С гневным рыком маркиз притянул его еще ближе.
– Так кто следующий, господин сват? Вы всех нас собираетесь женить?
Джосс снова попытался оттолкнуть его, но на сей раз Соррель не сдвинулся с места.
– Я – сват, – сказал он, внезапно ощущая усталость. Или, наверное, скуку. – Мое призвание – помогать людям обрести счастье, насколько это возможно. Вы настойчиво утверждаете, что любви нигде нет, милорд. Почему же гневаетесь, когда видите, что настоящую любовь все-таки можно найти? Разве это не причина для радости?
– Любовь? – прошипел Данкирк, до боли впиваясь пальцами в плечи Джосса. – Любовь всегда короткая и ненастоящая. Люди воображают, что любят, пока не подвернется кто-то получше.
Уордингтон сам удивился своей догадливости, но услышав эти слова, инстинктивно выдал правильный ответ:
– Вас бросил любимый человек, – сказал он и охнул – плечи сдавили еще сильнее.
Никакой реакции Джосс не ожидал, но Соррель прорычал:
– Да! Не сомневался, что маленькое настырное нечто вроде вас додумается до такого вывода. Мы встречались несколько лет, пока я учился заграницей, но родом он отсюда. Настоящая любовь, как пишут в сонетах. Он, вызванный отцом, вернулся на родину на год раньше меня. Представьте мое удивление, когда я приехал домой, жаждущий воссоединиться с любимым человеком, а он обручен с моей дорогой кузиной и готовится к свадьбе.
Джосс ахнул от боли и удивления – его резко оттолкнули, и он, врезавшись в кусты, едва сумел устоять на ногах.
– Он хотел продолжить вашу связь, – говорил тем временем маркиз самым ледяным тоном, который Джосс когда-либо слышал… или чувствовал. Холод пробирал его до самых костей, и за каждый болезненный вздох нужно было бороться. – Наш славный, всеми любимый, усопший король. «Он без ума от собственной жены!» – говорили все и считали, что они – самая счастливая пара на земле и сильнее любить просто невозможно. Но все это время король искал возможность и дальше делить со мной постель. Вот такая любовь.
Вот это новость! Все, начиная от королевы и заканчивая слугами, в один голос говорили, как любили друг друга супруги, как близки были, каким счастливым и замечательным был их брак. Очевидно, Марианна не знала о связи мужа и Сорреля или о том, что король хотел ее продолжать после свадьбы.
Маркиз, как подозревал Джосс, отказал бывшему любовнику.
– Видите ли, господин сват, – сказал Соррель, – я знаю, что вы – лжец. Будь вы честны в своем деле, вы бы бросили пытаться искать любовь для людей, тогда я, быть может, благосклонно бы к вам относился. В вас есть стержень, вы обладаете умом и красотой, но, в конечном счете, вы – лжец. Теперь же вы распространяете свою ложь среди моих друзей.
Джосса внезапно охватил жгучий гнев, и он сделал шаг вперед.
– Я не лгу, – прорычал он. – Чаще всего мне заказывают подобрать пару по любви! Снова и снова я встречаюсь с этим вызовом. Не верите мне? Отправьтесь ко мне на родину, и вы обнаружите сотни людей, которые знают мое имя и лично могут рассказать обо всем, что я для них сделал. Возможно, найми вы сваху, вы бы загодя знали, что ваш возлюбленный не был для вас подходящей парой! Не смейте называть меня лжецом!
– Но вы – лжец, господин сват, – тихо сказал Данкирк в темноте, и потом Джосса вновь притянули ближе, прижали к груди и чужие руки крепко обняли его, будто стальные обручи сомкнулись. – Вы хотите меня?
– Меня не интересуют ваши прелести, – ответил Уордингтон, стараясь говорить холодным тоном и понимая, что не получается.
Соррель довольно ухмыльнулся в темноте.
И Джосса поцеловали, и это не имело ничего общего с тем кратким соприкосновением губ несколько дней назад.
Нет, сейчас были жаркая страсть и напор. И он приложил все усилия, чтобы не застонать, но проиграл битву, когда Данкирк провел пальцами по затылку, царапая кожу, а другой рукой обхватил бедро.
Джосс знал, как целоваться, и не только целоваться – в его жизни не хватало любовных отношений, но вожделение было легко удовлетворить, когда его постель казалась невыносимо пустой. Хотя Соррель… видят боги, умел целовать. Уордингтон внезапно понял, почему маркизу столько всего сходило с рук.
Он боролся с желанием вцепиться, схватить, толкнуться так, как ему очень хотелось, но не поддался порыву запустить пальцы в прекрасные золотистые волосы и не проверил, так ли мягка кожа на ощупь, как выглядит.
Глупо. Как же глупо! Он – не дешевая шлюха. Реальность обрушилась на него, как ведро ледяной воды, и он движением руки резко отстранил Данкирка – тот немного пошатнулся, – а потом с силой толкнул, чувствуя некую удовлетворенность, когда Соррель приземлился в кусты.
– Больше никогда этого не делайте, – с раздражением произнес он.
Маркиз поднялся на ноги с большим достоинством, чем, по мнению Джосса, ему справедливо полагалось, учитывая обстоятельства.
– Я просто доказываю, что вы – лжец, господин сват. Если вы не можете быть честны, чтобы признать собственное вожделение, то насколько хороши ваши советы для других?
Джосс только разозлился еще больше.
– Вы, милорд, красивы и притягательны, и только слепец при виде вас не воспылает страстью. Но вожделеть вас и вздыхать по вам – разные вещи. Я не желаю ни вас, ни этой игры, в которую вы играете. Я верю в любовь и делаю все возможное, чтобы помочь людям ее найти. Я – прекрасный сват и обладаю слишком большим чувством собственного достоинства, чтобы отдать себя дешево. Моя стоимость намного выше.
– Неужели? – произнес Соррель обманчиво беззаботным тоном. – И какова же ваша цена? Сколько стоят ваши чары, маленький сват?
– Дружба, – сказал Джосс, – верность, навечно вместе, страсть, романтика. Я всю жизнь наблюдаю, как все это находят другие, и для себя на меньшее не согласен. Это моя цена, милорд. Не что иное, как любовь. Вы не сможете ее заплатить, или просто не захотите, поэтому я требую, чтобы вы никогда больше ко мне не прикасались.
Резко развернувшись, он унесся в свои покои.
***
Три дня спустя Джосс готов был сорваться на крик.
Он рассеянно улыбнулся, когда кто-то обратился к нему по имени, потом с запозданием поклонился, поняв, что это дама, но не остановился и даже не отметил, что за дама.
Маркиз был не из тех людей, которые просто забудут о той стычке в саду. Джосс ждал ответного шага… ждал… и ждал.
Может, он действительно избавился от Сорреля навсегда?. Если так, то это было облегчением – у него есть занятия поважнее, чем Данкирк.
Почему же он разочарован?
Злой сам на себя, Джосс вошел в кабинет, бросил книгу, которую нес в руках, на ближайший стул, а потом рухнул в кресло за столом и достал папки.
На данный момент лишь два дела были неполными: Чарльза, которого до сих пор не удавалось поймать, и Сорреля. Уордингтон находился на середине черновика заключительного отчета для королевы и уже составил психоанализы Майкла, Юстаса и Лайла. Сорреля он мог закончить, но…
Он нахмурился, взял записи по маркизу и перечитал все, что написал, – очень мало, почти ничего нового после бала и вообще ничего после сада.
«Почему, – с раздражением подумал он, – мысли все время возвращаются к нему?» Данкирк не верил в любовь и был готов манипулировать и играть окружающими, чтобы добиться своего.
«Чем это отличается от того, – прошептал голос, – что делаешь ты?»
«Это совсем другое», – запротестовал Джосс. Он не использовал людей, а хотел видеть их счастливыми. Соррель же лишь стремился потешить самолюбие.
Он потер переносицу, чувствуя, как подступает головная боль, и желая, чтобы та отступила.
Хорошо. Появились сомнения – необходимо все проанализировать. Не было смысла отрицать, что ему хочется уложить Сорреля в кровать, – Джосс своими же действиями признал это, каким бы глупым поступок ни был. Кажется, ему нравилось провоцировать маркиза, а потом днями в муках ждать ответной реакции.
Поэтому нужно составить анализ Сорреля и изложить на бумаге причины, по которым следует держаться от него подальше, пояснения, почему они не совместимы, как пара.
Первое: Данкирк привлекал внимание, а Джосс придерживался скромной роли.
Второе: им обоим замечательно удавалось добиваться желаемого от других, только для маркиза, в отличие от Джосса, это было просто игрой. Соррель так унижал и использовал людей, Уордингтон – помогал им.
Даже находясь в состоянии безысходности, он видел: анализ распадается на части.
Когда дело касалось маркиза, Джосс не мог рассуждать здраво. Его хваленая беспристрастность изменяла ему – наверное, единственный вывод, который можно сделать из этой жалкой попытки разбора полетов. Он не мог анализировать Сорреля, и точка. Полный провал, потому что он должен предоставить результаты, а получалась какая-то чепуха.
В скверном настроении Джосс написал финальные фразы на первом листе в папке и продублировал их в заключительном отчете. «Анализ невозможен. Затронуты личные чувства».
«По крайней мере, – несчастно подумал он, – только королева узнает о моем крахе».
Джосс потер лицо. Как же ему хотелось просто отправиться спать. Он отложил работу и решил, что, возможно, прогулка верхом прояснит голову. А после отдыха надо серьезно заняться охотой на неуловимого Чарльза.
Полчаса спустя он несся прочь от дворца по дороге, которая только одним богам известно, куда его уведет, зато далеко – остальное не имело значения. Джосс предоставил лошади свободу, решив, что животное знает лучше, куда ему следует направляться, а куда нет. Думы неспешно сменяли одна другую. Он мысленно составил окончательный вариант отчета, просчитывая, как королева отнесется к новостям, которые он предоставит, как отреагируют другие. Подумал о доме, как сильно он скучает по нему и по друзьям.
Лишь о Сорреле он отказывался вспоминать - едва Джосс это делал, головная боль тут же возвращалась.
Он не знал, как долго ехал, но достаточно для того, чтобы спешиться и дать лошади остыть и отдохнуть. Следуя на звук воды, Уордингтон сошел с главной дороги, направляясь к кромке леса, где сразу за деревьями обнаружил ручеек.
И всадника на лошади.
С таким же изумлением во взгляде на Джосса смотрел Чарльз, а потом рассмеялся.
– Господин сват.
Уордингтон поклонился.
– Ваша светлость. Вот уже две недели я безуспешно ищу вас.
– Знаю, – ответил герцог и взъерошил и без того растрепанные волосы. Он выглядел крайне обессиленным.
– Что случилось? – мягко спросил Джосс. – У вас такой вид, будто еще немного, и вы свалитесь с ног.
Чарльз безрадостно засмеялся.
– Что, господин сват, переходим сразу к вопросам?
Джосс вздрогнул.
– Нет. При всем уважении, вы ужасно выглядите, Ваша светлость. Я беспокоюсь, поэтому спрашиваю.
– Нет, – запротестовал Бутби, рассеянно взмахивая рукой, – прошу прощения. Это была попытка поддразнивания. Хотя я редко посещал дворец, сплетни до меня доходили, – он вновь улыбнулся. – Есть слух, что Лайл и Юстас стали очень близки, и у меня сложилось впечатление, что вы тому причина.
– Я сказал им лишь то, что видел, – пояснил сват. – Ведь это мое призвание и работа.
Чарльз рассмеялся.
– Значит, вас наняли, чтобы всеми нами заняться? Нет, ответа я не жду, – кажется, он хотел сказать что-то еще, но потом заколебался, покачал головой и промолчал.
Джосс осторожно подошел чуть ближе, стараясь выглядеть как можно безобиднее.
– У вас нет причин верить мне, и я не буду просить вас об этом, но моя профессия требует высокой степени конфиденциальности. Я располагаю сведениями, которые многие бы хотели заполучить, но ни разу я не предал доверия клиента. Если вас что-то гнетет и вы хотите поделиться, то можете рассказать мне, и будьте уверены, я сохраню вашу тайну.
Герцог окинул его долгим взглядом, в котором в равной степени смешались недоверие, надежда и желание открыться. Наконец, Чарльз улыбнулся.
– Вы производите впечатление честного человека, господин сват. Я умею читать людей – при тесных взаимоотношениях с советом иначе невозможно. В вас я лжи не чувствую.
– Я вас не обманываю, – сказал Джосс.
Бутби кивнул и повернул лошадь.
– Поедемте со мной, господин сват, и я покажу вам, почему отсутствовал. Вы обещаете, что никому не расскажите?
– Клянусь небесами.
– Тогда следуйте за мной, – позвал Чарльз и вместо того, чтобы двинуться в сторону главной дороги, по которой ехал Джосс, направил коня на неприметную тропу.
Почти полчаса они двигались, не сбавляя скорости и не говоря друг другу ни слова. Любопытство росло с каждой секундой. В тот миг, когда Джосс был готов лопнуть, они выехали к поляне и стоящему на ней дому. Подобное строение в кругу общения Чарльза называлось сельским домом, но представители прочих сословий назвали бы его особняком. Маленький, если сравнивать с дворянскими поместьями, – не больше десяти спален, но прелестный и изысканный.
Джосс подозревал, что не найдет его в официальном перечне землевладений Чарльза.
Когда они подъехали к крыльцу, открылась дверь. Мужчина в ливрее дворецкого спустился по ступенькам и тут же взял поводья лошадей. Он изумленно взглянул на свата, но промолчал, проявив себя хорошо вышколенным слугой, и в следующий миг ничего не указывало на его удивление.
– Где Сета? – спросил герцог.
– В зеленой комнате, Ваша светлость, – ответил дворецкий.
– Спасибо, – поблагодарил Чарльз и знаком показал Джоссу следовать за ним внутрь.
Через несколько мгновений они вошли в упомянутую комнату, но сват лишь окинул помещение быстрым взглядом, потому что его внимание привлекла сидящая в глубоком зеленом кресле дама.
Но не одна она.
У женщины были белокурые волосы, убранные в простой пучок, несколько прядей выбились и теперь обрамляли лицо. Изящество ее фигуры выгодно подчеркивало домашнее голубое платье, плечи покрывала легкая кремовая шаль. Сета – очевидно, это была она – приветственно улыбнулась, хотя заметно обеспокоилась присутствием Джосса.
В руках она держала ребенка, наверное, нескольких месяцев от роду, правда, Уордингтон не мог сказать точно – в детях он совершенно не разбирался. Малыш заворочался, но Сета сразу успокоила его, а потом снова посмотрела на вошедших.
– Чарльз, – поздоровалась она.
– Сета, – ответил он, тут же пересек комнату и поцеловал ее в щеку. – Как Ким?
– Все в порядке, – сказала она, смеясь, – как и час назад. Дорогой, ты слишком много волнуешься.
Он погладил ее большим пальцем по щеке.
– Милая, я всегда буду за вас волноваться, особенно учитывая то, как тяжело прошли роды…
Джосс внезапно почувствовал себя незваным гостем и понял: так оно и было, если не считать, что Чарльз привел его сюда, поэтому он приготовился терпеливо ждать момента, когда о нем вспомнят. Сват улыбнулся тому, как быстро о нем забыли, и отметил: мир этих двоих вращался вокруг друг друга.
Наконец, герцог выпрямился и повернулся к Джоссу.
– Господин сват, хочу представить вам мою жену, леди Сету Бутби, и моего сына и наследника, Кимберли. Ему три месяца.
– Мои поздравления, – произнес сбитый с толку Уордингтон. – Почему это должно оставаться в тайне?
На лицо Чарльза вернулось напряженное выражение.
– Большинство сказало бы, что Сета не подходит на роль моей жены, – тихо ответил он.
– А, – с пониманием протянул Джосс, – леди Сета была рождена крестьянкой?
Та рассмеялась.
– Хм, крестьянкой. Чарльз, ты можешь рассказать всю правду.
Герцог одарил жену вопросительным взглядом, а она закатила глаза в ответ и вновь повернулась к Джоссу.
– Так или иначе, все станет известно. Нам достаточно долго удавалось хранить секрет, но… Господин сват, раньше я работала в публичном доме. Вот настоящая причина беспокойств. Лорд может брать в супруги незнатного человека, но чтобы такой, как Чарльз, связал жизнь с проституткой… – она пожала плечами и посмотрела на сына. – Он волнуется за нас.
– Понимаю, – тихо сказал Джосс. Подобное обстоятельство является большим затруднением. – Вы собираетесь рассказать еще кому-то?