Гнев Беллы по отношению к этому бандиту не притупился после долгой, напряженной ночной скачки, и рассвет не принес облегчения. Боже, она не дождется, когда избавится от него. Она не вынесет его присутствия. Люди Брюса сказали, что потребуется два дня неустанной скачки, чтобы прибыть в Скон накануне коронации.
Белла встала и подошла к Гордону. Садясь на небольшой камень напротив него, она сказала:
- Вашему другу, кажется, не очень нравится Макруайри.
Молодой воин вспыхнул в дружелюбной улыбке. Он был по-мальчишески красив, с небрежно рассыпавшимися светло-каштановыми волосами, мерцающими голубыми глазами, ровными белыми зубами. В иных обстоятельствах Белла сочла бы его внушительным, но по сравнению с Макруайри и Маккеем он казался гораздо менее устрашающим.
На первый взгляд Белла решила, что Гордон был приветливым и добродушным человеком. Человеком, который ко всем относился с симпатией. Это впечатление подтвердилось его словами.
- Макруайри? Ну, он не так плох, как кажется.
Белла подавила неблаговоспитанное желание фыркнуть, подозревая, что Макруайри был намного хуже, чем считал Гордон.
- Я боюсь, что он не получил шанса произвести хорошее впечатление, но у него не было возможности.
Белла махнула рукой. - Вы не должны извиняться за него. Я просто задаюсь вопросом, как Роберт мог связаться с подобным человеком. Связь с таким беспринципным пиратом и разбойником как Лахлан Макруайри не принесет ему симпатий других дворян. Интересно, сколько Роберту стоило купить его верность — или, скорее, его временную верность?
Внезапно она замолчала. По коже прокатилась теплая волна, и ее кровь, казалось, побежала быстрее по венам.
Белла поняла, что Макруайри стоит позади нее.
- Недостаточно, - отрезал Макруайри. Он повернулся к Гордону. - Готовь лошадей. Мы уезжаем, как только вернется Маккей.
Молодой воин отправился выполнять распоряжение.
Белла встала, оглядывая лицо Лахлана, и не увидела ничего, кроме искренности. - Значит, вы не отрицаете этого?
Он встретился с ней взглядом. Лахлан снял шлем, и в холодном утреннем свете – она должна была признать это – он представлял собой впечатляющее зрелище, если ваш вкус был на стороне мрачных и опасных разбойников, излучающих мужественность, и Белле это не понравилось. У него были темные волнистые волосы, яркие зеленые глаза, точеные, идеально четкие черты лица, и он был греховно красив.
Просто подумав так, Белла почувствовала себя грешницей. Потому что как бы она ни притворялась, это было не абстрактное наблюдение, каких она достаточно сделала за те годы, когда привлекательным мужчинам было разрешено находиться рядом с ней. Рывок пульса, прерывистое дыхание и покалывание на коже сказали ей об этом.
Господи, что с ней происходит?
Может быть, ее муж был прав. Вырвавшись из тюрьмы, ее тело реагирует с благоговением молодой девушки, которая впервые увидела красивого рыцаря. За исключением того, что Лахлан Макруайри не был рыцарем, а Белла была взрослой женщиной, которая должна лучше владеть собой.
Было неприятно, что она — или ее тело, по крайней мере, — могла быть настолько глупой. Неважно, что он был приятен глазу, не было ничего даже отдаленно привлекательного для нее в Лахлане Макруайри.
- Почему я должен? – Он, как ни в чем ни бывало, пожал плечами. - Деньги - столь же хорошая причина для сражения, как и любая другая. На самом деле, даже лучше, чем любая другая.
У этого мужчины не было стыда.
- Вам совершенно наплевать на то, что происходит вокруг вас?
Его губы изогнулись в кривой ухмылке.
- О, меня интересуют многие вещи.
Белла надменно подняла подбородок. - Кроме золота и серебра?
- Я также неравнодушен к земле.
Его улыбка разъярила ее, хотя она не понимала, почему. Она не понимала, как человек может заботиться только о своем кошельке.
- Неужели нет ничего, за что бы вы боролись? Ради чего могли принести жертву? А как насчет долга и ответственности? Насчет чистоты и верности? Насчет вашего клана и Шотландии?
Макруайри смеялся так, что заставил ее почувствовать, будто она только что вышла из монастыря.
- Боже, графиня, как вы забавны! Такая страсть и убежденность. Но давайте посмотрим, насколько вы будете привержены этим идеалам через пару месяцев.
Белла сжала кулаки, чтобы не поддаться ребяческому желанию убрать пощечиной снисходительную ухмылку с его лица. Его циничное, корыстное отношение отражало все самое недостойное, что было в Шотландии.
- Вы не верите в Роберта? Вы не думаете, что он может победить?
Лахлан пожал плечами.
- У Брюса есть шанс, если все пойдет правильно. Но это рискованная игра против очень сильного врага. - Он бросил на нее тяжелый взгляд. - Эдуард не прощает тех, кто бросает ему вызов. - Его глаза скользнули по ней неприветливо, но это произвело на нее противоположный эффект, по ее коже разлилось тепло. - Даже прекрасных графинь.
Белла покраснела. - Я знаю, что рискую.
Если она не будет бороться за то, во что она верит, как она может ждать борьбы от других? Если бы все были как Макруайри, не было бы ни единого шанса избавить Шотландию от цепкой хватки железного кулака Эдуарда. Иногда есть вещи, значащие больше, чем вы сами. Это была одна из них. Белла верила в Роберта Брюса. И считает, что Шотландия должна быть освобождена от английского господства, и Роберт был тем человеком, который сделает это.
То, что она делала, было правильно.
- В самом деле? - Лахлан посмотрел на нее долгим взглядом. - Посмотрим.
Он обернулся на звук приближающегося всадника. Это был Маккей, и по хмурому выражению его лица, Белла могла бы сказать, что что-то не так.
- У нас проблема, - сказал Маккей.
Хотя выглядевший и не так грозно, как Лахлан, грубоватый воин был столь же внушителен. Но он не угрожал – не так, как Макруайри. И был одним из тех редких мужчин, которые смотрели на нее без налета похоти в глазах.
Лахлан выругался. - Бьюкен?
Гигант мрачно кивнул. - Да.
- На хвосте? - спросил подошедший Гордон, который вел лошадей.
- Да, и впереди. Они перекрыли дорогу в полутора милях отсюда.
Белла пыталась успокоить внезапный всплеск паники, бившейся в груди. - Но как он нас нашел?
Она спрашивала Маккея, но ответил Лахлан. - Он знал, что мы едем в Скон. Наш путь не слишком трудно было проследить. Я надеялся, что дождь смоет следы. Он посмотрел на Маккея и Гордона. - Он, должно быть, сразу обнаружил ее исчезновение.
Ледяная струя пробежала по ее позвоночнику. – То есть, он знает, где мы?
- Он предполагает, что мы находимся где-то в этом районе, - сказал Маккей.
- Значит, мы свернем с дороги и направимся в другом направлении?
Ни один из мужчин ничего не сказал, и ее сердце сжалось от страха. – Что не так?
Разбойник заговорил первым. - Это не так просто. На юге – река, на севере - болото. Из-за дождей слишком опасно переправляться через них на лошадях.
- Таким образом, вы решили сделать привал в месте, где у нас нет никакого спасения?
Белла задала вопрос Лахлану, которого она считала главным. Выражение его лица не изменилось, но она знала, что критика разозлила Макруайри. Его золотисто-зеленые глаза пылали еще ярче.
- Я остановился, потому что лошадям требовался отдых, и вы были готовы упасть с лошади. Эта пещера хорошо скрыта и это единственное место, в котором мы будем в безопасности. А также это сухое место, что как я полагал, вы оцените.
Щеки ее пылали от осознания его правоты. - Мы в ловушке?
- Сейчас - да.
Как он мог говорить так спокойно, когда она чувствовала нарастание истерики?
- Что? У вас есть план?
Лахлан улыбнулся, действительно улыбнулся! Если бы Белла не была так зла, она бы заметила морщинки в уголках его глаз.
- Да, оставаться на месте.
- Как долго? До коронации оставалось всего два дня.
- Пока Бьюкен не прекратит поиски, или… - он остановился.
- Или что? - спросила Белла, не уверенная, что хотела бы знать.
- Или не подберется слишком близко.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Уже наступили сумерки, когда Лахлан подошел к пещере. После долгого дня, проведенного в разведке и слежке за людьми Бьюкена, чтобы убедиться, что они ушли, он понимал, что должен чувствовать себя обессиленным, но его тело было полно какой-то странной энергией.
Хотя было бы глупо пытаться обогнать людей Бьюкена, учитывая присутствие графини и отсутствие сменных лошадей, после почти двух дней ожидания Лахлан ощущал себя одним из львов в зверинце короля Эдуарда, запертым в очень маленькой клетке. Не в первый раз он пожалел, что вынужден был послать вперед Гордона, чтобы предупредить Брюса о задержке, вместо того, чтобы поехать самому.
И Маккея было не отправить. Им нужен опытный наездник, чтобы обойти засады, расставленные Бьюкеном. Лахлан мог это сделать, но Брюс назначил его ответственным за выполнение миссии.
Это была его миссия, будь оно все проклято.
Или то, что от нее осталось. Коронация была назначена на завтра, а им было еще почти два дня езды.
Он недооценил возможности Бьюкена и его решимость. Должно быть, половина его людей рыщет вокруг в поисках его жены. В какой-то момент преследователи опасно приблизились, но Лахлан хорошо выбрал их укрытие, и казалось, что последний из людей Бьюкена, наконец, уехал.
Они подождут еще несколько часов, просто чтобы убедиться.
Миссия почти выполнена, слава Богу! Лахлан уже не мог дождаться, когда все закончится.
Последние два дня были адом, и Белла Макдафф был его собственным личным демоном. Ему хотелось бы сказать, что она была занозой в заднице: выдвигала нереальные требования, постоянно критиковала его, жаловалась на свое положение.
Но Лахлан не мог этого сделать.
На самом деле, он был вынужден признать, что она приспособилась достаточно хорошо к их совсем не роскошным условиям. Большинство аристократок, он знал это, сидели бы на камне в ожидании или оплакивали бы свою жалкую судьбу. Но гордая маленькая графиня подмела пещеру, убрала пыль и паутину, и мыла их скудную посуду после еды, предлагая помощь - Маккею, не ему - всякий раз, когда могла.
Она могла внешне выглядеть мягкой и уязвимой, но в ней был дух. Смелый, сильный и гордый; он подозревал, что нашлось бы мало вещей, способных сломить Беллу Макдафф. Черт, для того, что собиралась сделать, у нее должна быть эта сила.
Она была не из тех сварливых или требовательных женщин, которые его выводили из себя. А вот что действительно выводило его, так это его собственная проклятая реакция на нее. Один вид этих великолепных изгибов, одно слово из этого чувственного рта, или один вдох сладостного женского аромата, и его член твердел от возбуждения, что становилось все труднее и труднее игнорировать.
Пещера была чертовски мала. Он сделал ошибку один раз, столкнувшись с ней, и чуть не выпрыгнул из своей проклятой шкуры.
Она могла презирать его, но его члену это было безразлично. Эта слабость приводила его в бешенство. Как будто восемь лет жесткого контроля пропали все сразу.
Он приблизился к входу в пещеру и уже собирался свистнуть, чтобы дать знать о себе, когда звук смеха остановил его.
Мягкий, хрипловатый звук поплыл сквозь темноту, как горячие ласки, переливаясь по его коже, ставшей невероятно чувствительной. Все его мышцы замерли. Кулаки его сжались, когда он попытался охладить прилив тепла, что становилось почти рефлекторным, когда он находился меньше, чем в пятидесяти футах от нее.
- Это восхитительно, - услышал он ее слова.
Даже ее голос был соблазнительным. Гладкий и мягкий, как теплый крем.
Маккей промямлил что-то в ответ, и Лахлан почувствовал, всплеск гнева, представляя свирепого воина, гордого от ее похвалы.
Он сделал еще несколько шагов в сторону пещеры, что позволило ему заглянуть внутрь. Мягкий каскад белокурых волн, спадающих вниз по ее спине, светился золотым сиянием. Он представил, как эти волны скользят по его коже, словно жаркое атласное покрывало. Ему захотелось пропустить их сквозь пальцы. Зарыться в них лицом. Вдохнуть глубоко их аромат.
Черт. Его тянуло к женщине. Снова.
- Кто бы мог подумать, что сырая рыба может быть такой вкусной? - изящными пальцами она взяла еще кусок с тарелки, которую Маккей смастерил из куска дерева. Заботливый ублюдок. - Что это за соус вы сделали?
Губы Маккея изогнулись, и Лахлан почувствовал, как его кулаки сжимаются еще крепче.
- Это просто немного трав и вина.
- И вы нашли эти травы в лесу? Вы обладаете самыми полезными навыками, Магнус Маккей.
Лахлан почувствовал тяжелый всплеск раздражения. Маккей нашел немного трав для еды, и она расточала ему похвалы, будто он превратил воду в вино. А Лахлан провел не просто несколько часов – дней – под дождем, чтобы никто не приблизился к ним, чтобы убить, и все, что он получил – это несколько гневных взглядов, когда Белла была вынуждена терпеть его присутствие.
Лахлану не нравилось это темное чувство, кипевшее в нем. Чувство, которое подбивало его всадить кулак в солидную челюсть Маккея абсолютно без повода.
В их поведении не было ничего непристойного. Ей, казалось, действительно нравился могучий горец, что находилось в разительном контрасте с ненавистью, которую она испытывала к нему.
В ненависти к себе Лахлан не видел ничего нового, так почему это беспокоит его сейчас?
Маккей пожал плечами, явно смутился, но остался, очевидно, доволен.
- Это не сложно, если вы знаете, что искать.
Она снова засмеялась. - Но в этом-то и дело, не так ли? Я бы попросила вас показать мне, но, боюсь, что я безнадежна, когда дело доходит до растений. Джоан…
Белла вдруг замолчала, и Лахлан напрягся. Он чувствовал, что в его груди снова нарастает незнакомое чувство. Если бы он считал себя способным на такое, то он решил бы, что это чувство вины. Но Макруайри не собирался тратить время, изводя себя тем, что нельзя изменить.
Он услышал подавляемые чувства в голосе Беллы, когда она закончила, - Моя дочь хорошо разбирается в растениях.
Голос сурового горца был удивительно мягким, - Вы беспокоитесь о девочке.
Графиня кивнула. Хотя он не видел ее лица, Лахлан знал, что ее глаза наполнились слезами. Так было каждый раз, когда речь заходила о дочери Беллы.
- Бьюкен не навредит ей? – спросил Маккей с металлическими нотками в голосе.
Белла покачала головой. - Нет. По крайней мере, я так не думаю. Но я не сказала ей о том, что собираюсь сделать. Я никогда не говорила ей, что намерена взять ее с собой. И я боюсь, что Бьюкен будет забивать ей голову всякими гадостями. Я просто хочу...
Голос ее затих, ее губы были крепко сжаты.
Лахлан был не единственным, кто угадал ее мысли.
- Он нравится мне не больше, чем вам, - сказал Маккей, - но ни Макруайри, ни кто-либо другой ничего не мог бы сделать, чтобы вытащить вашу дочь. И без взрыва ваш муж был слишком близко. Я видел, как Макруайри выбирался из невозможных ситуаций, но даже ему было не под силу выкрасть и женщину, и ребенка из такой крепости, как Балвени, да еще из-под носа у приближающегося отряда вашего мужа.
Вот, черт побери! Лахлан не нуждался в том, чтобы Маккей защищал его. Он гневно шагнул в пещеру, игнорируя хмурый взгляд Маккея из-за того, что не подал сигнал, и остановился в нескольких футах от них.
Лахлан сопротивлялся желанию вдохнуть. Как, черт возьми, она все еще так хорошо пахла после двух дней в пещере? Он проклял Маккея снова, на этот раз за то, что дал ей это чертово мыло.
Белла бросила на него быстрый взгляд, в ее глазах все еще стояли слезы. Нарастающее раздражение в груди мучило Лахлана все сильнее.
- Я сожалею, - сказал он сердито, не понимая, какого черта он извиняется. - Я сожалею, что мы были вынуждены оставить вашу дочь.