– Вряд ли «братья» могут быть настолько близки.
О, точно.
– Братья?
– Вообще–то, сводные братья, но да.
– Я бы сказал, что мне до ужаса приятно, что мой сводный братишка остался на ночь, и мне захотелось пообниматься с ним в его постели.
Вошла медсестра, Эндрю резко отпустил мою руку и поднялся. Он открыл оконные шторы, а сестра проводила рутинную проверку и печатала что–то на компьютере.
– Скоро будет завтрак, – уходя, сообщила она.
Эндрю поморщился и вынул телефон из кармана. Что–то написал, потом посмотрел на меня.
– Ты не будешь есть больничную еду.
– Я как бы голоден.
– Как и я, но больничную еду подают в гастрономическом аду.
Я усмехнулся, отчего проснулся мой мочевой пузырь.
– Надо отлить.
– О, давай помогу. – Эндрю опустил ладонь мне на плечо.
– А подержать за меня не хочешь?
Он засмеялся.
– Вряд ли кто–нибудь оценит.
– Я в порядке, – заверил я, поднялся на ноги и потащил за собой стойку капельницы. – Встать я могу.
Он закусил губу.
– Не в этом смысле, – фыркнув, произнес я. – Точнее в этом смысле тоже могу, но мне не хотелось бы в момент прихода доктора щеголять палкостоянием.
– Чем?
– Типа стояком, только добавь сюда еще и полный мочевой пузырь. Ну, знаешь, такое бывает. – Я прошел в ванную комнату и подкатил к себе физраствор. – Через сорочку видно мой зад?
– А, да.
Я покрутил задницей.
– Прекрасно. – Я закрыл дверь, опустошил мочевой пузырь, потом помыл руки и умыл лицо. В больницах мне всегда казалось, что я грязный. К двери я стоял спиной, чтоб у Эндрю был идеальный обзор на мой зад. Протянув за спину руку, я распахнул дверь. – Знаешь, эти сорочки могут пригодиться. Может, стоит прихватить домой?
Только вот засмеялся не Эндрю. А Сара. Очень громко. Я обернулся. Эндрю медленно закрыл лицо руками, Сара, согнувшись, беззвучно сотрясалась от хохота, родители Эндрю, у которых в руках были еда и напитки, пытались сдержать смех, а врач приподнял бровь, неспешно кивнул и проговорил:
– Думаю, вы можете ее забрать.
Не сомневаюсь, я стал бордовым от головы до кончиков пальцев на ногах. И пропищал:
– Я не знал... Господи, простите.
– Я так понимаю, вам стало лучше? – спросил доктор.
– Гораздо. – По–прежнему избегая зрительного контакта с присутствовавшими в палате, я обошел их всех и присел на кровать. И удостоверился, что все было должным образом прикрыто. – Пожалуйста, можно мне домой? Я предпочел бы умереть от смущения там.
Влетела медсестра, без слов забрала капельницу, а когда она ушла, выражение лица доктора из веселого стало серьезным. Он прочитал мне лекцию о тяжелых формах аллергии, типа я ничего не знал, и кивком показал мне готовиться к выписке.
– Как уже было сказано прошлым вечером, я предпочел бы, чтоб ближайшие двое суток вы не оставались в одиночестве. При первых же признаках головокружения или тошноты, одышке или отечности вам нужно будет вернуться.
– Я могу с ним остаться, – сказал Эндрю.
Доктор фыркнул.
– Скоро с бумагами вернется сестра. Сделайте все возможное, чтоб она не поймала вас за кражей сорочки.
– Я пошутил. И мне очень жаль, – пробубнил я, и меня поглотила новая волна позора.
После ухода доктора первым захохотал Эндрю. Он хлопнул в ладоши и качнулся с пятки на носок.
– Ну, зато теперь все видели тебя со спины.
Я швырнул в него подушкой. Она была тяжелой как кирпич. Я надеялся сделать ему больно, но он с легкостью ее поймал.
– Держи, дорогой. – Хелен вручила мне стакан. – Зеленый чай. Эндрю подсказал, какой заказ сделать. Еще есть пирожные.
Алан протянул пакет, который держал.
– Никаких моллюсков. Я спрашивал.
Я улыбнулся и отпил чаю. Он был восхитительным.
– Спасибо. Спасибо вам всем за все. За чай, за то, что вчера меня спасли, за то, что сделали вид, будто я не продемонстрировал вам свой зад. И за то, что сказали, будто мы родственники, чтоб Эндрю смог остаться.
Хелен улыбнулась.
– А, да. Это скорее была не ложь, а актерская игра. Я до сих пор в состоянии устроить достойное представление. Никто даже не засомневался.
– Спасибо. Я ценю.
– После вчерашнего это было меньшее, что мы могли сделать, – отозвался Алан.
– Я никого не виню, – сказал я. – Такое случается. – Казалось, я никого не убедил. Поэтому я отхлебнул чаю и выдохнул. – Чай отличный. Спасибо.
Эндрю присел на кровать, отпил кофе и глянул на пакет. Потом вытащил пирожное и откусил.
– М–м–м, гораздо вкуснее больничной еды.
– О, – заговорила Сара, – Лола хотела, чтоб первым делом ты позвонил ей.
Я посмотрел на Сару.
– Не могла бы ты подать мой телефон? Хотя я даже не знаю, где он.
На раскладушке Эндрю рядом со стопкой моей одежды стояла сумка. Я предположил, что там лежали мои пожитки, но уверен не был. Эндрю ткнул в нее пальцем и пробормотал что–то с набитым ртом. Мать его упрекнула, а он закатил глаза. Нормальная такая семья. Невероятная, замечательная и любящая, но совершенно нормальная.
Сара передала мне мобильник и кошелек, и когда я проверил телефон, батарея уже была разряжена.
– Вряд ли она порадуется.
Эндрю взял свой мобильный и что–то пробурчал с полным ртом. Сара закатила глаза.
– Какой же ты мерзкий. – Потом обратилась ко мне: – Думаю, у меня сохранился ее номер. Помнишь, с того раза, когда мы планировали нашу первую встречу? – Она быстро вытащила телефон и пролистала страницы. – Да, есть. Хочешь, позвоню ей?
– Если можно, просто напиши, что я буду дома через... – Я глянул на Эндрю. – Я даже понятия не имею, в какой больнице нахожусь.
Он погладил меня по ноге и, к счастью, проглотил то, что жевал.
– Передай Лоле, что он будет дома в течение часа.
– Спасибо, – сказал я и повалился на кровать.
– Ты выглядишь усталым, – нежно произнес он.
– Прошлой ночью почти не спал.
– Давай ты оденешься, и как только принесут бумаги на выписку, я отвезу тебя домой.
Я кивнул.
– Звучит прекрасно. – Потом я кое–что припомнил: – Эй, разве сегодня не понедельник? Разве ты не должен работать?
– Взял небольшой отпуск. Дней скопилось прилично.
Мне не хотелось, чтоб из–за меня он пропускал работу, но мысль провести с ним целый день в постели была слишком заманчивой, чтоб отказываться. Я доел какое–то датское пирожное и прошагал в ванную комнату. К моей великой радости, за мной не волочилась капельница, и я придерживал полы сорочки.
По–быстрому я принял душ и оделся во вчерашнюю одежду. Вернувшись обратно в палату, я чувствовал себя гораздо лучше. Для заполнения бланков на выписку не очень–то терпеливо меня ждала медсестра. Я прочитал бумаги. Сестра выдала комментарий на тему, что молодые люди не страхуются должным образом, на что я ответил:
– Австралийские и американские больничные и медицинские страховки разительно отличаются, а получение надлежащей страховки – первое, что по приезду сюда я сделал. Я слышал жуткие истории о том, что за оказание неотложной помощи люди платили бешеные бабки, потому что не были застрахованы. И прикинул, зная свою удачливость, что у меня случится реакция, и я умру в комнате ожидания. – Я поставил подпись и протянул сестре планшет.
Она просмотрела бумаги.
– Вы не вписали родственников.
Я положил ручку. Ответ занял некоторое время.
– Нет.
Я чувствовал на себе взгляды. Эндрю прокашлялся и сделал шаг ближе, чтоб за меня заступиться.
– Ладно, мы можем идти? – Он опустил руку мне на поясницу. – Готов?
Я кивнул.
– Да.
К счастью, Алан пригнал к больнице машину Эндрю, которую вчера он оставил возле дома родителей после того, как я внезапно решил умереть. Мы попрощались, и я раз двадцать сказал «спасибо» его семье. Нас с Эндрю обняли и позволили уехать.
Я уселся на пассажирское кресло. На меня обрушилась тяжесть всех тех часов, в течение которых я не спал. Эндрю коснулся ладонью моего колена.
– Тебе нужно поспать.
Я даже поспорить не мог. Я опустил голову на подголовник и закрыл глаза.
– Угу. Хочешь присоединиться?
– Поспать – да, – отозвался он и вырулил с парковки. – Доктор сказал: в течение двух дней никаких физических нагрузок.
Глаза мои по–прежнему были закрыты.
– Я просто полежу. Можешь сделать все сам.
Он хмыкнул, но не согласился. Оставшуюся часть поездки до моего дома он молчал. Я предположил, что это была такая попытка дать мне отдохнуть. Когда мы припарковались позади салона, я с трудом поднялся по лестнице, а Эндрю открыл дверь. Я знал, что в какой–то момент Лола да и все остальные поднимутся наверх. И я понятия не имел, нужно ли было Эндрю куда–нибудь уехать. Но я скинул ботинки и стянул рубашку, а потом побрел к кухонному шкафу. Вытащил запасной ключ и сонно подошел к Эндрю.
Я до сих пор не отреагировал на его признание в любви. Сомневался, что сумею. Поэтому я протянул руку.
– Хочу, чтоб он был у тебя.
Эндрю стрельнул в меня взором.
– Если вдруг тебе понадобится уйти и вернуться, – пояснил я. – И если я еще буду спать.
Он охнул. И не смог скрыть боль на своем лице.
Я схватил его за футболку и удерживал на месте.
– Нет, не так. Я понимаю, что это означает, и понимаю, что это огромный шаг. Ключ важнее зубной щетки, что меня вполне устраивает. Я даю тебе ключ от своего дома, чтоб ты мог приходить в любое время. Тебе не нужно спрашивать. Я никогда не скажу «нет». – Я медленно моргнул. – Хочу, чтоб он у тебя был.
– Спэнсер, – прошептал он. – Спасибо.
Я приник к нему и поцеловал.
– Пожалуйста.
– Боже, да ты прям на ходу засыпаешь, – пробормотал он, взял меня за руку и повел в спальню. – В постель.
Я расстегнул и стащил брюки и в одних лишь боксерах улегся в постель. Эндрю укрыл меня одеялом, а потом подобрал мои штаны. Положил мой кошелек на тумбочку и поставил мой мобильный на зарядку, словно старался отвлечься и хоть чем–то себя занять.
– Спасибо. – Мой голос даже для меня звучал утомленно. – Присядь на секунду.
Нерешительно он сделал то, о чем я попросил.
– Что такое?
– Ты в порядке?
– Конечно. Почему должно быть иначе?
– Вряд ли было очень приятно наблюдать мою аллергическую реакцию.
Он хохотнул, но не особо весело.
– Ты почти умер, Спэнсер. Ты перестал дышать. И меня никто не предупреждал, что от введенного «эпипена» тебя будет так трясти.
Я простонал.
– Прости. Должно быть, было кошмарно.
– Да, – тихо ответил Эндрю. Смотрел он прямо на меня. – Но в том нет твоей вины, поэтому не извиняйся.
– Мне все равно жаль. Хотел бы я, чтоб ты этого не видел. Лихорадка – это побочный эффект, по крайней мере, мне так говорили. Не у всех так происходит. Я не знал, что у меня такое бывает, прости.
Он кивнул и печально улыбнулся. В глазах стояли слезы.
– Как же я испугался.
Я сцапал его руку.
– Эй. Ложись. – Я потянул его ближе к себе, он ко мне прижался и обвил себя моей рукой. – Я здесь.
Рядом со мной он расслабился и крепче сжал мою руку. И когда я уже больше не мог бороться со сном, до меня долетел его шепот:
– Я тоже здесь.
***
Разбудили меня звуки пения Дженис Джоплин. Пела она что–то обо мне и Бобби Макги. Занавески в комнате были зашторены, и я понятия не имел, который был час. И был я один. Из гостиной до меня доносились голоса – Эндрю, Эмилио и Лолы – поэтому я скатился с постели, надел шорты, взял телефон и вышел к людям.
– Эй, а вот и он, – сказал Эмилио и поднялся меня поприветствовать. – Как чувствуешь себя, дружище?
– Усталость все еще присутствует. Который час? – спросил я, проверив телефон. Было время обеда. Не удивительно, что я был голоден.
Лола меня обняла и всего ощупала.
– Ты в порядке? Нужно что–нибудь принести?
– Я в норме. Хочу есть, но если ты принесешь моллюсков, будет круто. – Повисло молчание. – Что? Слишком рано?
Эндрю прыснул.
– Не смешно.
Я повалился на диван рядом с Эндрю и прильнул к его груди. Обнял себя его рукой и вздохнул.
– Вообще–то, было смешно.
Лола была на кухне.
– Хочешь сэндвич, Спэнс?
– Не откажусь. Я помогу, – сказал я и попытался подняться.
– Нет, я помогу, – отбиваясь от меня, произнес Эндрю и поднялся.
– Ты поможешь? – поинтересовался я. – С готовкой?
Он повернулся ко мне.
– Делать сэндвичи и готовить – разные вещи, умник.
Эмилио засмеялся, и я глянул на него.
– Не занят сегодня?
– Клиент придет в два. Решил подняться и проверить, как ты поживаешь. Эндрю говорил, вчера ты был не в самой лучшей форме.
Я вздохнул.
– Да. Было не очень. Мне повезло, что он и его родители были рядом.
– У тебя еще есть «эпипен»?
– Да, конечно.
– У меня есть упаковка в шкафу возле стойки, – проговорил он. – Проверил после рассказа Лолы. У нее тоже по упаковке в машине и в сумочке. У Эндрю дома есть?
– Я ему дам.
На лице у него появилась маска из разряда «я на полном серьезе».
– Я не шучу.
Его покровительство было явным признаком неравнодушия. Я послал ему улыбку.
– Знаю. И спасибо.
Я включил мобильник, и тут же зажужжали оповещения о пришедших сообщениях и пропущенных звонках.
– Забирай, – крикнула из кухни Лола.
Я поднял свою утомленную задницу с дивана и, просматривая пропущенные звонки, прокручивал экран, как вдруг один из них привлек мое внимание. И не один звонок, их было три. И международный код 612...
Австралия.
– Спэнсер, что такое? – Эндрю стоял передо мной, в руке держал тарелку, на которой лежал сэндвич. Я и не осознавал, что замер как вкопанный.
Несколько раз я моргнул и откашлялся.
– У меня несколько пропущенных звонков из дома. То есть из Австралии.
Эндрю посмотрел на мой мобильник, а затем вернулся взглядом ко мне.
– Сообщения есть?
Я перешел к голосовой почте. К тому моменту, как Эмилио и Лола встали рядом и за мной наблюдали, я нажал на сообщение и включил громкую связь.
– Здравствуйте, Спэнсер. Это Терренс Аскот из «Баркли Соломонс». Пожалуйста, перезвоните мне на этот номер.
Сердце мое билось хаотично.
– Ну, это плохо, – пробормотал я и проверил, который был час. Здесь было начало второго, а значит, там был девятый час утра. Я откашлялся и каким–то чудом умудрился заговорить: – Терренс – мой адвокат.
Зная, что Терренс работал допоздна, я нажал «позвонить». По прошествии нескольких гудков ответила женщина.
– Доброе утро, «Баркли Соломонс», офис Терренса Аскота.
Я сделал глубокий вдох и, глядя на Эндрю, изрек:
– Меня зовут Спэнсер Коэн, мне звонил Терренс Аскот.
Она перевела меня в режим ожидания, и когда он снял трубку, я выключил громкую связь и приложил трубку к уху. Не хотелось, чтоб все слушали. Я, безусловно, им расскажу, но только после того, как переварю информацию.
– Простите, что пропустил ваши звонки, – сказал я. – Вчера сложилась непредвиденная ситуация.
– Все в порядке?
«О, разумеется. Всего–то чуть не умер. Ничего глобального».
– Да, все в порядке.
На некоторое время воцарилась тишина, а затем он сделал глубокий вдох, словно перед сообщением плохих новостей силился успокоиться. Я знал, что ничего хорошего ждать не стоит. Адвокаты мучительно подбирали слова только в том случае, если новости было трудно проговорить вслух.
Я решил избавить его от мучений.
– В последний раз, когда мы с вами общались, вы проинформировали меня о смерти тети Марви. Разве вам не платят достаточно, чтоб приносить мне радостные вести?
Раздался тихий вздох.
– К сожалению, Спэнсер, сейчас вести тоже плохие. Со мной вышел на связь мистер Льюис Коэн.
– Ох. – Льюис был моим братом. Такого я не ожидал. Я вообще не знал, чего ожидал, но жуткая надежда, будто шарик, раздулась в груди без моего на то разрешения.