— Я в норме, спасибо. А жителям вашего города уже начинаю завидовать, — он снова натянуто улыбнулся. Улыбка далась непросто. — Можно еще кофе?
— Два?
— Да.
— Уже несу!
Он еще раз набрал номер такси, но снова услышал лишь длинные гудки.
— Нашел подружку? — спросила Настя, когда Андрей вернулся за стол.
— Да. Она сказала, что до Самары ходит автобус и такси.
Плечи Насти расправились.
— И мы уедем? — медленно проговорила она.
— Обязательно!
Конец ночи пролетел заметно быстрее. Настя немного ожила, заулыбалась. Под утро они немного перекусили и покинули мотель. Радиотелефон так и не заработал, до такси дозвониться не удалось.
— Уверен, что сможешь вести машину? — спросила Настя.
— Да. Я аккуратно. Потихоньку. Не пешком же идти. Тем более, может, удастся отбить Вяча.
— Не думаю, — покачала головой девушка, усаживаясь на переднее сидение. — Ему бы несколько дней на процедуры ходить.
— Дома походит. Не нравится мне здесь.
Ехали медленно. Андрей вслушивался в свои ощущения, пытаясь уловить момент нового приступа.
— Он, что, вообще не спит? — Настя указала на дворника в оранжевом жилете. Тот ходил вдоль газонов и что‑то собирал в белый пакет.
— Мы его видели ночью?
— Да. Вот же мужик вкалывает.
До больницы они добрались без происшествий, не сбившись с дороги. Двухэтажное здание производило впечатление скорее детского сада: на прилегающей территории разбросаны цветники и клумбы, а кирпичные стены украшены рисунками из старых, еще советских, мультфильмов.
— Почему везде так не сделать? — улыбнулась Настя. — Понастроят серых стен – и ходи туда, как на плаху. А тут – весело. Наверняка детишкам нравится.
На входе в стационар их встретила неприветливая старушка с ярко–малиновыми волосами. Она с подозрением осмотрела ранних посетителей, выспросила – откуда они, к кому пришли, почему притащились в понедельник утром и отчего не торопятся на работу. Наконец, нарочито громко вздохнув и что‑то пробурчав про зажравшихся москвичей, приказала ожидать в приемном покое.
Вячеслав показался минут через десять. В спортивных штанах, с недовольным выражением на сонном лице. Обожженную правую руку покрывал толстый слой какой‑то мази. Кожа даже сейчас выглядела так, словно все еще дышала жаром. Несколько больших водянистых пузырей, казалось, вот–вот лопнут, расплескав вокруг себя сгустки сукровицы. Брови и волосы Вяча были заметно опалены, но в остальном лицо не особенно пострадало.
— Красавец? — глухо проговорил Вячеслав, видя, как его рассматривают товарищи.
— Что говорят врачи? — спросил Андрей.
— Жить буду. Но первые дни – хреново.
— Болит? — спросила Настя.
— Ничего, справлюсь. Все лучше, чем у того урода.
— Он тоже здесь? — насторожился Андрей.
— Да. Весь в бинтах, как мумия. По–моему, не жилец. Или останется уродом на всю жизнь.
— Он в сознании?
— Вроде нет. Сходи, посмотри.
— Там такая охрана, — усмехнулась Настя.
— Да. Клавдия Ивановна еще та карга.
— Ночью спал? — спросил Андрей.
Вячеслав поморщился.
— Болела, зараза, — приподнял обожженную руку. — Так, подремал чутка.
— Что снилось?
— Дрянь какая‑то. Даже пару волдырей содрал – ворочался, видимо. Весь пододеяльник засрал.
— Что снилось? — стоял на своем Андрей.
— Да не помню я! — вспыхнул Вячеслав. — Какая разница? Сонник, что ли, притащил? В этом клоповнике еще и не то приснится, — он с силой сжал зубы. — Чего пришли‑то?
— Навестить… – неуверенно проговорила Настя.
— Навестили. Дальше что? С дорогой что‑нибудь прояснилось?
— Мы работаем над этим, — сказал Андрей.
— Не забудьте обо мне. И это – в Самару я не ногой. В гробу видал эту командировку. Сразу домой.
— С тобой все нормально?
— Нет, твою мать! — голос Вячеслава опустился до рыка. — Я торчу у черта в заднице и не могу из нее выбраться, а в дополнение к этому веселью поджарился от какого‑то бухого ублюдка! Теперь даже поссать нормально не могу. И в голове как кошки насрали.
— Вяч… – протянула Настя, отступив от него на шаг.
Лицо здоровяка раскраснелось, на лбу выступила толстая вена.
— Извини, — он весь вдруг обмяк, тяжело опустился в стоящее у стены кожаное кресло. — Нервы что‑то шалят.
— Попроси успокоительного, — сказал Андрей. — Только постарайся не спать.
— Почему?
— Вспомни детство. Ты смотрел фильм с Фредди?
— Чего?
— Кошмар на улице Вязов.
— Ну…
— Там люди могли умереть во сне и оттого умирали в реальном мире.
Брови Вячеслава сошлись к переносице.
— Я очень надеюсь, что нам не грозит подобная опасность, но настоящие раны мы из снов тащим, — Андрей провел пальцем по своей щеке, а Настя показала руку.
В глазах Вячеслава на мгновение блеснул огонь насмешки, но тут же погас, сменившись задумчивым выражением.
— Я действительно не помню, что снилось… Во сне какой‑то урод полоснул мне по руке. Здоровым ножом или пилой. А когда я проснулся, руку будто нарочно вскрыли. Кровь хлестала ручьем. В палате никого. Один лежу.
— Вяч, мы сейчас двинем в полицию. Я из шкуры вылезу, но они вывезут нас из города. Только не спи. Несколько часов. Договорились?
— Не вопрос.
— Вот и чудно. И не ругайся больше.
Вячеслав неопределенно повел плечами.
— А с Константином этим, Ивановичем, не будешь говорить? — спросила Насти, когда они вдвоем вышли на улицу.
— А смысл? У Вяча все то же самое, что и у нас, — Андрей помассировал виски. — Крутой мужик на дорогой БМВ не смог справиться с проблемой, а вот нам придется.
— Справимся, — с уверенностью сказала Настя.
— Вот такое настроение нравится мне куда больше, — подмигнул ей Андрей.
Он только успел спуститься с невысоких ступеней, как асфальтовая дорожка под ногами вздыбилась, побежала сетью быстро разрастающихся трещин. Клумбы подернулись туманной пеленой, исчезли. Вместо аккуратного больничного двора перед Андреем открылся пустырь, поросший высокой сухой травой. Кое–где виднелись груды битого кирпича и застывшие в жестокой судороге элементы металлических конструкций.
Плеча что‑то коснулось. Андрей обернулся. На него большими глазами смотрела Настя.
— Ты что? — ее голос дрогнул.
— Что?
— Замер и молчишь.
Андрей перевел взгляд на больничный двор. Никакого пустыря, никаких кирпичей и покореженного металла. Виски сдавливает мертвенной хваткой.
— Присяду…
Он опустился прямо на ступени, опустил голову, закрыл глаза. Ощущение, будто находишься в большой металлической банке, а снаружи что‑то равномерно гудит.
— Позвать врача? — услышал голос Насти.
— Не надо, сейчас все пройдет.
— Ты же понимаешь, что это не дело, — сказала она наставительно, будто отчитывала. — У тебя явно сотрясение. Тебе лежать надо.
— Пока я двигаюсь – не усну, — пробурчал Андрей. Боль начала отпускать. Гул слабел, удалялся.
— Замкнутый круг какой‑то, — вздохнула девушка.
— Ничего, — Андрей открыл глаза. — Все нормально. Нам главное – выбраться, а там бегом в больницу.
— Хорошо. Ловлю на слове.
Он посидел еще несколько минут. Не столько беспокоила головная боль – ее, по крайней мере, можно объяснить. Но чем объяснить галлюцинации? Неужели травма головы настолько серьезна?
От больницы первым делом поехали на поиски автобусной остановки или таксистов. Номер, полученный от рыжей работницы мотеля, по–прежнему не отвечал.
Настя напряженно следила за действиями Андрея. Это немного нервировало, но в то же время такое внимание казалось вполне оправданным. Потому он мирился.
Первой на глаза попалась автобусная остановка. Под пластиковым навесом голубоватых оттенков скучали три человека. Андрей проехал чуть дальше, остановился возле тротуара.
Первым делом они изучили расписание. Автобусных маршрутов здесь оказалось три, но только один начинался вне Водино, пролегал через весь город и уходил дальше, в сторону Самары. Автобусы по нему ходили каждые четыре часа.
— Извините, до Самары когда транспорт? — спросил Андрей ожидающих на остановке.
— Да уж полчаса как должен быть, — всплеснула руками полноватая женщина в цветастом платке. — Снова задерживается, паразит.
— И часто так? — спросила Настя.
— Да не то, что бы очень…
— Раз в неделю – стабильно, — перебил женщину паренек лет шестнадцати, в просторных мешковатых штанах и такой же толстовке с непонятными надписями граффити на груди и рукавах.
— Понятно, спасибо. Может, тогда кого подбросить до Самары? — Андрей уловил удивленный взгляд Насти, но никак на него не отреагировал.
Женщина в платке смерила его оценивающим взглядом, покачала головой.
— А я вообще домой пошел, — ухмыльнулся паренек. — Не судьба сегодня в универ попасть.
— Бесплатно, — не отступал Андрей, но желающих так и не нашлось.
— Зачем ты им предлагал? — спросила Настя, когда они вернулись в машину.
— Хотел попробовать вырваться отсюда, имея рядом кого‑то из местных. Что‑то вроде ключа. Вдруг проскочили бы.
— А что, идея мне нравится, — без тени улыбки сказала Настя. — У них‑то, похоже, наших проблем нет. Катаются куда и когда хотят. А пусть Вяч возьмет свою эту… как ее?
— Светлану?
— Да. Переспали же, так почему не попросить помощи?
— Мы ему это обязательно предложим, — усмехнулся Андрей.
— Стой! — Настя указала в сторону от дороги. — Такси?
— Точно. Глазастая!
Две легковые машины с черно–желтыми шашечками на крыше стояли на небольшой стоянке, плохо видимой за густым кустарником. Одна машина тут же тронулась и выехала на дорогу, когда Андрей только зарулил на стоянку. Капот второй был открыт, и человек в потертой кожаной куртке самозабвенно ковырялся в двигателе. На боковой двери машины черными буквами выделялся телефонный номер. Тот самый, по которому Андрей звонил уже не раз.
— День добрый, — поздоровался он. — Скажите, а почему я не могу дозвониться до вашего диспетчера?
Человек обернулся. Темное лицо перемазано в машинном масле.
— Не знаю. Телефон сломался?
— У кого?
— У тебя. У нас все работает как часы.
— До Самары довезешь?
— Послушай, друг, — водитель такси выпрямился. — У меня карбюратор полетел. Довезу, конечно, но завтра. Лады?
— А кто свободен?
— Позвони на базу, там и скажут. Я не справочная, — он снова скрылся под капотом.
— Очень хорошие люди, — поморщилась Настя, которая весь разговор простояла молча.
— А я не удивлен, — сказал Андрей.
— Знал, что он откажется?
— Предполагал – так будет вернее. Откажется так или иначе. Причина не важна.
— Думаешь, весь город заодно? Не хотят нас выпускать?
— Этого я не говорил. Всеобщий заговор – очень заманчиво, но вряд ли мы настолько значимые фигуры, чтобы ради нас организовывать весь этот маскарад.
— Мало ли… все же на космическом предприятии работаем.
Андрей криво усмехнулся.
— Тогда что?! — с нажимом спросила Настя.
— Не знаю. Боюсь предполагать. В какую сторону ни думаю, а все какая‑то ересь получается.
— Ладно, от ереси все равно вряд ли станет легче, — протяжно вздохнула Настя. — Будем надеяться на помощь правоохранительных органов. На кого же еще, если не на них?
— Ага. Только сначала заедем на заправку. С бензином совсем беда.
Андрей отключился, когда до заправки оставалось не больше ста метров. Ее бело–красные цвета уже виднелись за раскидистыми кронами кленов. Голову раскололо сминающим кости ударом невидимого молота, перед глазами брызнуло ослепительно–белым, а в уши словно кто‑то разом затолкал по пучку пакли.
Он не помнил своих действий. На самой границе восприятия пытался затормозить, не дать машине выскочить на встречную полосу. Последнее, что Андрей услышал перед потерей сознания, — отчаянный вопль Насти. А потом его с силой выдернуло из сидения и метнуло вперед.
Сначала вернулась боль. Не только в голове – во всем теле. Начиная с плеч, она расползалась во все стороны, накрывая неотвратимым покровом, из которого не выбраться. Дышать удавалось с большим трудом. Каждый вздох сопровождался хлюпающим звуком. Не то в горле, не то где‑то ниже.
«… не справился…» – вздрогнула в пылающем сознании мысль.
Он разлепил тяжелые веки. Перед неверным взором, на асфальте, расплылось темно–красное пятно с какими‑то белесыми вкраплениями. Андрей лежал и тупо рассматривал их, пытаясь распознать.
Зубы!
Штук пять или семь – перед глазами все плыло. Странно большие, будто и не человеческие.
Андрей почувствовал приступ нестерпимой тошноты. Он успел только чуть повернуть голову, как живот скрутило судорогой, а изо рта плеснуло чем‑то отвратительно–грязным. Его вырвало трижды за несколько минут. На третий раз желудок уже ничего не смог исторгнуть из себя, но продолжал сжиматься, подскакивая к самом горлу.
Тяжело дыша и ощущая на губах горький привкус, Андрей откатился от воняющей лужи. Ненадолго он даже позабыл о боли, пронзающей все тело. В голове немного прояснилось. Полежав еще несколько минут, попытался приподняться на руках. С трудом, но удалось. Медленно, чуть не теряя сознание, встал на колени. Липкие капли упали на глаза. Андрей машинально провел рукавом по лицу. Кожа на ладонях содрана до мяса, висит окровавленными лохмотьями. Больно, но вполне терпимо. Видимо, организм еще не отошел от шока.
В груди родился и тут же разлетелся сотнями мельчайших игл ледяной ком. Всего в четырех–пяти метрах от Андрея, немного позади него, лежала Настя. Безвольная кукла, разбросавшая неестественно выгнутые руки и ноги. Голова повернута в сторону Андрея, глаза распахнуты…. один глаз. Вместо второго – месиво алой плоти. Лицо сильно посечено осколками стекла.
Из горла Андрей вырвался беззвучный всхлип. Опираясь на руки, откашливаясь кровью, он пополз к неподвижной девушке.
Не может быть! Этого не может быть!
Время, пока он полз, растянулось ноющей в груди бесконечностью. Не осознавая себя, он до крови кусал губы, но не чувствовал этого.
Дрожащая рука коснулась лба Насти. Холодный. Мертвенно–холодный.
Нет, так ничего не определить. Пальцы коснулись шеи девушки. Но оголенная плоть пульсировала собственной болью, чтобы распознать чужую жизнь.
Убил! Он убил ее! Самоуверенный мудак, вздумавший с больной головой сесть за руль!
— Настя… – не сказал – прокаркал Андрей.
Он заозирался вокруг. Машина стояла в нескольких метрах от них. Правыми колесами она выскочила на тротуар, где и врезалась в фонарный столб.
С какой скоростью надо было ехать, чтобы вылететь через лобовое стекло? Он же тащился черепахой.
Оправдания – глупые, никому не нужные оправдания. Груда бездушного металла выплюнула своих пассажиров и теперь наблюдала за ними все еще горящими глазами–фарами.
— Помогите, — прошептал Андрей. — Помогите! — заорал во все горло – и его тут же скрутило приступом кашля.
Улица пустовала.
Андрей пополз к машине. Водительскую дверь заклинило – и она поддалась не сразу. Облокотившись о сидение, Андрей ударил в центр руля. Улицу наполнил долгий гудок.
«Они не могут не услышать…» – билось в голове.
Он сигналил минуту или две, потом потянулся в карман за мобильным телефоном. На дисплее аппарата расползлась сеть трещин, на нажатие кнопок он не реагировал. С безумным остервенением Андрей обрушил телефон об асфальт. Он бил и бил, пока в руке не осталось лишь жалкое напоминание о бесполезной электронной игрушке.
Он еще раз взглянул на Настю, потом взгляд переместился дальше – на заправку.
Там должен быть телефон!
Припадая на одну ногу, то и дело опускаясь на колено, Андрей побрел к заправке. Иногда он оборачивался, надеясь, что на дороге кто‑нибудь, да появится, взбудораженный звуком гудка. Но город, насколько хватало глаз, пустовал.
Силы оставили его, когда нога споткнулась о «лежачего полицейского», предваряющего въезд на заправку. Андрей повалился безвольным мешком – тихо лежал, отдыхал. Пять минут, десять? Время будто остановилось. Потом пополз дальше. Снова поднялся.