И возьми меня мама за руку, как собиралась... Не взяла. Дядя Кирстен - непререкаемый авторитет в том, что касается магического воспитания детей семьи в целом и моего в частности.
Нас с Ричи отпустили отдыхать, и я вдруг почувствовала, как я устала. Мама, провожающая меня к выделенной спальне, дядя Кирстен, решивший присоединиться, несколько одноклассниц, дожидавшиеся меня у дверей... Все как-то странно отдалялось в моем восприятии, смазывалось...
- Здравствуйте, миссис Шиас! - поздоровалась вежливая Ноэль, и мазнула меня обеспокоенным взглядом.
- Мама, позволь представить - мои одноклассницы, Ноэль, Дора и Виолет, - вымученно вспомнила я о хороших манерах. - А это моя мама, Хелен. И дядя Кирстен.
Благовоспитанные «очень приятно» с обеих сторон, и Ноэль, пока мама обменивалась с девушками приличествующими случаю вопросами, тихонько спросила меня:
- Как ты?
Я принужденно улыбнулась, и она поняла.
- Мы ужасно испугались за вас. Просто ужасно! Девчонки хотели все прийти, мы подумали, что ты, наверное, устала, и решили, что будет достаточно и троих, и...
Она запнулась, неопределенно и нервно улыбнулась, и коротко меня обняла. Наплевав на то, что после гротов и магической чистки я все же не блистала чистотой.
И Дора. И Виолет.
- Держись! - шепнула Виолет мне на ухо, - Мы рады, что всё хорошо!
И ушли.
Я не ожидала, что они могут действительно переживать.
Даже не так - занятая исключительно своими планами, я о них просто не думала.
И вполне разумно ожидала от них того же...
- Очень милые девочки, - заметила мама, заходя вслед за мной.
- Я подожду вас здесь, - обронил дядя Кирстен. Он явно не имел никакого желания слушать девочковые разговоры, пусть одной из девочек давно за сорок...
Мама взъерошила мне волосы, и успокоительное заклятие с текло с тонких пальцев, ажурное и невесомое. В другой раз я бы может и не заметила - но не даром мы с Феррерсом совсем недавно в гроте вспоминали как раз об этом! Я не стала сопротивляться - просто чуть расшатала его, ослабила петли, и позволила впитаться в меня. Почему бы и нет. Мне не помешает немного поспать...
Я, наскоро ополоснувшаяся, устроилась в постели, зарывшись в кокон одеял, а мама сидела рядом
Принесенное горничной теплое молоко грело изнутри, а любимая пижама - снаружи.
- Милая, я так за тебя испугалась! - она наклонилась, коснулась моего лба сухими губами, а я вдыхала ее запах, и думала о том, как всё же люблю их с папой...
И да, я тоже испугалась, мам! Наверное, меньше, чем вы с папой - в конце концов, я-то всё время знала, что со мной, и... И, правда, всё будет хорошо! Я, честное слово, знаю. Что делаю...
Мысли становились вялыми, сонными, веки наливались тяжестью и опускались сами собой. Успокоительное заклинание начинало действовать, и я расслабилась, поддаваясь ему и растекаясь по постели.
- Я просто не хочу, чтобы ты наделала глупостей, - мама нежно погладила меня, бережно отводя от моего лица непослушные пряди, встала и тихонько вышла, на миг задержавшись у двери.
Сквозь подступающую дрему зафиксировав, где именно стоят сигнальные чары, я наконец перестала упираться и провалилась в сон.
Не забыв, правда, сплести чары побудки - те самые, которые способны и мертвого поднять, если ему предстоит важное событие вроде экзамена.
Или еще важнее.
А проснулась как от толчка - побудка не подвела.
Часы показывали два ночи. Я подсветила себе телефоном - тапочки в полной темноте найти не так-то просто, а что там за сигналку поставила мама, я не знала.
Может, она на любую магическую активность срабатывает! Нет уж, мы лучше по-простому, с телефончиком.
Ну-с. Что тут у нас...
Опустившись на колени у двери, я изучала истинным зрением магическую сигнализацию.
Ну, это даже обидно! Понятное дело, что использовать сильные чары в чужом доме без ведома хозяев не слишком прилично, а запирать взрослую дочь - и вовсе дурной тон, но хотя бы тревожку могла бы использовать посерьезнее!
Зачем так-то уж меня ни во что не ставить?
Оставленные мамой чары реагировали единственно и только на открытие двери. Да и снять их, не потревожив, было проще простого
Впрочем, набивала себе цену я сугубо мысленно, и исключительно для порядка - а сама между тем уже смело повесила тусклый магический светляк, и деловито искала, куда сунула шкатулку с простенькими девичьими украшениями.
Несколько не сложных, но коварных рун, очертивших сигнальные чары замкнутым контуром. Те же самые руны в на крышку шкатулки по кругу, а в центр руну подобия-отражения.
Медленно приблизить шкатулку к двери, в том же темпе выговаривая заклинание, с тем расчетом, чтобы слова и расстояние закончились одновременно...
Замереть, затаив дыхание на миг, пока магические потоки собирались взаимодействовать, и с облегчением выдохнуть: получилось!
Я сунула шкатулку, на которую сманила сигнальные чары, в тумбочку, и выскользнула из комнаты, твердо зная, куда собираюсь идти и что делать.
За время отдыха моя решимость ничуть не ослабла.
И только когда я аккуратно, ладонью придавила дверь, стараясь, чтобы она не стукнула в темноте коридора, меня озарило: да ведь сигнальные чары, которые я только что обезвредила, снаружи невозможно не то что снять, а даже и заметить!
Я не сдержала истеричного смешка. Моя бедная мама, кажется, вовсе и не подозревала меня во всех смертных грехах (ладно, в одном, но жгучем!), а совсем даже наоборот - опасалась, что злокозненный Ричи Феррерс придет сбивать с пути истинного ее кровиночку!
Нервно зажимая рот ладошкой, на которой зудел заживленный рубец, я поспешила в направлении нужной комнаты.
Остановилась, мысленно ругнулась, стянула и сунула подмышку мягкие тапочки, тихие шлепки которых казались мне слышными на весь спящий дом, и торопливо продолжила путь - от души надеясь, что родители Ричарда не такие мнительные, как мои.
Дверь в его комнату я открывала с некоторым душевным трепетом: а ну, как взвоет сейчас сирена, как сбежится охрана - спасать молодого хозяина от покушения на самое дорогое?
Повезло - не взвыла, и я торопливо закрыла за собой дверь, чтобы не искушать судьбу. Чтобы подпрыгнуть от неожиданно прозвучавшего голоса:
- Доброй ночи, ваше высочество!
- Ричи! - выдохнула я, одновременно с облегчением и с досадой, - Хоть ты не издевайся? Я стою пятьдесят шестым номером в списке прямых наследников!
Торопливо перебежала комнаты на цыпочках, бросила наконец-то надоевшие тапки и юркнула в постель. И только тут почувствовала, как у меня, оказывается, замерзли ноги. И руки. И вообще, всю меня била мелкая нервная дрожь.
Я поежилась, и Ричи завозился, а потом накинул на меня сверху одеяло.
- Ты чего не спишь? - спросила я, почему-то шепотом.
Внезапно, не смотря на то, что я пришла сюда с четкими до нельзя намерениями, накатили смущение и робость. Я вдруг поняла, что в нашем с Ричи взаимодействии, в отношениях, которых не было, активной, действующей стороной всегда был он. Я выбирала, последовать мне за ним или нет, но решение всегда начиналось с него. И теперь... Теперь я растерялась. Что он думает? Что он чувствует? Что мне делать?
- Думаю. - Ответил он после молчания.
- Ричи, я соврала тебе, но... - торопливо начала я объясняться, но Ричард Феррерс меня оборвал.
Он расхохотался в подушку, и привыкнув к темноте, я различила, как вздрагивают его плечи.
- Соврала она! Ой, не могу, соврала! Мне подсунули принцессу и снесли количество моих проблем процентов эдак на пятьдесят! Конечно, у меня претензии!
Мне стало почти обидно:
- Вообще-то, тебе еще подсунули возможные проблемы с королевским домом Шельгары, и вообще!..
Вместо ответа Ричи осторожно, нежно погладил меня по лицу. Придвинулся ближе.
Я замерла. Сердце, до того прекрасно справлявшееся со своей работой, зависло...
- Ты боишься? Послушай, нам совсем не обязательно... вот всё это прямо сейчас, - Ричи говорил тоже шепотом и не слишком-то уверенно. - Ну, разведут и разведут, под замок же тебя не посадят? Мы можем попробовать позже... Ну, когда ты будешь готова...
Ага... Ага. Я как-то очень остро представила это всё - меня увезут в Шельгару, под замок, конечно, не посадят, но доучиваться я буду дома. Ричи, разумеется, останется здесь - у него своя страна, своя семья и свои обязательства.
И вот мы будем жить по отдельности. Он здесь. А я там. Никаких поцелуев. Никакой возможности видеть его когда пожелается. Никакой успокоительной и волнующей уверенной силы рядом.
А всё потому, что я оказалась «не готова».
- Нет уж! - возмутилась я, и сама потянулась к нему. - Не надо нам «долгих путей»!
И неожиданно для самой себя брякнула:
- Ричи, признайся, ты тоже не знаешь, что делать! Слушай, давай сейчас сделаем так-сяк, а потом переделаем по норма...
Слово оборвалось поцелуем.
Прикосновение губ оказалось нежным-нежным.
Ричи сел в постели, и потянул меня на себя, усадил лицом к лицу, и я снова удивилась какой же он... Слов не подобралось, но ощущение восторга, и несущейся по жилам чистой радости, и еще чего-то, сокровенного, первобытного захлестнуло меня с головой. И страхи не то чтобы исчезли - просто стали незначительной ерундой.
Это же Ричи! Чего с ним можно бояться?!
Да, я волнуюсь, конечно - но потому что у меня это первый раз, и я хочу ему понравиться, и хочу, чтобы всё здорово и для него тоже.
Потому что у меня-то всё уже замечательно!
У меня уже есть сбывшаяся сказка, и отважный рыцарь, спасший принцессу из башни и приструнивший ее чудовищ, а всё остальное... Да предки с остальным! В первый раз никогда не бывает хорошо...
Ричи спал в одних пижамных штанах, и я чувствовала через два слоя ткани горячее тело.
Его руки, лежавшие на моей талии, медленно скользнули по моей спине вверх... Коснулись лопаток, и плавным гладящим движением опустились к самой попе... Я обхватила его лицо ладонями, и поцеловала.
Сперва коснулась верхней губы. Потом нижней. Провела по ней языком, пробуя на вкус... И утонула, когда твердая ладонь легла на мой затылок, и Ричи, плотно надавив на него, показал мне - как надо. Как нужно целовать человека, которого любишь.
Горячий дурман заполнял голову. Да что там голову - душу. Сердце, заячий хвостишко, то трепетало, то замирало, не знало, бедное, что ему делать. Губы Ричи, ласковые, требовательные, нежные, жадные, лишали разума, и я запуталась пальцами в жестких светлых волосах, и забывала дышать, и хватала ртом воздух, и не могла выпустить его даже на секунду. Ричи стянул с меня пижамную куртку, и я дернулась прикрыться, но заставила себя опустить руки.
Ричи сглотнул и зажмурился. Прошептал, быстро и отрывисто целуя мои плечи, ключицы, впадинку между ними:
- Ильза, И-и-ильза... Ты такая красивая!
Поймал мои губы, и я беззвучно ахнула, когда ощутила кончик его языка. И ахнула вслух, когда ладонь Ричи накрыла мою грудь. Сжал, помял, перекатил в пальцах сосок... Я дернулась навстречу этой руке, и ощутила, что прижимаюсь к нему там, где всё твердо и горячо. И вместо того, чтобы смутиться, или испугаться, я томно выдохнула, и потерлась...
Его хриплый стон. Рывок - и я ощущаю спиной простыни, и сверху на меня давит вес моего Ричи, и это так же хорошо, как было там, в портальном зале, и даже лучше - потому что тогда на нас было так много одежды, а сейчас... Ричи прижимался грудью ко мне - кожа к коже, тело к телу. Каким-то попустительством на нас еще оставались пижамные штаны, и это было ужасно несправедливо!
Ричи накрыл ладонью холмик у меня между ног. Погладил пальцем складки сквозь ткань. Поцеловал мои губы, и одновременно сжал ладонь, и я выгнулась змеей от этого ощущения.
И еще раз. И еще. И снова...
Я всхлипнула, и пальцы беспомощно заскользили по его спине, а потом впились в кожу на лопатках. Ричи запустил руку под резинку штанов, скользя ладонью по моему животу, опустился ниже, еще ниже... Коснулся пальцами тех мест, которые только что ласкал сквозь ткань. Раздвинул складки, шелково, невесомо погладил нежную плоть... Я закусила губу.
Он осторожно водил пальцем там - то вдоль, то круговыми движениями, едва ощутимо касался пальцами входа, и меня разрывали два желания - завопить ему «Ну скорее же, чего ты тянешь, ты же видишь, что я на всё готова!» и провалиться от стыда - потому что он теперь знал, ощущал, как там влажно. Он накрыл ладонью промежность, и я сжала ноги, стиснула его ладонь бедрами, сходя с ума от новых ощущений - от твердой ладони, от того, насколько там влажно, скользко... и от этого непривычно.
Немного стыдно оттого, что я такая - неприличная, распутная, что ли? Но всё равно - будоражаще и хорошо. Я качнула бедрами, плотнее прижимаясь к его ладони, смакуя ощущения - и Ричи не выдержал.
Со сдавленным рыком-сипом выдернул руку, стащил с себя штаны, сдернул мои - и я еще дрыгала ногами, избавляясь от запутавшихся в ступнях штанин, а его вес уже навалился на меня сверху.
Он осторожно коснулся моего входа пальцами, потер, раздвинул в стороны складки - и я ощутила новое прикосновение. Гладкое, бархатистое. Легкий, почти невесомый толчок. Я снова закусила губу. Возвратное движение. Еще один толчок, ощутимее - и вход чуть глубже. Меня пробирает нервная дрожь. Неуверенна, но кажется, его тоже... Снова откат. И опять касание - в этот раз настойчивое. Я чувствую, как он раздвигает мой вход, как медленно, по миллиметру движется вперед... Там влажно, и скользко, но все равно тесно, и я ощущаю это именно так - его проникновение это не больно и не приятно, это... тесно. Ричи упирается в преграду, и замирает, и я тоже замираю - но это опять не больно, просто странно. Он выходит из меня почти до конца... А потом - вгоняет себя на всю глубину. И я тоже вгоняю - зубы в его плечо, и чувствую, как горячая влага стекает между моих ног, а во рту солоноватый металлический привкус...
И я почему-то смеюсь сквозь слезы - кровь за кровь! Молодец, Ильза, красавица - умишка, правда, как у пичуги, ну зато зубы отличные!
И я сжимаюсь и замираю, и уговариваю себя расслабиться, но не могу - хотя не так уж мне и больно, но я не могу, просто не могу расслабить эти мышцы, о которых я еще недавно и не подозревала!
И Ричи тоже не движется. Он ждет, терпеливо ждет. Пока я привыкну. И когда мне удается немного расслабить задеревеневшее тело, осторожно выходит из меня. Я жду нового толчка - я знаю, теоретически, как это должно быть, и твердо намерена довести дело до конца, а еще не собираюсь останавливать Ричи - потому что ну как, как мы еще с ним научимся, если я буду просить его сейчас остановиться? Не-е-ет, я планирую прожить с ним в любви, прожить долго и хорошо, и в постели нам тоже будет хорошо. И ничто мне не помешает этого добиться!
И я чуть шире раздвигаю ноги - просто давая ему, замершему, понять, что всё хорошо и я готова. И всё же чуть напряжена в ожидании глубокого проникновения.
И Ричи снова касается членом входа. И это нежное, легкое движение. Он проникает едва-едва - и тут же выходит. И я жду болезненного ощущения внутри - но толчки легкие, поверхностные, шелковые, скользящие. И... и приятные! Мне снова хорошо, он двигается быстро, мелко, и его плоть задевает что-то, какую-то точку, от которой меня словно молнии пробивают. И я тоже двигаюсь - наверное, не в такт, и наверное, ему мешаю, но мне все равно, я думаю только о себе.
О том, что у меня темнеет в глазах - плевать, что вокруг темно, у меня действительно темнеет в глазах! О том, что от движений скользкой плоти у меня внизу живота собирается клубок ослепительных молний. О том, я скольжу ногами по простыне, ногтями по его спине, и это тоже - напряжение! И мне почти больно во всем теле, особенно - внизу, и я не пойму от чего, и только отвечаю на его движение, поймав наконец-то тот самый, неповторимый общий ритм. Меня словно гонит вперед, я мокрая от сумасшедшего напряжения, но могу только толкаться вперед - быстрее, быстрее, быстрее!
Разряд!
Молнии!
Ослепительно-белое небо.
Это не небо. Это смерть.
Я безвольно лежу на кровати, ощущая, как вокруг меня вращается вселенная.