====== Глава 4. Возвращенный долг ======
Вильхе едва справлялся со штормовыми порывами ветра, швырявшими его из стороны в сторону. Он отчаянно молотил крыльями по воздуху, пытаясь поднять обоих всадников как можно выше, и оглушительно кричал, но Кирху, сидящему в седле за спиной Тьярда между двух его огромных крыльев, было видно лишь широко открытую пасть макто и обезумевшие от ужаса глаза: пронзительное карканье ящера сносило прочь ураганным ветром, топило в реве земли, содрогающейся далеко внизу, под ними.
Гигантские валы пара заволокли все вокруг, белые, словно тучи, и сквозь них изредка вверх взлетали высокие фонтаны кипятка, словно они летели над целой равниной гейзеров. Тьярд едва справлялся с управлением макто; Вильхе от страха почти что не слушался поводьев, и царевичу приходилось задействовать все свое мастерство наездника, чтобы хоть как-то сохранить контроль над обезумевшим ящером.
Кирх крепко прижался к нему, обнимая царевича за талию и изо всех сил стискивая бедрами бока макто. Из-за спешки они не успели прикрепить дополнительные стропы для второго наездника и привязать Кирха, и из-за этого он мог выпасть из седла в любой момент. К тому же, теперь за Тьярда держаться было неудобно: два огромных крыла, сейчас сложенные, мешались и торчали в стороны, и Кирху в лицо лезли длинные перья. Это было так чудно и непривычно, что даже несколько сгладило шок от чудовищной силы разрушения, которому подвергла город эльфийская полукровка Эрис.
Ветер менялся каждые несколько секунд. Его ураганные порывы едва не выбивали Кирха из седла, а руки и ноги уже гудели от напряжения. Вильхе то камнем нырял вниз, то взмывал вверх, то вертелся вокруг своей оси, закручиваясь в собственные крылья и пытаясь выйти из толстой пелены раскаленного пара, и Кирх уже раз двадцать как минимум едва не свалился на землю. Он уже не понимал, где верх, а где низ, так быстро менялось пространство вокруг него. Только надежная теплая спина Тьярда впереди была реальной в этом мире грохота и белых клубов пара. Да периодически два крыла царевича слегка загибались назад, обнимая Кирха и придерживая его, чтобы тот не вывалился из седла.
Потом вдруг возле левого крыла Вильхе вверх ударил столб кипятка. Тьярд едва успел вильнуть в сторону, уводя ящера от раскаленной воды, и Кирх вновь вцепился в него всем телом, чувствуя себя котом, висящим на ветке раскачивающегося дерева. Только вместо того, чтобы увести ящера прочь от кипятка, Тьярд вдруг резко дернул его за поводья и, обернувшись к Кирху, крикнул:
- Держись!
Кирх не успел ничего понять, но инстинктивно вцепился в него еще крепче, а в следующий миг, издав протестующий вопль, но все же послушный руке Тьярда макто резко нырнул вниз.
Он падал, сложив крылья и закручиваясь в штопор, а Кирха так швырнуло в спину Тьярду, что он едва не выбил того из седла. Тьярд и сам болтался в седле так, что в любой миг его могло снести встречным ветром: себя как следует привязать он тоже не успел. Прямо им в лицо плескал горячий пар, а мимо них с ревом проносились столбы кипятка. Кирх хотел было спросить, зачем они это делают, – летят туда, откуда только что с таким трудом выбирались, – а потом увидел. Раскинув руки, вниз падала бездыханная анатиай, та самая беловолосая нимфа. Все ее тело было красным и обожженным, голова откинулась, и ветер трепал короткие белые волосы.
Он что, рискует жизнью, чтобы спасти анатиай?! Мысль пронеслась в голове с быстротой молнии, и Кирх даже не успел понять, что он думает об этом. Поступок был одновременно совершенно идиотским и очень правильным, и Кирху хотелось то ли надавать Тьярду оплеух, то ли расцеловать. Только ни того, ни другого он сейчас сделать не мог, а встречным ветром из его головы выдуло все мысли.
Тьярд ударил Вильхе пятками, и тот припустил вниз еще быстрее, потом резко нырнул вперед, выходя из пике.
- Лови! – рявкнул Тьярд, но было уже поздно, потому что прямо на голову Кирху, едва не сломав ему шею, рухнула анатиай.
Каким-то чудом Кирху удалось ухватить ее одной рукой и не дать соскользнуть прочь со спины быстро летящего макто. Шея взорвалась болью, анатиай безвольным мешком сползла ему на руки, оказавшись прямо посередине между ним и Тьярдом. Она была насквозь мокрая, а покрасневшая кожа полопалась и пошла широкими мокрыми трещинами. Кирх изо всех сил прижал ее к себе, чувствуя, как сдает в скорости Вильхе, тяжело взмахивая крыльями и проседая в спине. Из-за резкого падения нимфы, его сильно швырнуло вниз, но ящер-таки справился с высотой и полетел вперед медленно и тяжело.
Теперь о том, чтобы подняться выше, никакой речи уже не шло. Макто спокойно летали с двумя наездниками на спине, но вес троих людей был для них уже чересчур большим, не говоря уже о том, что нимфа была высока и широка в плечах, с хорошо развитой мускулатурой, и по весу не уступала самому Кирху. А это означало, что спасая ей жизнь, Тьярд рискует быть сам смыт очередным раскаленным выбросом воды.
Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! Кирх инстинктивно подтянул к себе анатиай, стараясь держать ее так, чтобы не содрать обожженную кожу. Тьярд попросил его верить ему, и Кирх верил. Он всегда верил в него и ему, с самого детства, когда только впервые увидел его.
Теперь Вильхе летел прямо, и с обеих сторон от них взметались высокие столбы пламени и кипятка. Красные отблески отражались на влажной черной чешуе макто, заливали лицо Тьярда, и на миг Кирху вдруг показалось, что оно окровавлено. Мышцы на спине Тьярда напряглись, превратившись в железные жгуты, крылья сжались, обхватив Кирха за спину и придерживая в седле, а его сосредоточенность передалась и Кирху. Выберемся! Кирх заставил себя не обращать внимания на ревущую ночь и взлетающие с обеих сторон от Вильхе столбы кипятка. Выберемся! Тьярд вывезет.
Нужно было сосредоточиться на чем-то другом, и Кирх взглянул на лежащую на его коленях анатиай. Каким чудом ей удалось выжить после сильнейшего ожога, оставалось только гадать. Кирх чувствовал ее пульс, бьющийся под потрескавшейся и обожженной кожей. Видимо, девочка слишком сильно хотела жить и выгребла лишь на своей неукротимой воле. Он уже давно обратил на нее внимание. Было в ней что-то такое же упрямое и твердое, как в их первой, Волчице. Да это упрямство было во всех них, засевшее в костях и заставляющее их делать совершенно неописуемые вещи. К тому же, девочка эта была бесценна: только она одна знала рисунок, позволивший Тьярду и Волчице вернуть себе крылья.
Внизу ревела бездна, а штормовой ветер швырял гигантского макто из стороны в сторону, будто сорванный с ветки сухой лист. Но огромные крылья Тьярда с длинными маховыми перьями надежно держали Кирха, не давая тому выпасть из седла. Он в который раз уже взглянул на них, чувствуя все то же глубочайшее удивление. Будучи сыном Хранителя Памяти, Кирх всегда знал об общем прошлом анатиай и вельдов. Память эта передавалась в роду Хранителей из поколения в поколение и хранилась в секрете, настолько строгом, что Хранители многие века назад принесли клятву не связывать себя узами брака для того, чтобы не проболтаться своим близким. Для Кирха стало откровением, что в Черном Доме тоже знали об этом, и что для Черноглазого ведуна Дитра прошлое народа гринальд не было загадкой. Он-то всю жизнь был уверен, что во всем Эрнальде есть лишь два человека, хранящие память о прошлом, – он и его отец.
И теперь выходит, что вельды вновь смогут летать. Тьярд ведь так мечтал об этом, так горел этим!.. Знал ли ты о том, как все сложится, отец, отправляя нас сюда? Знал ли, что так выйдет? Что-то внутри подсказывало Кирху, что Верго просчитал все, до мельчайших подробностей, слишком уж его отец был человеком въедливым и внимательным к мелочам. Недаром же столько лет он воспитывал и учил Тьярда, как своего собственного сына. Возможно, Верго думал о возвращении вельдам крыльев уже давно. Возможно, именно для этого он и выдумал всю эту идиотскую историю с кинжалом анатиай, на котором лежит какое-то проклятие Неназываемого, который надо обязательно принести в Эрнальд. Вся эта история, в которую Тьярд, естественно, всем собой поверил, потому что хотел верить, показалась Кирху абсолютнейшим бредом еще тогда, в Небесной Башне, когда он только услышал ее. Но он с детства привык доверять отцу и Тьярду, их решениям и их действиям, потому что отец никогда не делал ничего, что навредило бы народу вельдов. Периодически его планы выглядели полной ахинеей, а поступки невозможно было логически объяснить, но через некоторое время казавшиеся совершенно не связанными детали головоломки вдруг складывались в один стройный и четкий рисунок, совершенный в своей красоте, и Кирху оставалось только смотреть на это, раскрыв рот. Его отец был умнейшим человеком, поистине одаренным и способным сопоставлять друг с другом несопоставимые вещи, а это означало, что все, что здесь сейчас произошло, Верго так или иначе предсказал. Это ли было твоей целью, отец? Или ты добивался мира между анатиай и вельдами? Или еще чего-то, о чем я даже не подозреваю еще?
Вдруг Вильхе резко вырвался из облака, и ледяной воздух ударил в разгоряченное от пара лицо Кирха так, что он едва не задохнулся. Спина Тьярда слегка расслабилась, хоть крылья и продолжали придерживать Кирха под плечи. Слегка отклонившись, Кирх огляделся поверх длинных красивых перьев Тьярда.
Внизу под ними расстилалось черное зыбкое море, расчерченное белыми гребешками волн. Над головой висели плотные темные облака, сквозь которые лишь кое-где светили звезды. А за спиной клубилась гигантская туча пара, накрывшая весь город Кренен белесым одеялом.
- Слава Иртану! Ушли!.. – выдохнул Тьярд.
Кирх только сглотнул и тяжело кивнул. В груди было холодно, и разгоряченное тело под ледяным ветром медленно остывало.
- Она жива? – Тьярд неловко обернулся через плечо: повернуться полностью на такой высоте он не мог, это было чревато падением со спины макто в черное море далеко под ними.
- Жива, но ей срочно нужно исцеление или хотя бы обезболивающее, – хрипловато ответил Кирх. – Если она придет в себя, то сердце, скорее всего, не выдержит болевого шока и разорвется.
- Твои травы с тобой? – отрывисто бросил Тьярд.
- Да, я смогу приготовить нужную припарку. Но мне понадобится огонь и кипяченая вода, а еще бинты и сухая одежда, – Кирх тревожно оглядел нимфу. – Хотя вряд ли это позволит ей прожить достаточно долго. Нам нужно найти Анкана, чтобы они излечили ее.
- Ладно, тогда вернемся на то место, с которого мы сегодня вошли в Кренен, – проворчал Тьярд, плавно разворачивая Вильхе. – Надеюсь, им тоже придет в голову ждать нас там.
Вильхе летел тяжело и медленно, по большой дуге обходя громадное паровое облако. Земля все еще содрогалась, издавая тяжелый протяжный рев. Насколько мог судить Кирх, вряд ли безумие стихии прекратится в ближайшее время. Полукровка разбудила первородную мощь и, судя по всему, потеряла над ней контроль. А это означало, что им не следует слишком долго задерживаться неподалеку от города. Если весь Кренен ушел под землю, то землетрясением запросто могло зацепить и его окраины. Вот только Тьярд, скорее всего, захочет дождаться Анкана и получить ответы на свои вопросы. Не говоря уже о том, что и остальных вельдов раскидало по всему небу. Вряд ли Сын Неба согласится покинуть это место, пока не найдет Бьерна с Лейвом и Дитра. И не узнает об общей численности врага, с которым им придется столкнуться. Большую часть дермаков, конечно, уничтожила стихия, но Кирх видел, как они маршировали в лес, так что вражеских солдат должно было остаться достаточно для того, чтобы представлять реальную угрозу.
Одновременно с этим на память пришли и слова Тьярда о том, что он хочет заключить мир с анатиай. Если поначалу Кирх не слишком серьезно отнесся к такой перспективе, то после того, что сейчас случилось, осознал правоту Тьярда. Да, война между их народами длилась последние два тысячелетия, и ненависть к отступницам впитывалась вельдами с молоком матери. Но после того, что тут учинила одна-единственная эльфийка, анатиай превращались в страшных врагов. А что если у них сейчас есть не одна Эрис? Что если таких полукровок много, и все они обладают мощью, равной той, что за несколько мгновений разнесла в пух и прах огромный город? Что останется от армии вельдов, от всего их народа, если одна из них выйдет сражаться? Эрнальд ведь стоит в каньоне, а землетрясению подобной силы ничего не будет стоить стереть его с лица земли.
Возможно, стоило бы убить эту Эрис, пока еще была такая возможность. Кирх взглянул на паровое облако над городом. Можно было бы рискнуть и поискать ее там, в клубах пара. Никто бы и не узнал никогда, куда она делась. Вот только тогда оказалось бы, что все это зря.
Кирх поднял голову, глядя, как сквозь толстый слой облаков проглядывает самый краешек Небесного Охотника. Он стоял, гордо вскинув лук и метясь куда-то в великую черную бездну, полную таинственных сполохов, и возле его ног резвились две его собаки. Две тысячи лет назад на этом самом месте пал великий народ Орлов гринальд, пал из-за человеческой глупости, из-за гордыни, но в то же время – из-за равнодушия и нежелания что-либо менять. Тьярд был прав: в падении гринальд вельды были виноваты в той же мере, что и анатиай. И что будет, если сейчас они снова начнут убивать друг друга, держась за старые ошибки? Дитр говорил им, что близится Час Бога, то самое время, когда человек оказывается на самой грани всего, на самом краю мира наедине лишь с самим собой, и только ему решать, жить дальше или умереть. Не станет ли новая война с анатиай последней ошибкой для вельдов, что навсегда уничтожит их народ, загубив тот шанс, что был дан им здесь? И имеют ли они право так рисковать?
Иртан, благославляю тебя за то, что не я – Сын Неба. Мысль была трусливой и слабой, и Кирх низко опустил голову, прося за нее прощения. Верго всегда говорил, что Тьярд обречен на величие, именно обречен, и Кирх никогда не понимал, почему отец употребляет именно этот термин. Ему всегда казалось, что власть – дар Богов, великая милость, что развязывает руки добродетельному, чтобы творить благие дела. Вот только теперь он понял, что она скорее похожа на обоюдоострый клинок, одинаково опасный и для того, на кого он направлен, и для того, кто его держит.
Когда они были маленькими, у мальчишек была игра: бралось заточенное с двух сторон лезвие, и двое ребят зажимали его между ладоней. Дальше нужно было давить таким образом, чтобы не поранить себя, но постараться поранить своего соперника. Естественно, лезвие было заточено не до бритвенной остроты (все-таки хоть какие-то мозги у будущих наездников в головах присутствовали), но от этого игра становилась не менее кровавой, и Кирх не слишком часто участвовал в ней. Он берег руки: ему нужны были целые сухожилия и пальцы, чтобы готовить лекарственные смеси, чтобы вычерчивать рисунки звезд и писать историю своего народа. Другие мальчишки издевались над ним, называя сопляком, и только Тьярд защищал его. У него-то ладони всегда были резанные, а он только смеялся и вечно ковырял лупящуюся коросту обгрызенными ногтями.
И вот сейчас, много лет спустя, в руках у Тьярда было совсем другое лезвие, бритвенно-острое и смертельно опасное. С одной стороны от него лежал народ вельдов, с другой – народ вельдов. А Иртан, хохоча, сжимал и сжимал ладони Тьярда, вынуждая его принимать решение, которое в любом случае так или иначе погубит этот народ. Какое решение примет Сын Неба? Наплевать на гордость и обычаи и пойти навстречу анатиай, которые в любой миг могут предать вельдов и ударить им в спину во время сражения с дермаками? Или развязать войну с анатиай и надеяться, что они успеют каким-то образом победить до того, как дермаки превратят их родину в дымящиеся руины? Что бы ни случилось, Тьярд, я буду с тобой до конца. И приму любой твой выбор, каким бы он ни был.
Плавно изогнув крыло, Вильхе пошел вниз. Кирх прижимал к себе бездвижную анатиай, стараясь при этом удержаться в седле. Тьярд опускал макто аккуратно и плавно, чтобы не потревожить раненую и не скинуть Кирха. Но разбушевавшийся ветер все равно был слишком силен, и их немилосердно трясло. Кирх выдохнул только тогда, когда тяжелые кривые лапы макто коснулись земли, их сильно тряхнуло, а потом ящер почти что без сил припал к земле, тяжело дыша и прижмурив золотые глаза.
- Ты спас нас, брат, – Тьярд похлопал ладонью по широкой шее макто. – Нас и ту, что когда-то спасла жизнь тебе. Теперь ты рассчитался, остался лишь мой долг. – Обернувшись к Кирху, Тьярд проговорил: – Давай, слезай первым и снимай нимфу. А то мне с крыльями совсем неудобно.
Кое-как спустившись по подставленному крылу Вильхе вместе с анатиай на руках, Кирх успел отстраненно удивиться тому, что макто, как всегда, не подтолкнул его крылом. Несмотря на их многолетнюю вражду, в последнее время Вильхе стал относиться к Кирху гораздо терпимее и теперь чаще всего просто игнорировал его, не пытаясь задеть или подтолкнуть, как раньше.
Кирх ступил на мягкую землю между черных мокрых стволов деревьев и осторожно пошел вперед, неся анатиай на руках и стараясь не споткнуться о вывороченные из земли корни. Выпавший вчера вечером снег за ночь растаял, и под ногами хлюпала размокшая густая грязь. Сквозь подошвы сапог все еще ощущались сильные подземные толчки, но уже не настолько мощные, как вначале, когда они едва могли удерживать равновесие на брыкающейся, словно необъезженная лошадь, почве. Тьярд приземлился почти на том самом месте, откуда они сегодня уезжали: чуть впереди между деревьев виднелся приметный дуб, расколотый молнией пополам, который Кирх углядел этим утром. Деревья слегка глушили звук разбушевавшейся стихии: эпицентр землетрясения лежал в районе морского порта, а отсюда до него было много часов пути пешком.