- А почему именно мы должны заставлять? - изумилась леди Феррерс. - Ильза точно так же может выступить инициатором.
- Ричард втянул ее в это!..
- Вы хотите сказать «спас»? - невозмутимо уточнил лорд Феррерс.
- Спас, и Ильза ему за это благодарна, что отнюдь не повод использовать ее благодарность в корыстных целях, - согласился его оппонент.
И главное было сказано не словами, а интонацией, богатыми модуляциями тренированного голоса, которыми он сумел передать бездну нюансов и полутонов: умеренную благодарность к поступку нашего сына, сомнение, что этично использовать бедственное положение девушки, и намек на возможные последствия.
Феррерсы тоже так умели - что муж, что его родители... Ричи с детства получал уроки риторики и пения - родственники называли это вкладом в будущее.
«И что за беда, если сейчас мальчик не пользуется этими навыками?» - говаривала свекровь. - «Пассивный запас просто пока не перешел в активный, а это всего лишь вопрос необходимости».
Я скептически относилась к таким заявлениям, но сейчас, слушая Гелиоса Ар-Бравлинга, начала склоняться к мнению, что свекровь была права, и умение полезное.
- Хотя, следует признать, мы благодарны Ричарду, и впечатлены. Решение было... изящное.
- Да, когда дело касается жизни и смерти, наш внук умеет действовать быстро, жестко, но эффективно. Это у него от матери, - отозвалась свекровь.
Ого! Это что, был комплимент в мой адрес? Ну, слава богу, дождалась, на двадцатом году брака...
- И тем не менее, проблема от этого не исчезла, - вмешалась мать Ильзы.
Хелена Ар-Бравлинг больше не напоминала заморенную ворону, готовую в любой момент хлопнуться в обморок. Она выглядела тем, кем и была - холеной, уверенной в себе женщиной, сполна осознающей свое положение и привилегии, и умеющей пользоваться и тем, и другим.
- И ее нужно решать. Дети только что пережили экстремальную ситуацию, они находятся под влиянием мощнейших эмоций и не способны мыслить рационально!
- А завтра, разумеется, способность к здравому мышлению к ним вернется, - пробормотал себе под нос сухощавый и жилистый мужчина, и я попыталась вспомнить, кто он, юрист или учитель Ильзы?
Они были настолько похожи, эти двое, адвокат и наставник, оба рослые, темноволосые и носатые, примерно одного возраста, что я забыла, кто есть кто, как только нас представили.
Правда, у одного из них на лице были шрамы, а у второго нет - но я, Предки побери, так и не вспомнила, кто из них кто.
У говорившего шрамов не было, зато была бездна скепсиса в голосе. Он сидел на диване ссутулившись, и грел рюмку с коньяком в ладонях.
- Дино, - безапелляционно отозвалась Хелена, - Они еще слишком молоды, чтобы принимать такие решения! Да еще и под влиянием момента, основываясь на сиюминутных эмоциях!
- Я не спорю с тобой, я просто уточняю, что их «сиюминутное решение» вряд ли претерпит изменения до завтра...
Четвертый в дискуссии участия не принимал. Он сидел, откинувшись на спинку дивана, накрыв свой коньяк ладонью, и выглядел... Да прямо скажем - выжатым он выглядел.
Наверное, это все же наставник. Только они умеют выложиться ради подопечного целиком и полностью, а потом валяться в состоянии влажной тряпки, пока подотчетное чадо уже благополучно спит в своей постельке, и думать забыв о минувших неприятностях. Не все, конечно, но Ильзе, похоже, повезло.
Я отчасти понимала Хелену.
И рано, и экстремально, и на эмоциях... Тот же Ричи, до всей этой передряги отлично помнил про последствия и не помышлял о каких-либо отношениях с предметом обожания, а девочка его, кажется, и вовсе от столба не отличала.
Но понимала я и то, что теперь, решившись, сын отступится только с кровью - или по желанию своей носатой красавицы. Которая, кажется, вовсе не та тихая мышка, которой мне казалась.
...Когда первая радость - «Живы! Спаслись!» - схлынула, у обоих семейств нашлись некоторые вопросы к счастливо обретенным детям.
И нет, эти вопросы звучали не «Как вы умудрились влипнуть?» Этот вопрос Эдвард уже задал управляющему национальным заповедником, каковым и являются означенные гроты. Тот, попеременно бледнея, краснея и зеленея от ужаса, клялся разобраться...
Причина оказалась проста - сволочи-кладоискатели, вместо разрешенных им к применению взрывчатых веществ, рассудили, что с этими «взрывпакетами» они будут ковыряться до старости, или, что вернее, до исчерпания финансирования, и притащили заряды к месту работ, превышающие допустимую мощность на порядок.
Именно это решение чуть не стало причиной трагедии - и только чудом ее удалось счастливо избежать.
И теперь, ощупав и зацеловав чад, все собравшиеся в малом портальном зале взрослые желали знать, каким именно чудом?
Чадо же вместо того, чтобы просто ответить на вопрос и всё объяснить, спокойно застегнул свою рубашку. Обвел присутствующих взглядом, и уточнил:
- Может быть, не здесь?
Неладное чуялось уже тогда. Тревожно переглянувшись, мы с Эдом пригласили всех обратно в кабинет.
Там на некоторое время стало не до расспросов - ребят осматривал врач, муж звонил управляющему заповедником, Ар-Бравлинги тоже кому-то звонили, а под дверями кабинета толкались школьники, которых отправили в поместье, как только стало известно о случившемся...
Всё это время - пока врач проводил осмотр, пока в кабинет прорывался Алан Плай, пока его пытались из кабинета вытурить (сначала - без жертв и разрушений, потом - как придется), Ричи с Ильзой тайком обменивались взглядами, как будто случайными касаниями, и держаться старались как можно ближе друг к другу.
- Итак, молодые люди, может быть, вы всё же объясните, что произошло? - задал сакраментальный вопрос Гелиос Ар-Бравлинг, когда посторонних в кабинете не осталось.
Ильза быстро мазнула взглядом родителей, и потупила взор.
Ричи, наоборот, уставился на господина Гелиоса в упор.
Ноги расставлены на ширину плеч, плечи слегка ссутулены, взгляд слегка исподлобья - ну здравствуйте-приехали!
Эту стоечку мы не раз видели - приготовился держать оборону и стоять до последнего, наплевав на доводы, аргументы и правоту...
У меня чесались руки влепить ребенку подзатыльник. Сколько можно ему говорить - контролируй выражение лица! Следи за телом! Не давай оппоненту лишних сведений о твоих намерениях и эмоциональном состоянии!
Поймав мой взгляд и словно прочитав мои мысли (надеюсь, что нет!), Ричи выпрямился, расслабил плечи, стал спокойно и ровно, и взгляд, который он так и не отвел от Ар-Бравлинга, стал светлым, безмятежным.
Я залюбовалась своим ребенком - красивого мы с Эдди все же мальчика вырастили!
Правда, это любование сгинуло без следа, когда детка прямо и без затей рассказал, как именно ему удалось вытащить спутницу из ловушки.
Боже-боже, до этого момента я была уверенна, что мое талантливое чадо взломало родовые щиты!
Наступившую за этим известием паузу разрушила ошеломительно прекрасная фраза Хелены Ар-Бравлинг:
- Нет, со всем уважением, ваш сын - совершенно неподходящая партия для нашей дочери.
В повисшей оскорбленной тишине особенно громко прозвучал прыскающий звук вырвавшегося наружу смеха.
Как внезапно оказалось - мой.
Под изумленными взглядами всех собравшихся, я зажала рот обеими руками, посмотрела на мужа, и спрятала лицо в ладонях, откуда раздался смех уже не сдерживаемый.
- Простите, - всхлипнула я, жена - и мать, между прочим! - Феррерс! Лорд будущий! Аристократ в бес знает каком поколении! Неподходящая партия! Ой, я не могу! Извините, мне нужна минутка!
Я стремительно вылетела из кабинета, чтобы безудержно, до слез расхохотаться в коридоре.
Мне, наверное, могло бы даже стать стыдно - но все справляются с истерикой по-разному.
Хелена Ар-Бравлинг, к примеру, говорит вслух вещи, которые никогда бы не сказала влиятельному политику соседнего государства!
Впрочем, я быстро вернулась, утирая глаза.
- Простите, - повторила я сдержанно и сухо, вдохнула и выдохнула. - Так, на чем мы остановились? Ах да! как вы смеете так говорить о моем ребенке?!
Свекровь сидела с красными пятнами на щеках - то ли ей было стыдно за мое поведение, то ли она не сочла такой жизненный поворот забавным, а Хелена сухо и сдержанно принесла извинения. Кажется, уже повторно.
Я так же чопорно их приняла, и все дружно «забыли» об этом прискорбном инциденте.
В котором, собственно, и таился корень проблемы: королевский дом Шельгары отпрыск рода Феррерс не подходил по многим причинам,
Даже если он к тому же сын министра.
Потому что министры приходят и уходят, а королевская кровь, кровь Драконов Шельгары остается.
Интересно, Ричи знал, что она - принцесса?
В школе - вряд ли. А в гротах, когда предложил ей свой план спасения?
Она сказала?
За тонкую душевную организацию своего нежного и ранимого крохи я не очень переживала - нежностью, ранимостью и тонкостью душевной организации он пошел в меня, а я этого богатства в жизни в глаза не видела. Да и он уже давно не кроха. Если ему это нужно, то переживет как-нибудь и скрытность ее, и происхождение.
Отговаривать сына я так же совершенно не собиралась. Если кому-то из Феррерсов или Ар-Бравлиногов хочется, то ради всего святого - вперед, на рельсы, а я под этот поезд вставать не собираюсь, у меня совершенно другие интересы в жизни!
И пока все вокруг кудахтали и спорили, я сидела в уголке и сладострастно мечтала о её генетической карте.
Нет, но какова нахалка все же!
Стоит, глазки в пол - скромница, паинька. И пока Ричи держит оборону, вроде бы и не при чем тут. А стоило отцу только попробовать надавить на нее лично - даже не надавить, просто обозначить давление! - как кулачки сжались, глазки закрылись, и дыхание сбилось, стало быстрым, поверхностным...
Гелиос отступил.
Я на всякий случай подняла щиты - и свои личные, навешенные на мужа и сына, и стационарные.
- Милая, пожалуйста, успокойся! Здесь не о чем переживать... - мягко шагнула к дочери Хелена Ар-Бравлинг.
- Хелена, стой, - жестко вмешался новый голос. - Она сама.
И голосом этим можно было резать плоть, как скальпелем. Я бросила в ту сторону быстрый взгляд, и не поняла, кто из двоих это сказал: оба мужчины сидели собранные, напряженные. В состоянии магической готовности.
- Я сама, - облизнула губы Ильза. - Сама.
Голос сбивался, и звучал тихо, но упрямо, и я успокоилась.
С Ричардом мы оказывались в таких ситуациях не раз, и я привыкла верить ему, когда он говорил, что справится. Так же, как Ильза и Хелена привыкли верить в этом вопросе наставнику.
- Я думаю, на сегодня достаточно - детям нужно отдохнуть, - вмешался свекор, и, кажется, всерьез задумался, так ли уж нужно роду такое приобретение. - Мы продолжим этот разговор завтра...
Я вздохнула и выплыла из своих воспоминаний, в кабинет, полный усталых и встревоженных взрослых. Ребят развели по комнатам, но разговор продолжился и без них - но с коньяком.
И вот уже два часа топтался по кругу: надавите на вашего ребенка - нет вы сами надавите!
Ни одна сторона не хотела брать на себя жесткие меры и выступать тираном - всем было жалко своего ребенка и не хотелось выпускать из бутылки джина подросткового бунта и призрак разрушенных отношений.
Тем более, что всё это и так маячило в опасной близости - на аргумент о грядущих трудностях с продолжением рода, мое чудовище, не моргнув глазом, заявило, что не видит никакой жесткой необходимости в их с Ильзой участии в этом мероприятии. Ведь есть наша Мэнди и семеро детей у родителей Ильзы.
И то, что его чуть было не состоявшаяся супруга даже бровью не повела на в ответ на эти слова, явно свидетельствовало, она согласна!
Равно как и перекошенные физиономии Ар-Бравлиногов свидетельствовали об обратном...
И потому сейчас, исчерпав все аргументы, мы молча воздавали должное коньяку, пока Кирстен Ар-Бравлинг не закруглил это траурное мероприятие, допив одним глотком свой напиток:
- Думаю, на сегодня переговоров хватит, - он встал и оправил пиджак. - Не знаю, как вы, господа, а я хочу спать.
И все дружно спохватились, что время близится к полуночи, день выдался, мягко говоря, не из легких, а завтра обещает стать не легче...
Гости, включая лорда и леди Феррерс, разошлись по приготовленным для них комнатам, мы с мужем заглянули к спящему сыну (меня в очередной окатило ужасом - моего мальчика могло бы не быть! Не быть...), а потом наконец-то заперлись наедине в супружеской спальне.
Ильза
Вызволять меня из неприятностей семья явилась внушительными силами. Помимо мамы и папы приехали дядюшка Кирстен с его огромным авторитетом в магическом мире, и дядюшка Дино - с его весьма непростой репутацией в юридической среде. Оба - маги с мощным потенциалом. Таким составом спасательная команда в любой момент могла превратиться в карательный отряд, и покарать всех виновных в бедственном положении дочери дома Ар-Бравлинг в правовом, магическом и экономическом поле, спасти бедное дитя и унести домой, под защиту стяга с драконом.
Вариант, что дитя может не хотеть спасаться и уноситься, экспедицией не рассматривался.
Когда нас вели из зала переходов наверх, в просторный кабинет мистера Феррерса, отца Ричи, у меня уже был план. Хороший, разветвленный план, предусматривающий разные варианты развития событий, учитывающий моих родственников и множество переменных. И зависящий от одного-единственного человека - Ричи.
Я совершенно не волновалась из-за того, что ждало меня в кабинете. Меня ничуть не беспокоило противостояние с семьей - я отлично знала, как следует себя вести, что делать, чего не говорить и как добиться нужной мне ситуации.
Но сердце колотилось в груди как бешеное, а тело холодело - и одежда, которую успели высушить, тут была совершенно не причем. Я не представляла, что подумает обо мне Ричи, когда узнает, кто я. Как он поведет себя, когда поймет, что в ответ на его полную честность, я соврала ему молчанием...
Плохое начало для отношений.
Честность - это важно.
В конце концов, мое молчание могло бы обернуться для Ричи неприятностями, успей мы... Успей мы подтвердить брак. И дело не в том, что неприятности могли его испугать. Дело в том, что он дал мне право выбрать их сознательно, а я ему - нет.
И потому с каждым шагом я всё больше мрачнела.
Потому что собиралась сейчас продолжить в том же духе.
Мой план подразумевал именно это.
Нет, будь у меня возможность, я бы обязательно объяснилась с Ричи! Я бы всё ему рассказала, я бы объяснила, почему вела себя так, а не иначе, и он бы меня простил, я знала, я была уверенна! Но - наедине.
Вот только никто не собирался предоставлять мне такого шанса.
Что ж, будем действовать по обстоятельствам, а объяснения оставим на потом - когда создадим благоприятные обстоятельства своими действиями.
Я готовилась проглотить обиду, когда Ричи отшатнется от меня, узнав о вранье - и оказалась не готова к тому, что он просто отмахнется от этого, как от ерунды.
С моих плеч упала глыба - размером с ту, что зависла над нашими головами в гроте.
Всё прошло, как по маслу. Мы с ним словно чувствовали друг друга, и не сговариваясь заняли наиболее выигрышную оборонную позицию: он принимает на себя удар, я страхую.
И когда речь зашла о будущих детях, это стало критической точкой. Я видела - родители потрясены, и в гневе, и...
Первый пункт моего плана, в сущности, был прост: не говорить ни да, ни нет, тянуть время и в удачный момент прикинуться на грани срыва.
Мне было ужасно жаль маму с папой. Мне не хотелось им врать, но скажи я им правду - меня утащили бы из поместья Феррерсов быстрее, чем я успела бы пискнуть.
А дальше мама бросилась ко мне, и жесткое «Не трогай ее!» дяди Кирстена. И мое мысленное ликование - потому что подкатывающий срыв отмечается простыми и явными физическими маркерами - похолодевшие руки, расширившиеся зрачки... Изменившиеся пульс и давление.