– Только мы?
– Да. – Я немного привстал и откинул простынь, чтоб протереть его как следует. Он опять начал возбуждаться, его толстый член примостился на бедре. – Бесподобнее члена, чем твой, мне видеть не доводилось.
Он хохотнул и покачал головой. Глаза рукой не закрыл, что я расценил как победу.
– Много видел? – спросил он.
– Несколько. Говорил же при первой встрече, что люблю задницы и члены.
– Правда. Говорил.
– Секс у меня всегда был защищенным, и я регулярно проверяюсь.
– О, – он моргнул, смена направления беседы явно шокировала его. – Аналогично.
Я тщательно обтер его, наслаждаясь весом его члена в моей руке, и швырнул губку на пол. Он прокашлялся.
– Можно задать вопрос?
– Конечно. – Я не смог сдержаться и снова оседлал его бедра. Я все еще был одет, а он все еще обнажен. – Спрашивай о чем угодно.
– Если б я сказал, что твоя одежда меня оскорбляет, ты бы ее снял?
Я наклонился и нежно его поцеловал.
– Мне казалось, вопрос будет серьезным.
Он опустил ладони мне на бедра и немного приподнял свои.
– Он и был серьезным, – отозвался он. Глаза загорелись озорством. – Должен признать: вид отсюда просто потрясающий.
Я поерзал задницей по его увеличивавшемуся члену.
– Отсюда тоже вид не плохой.
Он закусил губу.
– Сколько еще мы будем ждать? – спросил он.
Ему прям не терпелось.
– Я беру пример с тебя, – ответил я. – Не хочу, чтоб ты пожалел.
Он рассмеялся.
– Пожалел? Боже, Спэнсер, да я думать больше ни о чем не могу.
Я снова скользнул задницей по его члену.
– Чувствуется.
Он откинул голову и простонал.
– Я стараюсь быть хорошим. Просто хотелось, чтоб мы больше разговаривали и не оказывались в постели всякий раз, но, – он махнул рукой на кровать, – не вышло.
Я хохотнул.
– Давай хотя бы дождемся выходных.
– Но до них же так далеко. – Он надулся. – В следующий раз, когда у меня появятся великие идеи о воздержании, пожалуйста, вели мне очухаться.
Улыбаясь, я поцеловал его.
– Вряд ли мы воздерживаемся, учитывая наше недавнее занятие. Мы просто продвигаемся осторожно.
На лице отразилась задумчивость, потом он склонил голову.
– Что за звук?
Я прислушался. Похоже, этот самый звук доносился с кухни.
– Да что ж такое. Ужин. – Я соскочил с него и помчался на кухню, где в кастрюле яростно кипела вода.
Эндрю посмеялся, а затем крикнул:
– Видишь? Вот почему я заказываю!
– Большую часть взрослой жизни в твоей постели находился парень, отвлекавший тебя каждый вечер? – прокричал я в обратку.
Он ответил:
– Только лишь в запомнившиеся годы.
– К твоему сведению, я кладу спагетти в кипящую воду. Когда будешь готовить для меня, схема действий тебе уже будет известна.
Спустя мгновение он появился из моей комнаты в уже надетых штанах и натягивал рубашку.
– Я? Готовить для тебя?
– Ага.
Он отправился в ванную и, вернувшись пару минут спустя, подошел ко мне и посмотрел на торчавшие из кастрюли макароны.
– Говорил же, что не готовлю. Но разве они не должны находиться в воде?
Он меня насмешил.
– Ты серьезно никогда не делал спагетти? Они должны размягчиться.
Глядя на кастрюлю, он пожал плечами, притянул меня к себе и чмокнул в щеку, благоухая мятой. Видимо, воспользовался моим ополаскивателем.
– Никогда не делал спагетти.
– Как же ты выжил в колледже?
– Я жил дома.
– И родители тебя не учили?
– Пытались. Но когда я спалил дорогущую кастрюлю, мама вынудила меня пообещать, что больше попыток не будет.
– Тебе не позволяли готовить из–за кастрюли?
– Ну, из–за нее и еще части кухни.
Кажется, мой рот распахнулся. Я лишился дара речи.
Он пожал плечами.
– Да ничего особенного. Мама все равно хотела делать ремонт.
Я не смог сдержать смех.
– В таком случае, когда будешь мне готовить, лучше дождись моего прихода.
Он закатил глаза.
– Хочешь, накрою на стол? Думаю, я справлюсь.
Я поцеловал его.
– Спасибо.
Пока мы поедали ужин, он задал вопрос о новом клиенте, а я все ему выложил. Не хотелось, чтоб он считал, что я чем–то занят за его спиной. Если наши отношения сложатся, то когда моя работа вновь вернется к фейковым бойфрендам, Эндрю должен знать каждую деталь.
– Но ты не смог найти парня?
Я покачал головой.
– Нет. Он сменил адрес и работу. У него нет странички на «фейсбуке», по крайней мере, которую можно найти. Даже мерзкий Лэнс подтвердил, что профиль исчез. Походу, родители заставили его оборвать все ниточки.
Эндрю нахмурился, вероятно, понимая, что ситуация задевала меня за живое.
– Думаешь, он в порядке?
– Понятия не имею. Лола завтра работает в городе, так что подбросит меня до колледжа. Осмотрюсь, может, что–то и выясню. Если результата не будет, я свяжусь с Лэнсом и сообщу ему, что сделка отменяется.
– И чем тогда займешься?
– Перейду к следующему делу.
– Так просто?
– Конечно. Долго без работы сидеть не приходится. Сегодня пришло сообщение от потенциального клиента. Я перезвонил ему и оставил голосовое сообщение.
Он скорчил рожицу, которую сложно было расшифровать.
– Сегодня я обедал с мамой.
Внезапная смена темы, но да ладно.
– И как прошло?
– Хорошо, – произнес он с выражением обожания на лице. – Она хотела вызнать про тебя все подробности. Разумеется, видела фотки, а Сара проболталась о моем новом бойфренде.
Ну, такие дела могли принять любой оборот.
– И что ты ей рассказал?
– Что ты невероятно привлекательный австралиец, – ответил он. – Что если бы существовал журнал под названием «Жизнь сексуальных австралийцев в ЛА», ты был бы на обложке.
Я фыркнул.
– Правда?
– Да. Она поспорила, что Хью Джекман или Крис Хемсворд были бы на обложке, но я лишь высмеял ее и заявил: «Подожди, пока не увидишь его». А потом, разумеется, она поинтересовалась, когда можно… увидеться с тобой, то есть.
Я охнул.
Он тихонько хмыкнул.
– Не переживай. Я сказал ей: «Когда мы будем готовы». Никакого давления.
Нельзя отрицать: стало легче. Я не очень хорошо переносил встречи с родителями – чьими угодно родителями – и теплившуюся в груди надежду на их одобрение. Я вытер ладони о бедра и тяжело сглотнул.
– У меня трудности с родителями и поддержкой, вот и все. Ничего не имею против твоих предков, и это не показатель моих мыслей о нас.
Эндрю коснулся ладонью моей руки.
– Знаю. Все хорошо. Она полностью поняла. Я рассказал ей, что стараюсь с тобой не спешить, и что знакомство с родителями не способствует сбавлению темпа.
– И она отреагировала нормально?
– Больше, чем нормально. Сказала: хорошо, что я стараюсь притормозить.
– Вот как.
Эндрю расхохотался.
– Дело не в тебе, – проговорил он. – Дело во мне и моей привычке с самого начала нырять с головой. – Он собрал пустые тарелки и отнес на кухню. Поставил их в раковину и повернулся лицом ко мне. – Она спрашивала, кем ты работаешь.
Ох.
– Я рассказал, чем именно ты зарабатываешь. Сказал, что ты «фиксатор отношений», – произнес он. – Рассказал, как мы познакомились. Что изначально все было уловкой, чтоб вернуть Эли.
Я сглотнул ком в горле.
– И что она ответила?
Эндрю пожал плечами.
– Да особо ничего. Эли ей никогда не нравился.
Я фыркнул.
– А кому–то нравился?
Он поморщился.
– Короче, – продолжил он, – смысл рассказала матери в том, что меня не волнует твоя работа. Я не собираюсь прятать тебя. Я сообщил Мишель, подруге с работы, чем ты зарабатываешь на жизнь, и она назвала твое дело милым. Но я всегда был твердо уверен, что работа нас не определяет. Я рисую мультики, но они – не я. Ты ничем не отличаешься.
Я громко сглотнул. Он так отлично меня понимал. Меньшее, что я мог предложить ему – честность.
– Можно я кое–чем поделюсь?
– Безусловно.
– Мне не обязательно быть «фиксатором отношений».
Он склонил голову, брови сошлись на переносице.
– Не хочу, чтоб ты строил из себя того, кем не являешься. Только что сказал.
Я почти улыбнулся.
– Нет, я о том, что мне вообще можно не работать. У меня… – я тяжело сглотнул. Не очень–то комфортно рассказывать о подобных вещах, – … есть деньги.
Он моргнул.
– Говоря, что тетя Марви оставила мне приличное количество бабла, я не шутил. Просто не рассказываю всем подряд. Они инвестированы и числятся на срочных вкладах, так что огромного денежного потока у меня не водится. В основном живу на проценты. А здесь я живу, потому что мне нравится. Конечно, квартирка маленькая, зато рядом с Эмилио и Лолой. Для счастья мне не требуются материальные вещи. Мое занятие не связано с деньгами. Мне просто нравится помогать людям.
Эндрю разглядывал меня, а потом рассмеялся.
– Интересный ты человек, Спэнсер.
– Тебе плевать?
– Почему мне не должно быть плевать? Сказал же: меня не тревожит твоя работа.
Я болтал о деньгах, но они его, по–видимому, тоже не беспокоили. Я поднялся из–за стола, подошел к нему, обхватил руками его лицо и нежно поцеловал.
– Ты в курсе, насколько прекрасен?
Он застенчиво улыбнулся.
– Ты говорил, у тебя есть джелато.
Со смешком я опустил ладонь на его плоский живот.
– Куда в тебя лезет?
– Не переживай. Такими темпами в зале я окажусь в четыре утра.
С упаковкой джелато и двумя ложечками мы усадили свои задницы перед ТВ и почти до полуночи смотрели повторы «Семейной вражды»7. Смеялись, спорили о победителе и стебались над ответами друг друга.
Он написал мне по приходу домой: «Лучший вечер в моей жизни, спасибо».
«В моей тоже», – ответил я.
«В четверг вечером у меня?»
«Ты готовишь?»
«Если придется. О, прости, долбаная автокоррекция. Должно было быть написано «если ты мне поможешь».
«ЛОЛ. По рукам».
«Поболтаем завтра?»
«Конечно».
«Спокойной ночи, Спэнсер. Сладких снов».
Утром, когда Лола забирала меня, я все еще улыбался.
Глава 7
Я забрался в «Синди Кроуфорд», «игрушечную» машинку восьмидесятых годов, и Лола резко впихнулась в движение. Я даже не успел поставить наши напитки в подстаканники и пристегнуть ремень. Кофе я ей протянул только после того, как мы проехали квартал. Вместо дороги она глазела на меня.
– Посмотрите, какая у него самодовольная улыбочка. Я так понимаю, с Эндрю все прекрасно?
– Не могла бы ты следить за движением? Я не в настроении сегодня умирать.
Она улыбнулась, отпила кофе, переключила скорость и одной рукой перестроилась в соседний ряд, все время поглядывая на меня. Можно было обойтись и без зеленого чая: поездка с Лолой за рулем вполне сошла за энергетик.
– Ну? – подстегнула она. – Я так понимаю, ты и Эндрю…?
– До сих пор не занимались сексом, – ответил я.
Машина вильнула, засигналила и выровнялась.
– В смысле? У вас определенно что–то происходит. Заметно же.
Я хохотнул.
– Точно. Мы… развлекаемся, делаем кое–какие вещи, но никакого проникающего секса. Пока что.
– Можно узнать почему? То есть по статистике у геев секса больше, чем у всех остальных, поэтому вы нарушаете кривую нормального распределения, дорогой. Из–за вас кривая станет похожа на шапку Смурфика. Тебе надо такое на себя брать?
Я почти выплюнул чай.
– Отсутствие непосредственного траха не означает отсутствие секса. Поверь, мы делаем все возможное, чтоб поддерживать кривую. Мы стараемся не спешить, не хотим выдохнуться раньше времени, вот и все. – Я заметил, что машины впереди затормозили, а Лола все еще смотрела на меня. Я уперся свободной рукой в приборную панель. – А, Лола?
Она ударила по тормозам и, нисколько не смутившись, произнесла:
– Ох, как мило.
Я успокаивающе вздохнул.
– Напомни мне в следующий раз пить чай с «ксанаксом»8.
– Думала, ты скажешь, что он сдерживается.
– А, нет. Для него воздержание проходит тяжелее, чем для меня.
– Не удивительно. Посмотри на себя. Весь такой элегантный.
На мне были надеты темно–синие брюки три четверти, белая футболка и жилет с ромбиками, доставшийся от Эндрю.
– Эндрю заявил своей матери, что я был бы на обложке «Жизнь сексуальных австралийцев в ЛА».
Она ухмыльнулась, вытаращив глаза.
– Он тоже придумывает обложки?
– Ага.
– Видишь? Вы созданы друг для друга небесами!
Я засмеялся.
– Тебе нравится на мне его жилет? Он оставил его у меня вчера.
– Тебе идет, – отозвалась она, опять вместо дороги глядя на меня.
– Э, машина. Машина!
Лола сбавила скорость, поэтому к счастью мы не втемяшились в тачку перед нами.
– Ты собираешься искать паренька в актерской школе?
– Да. Понятия не имею, в чем там дело. Но если сегодня не нападу на след, просто объявлю Лэнсу, что дело закрыто.
– О, тебе звонил Питер Ханников?
– Да, он оставил сообщение. Вы знакомы?
– Он друг коллеги Габа. Расстался со своим парнем. Все довольно грустно, но Минди, которая работает с Габом, предложила позвонить тебе. Может, стоит попробовать.
Я улыбнулся.
– Спасибо. Я перезвонил ему и оставил сообщение. Сегодня наберу снова.
Мы подъехали к актерской школе, и Лола остановила «Синди Кроуфорд» возле тротуара.
– До дома доберусь на автобусе. Спасибо, что подбросила.
– Всегда пожалуйста.
– О, и я все еще приглашаю на обед. В пятницу вечером подойдет? Закажу что–нибудь на всех в салон, скажем, на девять? Эмилио должен закрыться к этому времени.
– Звучит здорово!
Я выскочил из машины и едва успел захлопнуть дверь, как Лола уже унеслась в поток машин. Я смотрел ей вслед, пока она не испарилась, и поражался, как у нее до сих пор не отобрали права. Потом развернулся лицом к колледжу.
Школа изобразительных и исполнительских искусств явила собой огромное серое здание на территории кампуса с деревьями возле входа и широкой парадной лестницей. Вокруг бродили люди. Очевидно, студенты. Молодежь, одетая в джинсы, с рюкзаками за спиной. Большинство хохотали, болтали и размахивали руками, явно радуясь возможности обучаться в любимой школе. Почему–то не удавалось представить студентов, изучавших математику или законодательство, столь оживленными.
Не то чтоб мне было известно наверняка. Я никогда не учился в колледже – не хотелось. Но здесь особо из толпы не выделялся. Я вошел на территорию школы, словно на родную землю. Никто не таращился на меня и не раздумывал, с чего я там околачивался. Прятаться я и не намеревался. Я понимал, что далеко не продвинусь, не задав об одном студенте парочку вопросов незнакомцам. Возле ступеней стояла компания из пяти человек, трех парней и двух девушек. Они улыбались и о чем–то трепались. Я подошел к ним.
– Не могли бы вы мне помочь? – перебил я. – Мне рассказывали о лучшем кафе под названием «Гранд» чего–то там. – Австралийский акцент плюс просьба подсказать дорогу позволили им предположить, что я был новеньким.
Один из парней указал налево.
– «Гранд кафе». Полквартала отсюда.
– Благодарю, – произнес я с улыбкой и направился в предложенном направлении.
Нельзя было стоять на ступенях с фотографией Янни, допытываться до прохожих, не видели ли они его, и не вызвать подозрений, обеспечив себе тем самым встречу со службой охраны кампуса. Поэтому я рассудил, что кофейня – лучшее место для старта. Мой звонок в кафе ни к чему не привел, но, может, с личной встречей сложится иначе.
Кафе было забито под завязку. Студенты употребляли кофеин. Кто–то убегал на занятия, кто–то с удобствами устраивался в кафешке. Я держался в сторонке в ожидании, пока очередь немного схлынет, чтоб пообщаться с девушкой за стойкой. Возможно, именно с ней я и говорил по телефону, и честно говоря, особо не рассчитывал на получение информации.