Если их нет, то нет и процесса их устранения.
Судом об том так и заявляется, а подверженный суду подвергается наказанию за сам факт совершенного преступления, какое может иметь смысл двух видов - умышленное или не таковое.
Все остальное входит в эти определения и, так или иначе, но подвергается проводимой судебно-медицинской экспертизе, которая и заключает свой вердикт силы совершаемого преступления наряду со всеми иными обстоятельствами и оценками судебного следствия, и строго научной технической экспертизы судебного исполнения.
Отсутствие причины возникновения преступления нельзя расценивать, как полное ее отсутствие.
Она все же есть и требует своего подтверждения со стороны самой науки любого характера, или точнее требуемого характера по существу самого преступления и преступника.
Но такая причина не влечет за собой следствия и не требует приостановления факта судебного разбирательства до выяснения всех ее подробностей. Она явно не социального характера, а это значит, что прямой угрозы общественному ведению не наносит.
К такому ряду причин могут относиться причины генетического следствия, генетического несоблюдения, генетического неравенства и иные, что подлежат более глубокому разбору с точки зрения пока не существующей науки строгой медицинской экспертизы или оценки.
В любом случае, факт будет рассмотрен, деяние наказуемо, а причина выявлена и устранена.
Каким образом - это уже установит сам суд на основе нового выдвинутого законодательства, представляющего собой свод корпорационных законов по определению мер наказания за совершенные деяния, представляющие ту или иную опасность для существующего сообщества, не исключая его материальную сторону и ярко представленную личность.
Таким образом, новое в судебном процессе и разбирательстве требует нового выражения закона, который должен обосновывать свою практическую базу на строго научных достижениях, их технологических участиях и реальных доказательств в деле всяких возможностей.
То есть, необходима и соблюдаема правовая основа закона на базе достижений сфер деятельности наук и их столкновений с делами судебного порядка.
Проще говоря, наука выдвигает условия создания закона и определяет его компетентность в среде сообщества.
Тот же закон необходим и для самой науки.
Потому, она будет и должна вести свою правовую оценку деятельности на основе того же доказательства, представленного на рассмотрение конституционной коллегии суда или суду обычного порядка, если сообщество удовлетворится именно этим.
К коллегии суда или в Верховный Суд необходимо привлекать наиболее выдающихся правоведников из числа тех, кто достиг базы своего совершенства и выразил единственно линию общественного поведения в сообществе.
Естественно, с их согласия и по определению голосов самих выдвигающих.
Суть нового, требуемого в установленном природой порядке законодательства пролегает в том, что все процессы, происходящие в сообществе, должны быть предусмотрительно оценены, а их зловредность определена строгой научно-технической экспертизой, которая включает медицинскую, как основу доказательства генетического выражения самих людей или граждан.
Новый закон - это не просто свод законов, устанавливающих ответственность за что-либо совершенное, совершаемое.
Он - реальная необходимость внесения поправок в среду межчеловеческих отношений и яркое выражение относительно желаемого добра в сторону павшего элемента сообщества.
Каково такое относительное добро или каковым оно представляется - покажет само время его создания, исключающее всякую суть ложного истолкования будь-чего, протекающего в среде.
Таким образом, новый закон - это утверждение закономыслия в закономерности развития геоструктур Земли и естественно выражающего себя человека, как яркого представителя того процесса.
Закон - не гибок и не устраним. Он либо определяет, либо отрицает.
В нем нет сложностей характерного или эмоционального порядка.
Это закон блюстительности, в котором напрочь ОТСУТСТВУЮТ все эмоциональные раскладки времени, ибо само время отрицает факт их содержания в среде человека наиболее выше, чем содержание сознания.
Это строгое научное подтверждение, гласящее о том, что человек достиг того периода, когда эмоции подчинены его сознанию.
Это значит, что он во всю меру правоответственен за совершаемые поступки или деяния любого рода.
Своеобразно, этот же закон - закон строгого научного подтверждения факта самого свершения.
В нем нет привязности к такому понятию, как разработанная версия или недоопределение факта преступления.
Это закон нового культурного наследия, предусматривающий строгое наказание за форму любого уголовно бытового провоцирования, соглядатайства, происходящего в сообществе.
В нем отражена действительность или действительная сторона самого процесса существа жизни.
И в нем же присутствуют некоторые понятия о человечности, таковом подходе к разрешаемым вопросам и таковом отражении поступков с точки зрения их правовой защиты.
Таким образом, закон предусматривает все стороны развития сообщества и не исключает буквально ничего из того, что окружает человека в его действительно бытовую или материальную величину.
Факт существа самой среды, как выражения материального, также расценивается действительностью и проводится в законе своим способом.
Отсутствует в нем только одно.
Это выражение несправедливости по отношению к чему бы то ни было, исходя из соображений нравственности и ее обустроенности в сообществе.
To eсть, нравственная сторона всяческого дела отсутствует.
И это претворяет сам закон в полное безнравствие, что и определяет суть последующе развивающегося человека.
Сама нравственность - это свод не установленных законом канонов, по которым определяется тот или иной человек.
В деле достижения сверхъестеств ума такое понятие отсутствует, что должно быть предусмотрено в установленном тем же законом порядке.
Для краткого объяснения приведу пример.
Человека судят и осуждают за то, что он убил или расчленил свою корову, которую выращивал в течение какого-либо периода.
Это безнравственный поступок, но отношения к справедливости не имеет или имеет мало, ибо по существу, это форма жизни быта самого человека и ему дано право определять форму иного существа бытия, если она его составляюще законна.
Или, другой пример того же безнравствия.
Человека осуждают за нанесенный ущерб кому-либо. Пусть, это будет избиение или факт насилия.
Естественно, это безнравственно, но когда тот или иной последователь сталкивается с таким же, то его позиция небезобоснованно верна.
Дело безнравствия налицо, но оно - само безнравствие, если всецело допустимо в сообществе масс наследия всего предыдущего.
To eсть, исполнимо другими, пусть даже вне факта самого насилия, а в добровольно идущем порядке.
Потому, для достижения справедливости мы должны опустить нравственность и оставить только за собою право судить за содеянный поступок насилия или избиения, как недопустимое в сообществе равнозначных личностей.
И еще один пример для всецелого обоснования сказанного.
Человек выдвигает себя на какой-либо пост и совершает поступок, вовсе не заслуживающий определения нравственности.
Пусть, это даже будет небольшое рукоприкладство в адрес своей жены или просто какого-либо члена семьи, или даже животного.
Сам факт такого - неэтичный поступок и особенно для человека, достигающего какого-либо ранга состава ума.
Это яркое безнравствие, но оно допустимо в сообществе, и оно же его опускает, внося смысл вынужденного деяния со стороны совершившего поступок.
Потому, закону справедливости суда это не подлежит, а относится к проступку меровоздействия на кого-то, что определяется иным законом, не входящим в состав всецелодействующего уголовного права.
Таким образом, нравственность сама по себе опускается и остается в тени вне состава самого суда.
Не стоит сопротивляться такому определению будущего закона.
В нем нет ничего плохого, а только яркое доказательство существа самой справедливой оценки действительности.
Нельзя лгать законно, ибо тогда закон принимает лживый характер и так же воздействует на окружающее.
Всякому действию есть свое определение.
И для того существует вариант суда, чтобы доказать чью-либо правоту или, наоборот, противное по смыслу.
Конечно, такое определение не совсем подходит понятию человеческого, но, согласитесь, что и сам человек пока не соответствует самому понятию того же.
Он еще слишком мал, низкоростен и прочее другое, что определяло бы его именно в тот разряд.
Закон "безнравствия" - это не закон, несущий ее степень в высоко доминирующем числе.
Это закон, исключающий нравственность из состава справедливого определения факта совершенного действия и включающий ее, как основу движения к всецело состоящему человеческому понятию облика морали.
To eсть, исчленяя нравственность из состава делопреступления, мы вносим ее в состав самого сообщества, как единицу достижения фактического ума, опровергающего всякую церемонию недостижимого или несовершенного.
В дальнейшем, тот же закон обретет иной смысл и ярко представит свое новое обозначение.
Закон совершенств в совершенно исполнимом сообществе. Но до такого возможного права надо прийти и добиться его каждым умом.
Потому, существует необходимость создания данного закона, приносящего в жертву стоимость морали, но исповедующим ее в ходе самого следствия,
как основы всякого судебного разбирательства.
Говоря проще, сам факт привлечения к суду - уже факт вынесения на свет морали и безнравственности проступка.
Потому, суд не имеет права наказывать дважды за одно и то же творимое или выносимое на суд деяние.
Этим самым мы добьемся разрешения вопросов бытового характера и составим общее число ценностей по прибыли социального ума от случаев безнравственного поведения.
Проще говоря, за всякой наружной нравственностью присутствует безнравствие любого характера.
Потому, суд не может привлекать в ходе следствия именно такое понятие, так как оно раскрываемо противно и составляюще в целом общество граждан.
И здесь же, надо понять, что этика, культура взаимоотношений и т.д., т.п. - это не одно и то же, что нравственность.
Это иные стороны факта действий, попадающие в разряд просто нравственности в целом.
Потому, основные критерии суда и отношений будут защищены, а сама нравственная сторона дела отсутствовать, как ненужно доказывающая всю общую безнравственность.
Таким образом, суд 21-го века - суд вне нравственного порядка и суд строгой справедливости.
Пока сообществу требуется именно такое судебное
исполнение, и согласно нему оно должно развиваться дальнейше.
Переходим к следующему доказуемому факту и чем-то естественно наносим ущерб самому суду, ибо факты его недооценки явно налицо, а это значит, что он востребуем вторично, а возможно, и вовсе должен быть устранен, как факт самого времени быта сообщества пока еще уцелевших сограждан.
Возвратимся к изъяснению процедуры суда и в кое-что внесем изменения.
Какие "излишества" или вольности определенной степени необходимы для создания решительно выразительной линии поведения суда?
Они формально просты и, прежде всего, состоят в устранении подетального фонда освидетельствования со стороны лиц, в самопроизводство суда не входящих.
Иначе говоря, в факте суда не должно быть присутствия выносимых по делу свидетельских показаний в видах исполнений самих свидетелей.
То есть, показания все должны быть рассмотрены на ранней подготовительной стадии развития судебного процесса и на сам ход судебного разбирательства существенного воздействия оказывать не должны.
Они могут быть использованы как подготовительные материалы следствия. И не больше того.
В противном случае, на суд оказывается давление со стороны тех самых лиц, что соответствует неравноценному представлению сторон, участвующих в следствии.
Также необходима и мера удаления их из суда вне хода самого судебного разбирательства.
В таком случае, суд будет представлен наиболее выгодно для самого суда в факте достижения справедливости.
Свидетельские показания должны быть внесены в дело и скреплены соответствующей линией проведения закона.
Их обоснование - дело отдельных лиц, их характеров и способов воздействия на действительность.
Эта мера также избавит всех от необходимости содержать свидетелей под стражей закона где-либо в отдаленных местах.
Все свидетельские показания должны быть внесены разово и соответствующе узаконены, что избавляет самого свидетеля от присутствия на суде, а заодно выдвигает позиции его не зависимости от кого-то или чего-то.
Даже в случае какого-либо исхода, показания будут верны и использованы в материалах следствия.
За дачу же ложных показаний будет существовать единственно возможная мера наказания - фактическое устранение члена сообщества граждан.
Ибо, для суда справедливость - самое главное, а значит, должно присутствовать самое строгое наказание, исключающее дачу ложного характера показаний.
Такой принятый совместно закон дает право на многое и не дает права повторного освидетельствования.
Это же исключает факт насильственного устранения свидетеля по факту преступления до самого начала судебного разбирательства.
То есть, не будет смысла устранять свидетеля, за исключением разве что простой мести.
Но в таком случае, будет использовано право суда определить чью-либо мстительность и внести в ход следствия изменения, которые повлекут за собой самые тяжкие наказания.
В любом случае, это будет невыгодно как самому обвиняемому, так и его стороне защиты любого порядка вплоть до родственных либо других связей.
Сами свидетельские показания будут неоднократно проверены и подтверждены ходом следствия со стороны научно-технического эксперимента.