— Где Майра? Почему вы тогда ушли, не сказав мне ни слова, почему… — бубню я, практически удушив парня в объятьях.
— Эшли! — Этот тоненький голосок заставляет отпустить Эда и обернуться. Мой ангелок… Рыжие кудряшки обстрижены до ушей, чумазая моська и удивительная улыбка.
Афракционеры располагаются на полу и многозначительно переглядываются, пока я пытаюсь рассказать друзьям все, что произошло в это злосчастный день. Подробного пересказа не выходит, мозг отказывается подчиняться и требует отдыха. Меня поят водой и даже помогают отмыть лицо от крови, обрадовав, что моя голова снова пробита. Вот уж невидаль…
— Мы сами ничего не знаем, — говорит Эд. — Но звуки боя слышны на весь город. Видели, что бесстрашные устроили настоящую бойню. Если ты ничего не помнишь, то значит это какая-то разработка Эрудиции. Тебе что-нибудь вкалывали?
Опомнившись, я усиленно киваю. Вчера, сразу после теста, нам вкалывали датчики слежения. Ну… сволочи.
— Эд, мне нужно найти своих лидеров. Я должна узнать, что вообще происходит и что будет дальше. Мы уничтожили целую фракцию, Бесстрашие больше не защитники Чикаго, а каратели. Убийцы.
— Они в Эрудиции, — вдруг тихо отвечает Майра и странно смотирт на своего мужчину. — Мы были там, недалеко, когда приехала куча бесстрашных. Макс и Эрик тоже там, мы их видели. Но, стоит ли тебе туда идти? Если объявлена война между фракциями, а Бесстрашие в сговоре с Эрудицией захватили власть и уничтожили Отречение, то теперь совершенно не ясно, что будет со всеми жителями города.
— Я должна пойти и выяснить что происходит, — твердо отвечаю я всем сразу. — Сегодня я превратилась в убийцу и кто-то должен за это понести наказание. — Слова даются с огромным трудом, горло перехватывает. Черт, немедленно возьми себя в руки! — Помогите мне добраться до Эрудиции.
— Мы недалеко, — усмехается Эд и мотает головой в направлении дверей вагона. Только сейчас до меня дошло, что поезд стоит на месте. — Мы проводим тебя немного, идем.
Выпрыгиваем из вагона и, держась ближе к стенам зданий, двигаем в сторону вотчины чистоплюев и книжных червей. Не доходя до Эрудиции одного квартала, моей гоп компании приходится меня покинуть, слишком много вокруг бесстрашных. Афракционерам опасно попадаться им на глаза. А мне? Вот хрен знает, что меня там ждет. Но там Эрик, а значит он не позволит причинить мне вред и хоть объяснит, что происходит, но у меня все равно противно сосет под ложечкой.
Там Эрик, господи… с ним все в порядке… спасибо! И это так тревожно… что наворачиваются слезы, и я кусаю губы, чтобы они не брызнули и не сдали меня с потрохами… Мне все равно страшно туда идти. Ну вот чую необъяснимое беспокойство, прям остро чувствую.
— Если мы тебе понадобимся, — шепчет Эдвард к мне на ухо, делая вид что прощается. — Мы обосновались на пирсе, где играли в «захват флага».
— Хорошо. — Тихонько киваю, мы раскланиваемся, и изгои удаляются.
Мне уже выть хочется… бесстрашные встречают меня черными безднами дул стволов. Меня окружают. От стресса звуки притихают и отдаляются, я слышу только, как бешено ухает в груди сердце. Люди вокруг спорят и продолжают размахивать оружием. В животе вскипает напряжение, я вся как скрученная пружина. Спокойно… я им в глотку зубами сейчас вцеплюсь…
Суют носом к стене, автомат, отданный Эдом отбирают, все карманы обхлопывают и в ботинки даже заглядывают. Руки сковывают наручниками и весьма грубовато тащат в штаб-квартиру зазнаек, а потом, запирают в камере. Кажется, все самое страшное позади, вот только отчего-то рыдать хочется. Что эрудиты, что бесстрашные смотрят волками, неприятно так смотрят… недобро, будто я к ним с динамитной шашкой приперлась. Пофигу… хотели бы убить — уже убили бы.
Ничего не делать, просто ждать — совершенно невыносимо. Черт, где же Эрик? Ну где же...
====== «Глава 3» ======
Эрик
Музыка: «What Have You Done» Within Temptation
Покажите мне еще более тупоголовую дуру, которая так по-идиотски могла попасться. Спрашивается, ну че приперлась? Что ей с Фором не сиделось? Он обещал, что она будет с ним. Еб*нный Стифф, бл*, куча безмозглых придурков… Все что я у них просил, первый и единственный раз в своей гребанной и никчемной жизни, это приглядеть за девкой, проследить. Увести, пусть силком, но увести с собой. Она должна была быть в безопасности. Это все, что было нужно. Толпа долбо*бов не смогла усмотреть за одной девчонкой… Какого х*я она, вообще, здесь делает? Зачем пришла… Нельзя было этого делать. Но факт — она здесь, сидит в ячейке для заключенных. Не могла малявка так просто попасться, у нее хитрости в жопе на десятерых. Значит, приперлась сюда спецом. Получается долбанный Итон все провалил? Не смог ее вывести, никому ее не поручил, не организовал отступление после моделирования. Но ведь ему удалось отключить программу, бл*дь? Что же у них там случилось? Макса пришлось доставить в Эрудицию, нигде больше врачей не было. Вернуться в Отречение я не смог. Узнал только что моделирование отключилось и Джанин с пробитой рукой приехала в Эрудицию.
К кому же малявка пришла? Ко мне? К Сэму? Я был прав насчет Сэма? Она с ним крутит, что ли? За моей спиной? Когда только успели… Ну что ж, очень похоже на шлюх. И того люблю, и этого, глядишь на чьей-нибудь шее и сядешь, ножки свесишь. Так, стоп. Надо собраться. Что она, вообще, знает? Что ей Фор успел рассказать, что если она много успела узнать? Ей предстоит допрос, сколько она выдержит? Вряд ли допрос будет вести Макс лично, кому-нибудь он ее поручит. И скорее всего мне, как самому беспринципному садисту и так далее. Сэм вряд ли будет, ручки он марать не станет, да и смотрит он на нее, как будто сожрать хочет. Выдрать бы его глаза и затолкнуть ему в глотку. Бл*дь, ну почему она такая идиотка, почему мне так выть хочется от беспомощности и безысходности, еб*ть! Тут же камеры даже в толчке, и это только те, о которых я знаю. Не поговорить, не предупредить, не спросить даже. КАКОГО Х*Я ТЫ СЮДА ПРИПЕРЛАСЬ, А?
— Эрик, — ко мне стремительно идет Макс, явно желая чем-то озадачить. Сейчас все и выясним. — Что там с девчонкой, ты уже допросил ее?
— Я должен был это делать? Мне ничего не известно об этом.
— Я просил Сэма передать тебе, чтобы ты провел допрос девчонки, он ничего не говорил? — ну что за… — Ладно, давай, допроси девку и убери ее. Тебе, она точно все расскажет. Ты лучший в этом! — да неужели… Какая честь, просто усраться от восторга. Все проверяешь меня, Макс? Не доверяешь. Чертова девка, все карты мне спутала. Пойду и пристрелю ее просто и все. Скажу, что не выдержала пыток. А, бл*дь, камеры. Ну и че делать?
— Кто отдал приказ о допросе? Почему ты думаешь, что девка что-то знает? Она дура и слабачка, вряд ли ей доверили хоть сколько-нибудь ценную информацию.
— Джанин хочет ее допросить. Она считает, что девка что-то знает, иначе не пришла бы сюда открыто. Может, она хочет сотрудничать? Она что-то лепетала про тебя, когда ее задержали, что вроде она тебя ищет.
— Естественно, она ведь мой неофит, собиралась работать под моим началом, хотя я с удовольствием отправил бы ее к изгоям, на редкость тупая и бездарная девка.
— Джанин считает, что…
— С каких пор Джанин стала нашим лидером, Макс? Или Бесстрашия больше нет, как и Отречения? Мы теперь члены Эрудиции с оружием наперевес?
— Тебе жаль Отречения, Эрик? — Макс надменно поднимает брови. Плохой знак.
— Нет. Срать мне на них, я лишь хочу быть уверен в своем статусе, Макс. И в твоем тоже. Ты лидер Бесстрашия. Девка член бесстрашия. Стала им, вот только что. Чтобы ее пытать, должны быть более веские основания, чем желания Джанин, согласись.
— Я подозреваю девчонку в сговоре против Бесстрашия, союзе с дивергентами, бунте против своих лидеров. Если она хоть что-то знает, я хочу, чтобы она рассказала. Добейся от нее этого. Я знаю, ты сможешь. Это приказ. Иначе я буду думать, что эта девка что-то для тебя значит. Это ведь не так?
— Не так. Но предупреждаю сразу — соплячка слабая, долго не выдержит и, вообще… Кажется, на нее раз плюнешь и сломается. Мне, кстати, странно что она прошла инициацию, такая хилячка должна уже быть у изгоев. Не знаешь, никто не способствовал ее баллам, а, Макс?
— Насколько я знаю нет. Но мне и самому удивительно. Сэм вроде говорил, что интересная девчонка, — ну е-мое, ну точно, с Сэмом крутила, тварь. Чернильное полотно бурлящей ненависти не обеспечивает полное сохранение видимого спокойствия и заставляет изучать белую стену за спиной Макса. — Но он точно за нее не просил и никакой протекции не составлял. Так что все сама, как это ни странно. Инструкторы могли поучаствовать? У нее ведь были ты и Фор, так? Ты бы не стал, — наверное, Сэм? — А у Фора девка из Отречения вроде. — Еб*нуться, ну откуда он все знает? Это что, так очевидно? Хотя Фор с девицей последние дни и не скрывались почти, лизались прямо в Яме. Но все равно. А я?! Неудивительно, что он меня подозревает. — Так что давай, Эрик. Допроси малявку, она точно дружила с девкой Фора, должна что-то знать.
— Конечно, Макс, не сомневайся, оформим в лучшем виде! — стараюсь чтобы улыбка была плотоядной и не такой кривой. Надо было просто раньше придушить ее и дело с концом.
Бл*, вот не хочу я ее пытать, не хочу и все. С другой стороны, только в моих силах максимально облегчить ее страдания, всегда можно сделать вид… Для камер… Надо как следует над этим подумать. Только бы никто больше не наблюдал за допросом, а тут как раз вопрос насколько мне доверяют. Потому что, если я буду один на один с ней в пыточной, то вообще без проблем, а вот если будут надзиратели. Вот тогда это полный и безоговорочный пи*здец и нас тогда уже ничего не спасет. Ну как, как, скажите на милость, ее пытать? Видеть ее шоколадные глаза полные боли и слез. Наблюдать как дергается шея с пульсирующей жилкой, которую так приятно прикусывать и вырывать у девчонки стоны, такие надрывные… Мне ДОЛЖНО БЫТЬ — все равно. ДОЛЖНО БЫТЬ — плевать. Все думают, что она предатель, предала свою фракцию, предала меня, спуталась с этими ублюдочными козлами, и я должен так думать, иначе…
Почему она так открыто просто пришла и все? Конечно, они ее слили, хрен кто теперь признается, что она засланная. Вот суки, бл*дь, заварили эту кашу, а я теперь должен ее расхлебывать полной ложкой. Должен доказывать, что между нами ничего не было, что я все тот же зверь, циник, ублюдок, сукин сын, садист и прочее, прочее. Хотя почему нет. Не будет девки — не будет проблем. Вот только отчего стена кажется такой привлекательной для того, чтобы впечатать в нее кулак. И еще. И еще раз. И, бл*дь, еще раз. Я ведь тот же зверь, да. Да ведь? Черт.
Иду в ячейки для заключенных. Никогда не мог понять, почему эрудиты камеры называют ячейками. Преступники что, трутни какие-нибудь что ли? И тут надо вы*бнуться, типа мы такие умники, не такие как все. Суки ублюдочные.
Не могу ее видеть. Такую маленькую, скрюченную, зареванную. Ранена? Опять свою тупую башку разбила. А меня не оказалось рядом тогда, когда она больше всего в этом нуждалась. Хочется спрятать ее за пазуху и никогда не отпускать. Голова раскалывается уже с утра. Раскаленный воздух скручивается в глотке зазубренным комком, таким тошнотворным, что от одной мысли о надвигающейся к ней угрозы, не получается вздохнуть. Никак не выходит. Совсем, бл*дь. Словно в глотку врезалась тонкая и прочная удавка. Она, сука душит, давит… давит. Ну зачем ты пришла сюда, малышка?
Сверлю ее глазами сквозь решетку, растравливаю в себе бешеного зверя. Представляю ее маленькие ладошки у Сэма на плечах, взгляд с поволокой на его губы. Никогда не знаешь наверняка было-не было у них чем-то там… Все бабы шлюхи и эта ничем не лучше. Чем больше статуса и власти, тем привлекательнее мужик, да?
— Эрик! Я… — вот черт, обрадовалась мне еще, как последняя дура.
— Заткнись, тварь. Откроешь свои поганый рот только когда спрошу и разрешу говорить, поняла, сука? — кивает. Глаза полные ужаса. Это еще не самое ужасное, девочка.
Открываю камеру. То есть, тьфу, бл*дь, ячейку. Может, это из-за того, что помещение странной шестиугольной формы? Грубо беру ее за локоть. Вздрагивает от моего прикосновения. Или от боли, пойди разбери этих шлюх.
— Куда ты меня ведешь? — смотрю на нее свирепо. Набираю побольше воздуха и наотмашь бью ее по лицу. Губёнка разбита, то что надо, вот просто заеб*сь, бл*дь!
— Я разрешал говорить?
— Да что происходит, вообще? — говорит тихо, голос срывается. Страшно тебе. Это только начало, крошка. Бью ее опять, кровь заливает лицо, шею. Волк отгрызает себе лапу, попадая в капкан, да? Да он везунчик, давай поменяемся.
— Слушай внимательно, тварь. Ты обвиняешься в предательстве и измене своей фракции. В сговоре с дивергентами. Тебя допросят и ты все расскажешь. А потом я тебя пристрелю. Ты удовлетворила свое любопытство? — медленно кивает. Смотрит на меня, глаза полыхают немым укором и праведным гневом.
Мы не выберемся живыми, чувствую. Она нас выдаст. Она уже нас выдает этим своим взглядом. За что, спрашиваешь? Такова жизнь. И я не тот в этой жизни. Бл*дь, зачем я, вообще, с ней связался? Что в ней такого, чего нет в других шлюхах? Я выдавлю, вытравлю из себя мысли о девке. В конце концов, есть алкоголь. На крайняк сыворотка памяти. Если она, вообще, существует, бл*дь.
Спускаемся на нижний уровень. По факту — подвал, но нельзя назвать подвал подвалом, нет. Нижний уровень, мать его. Там установка для опытов под напряжением. По факту — пыточная током. Если установить невысокий уровень напряжения, а потом делать вид, что увеличиваешь его, может, прокатит? Она идет так, будто уже смирилась со всем, как будто от нее осталась только оболочка. Все, блядь, шутки кончились, добро пожаловать во взрослую жизнь, крошка. Будет х*ево, но ты быстро втянешься. Видеть ее такой… паскудно. Мою храбрую, отважную, веселую девочку, вечно находящую приключения на свою сладкую задницу. Мою Кроху. Вот только МОЮ ли? Поневоле сжимаются челюсти, ну и где твой хваленый контроль, Эрик? Права она была, поплыл от мерзкой девки. Свернуть ей шею, и дело с концом.
Сажаю ее в кресло, пристегиваю ремни. Дура, ну почему ты не сопротивляешься? Дай мне повод вырубить тебя, а там придумаем что-нибудь! Где моя отчаянная девочка, бесстрашные не сдаются, помнишь? Почему ты сдалась, идиотка? Что с тобой такое? От отчаяния вкладываю в удар больше силы, чем бы мне хотелось. Правый глаз стремительно заплывает. Меня пробирает до костей от злости и разъедает ядовитыми язвами. Смотрите, суки, вы ведь этого хотели? Точно знаю о камере над креслом, но, скорее всего, есть еще не одна скрытые. Эрудиты, они такие, дай только подсмотреть.
— Попробуй только дернуться, вырублю, поняла? — кивает. Что ты поняла, тупка? Это тебе руководство к действию, а не предостережение, бл*дь.
Неа, сидит, будто уже махнула на себя рукой. И нафига проводить всю эту инициацию и прочее, если при первом же замесе молодые сливаются почем зря.
— Я буду задавать вопросы, а ты на них отвечать. В камеру не смотреть. – Да, да, девочка, нас снимает скрытая и не скрытая камеры, улыбнись. Твою мать. Хоть это-то поняла, нет? О, вижу поняла, ресницами хлопает. Ну ладно, давай дальше. — Если будешь отвечать быстро, правдиво, а, главное, достоверно, бить больше не буду, и, вообще, не буду делать больно. Ты ведь знаешь, как я могу делать больно? Сама видела. — злобно смотрит, уже лучше.
— Вопрос первый: (Какого х*я ты сюда приперлась?) Что произошло, когда ты очнулась после моделирования?
— Я очнулась посреди Отречения, с оружием, вокруг бесстрашные, тоже с оружием. Члены фракции Отречение на улице, построены вдоль домов, вокруг много трупов убитых. Никто ничего не понимает. Кто-то из отреченцев пробил мне голову. Завязывается перестрелка, мы отстреливались, потому что в нас стали стрелять свои. Никого из командующего состава не было, вокруг хаос и неразбериха. Ала убили… он меня закрыл собой от пуль. — всхлипывает. Жалко долбанного сопляка?! — Потом меня нашла Суно, вокруг стреляли, нам пришлось ползти к железной дороге, хотели уехать в Бесстрашие… Суно ранили, она умерла в поезде. Она так и лежит в этом чертовом вагоне. Потом я вырубилась. Когда очнулась мне было очень плохо, голова кружилась. Поезд стоял недалеко от Эрудиции и я пошла на автопилоте искать командиров или хоть каких-нибудь людей, в надежде, что мне что-нибудь объяснят. Возле Эрудиции меня схватили бесстрашные и посадили в камеру. Больше я ничего не знаю.