— Подпишите вот здесь… — на стол лег распечатанный лист бумаги, и вот здесь — разборчиво имя, фамилию, а потом подпись.
«Очень хорошо, — подумал Руфус, забирая протянутую ему ручку. — Что-то меня не тянет приходить в себя под воркование Менно, притащившего в палату ананас. Я уже впускал его в дом, будучи слабым и уязвимым… потом не знал, как отвязаться».
На миг вспомнилось шипение бывшего мужа, затащившего его в туалетную кабинку в кабаке:
— С чего ты взял, что этот Брэйт лучше других? Вон он, сидит, на твою задницу таращится, а сам Артура за колено лапает! И если ты поверил сказке о бинокле и мозаике… А может, ты прекрасно знаешь, что это сказка? Ты соскучился по острым ощущениям и собираешься с ним на пару рассматривать соседские балконы? Или втроем? Я смотрю, они нашли общий язык с Артуром… как ты думаешь…
«Хорошо, что залог на непредвиденные расходы покрыл стоимость разбитого окна. А то пришлось бы к банкомату топать…».
— Теперь свидетели, — проговорил нотариус.
Гадюка передал ручку парнишке и еще раз улыбнулся. Всего несколько минут, и он сможет покинуть этот кабинет. Надо упаковать вещи и вызвать шлюшку из борделя. Завтра рано вставать…
От шлюшки мысли сами вернулись к Брэйту. Забавный, хозяйственный и… да, привлекательный. Но с ним не обойдешься парой приказов «соси» и «теперь встань на четвереньки».
«Если вернусь… — пришлось признаться самому себе — если… уж больно тягостные предчувствия. — Если вернусь, тогда и буду решать — надо ли что-то менять».
История четвертая. Гепард. Встреча после разлуки
Двадцать дней пролетели незаметно: суточная смена, отдых, стирка-уборка, внеплановая суточная смена — часть сослуживцев выкосила эпидемия гриппа. Вспоминая о рыжем, Гепард успокаивал себя: «Скоро, скоро…», и, для укрепления бодрости духа, отметил предполагаемый день встречи на всех попавшихся под руку календарях. Ярким оранжевым маркером. На работе это почему-то вызвало переполох. Боги знают, каким образом простые оранжевые кружки трансформировались в устойчивый слух о министерской проверке, но вдобавок к дополнительным дежурствам Брэйта заставили приводить в порядок запущенную документацию. Впрочем, это так или иначе пришлось бы делать.
Через день после назначенного себе срока Гепард забеспокоился. Отправленные в Океанию сообщения возвращались с припиской: «Абонент недоступен», и он, предчувствуя неладное, решил навестить тропический рай и потрясти тамошних обитателей. Заказанный Руфусом пропуск действовал еще шесть дней, а за это время можно любого «морского змея» со дна выдернуть — если хорошенько постараться.
В Гадючью квартиру он, разумеется, не попал. Позвонил, потоптался перед наглухо запертой дверью и пустился в путешествие вокруг жилого комплекса, приглядываясь к открытым кафе и продуктовым магазинам. Гулять пришлось долго: за три часа он встретил всего двоих пловцов в ошейниках, но так и не смог понять — были они в ресторане, или нет. Предприятие стало казаться безнадежным.
«Заявиться в Генеральный Штаб? Скорей всего, пошлют с порога, прямо от стола дежурного, если он у них не в аквариуме сидит… Или в полицию сунуться? Нет, в полиции точно пошлют. Лучше в Штаб».
Мучительные размышления оборвались — он увидел входящего в магазин пловца с загипсованной рукой и кинулся за ним, судорожно припоминая — «как же его зовут? Кажется, Артур. Да, Артур».
Новости не порадовали. «Змей», стараясь не смотреть ему в глаза, сообщил, что Руфус сильно пострадал при взрыве — «понимаешь, новичок ошибся, а командир его, меня и еще одну пару прикрыл двойным щитом… а его собственная сфера не выдержала ударной волны и лопнула». На вопросы, в каком состоянии сейчас находится рыжий — руки-ноги хоть целы? — и куда его отправили на лечение, Артур ответить не смог. Пожал плечами и объяснил:
— Никто не знает. Увозили в реанимацию. А что потом… Командир оставил распоряжение у нотариуса, чтоб никого не извещали. Ни «где», ни «что», ни «как». Или сам свяжется, или…
— Или? — нахмурился Гепард. — Хоть о похоронах скажут? Или он тело на опыты завещал?
— Не знаю. Брэйт, честно, ничего не знаю. Наверное, скажут. Я-то с командиром не особо дружил — помимо работы «здравствуй», да «до свидания», ну, на праздниках бухали, конечно… Думаю, отряд оповестят.
— Если… — голос пресекся. — Запиши мой номер. Позвони, сбрось сообщение. Как только что-то узнаешь — позвони, не забудь. И если похороны… я хочу придти, хотя бы букет принести.
— М-м-м… понимаешь, наших обычно хоронят на подводном кладбище… но я тебе позвоню.
— И пропуск закажешь. Закажешь? Меня вот-вот от ваших Ворот пинком под зад заворачивать начнут.
— В случае необходимости — закажу, — неохотно пообещал Артур. — Просто так — нет.
— Да мне «просто так» сто лет не сдалось! — буркнул Брэйт, спохватился, и начал прощаться куда более вежливо — подчиненный Руфуса был единственным источником информации. И его не следовало гладить против шерсти.
Первую неделю он дергался — ждал звонка или сообщения, сам пытался связаться с Гадюкой, вновь и вновь получая механические отписки. Несколько раз дозванивался Артуру, но нарывался на скупое «я ничего не знаю», и со временем стал подозревать, что рыжий попросту сменил телефонный номер, а подчиненному велел водить за нос назойливого сухопутного поклонника. Ну не может нормальный кеннориец отдать нотариусу такие распоряжения!
«Или не было этих распоряжений, или… небось, для Менно исключение сделал. Как же… проверенный кадр, умеет навести порядок в доме…».
Со временем приправленная злостью тоска утихла. Гепард сосредоточился на карьере — ему надоело совмещать работу рядового спасателя с обязанностями командира, числясь на должности заместителя, и он начал пробираться «наверх». Письменная благодарность министра за поисково-спасательную операцию на Хотосе помогла ему возглавить четвертый отряд. Это принесло прибавку к зарплате — не особо ощутимую, но все же прибавку — и нетребовательного любовника. Вообще-то, Брэйт старался не связываться с подчиненными, но Андриан обитал в том же пригороде Нератоса, правда, в более современном микрорайоне, и отличался редким добродушием и ненавязчивостью. В кровать они попали после «пьянки выходного дня», да так и сжились — ночевали то в той квартире, то в другой и ездили на службу на одной машине.
Нельзя сказать, что Гепард чувствовал себя счастливым. Но коротать вечера в одиночку не мог — накатывало дурное настроение, и хотелось напиться. И он звонил, или ехал без предупреждения, зная — впустят, сунут в руки бутылку пива, усадят перед телевизором, а потом и отсосут. А может, отсосут во время просмотра телевизора.
За полгода, постепенно и незаметно, Брэйт перевез большинство своих вещей к любовнику. Жить в квартире Андриана было удобнее, и у них постепенно выработалось подобие семейного уклада. Гепард готовил обеды, сожитель готовил или притаскивал из кафе ужины, а по субботам они закупались пивом и продуктами на неделю, на рынке и в супермаркете.
Как-то раз, заехав в свою квартиру — заросшую паутиной и пылью — Брэйт, разыскивая свидетельство с курсов повышения квалификации в области пожарной безопасности, наткнулся на спрятанную в секретер раковину и ощутил неприятный холодок в груди. Он так и не знал, жив ли Гадюка. А что если…
«Телефон вызываемого абонента выключен, или временно недоступен».
В тот вечер Гепард отказался от пива и в одиночку приговорил пол-литровую бутылку водки. Благо, Андриан после первого же «отстань» глупых вопросов не задавал.
А через пару недель сосед по прежней — уже прежней квартире — передал ему конверт, брошенный в почтовый ящик. Рассмотрев печать министерства здравоохранения, Брэйт аккуратно вскрыл письмо и уставился на приглашение-пропуск в санаторий на Мелене. Графу «принимающая сторона» пропечатали ясно и четко: Р. Випер. Дата — ближайшие выходные, адрес, мини-карта: «Как к нам добраться», и все. Ни записки, ни приписки с добрым словом.
Первый порыв — разорвать приглашение в клочья — Гепард успешно подавил. Он разбил о стену кабинета две чашки, и, уже сметая осколки, принял решение ехать. Но поклялся себе, что не поведется ни на какие просьбы и — ни за что и никогда! — больше не согласится исполнять роль фиктивного любовника. Пусть Руфус хоть в ногах у него валяется.
«Никогда! Поманит, а потом опять вышвырнет из жизни. А я… я столько водки не выпью, чтоб успокоиться и забыть. Не позволю издеваться. Но в глаза посмотреть хочу. Да и пару вопросов, пожалуй, задам… просто любопытно, как можно быть такой бездушной скотиной».
В субботу, прилично одевшись и побрызгавшись туалетной водой, Гепард отбыл на Мелену. Андриану он коротко объяснил: «Надо встретиться со старым знакомым», и попросил закупить продукты в одиночку. Однако указаний о приобретении крепкого спиртного оставлять не стал. Не дефицит, на любом углу продают…
Промозглый ноябрь Нератоса остался позади — на Мелене тоже царила осень, но осень мягкая, теплая, коротко дохнувшая на пожелтевшую листву и балующая отдыхающих нежарким солнцем. Вызолоченные горы, усеянные белыми вкраплениями построек, излучали безмятежность, манили, безмолвно обещая покой и здоровье. Курортный район…
По трассе М-16 Гепард ехал медленно. От Ворот до санатория полторы сотни километров, и большинство из них — по горному серпантину. Но причина крылась не в ограничивающих скорость знаках, и не в опасении загреметь за бетонное ограждение поворотов. Брэйт хотел разобраться в себе. Утром, в полусне, прислушавшись к безмятежному сопению Андриана, он понял, что нынешнюю злость на Гадюку подпитывает банальная ревность. Казалось бы, не ему, практически состоящему в законном браке, испытывать подобные чувства. А вот же…
Свое сожительство с Андрианом Брэйт за измену не считал — списывал на вынужденную необходимость. И бесился, понимая, что рыжий, не обещавший ничего, кроме «я тебе напишу, когда вернусь», мог точно так же жить с Менно… или не с Менно. Желающих-то наверняка хоть отбавляй.
Почему-то он был уверен — Руфус выписался из госпиталя через месяц, максимум, через два после взрыва. Отсиделся-отлежался за служебными Вратами, может быть, даже в пару рейдов потом сходил. А теперь, в очередном отпуске на Мелене, вспомнил про недотепу-спасателя — от ухаживающего главврача решил отвязаться, к примеру — и прислал приглашение.
«Надо притормозить. Не в скорости — в направлении мыслей. Так я первым делом рыжему в ухо заеду. И выкинут меня из санатория с позором».
Памятуя о Гадючьем нюхе, Гепард накурился «про запас», набил рот жевательной резинкой, и, предъявив приглашение охраннику, свернул под шлагбаум, на дорогу, украшенную знаком: «Закрытая территория. Вход по пропускам». У санаторских ворот, глянув на табличку: «Лечебно-реабилитационный комплекс для высшего командного состава», он запоздало сообразил, что в гости с пустыми руками не ходят. Тем более, в такие вот элитные места.
«Надо было торт купить. Или цветы. Ах, да, он же цветы не любит…».
На втором посту его приглашение изучили внимательней, вновь проверили документы и указали, куда можно поставить машину.
— А теперь как? Вы Руфуса вызовете, или мне все-таки внутрь можно пройти? — поинтересовался оставивший машину на стоянке Гепард.
— Мы уже связались с его лечащим врачом, — невозмутимо отозвался охранник. — Вас проводят. Присядьте, пожалуйста, в комнате ожидания.
При словах «лечащий врач» Брэйт насторожился. Он быстро и незаметно подсчитал на пальцах, сколько времени прошло после дня рожденья Гадюки. Выходило, что восемь месяцев. Неужели рыжий все это время…
— Сколько Руфус у вас здесь отдыхает? — требовательно спросил он у появившегося мужчины в бледно-голубом халате, накинутом поверх военной формы.
— Господин Випер заканчивает трехмесячный курс реабилитации, — помедлив, ответил тот. — Лечение прошло успешно.
— Что с ним случилось и как он сейчас себя чувствует? — взгляд врача, недоверчивый и оценивающий, Гепарду не нравился — хотелось встряхнуть уклончивого типа и выбить всю информацию разом, но пришлось сдерживаться, чтоб не нарваться на скандал.
— Его перевели в наш санаторий для излечения последствий контузии. Сейчас слух, речь и зрение восстановились практически полностью.
Ошеломленный Брэйт сглотнул и уставился на врача, ожидая продолжения.
«Если почти полностью восстановились… то есть, не было, что ли?».
Вместо продолжения рассказа врач задал свой вопрос:
— Позвольте узнать… прежде, чем я провожу вас к пациенту… кем вы приходитесь господину Виперу?
— Мы — друзья, — осторожно проговорил Гепард. — А почему вас это интересует?
— К нам нечасто попадают больные, так тщательно оберегающие данные о своем местонахождении и состоянии здоровья. Я рад, что господин Випер нашел в себе силы и желание связаться с кем-то из внешнего мира… но не могу понять его выбор. Он не захотел приглашать ни бывших сослуживцев, ни бывшего мужа…
— По-моему, вас это не касается — с кем и почему он захотел увидеться. Куда идти? Показывайте дорогу.
— В принципе — да. Не касается, — окинув его еще одним подозрительным взглядом, сказал врач и махнул рукой, приглашая проследовать на территорию комплекса.
Гепард ступил на оранжевую песчаную дорожку, повертел головой по сторонам — вдоль аллеи, стыдливо прячась в вечнозеленые кустарники, стояли статуи обнаженных богов — и ускорил шаг, глубоко вдыхая воздух. Хотелось прижать руку к груди и унять бешено колотящееся сердце. На него обрушилась лавина запоздалого страха, сквозь которую пробивались ростки отчаянной надежды — ведь с рыжим уже все хорошо… почти хорошо. И он сам назначил встречу.
— Вы собираетесь контролировать свидание?
— Нет, — не оборачиваясь, буркнул врач. — Это будет противоречить полученным распоряжениям. Я доведу вас до нужной дорожки и укажу направление. Господин Випер сейчас прогуливается. Его физическое состояние контролируют датчики, в случае необходимости персонал окажет ему помощь. Надеюсь, вы проявите понимание и деликатность и не станете его волновать. В его состоянии категорически противопоказаны отрицательные эмоции. Вот сюда… нет-нет, по этим ступенькам вниз и вперед, до фонтана.
Задавать дополнительные вопросы Гепард не стал. Ему показалось, что врач о чем-то умалчивает.
«Как будто ждет, что я Гадюку обижу, и меня можно будет выставить вон на законных основаниях. А вот выкуси! Я, между прочим, курс вмешательства при кризисах на «отлично» закончил, и за время работы троих идиотов в браслетах от самоубийства отговорил! Не дождешься, не проколюсь!».
Он услышал журчание воды, почти пробежал десяток шагов, отодвинул пушистую, пахнущую смолой ветку и вышел к фонтану — простой круглой чаше, обложенной диким камнем. Руфус, сидевший на широченной деревянной скамье и неотрывно смотревший на изгибающиеся дугой струи, не шелохнулся и не заметил его появления. Брэйт замер, жадно вглядываясь и подмечая произошедшие перемены. Рыжий сильно похудел — до некрасивой угловатости, острых локтей и выпирающих костей запястий, на которых болтались великоватые напульсники. Лицо почти скрывалось волосами — темная медная грива отросла до плеч. И, еще не видя глаз, Брэйт едва не взвыл от подступившей к горлу горечи. От Гадюки веяло тоской и отчаянием.
— Руфус… — голос осекся, он откашлялся и позвал громче. — Руфус!
Рыжий повернулся только на третий оклик — почти крик. Посмотрел на него недоумевающим взглядом — словно спросонья — прищурился, а потом слабо улыбнулся. Гепард преодолел разделявшее их расстояние, осторожно отвел волосы с лица, вгляделся в затуманенные зеленые глаза и сгреб несчастного, тощего Гадюку в охапку, заставляя прижаться к своей груди. Он бормотал какие-то успокаивающие глупости: «Все хорошо, я тебя нашел», и пытался скрыть, насколько скверно себя чувствует — ведь не искал, и не нашел… Еще и ехать не хотел, когда позвали.
Объятья пришлось ослабить — рыжий недовольно завозился и чихнул. Гепард утер ему лицо ладонью, уверяясь, что найденыш материален и по-прежнему покрыт веснушками — теперь и на носу высыпали, а вроде не было — спохватился и достал из кармана платок. Руфус отрицательно качнул головой, немного отодвинулся и медленно, отчетливо выговаривая слова, попросил:
— Ты говори громче. Я еще плохо слышу.