Где-то хлопнула дверь. Наверное, это Тайлер всё же выбрался на улицу. В последнее время он почти не объявлялся — перед первыми днями учебы ему было чем себя занять, а после взбучки он вообще ходил тише воды и ниже травы, предпочитая не высовывать лишний раз нос и не показываться в поле зрения брата.
Он только один раз нарисовался рядом, когда Том и Билл сидели дома и играли с огромной железной дорогой — подарком от родителей на девятилетие Билла. Он кинул им в центр дороги блеклый лист, свернувшийся по краям, в котором Том безошибочно угадал ту самую клятву со стенки в шалаше, со словами: «Делайте с этим что хотите, малявки». После чего развернулся и отправился восвояси, осваивать тонну книг, которую не удосужился прочесть за лето.
— Эй! — увидев листок Билл воодушевленно заблестел глазами. – Том, это же круто! Смотри как классно, ты теперь у нас в команде!
Тому отчего-то показалось, что на этом моменте он окончательно подпишет себе приговор на неспокойную жизнь.
— А ты уверен, что этот штаб еще существует? — с сомнением поинтересовался он.
Билл пожал плечами.
— Я не знаю. Но, по крайней мере, я выполню свое обещание! Давай сюда палец.
Том, тяжко вздохнув, протянул левую руку, поморщившись слегка, когда Билл кольнул его острой деталькой от железной дороги. Алая бусинка крови расползлась по всей подушечке пальца. Том припечатал ее к листу, оставляя на нем свою «подпись». Билл подул на бумагу, чтобы высохло быстрее, затем бережно сложил лист и убрал его в сторону.
— Зато ты теперь официально мой друг! — весело объявил он.
Том закатил глаза.
— Я рад, что ты рад, — проворчал он, спрятав просящуюся на губы улыбку.
— Конечно. Давай играть! — Билл ткнул его локтем и довольно взял в руки пульт от паровоза.
С того момента его словно подменили — он чаще улыбался, стал весёлый и озорной, всё время смеялся и шутил. Словно это событие действительно значило для него так много. Впрочем, Том не отрицал, им с Биллом действительно было весело вдвоём. В моменты, когда они оставались вместе, младший Мёрфи становился самим собой — искренним и открытым, всё более дружелюбным и спокойным. Том даже перестал опасаться, что будет постоянно видеть перед собой только его опущенные ресницы.
Они провалялись на солнце до трех часов, лениво болтая ни о чём и перебирая всякие дурацкие случаи из жизни — смешные и не очень, хотя, по большому счету, им с Биллом даже говорить было не надо, достаточно просто валяться и смотреть на проплывающие мимо облачка, которые появились в небе ко второй половине дня.
— Том, а как ты думаешь… — Билл закинул руки за голову, созерцая лазурное, светлое небо, — откуда плывут облака?
Том знал ответ. Отец, который связал свою жизнь с проблемами экологии и космоса, много раз рассказывал об этом.
— Облака — это всего лишь взвешенные в атмосфере продукты конденсации водяного пара, видимые на небе с поверхности земли. Облака состоят из мельчайших капель воды, иногда из кристаллов льда. Капельные облачные элементы наблюдаются при температуре воздуха в облаке минус десять или минус пятнадцать градусов.
— Да нет же, — перебил его Билл, — откуда плывут облака?
Том моргнул. Он тоже уставился в небо, глядя на то, как высокие, мягкие и недосягаемые белые подушки пересекали небо над их головой, двигаясь на север.
— Так я же и говорю! Процесс образования облака начинается с того, что некоторая масса достаточно влажного воздуха поднимается вверх. По мере подъема будет происходить расширение воздуха. Достигнув некоторой высоты, поднимающийся влажный воздух охладится и …
Билл приподнялся на одном локте, и посмотрел на него очень внимательно.
— Ты все пытаешься объяснить с помощью науки, Том. А ты не думал, что некоторые вещи просто не поддаются объяснению с помощью книжек, графиков и сухих слов?
— Но это же школьный курс естествознания! Это все знают.
— Нет… Не все, — Билл насупился, надув губы, — ты вот не знаешь.
Том фыркнул.
— Да куда мне до тебя, Галилео, — засмеялся он. — Тогда расскажи свою теорию.
— Не расскажу, — набычился Билл, — ты будешь смеяться…
— Я не буду, — Том поджал губы, чтобы удержаться от соблазна. — Поделись со мной, что ты думаешь на этот счет?
Билл глянул на него недоверчиво.
— Я думаю, — начал излагать он свою околонаучную теорию, — они плывут к нам издалека, из сказочной страны, в которой делают погоду. Там есть лаборатория, где работают учёные. И каждый день они должны делать облака — разные. Они бывают то белые и пушистые, как сегодня — это значит, что у тех, кто делает погоду было хорошее настроение. А иногда они посыпают облака пылью и грязью, когда им не хочется, чтобы погода была хорошая, и тогда облака плачут, чтобы смыть эту пыль…
Том задумчиво потёр подбородок.
— Ладно… А откуда тогда берутся грозы и дождик в солнечный день?
— Это тоже делают учёные. Они поливают облака из лейки и тогда идет мелкий дождик. А иногда, когда работа у них кипит и они заняты, получается гроза, — Билл пожал плечами, как будто Том не видел очевидных и элементарных вещей.
Том хмыкнул.
— С такой фантазией тебе бы, Билл, только книги писать, — он снова посмотрел на небо, где учёные, делающие погоду, явно пребывали сегодня в великолепном расположении духа.
— Я не верил никогда в такие вещи. Я действительно привык всё объяснять при помощи книг и науки.
— Скучно. Ко всему надо применять фантазию, тогда жить станет не так грустно и нудно.
— А тебе грустно? — Том приложил руку ко лбу козырьком и взглянул на друга.
— Иногда бывает… И тогда я придумываю какие-нибудь истории вроде этой, или рисую… — поняв, что Том над ним смеяться не собирается, Билл немного расслабился, — я вообще больше люблю творчество, чем точные науки. Мне больше литература нравится, музыка или дизайн… Я и хотел бы заниматься чем-нибудь таким. Только мой отец считает, что всё это ерунда.
Глаза мальчика погрустнели, и он уставился вдаль, задумчиво закусив травинку, которую сорвал с газона.
— У каждого есть право на мечту, и указывать тебе никто не вправе. Ты должен идти к своей цели любой ценой.
— Да… Расскажи это папе. Стоит ему увидеть мои рисунки, как он приходит в бешенство!
Том нахмурился. Это он помнил. Автомастерская и все, что с этим связано…
— Ну, а ты как с этим справляешься? Мне мама не запрещает заниматься наукой, ей только не нравится, когда я умничаю. А так она мне даже книги приносит.
Том перевернулся на живот. Билл еще раз посмотрел на него, словно взвешивая какое-то решение. Затем быстро поднялся с травы и отряхнул коленки.
— Пойдем. Я тебе покажу что-то …
Том удивленно поднял голову.
— Билл, куда? Если это очередной твой секрет из серии тайного штаба, то я пас… — он недоверчиво покосился на протянутую ему руку.
— Нет, это вообще не касается никого, кроме меня. Я просто тебе покажу кое-что. До тебя этого вообще никто не видел, но раз ты не стал смеяться над моей теорией про облака, думаю, ничего не случится.
Том с сомнением принял протянутую ладонь. Билл поволок его в дом с настойчивостью быка. Том только и успел, что прихватить с собой тетрадь с записями, которую мама велела таскать за собой постоянно и нигде не забывать.
— Ты ведь ещё не был у нас в подвале, — друг щелкнул выключателем около лестницы и начал спускаться вниз.
— Не был, — Том успешно преодолел низкую притолоку.
Откуда-то из кухни раздался звук льющейся воды, видимо, Гордон готовил обед или мыл посуду. Из гостиной доносился шум игровой приставки — это Тайлер рассекал в какие-то гонки. Все были дома и слишком заняты, чтобы обращать внимание на двух пропавших с заднего двора мальчишек.
— Ой… — Том слетел с последних двух и впечатался прямо в спину Билла, который отчего-то затормозил.
— Осторожнее. Я раньше тоже их проскакивал, — он придержал приятеля и помог ему выровняться.
Билл обернулся на дверь, словно проверяя, не идет ли кто за ними, но Гордон и Тайлер были действительно заняты своими делами, так что мальчик решительно направился к шкафу, стоявшему в дальнем углу заваленного всяким хламом помещения.
Том огляделся. В основном тут валялась рухлядь — какие-то коробки, старые вещи, верстак. Горы неведомых машинных деталей, всяких втулок, гаек, подшипников, карбюраторов и прочих штуковин, принадлежащих Гордону. Около одной стены стоял стеллаж, набитый бумагами, чертежами, всё теми же коробками с деталями и инструментами, сваленными в кучу.
Но Билла интересовало не это — он прошел в самый дальний угол, нагибаясь и доставая что-то из-за шкафа. Он сдул пыль. В его руках оказалась длинная прямоугольная коробка, похожая на ту, в которой могли бы храниться конфеты. Отличалась она только тем, что была в два раза толще, обшита железом и снабжена замком с кодом.
— Что это? — Том заинтересованно уставился на вещицу.
Билл понизил голос до шепота, хотя в этом не было особой необходимости.
— Это мои рисунки… Я хотел показать тебе, — он улыбнулся. — Я не держу это у себя в комнате, потому, что Тай периодически роется там. Всё самое ценное у меня находится тут, в этой коробке, — он похлопал по ней рукой.
Том кивнул. Билл набрал на замочке какую-то комбинацию из трёх цифр и дужка отщелкнулась с тихим лязгом.
— Ну вот … — он отставил вещицу на верстак, отодвигая ею всякую ветошь и испачканные в масле тряпки. — Я рисую, когда дома никого нет, так что в основном получается то, что будит воображение. Ни разу не получалось выбраться на природу и попробовать там.
Он достал по одному большие, формата А4, плотные листы. Том удивлённо моргнул.
— Билл, а ты… Ты уверен, что это нарисовал ты? — на всякий случай спросил он.
Он видел подобные рисунки в книгах или журналах, нарисованные твердой рукой профессиональных мастеров, а не девятилетнего мальчишки. Когда Билл говорил про «рисунки», Тому представилось что-то вроде палка-палка-огуречик. Что-то из серии того, что он сам мог бы изобразить, напрягая всю свою фантазию.
Но у Билла это были не картинки, а целые картины — с первого рисунка улыбалась миловидная женщина, которая сидела вполоборота. Эта улыбка что-то напомнила Тому — женщина выглядела будто живая.
— Да, это я нарисовал. Это мама, — пояснил Билл, заглядывая другу через плечо.
Том заворожённо хлопнул ресницами. Ему стало понятно, почему возникло знакомое чувство.
— Но это совсем не детские рисунки, не каждый взрослый смог бы так же… — Том с трудом сглотнул, переворачивая страницу.
На следующем листе был очень легко узнаваемый Бастер — переданный донельзя реалистично, он сидел и держал в зубах косточку, его глаза будто бы блестели прямо с бумаги.
— Офигеть, — с придыханием пробормотал Том.
— Да, чтобы его зафиксровать, кость пришлось бросать каждую минуту, это было очень утомительно.
— А это твоё королевство хорошей погоды … — догадался Том, перелистывая следующую страницу, где он обнаружил замок, стоящий прямо на облаке.
— Догадался, — Билл вдавился острым подбородком в его плечо, — А это … — он сам перевернул страничку и Том охнул.
— Когда ты успел? — он поднял картинку, с которой смотрел он сам. Том впервые видел, чтобы его кто-то рисовал, тем более так качественно, ни единой перевранной детали, как будто фотография, только чёрно-белая.
— Ну… Не знаю, я на тебя даже не смотрел, просто взял и представил. В деталях.
Том всё ещё не мог прийти в себя. Он обернулся, чтобы посмотреть на Билла, но тот почему-то отвернулся, низко опустив лицо. Его ресницы трепетали в тусклом свете.
— Билл…это… это… Почему ты показываешь это мне?
— Я держу в этой коробке только самых дорогих людей или воспоминания, — его голос тихо шелестел над ухом, и Том заморгал глазами еще яростнее. — Я подумал, ты должен понять.
Том понятия не имел, чем заслужил такое доверие с самого первого дня, но вдруг ощутил тепло, исходящее от соседского мальчики. Он ещё раз посмотрел на красивый портрет.
— Билл, если ты разрешишь, можно я оставлю себе этот рисунок? Он очень красивый, — попросил Том, проводя по краешку листа.
— Да, если нравится, — друг пожал плечами, продолжая отворачиваться и изучать взглядом любые посторонние предметы, только чтобы не смотреть на Тома. Щеки его пылали краской.
— Очень нравится. Слушай, тебе ни в коем случае нельзя зарывать свои таланты. Это очень красивые работы! — Том оживился, внезапно вспомнив про назначение подвала у себя дома. — Погоди, Билл у меня идея! Моя мама тоже когда-то хотела стать художником, ты, если хочешь, можешь приходить и рисовать свои картины у нас, она могла бы многое тебе рассказать!
— Думаешь? — Билл поднял на него большие карие глаза.
— Я поговорю с ней, я думаю она согласится… Это потрясающие рисунки! — Том ещё раз перебрал их все, задерживая на каждом взгляд по несколько секунд. — Просто фантастика.
Билл не знал, что сказать.
— Это… это было бы замечательно … — наконец, улыбнулся он, делая шаг назад. — Иногда я хочу уйти от них, когда они начинают надоедать, — мальчик посмотрел наверх, указывая на невидимых отсюда отца и брата.
— Ну, так тебе по крайней мере не надо будет прятать это, — Том кивнул на рисунки.
— А… — Билл махнул рукой, — им не придет в голову искать, отец думает, я бросил рисование. Он понятия не имеет, что я в подвале бываю часто. Тут только его коллекционные машинки представляют ценность.
Билл указал куда-то в сторону, и Том увидел, что в углу стоял еще один стеллаж, не заваленный никаким хламом. Он был большой, просторный и чистый. В нём, как музейные экспонаты под блестящим стеклом, стояли модели автомобилей, маленькие и побольше, раскрашенные и однотонные, сделанные из дерева или металла.
Том аккуратно отложил рисунки обратно в коробку, отделив только один, который Билл разрешил ему взять себе. Он открыл дневник на последней записи и вложил лист туда, твердо пообещав себе сохранить его и приклеить к обложке скотчем когда доберется домой.
Билл наблюдал за его движениями, улыбаясь краешком губ.
— Можно мне? — Том посмотрел в сторону шкафа.
Его друг немного замялся. Отец обычно сам показывал всем модели, не разрешал подходить к ним близко. Но сейчас его не наблюдалось поблизости. Что плохого могло произойти, если просто посмотреть на них издали?
Том осторожно приблизился к шкафу, любуясь из-за стекла на маленькие серебристые линкольны, крайслеры, джипы, стройными рядами выставленные на зеркальных подсвеченных полках.
— Должно быть, стоит дорого … — мальчик задумчиво скользил взглядом от экспоната к экспонату.
— Не то слово, отец их всю жизнь собирал, выкупая по разным аукционам. — Вот смотри, эта самая дорогая, — Билл приоткрыл створки и притронулся пальцем к ближней машинке, красивому, раскрашенному в красный лимузину. — Тут все детали собраны вручную, в мире нет больше такого же автомобиля и …
— Билл, ты что делаешь, позволь тебя спросить? — раздался ледяной голос откуда-то со стороны ступеней.
Мальчик неловко дернулся от звука и случайно задел полку с машинками так, что крошечный экспонат дрогнул. Брякнув по зеркалу колесиками, он соскользнул вниз. В тишине подвала раздался оглушительный звон — модель самого дорогого лимузина в коллекции упала на бетонный пол и разлетелась на несколько частей.
Время дёрнулось и замерло. Тому показалось, что он остался вне его, отделившись от своего тела. У него всё ещё был шанс пошевелиться, хотя он и не очень хотел делать этого. Он обернулся. На лестнице стоял мистер Мерфи собственной персоной. Билл обмер на месте, впрочем, как и Том, от звука этого металлического голоса.
— Ты. Разбил. Мой. Фирменный. Лимузин? — холодно и очень жёстко поинтересовался Гордон, проводив взглядом коллекционное колёсико, откатившееся прямо к ступенькам, на которых он стоял.
— Папа я …
— Мистер Мерфи, он не нарочно! — забормотал Том, у которого подкосились коленки от одного вида отца Билла. Ему стало действительно страшно. За себя и за друга.
В глазах у Мистера Мёрфи сверкнула молния. В дверях моментально нарисовался Тайлер, с картриджами от приставки в руках. Том предположил, что он почуял запах палёного и прилетел, как стервятник, посмотреть, как будут разделывать тушку.