, где хранились бабушкины садовые инструменты, и на его месте был достаточно большой гараж, чтобы вместить пару понтонных лодок. Но судя по звуку продолжающегося жужжания и визга какого-то аппарата, доносящегося из широко раскрытых амбарных дверей, не казалось, что там хранятся лодки или машины.
Мои подозрения подтвердились, когда я заглянул внутрь. Мужчина, который стоял за рабочим столом и перед которым разлетались искры, определённо был Лукасом. Даже когда его лицо было закрыто защитной маской, и он стоял ко мне спиной, по тому, как его красная фланелевая рубашка растянулась на сильной спине и как плотные джинсы выделяли его задницу, я мог сказать, что… Подождите. Твою мать.
Проведя рукой по волосам, я попытался отвести взгляд, но он продолжал возвращаться к одинокому мужчину в большом гараже. Мне не нужно было так на него смотреть. Это было неправильно, и кроме того, будто бы он хотел бы, чтобы я стоял и пялился на него. Потому что, чёрт, именно это я и делал — пялился на него.
Эта мысль меня ошеломила. Уехав из Южного Хэйвена, я пялился на многих парней, когда никто не смотрел, ожидая почувствовать то же влечение, которое чувствовал к Лукасу. Но его никогда не было. Конечно, я замечал, если парень был горячим, но это было то же самое, как если горяча женщина — а раз это женщины приударяли за мной, с которыми меня сводили или к которым подталкивали, то это только естественное движение.
Я убедил себя, что это всё была случайность. Что мы с Лукасом были похотливыми подростками в Академии для мальчиком, которые сблизились и были открыты для экспериментов. Возвращаясь в Коннектикут, я думал, что будет легче его забыть…
Но глядя на него сейчас, когда он стоял всего в нескольких шагах от меня… Как я вообще ушёл?
Затем Лукас выключил аппарат, погружая весь гараж в оглушающую тишину, и поставив его на стол, поднял свою маску. Он по-прежнему стоял спиной ко мне, но я мог сказать, в какой момент он понял, что я здесь, потому что всё его тело совершенно замерло.
А затем, даже не поворачиваясь, он произнёс:
— Что ты здесь делаешь?
Глава 8
Лукас
Кто-то наблюдал за мной. Но я не переживал, потому что: а) я знал всех на этом острове, и б) любой, обладающий хоть каплей разума, не приблизился бы к Лукасу Салливану, у которого в руках шлифовальный станок. Так что я не спеша закончил края стальной гитары, над которой работал, сглаживая её со всех сторон, прежде чем выключить станок. Подняв маску, я вытер пот со лба, появившийся от духоты внутри гаража, которую даже бриз через открытые двери не мог охладить так, как я ожидал.
Когда я снял маску, волосы у меня на загривке встали дыбом, подсказывая мне всё, что мне нужно было знать о своём госте. Я не знал, как понял, но понял. За мной стоял не просто кто-то — это был Джексон.
Чёрт, хорошо, что я сначала выключил этот грёбаный станок.
Закрыв глаза, я произнёс:
— Что ты здесь делаешь?
По бетону послышались нерешительные шаги.
— Мне сказали зайти.
— Что? — мои глаза распахнулись, когда я развернулся. И, конечно же, там был он, Джексон Дэвенпорт, стоял в серых брюках, белой рубашке на пуговицах и с галстуком. Даже с закатанными рукавами он выбивался из моей пыльной мастерской. Может и выбивался, но каждый волосок на его великолепной гребаной голове по-прежнему был приглажен, даже при ветре скоростью тринадцать метров в секунду. Я сузил глаза. — Кто сказал тебе зайти? Подожди, нет. Дай угадаю. Шоу?
— Шоу? Тот бармен?
— Похоже на то, что сделал бы этот придурок, — пробормотал я, стаскивая перчатки. Я бросил их на стол и скрестил руки на груди.
— На самом деле, я здесь из-за скульптуры. Майк из галереи звонил тебе, и ты сказал заехать, так что… вот, я здесь.
Оу. Верно. Скульптура. Чёрт. Подождите… Джексон хотел мою работу? И ему хватило наглости приехать сюда и…
— Я не знал, что это ты, — сказал он.
Конечно, не знал, — подумал я, даже когда мой взгляд прошёлся по его телу. Боже, ему обязательно было выглядеть так хорошо? От дождя его рубашка прилипла к груди и бицепсам, раскрывая то, какой он на самом деле огромный. Он выглядел так, будто проводил всё своё время в тренажёрном зале, а не ходил по деловым встречам и делал что-либо, чем занимался сейчас. Хотя если бы мне нужно было угадать, я бы сказал, что он работает на своего отца. Таков всегда был план…
— Это заставило бы тебя передумать насчёт приезда? — спросил я, и как только слова сорвались с языка, мне захотелось надрать себе самому зад. Мне было плевать на ответ и не имело значения, почему он здесь; важно было только то, чтобы он ушёл.
Джексон, казалось, мгновение подумал над этим, а затем покачал головой.
— Нет. Я бы всё равно приехал.
И как это ни странно, моё тело ответило на это дрожью, и я молился Богу, чтобы её не было заметно. Чёртов предатель. Он разбил тебе сердце, — напомнил я себе. — Он практически сломал тебя.
— Но я должен был понять, что это ты, — продолжал Джексон. — Ты талантливый парень. Всегда был таким.
Хочешь сказать, у меня талантливые руки? А что, да, так и есть, тебе ли не знать, чёрт возьми. Но прямо сейчас мне не хотелось ничего больше, чем использовать эти руки для того, чтобы разорвать ублюдка на части, вырвать ему сердце так же бесчувственно, как он мне. Как он мог стоять такой спокойный и собранный, будто в воздухе не было никакого напряжения, терзающего нас обоих? Потому что ты ничего не значил. Потому что он богатенький папенькин сынок, который получает всё, что хочет. Потому что ты доверился ему, а он солгал.
В моих венах кипела кровь, но я старался сохранять небрежное выражение лица. Если ему было плевать, то и мне тоже, и будь я проклят, если покажу слабость перед этим мужчиной. Чем раньше он снова уйдёт из моей жизни, тем лучше.
Я кивнул на скульптуру, которую выставил раньше.
— Она там.
— Отлично. Спасибо, — он подошёл ближе и опустился на колени рядом с ней, а затем его большие руки с трепетом пробежались по стали. — Это очень красиво, Лукас.
Держа рот на замке, я продолжал наблюдать, как его пальцы гладят изгибы, его восхищение было очевидным. Он гладил скульптуру так, будто это было величайшее создание, к которому он когда-либо прикасался, и я не мог оторвать взгляда, как бы ни хотел.
— Майк сказал, что у тебя много поклонников. Что они практически ничего не могут держать в запасе.
Голубые глаза Джексона, один из которых был намного темнее другого, метнулись ко мне, и он улыбнулся.
А, так вот, как всё будет. Он заведёт со мной маленькую беседу в попытке быть дружелюбным, а затем получит то, что хотел, и уйдёт. Что ж, пошло это к чёрту. Он не получит от меня милостей.
— Я постоянно занят.
— Я в это верю, — он наконец понял, что я не в настроении болтать, потому что его улыбка исчезла, и он встал. — Сколько? — спросил он, доставая бумажник из заднего кармана брюк.
— Нисколько. Она твоя.
Рука Джексона замерла.
— Я приехал купить твою работу, а не украсть её.
— Я не хочу твоих денег.
Он посмотрел на купюры, которые держал, а затем снова на меня.
— С этим что-то не так?
— Да. Это бумажки твоего старика.
Яд вышел раньше, чем я смог его сдержать, автоматическая реакция, будто я был змеёй, на которую наступили.
И в дело вступает мой покер-фейс. А, к чёрту.
— Вау, — Джексон низко присвистнул и приподнял брови, но засунул деньги обратно и спрятал бумажник в карман. — Ладно. Теперь мы дошли до этого.
Фыркнув, я покачал головой.
— В этом ты ошибаешься. Мы ни до чего не дошли. Ты возьмёшь эту скульптуру, сядешь в свою машину и уедешь обратно туда, где тебе место.
Он моргнул.
— Прости?
— Ты меня слышал. Ты получил то, зачем пришёл, и как я сказал, я занятой парень. Наслаждайся.
Поднялся внезапный порыв ветра, смахивая один из моих эскизов со стола и переключая моё внимание. Я ухватил его раньше, чем он смог исчезнуть за открытой дверью, а затем засунул обратно в один из ящиков стола. Снаружи дождь начинал набирать обороты, и как бы я ни ненавидел это, мне нужно было заканчивать на день. Вот вам и ещё несколько продуктивных часов. Я отключил все аппараты и брал свою маску и перчатки, игнорируя Джексона, чтобы он понял намёк и убрался к чёртовой матери.
— Нет.
Голос Джексона прозвучал сильно и ясно, и когда я развернулся, его плечи были расправлены, а выражение лица говорило, что он не собирается никуда уходить.
Но я сейчас был в дерьмовом настроении, так что пожал плечами.
— Нет, ты не будешь наслаждаться?
— Нет, я не уйду. Пока нет, — его сильная челюсть крепко сжалась, а глаза горели, он заставил мой член проснуться, будто он изголодался, и только рот этого парня удовлетворит нужду. — В пятницу ты не дал мне особого шанса сказать то, что нужно, и если сегодня мне придётся силой заставить тебя слушать, я это сделаю.
При слове «силой» и представив, как он делает это, мне захотелось потянуться и поправить стояк, но мой самоконтроль был сильнее.
— Осторожнее, Джексон. Ты же помнишь, как сильно я этим наслаждаюсь.
Он сглотнул.
— Лукас, мне нужно…
БАМ! Ветер толкнул одну из дверей гаража, тяжёлое дерево хлопнуло так сильно, что некоторые мои инструменты на ближайшей стене упали на пол. Выругавшись, я побежал закрыть другую дверь, но ветер был слишком сильным, прилепив её к стене снаружи. Я ворчал и дёргал её снова, пока дождь бил меня по лицу, а затем Джексон оказался рядом со мной, его сильные руки легко дёрнули дверь вперёд, и нам удалось оттянуть её достаточно, чтобы ветер помог нам её захлопнуть.
Я вытер лицо рукавом футболки, и когда поднял взгляд, Джексон провёл рукой по своим мокрым волосам и приподнял бровь.
— Там становится всё хуже, — сказал он.
Да, без дерьма. И ухудшение погоды не мотивировало его идти к двери, а если он останется здесь хоть на секунду дольше…
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он.
— Ты уже говорил, — я не видел, что может быть такого важного, не прямо сейчас. Никогда. Боже, почему он не мог уйти десять минут назад, когда я ему сказал? Вздохнув, я ущипнул себя за переносицу и сказал: — Где ты остановился?
— А что?
— Просто ответь на вопрос.
Джексон помедлил.
— В Роузмонт.
Чёрт возьми. Роузмонт был за пределами острова, и судя по тому, как начинался шторм, у него не было времени добраться обратно, прежде чем всё станет худо. Отлично. Просто, бл*дь, отлично. Любое другое место, и я отправил бы его восвояси, но нет. Ему обязательно было всё усложнять. Это было последнее, что я хотел сделать, но сейчас у меня не было выбора.